Отношение мусульман к франкам: сфера религии
До сих пор мы сосредотачивались на светской традиции мусульманской географической литературы, которая, в соответствии с традицией Птолемея, придерживается детерминистического деления человечества на основе географических климатов. Как мы видели, эта традиция породила глубоко укоренившиеся клише относительно франков Северной Европы. В то же время роль ислама как религии также была очень важна в определении
«чуждости» франков, и это способствовало углублению пропасти между мусульманами и пришлыми христианами. Христианскую и мусульманскую общины разделяло нечто совсем иное, нежели география. Частично — это было присущее каждой из общин осознание своей индивидуальности, а частично — осознание своей цели. И то и другое выражалось на языке религии.
Usama, Hitti, p. 169.
В настоящей книге уже подчеркивалась важность джихада в период Крестовых походов, однако в мусульманско-франкских отношениях есть и другие важные религиозные аспекты. Их анализ в высшей степени интересен, поскольку проливает свет на то, каким мусульмане видели христианство франков, через отношение к которому они определяли и оттачивали восприятие собственной веры.
Осквернение франками мусульманского священного пространства
Реконструировать чувства обычных мусульман по поводу франкского присутствия на территории, которая долго была мусульманской, трудно. Разумеется, нам, живущим в XX столетии в постмодернистскую секулярную эпоху, такие понятия как табу, святость и осквернение, кажутся причудливо старомодными и примитивными. Трудно поддается пониманию вера в то, что нарушение табу является причиной смертельно опасной заразной болезни, которая неизбежно влечет за собой Божий гнев. Подобные представления можно найти во многих религиях мира. Однако тем, кто не разделяет таких верований, приходится особым образом напрягать воображение, чтобы увидеть этот чужеродный мир изнутри. Но эти усилия стоят того.
Представления о ритуальной чистоте и нечистоте были широко
распространены среди народов древности и Средневековья. Красноречиво это сформулировала Мэри Дуглас: «С точки зрения религии, осквернение не просто символ чего-то еще и даже не весы, на которых взвешиваются идеи добродетели и греха, но основное условие всей реальности». 507 Идея осквернения онтологическая: нечистота предполагает разлученность с Богом. 508 Против нее могут защитить только Божественно установленные обряды очищения.509
Чистота лежит в самом сердце мусульманского богопоклонения. Без нее
поклонение Богу не имеет силы. Педантичные и подробно разработанные обряды очищения, выполняемые мусульманами перед молитвой и во время паломничества, это не просто упражнение в опрятности; они являются неотъемлемой частью веры, отражая истины, которые лежат в основе отношений человека с Богом. «Ритуальная чистота есть половина веры» — этот широко известный хaдис Пророка подчеркивает особую, центральную важность концепции ритуальной чистоты в исламе. Она не просто необходимая прелюдия к акту поклонения, но неотъемлемая его часть. Даже Коран повелевает, чтобы те, кто обращается к Богу, были чисты телом и одеждой: «Твоего Господа возвеличивай, твое платье очищай (тухр), нечистоты (руджз) избегай».4 Чистота тела — необходимое условие чистоты разума. В то время как Коран предписывает верующему быть в чистоте, хадисы
М. Douglas, In the Wilderness: The Doctrine of Defilement in the Book of Numbers, Sheffield, 1993, p. 21.
Ibid., p. 21-22.
Ibid., p. 23.
предоставляют скрупулезные и детально разработанные инструкции о том, как этой чистоты достичь.
Ислам также говорит о наджасат — вещах, нечистых по своей природе, в число которых входит вино, свиньи и экскременты. Неудивительно, что эти
«нечистоты» создают основу антихристианских настроений у мусульман на уровне бытового восприятия и встречаются вновь и вновь во многих сочинениях о франках. Что такие сочинения раскрывают, так это, как мы увидим, глубоко укоренившееся атавистическое отвращение к христианским обычаям, а также другие, еще более глубокие и едва ли четко формулируемые табу. Противопоставление халал и харам, того, что дозволено, и того, что запретно, лежит в самой сути исламской религии. В исламе слово харам означает место, где запрещено все нечестивое и святотатственное, а в харим (отсюда — русск. «гарем» — Прим. науч. ред) — специально отведенную для женщин территорию — входить может только махрам, мужчина — член семьи, входящий в строго определенный круг родственников мужского пола. Как говорит Наср: «Мусульманин живет в пространстве, определяемом звучанием Корана».510
И все же, несмотря на универсальность этого утверждения, есть некоторые
святилища и святые места, которые, как пишет Шиммель, «кажутся наделенными особой благословляющей силой и которые поэтому в литературе служат символом человеческого переживания состояния "возвращения домой"»511. К таким местам относятся Купол Скалы и мечеть ал-Акса в Иерусалиме.
Оскорбление может выражаться во множестве форм, оскорбитель может представать как насильник женщин, хищный зверь, дьявол и т. д. Все эти образы мусульмане применяли к франкам, но важно отметить, что в первую
S. Н. Nasr, Islamic Spirituality, London, 1987, vol. I, p. 4.
A.-M. Schimmel, Deciphering the Signs of God, Edinburgh, 1994, p. 48.
очередь они воспринимали франков как осквернителей. Лейтмотивом средневековых мусульманских авторов, писавших о франкской оккупации, было осквернение священного пространства, как частного, так и общественного, хотя акцент делается на религиозных зданиях, особенно находившихся в Иерусалиме.
'Аббасидские историки, рассуждая о триумфе ислама во время завоеваний VII в., подчеркивают нечистоту врага. Ал-Балазури, например, называет сасанидских персов «необрезанными». Позднее средневековые хроники, такие как сочинение Ибн ал-Асира, в своей риторике против монголов сосредотачиваются на их привычке к всеядности (особенно к поеданию падали), подчеркивающей их нечистоту, и на тотальном уничтожении мусульманского населения, включая женщин и детей, и даже еще нерож- денных младенцев во чреве матери, — старинном клише, применяемом в мусульманских источниках к «варварам», таким как тюркские и монгольские кочевники.
Поэтому в мусульманском изображении франков символы осквернения и нечистоты встречаются в изобилии. Они отражают истоки мусульманского религиозного отвращения на глубоком психологическом уровне и имеют отношение к нарушению табу и первобытному страху перед тем, что в результате такого осквернения мусульмане окажутся отрезанными от Бога.