Вместо заключения.
Иоганн – герой «Одиноких» исполнен порывом к новой жизни, его мировоззрение не имеет ничего общего с той средой, какая окружает юношу. Он порвал с традициями семейного благочестия, покорности авторитету старших, воспитателей и учителей. Он живет одинокой жизнью и не зависит ни от кого. Его общество – это книги. Им он обязан свои перерождением, своей свободой. Эта жизнь совершенно оторвана от реальной действительности. У него не хватает решимости уйти из своей семьи, оставить жену, в отличие от Войцека. Он – раб жизни, потому что он заложник обстоятельств, в которых вынужден сосуществовать с этим обществом, которое чуждо и непонятно ему. Только разлука с Анной побуждает его уйти из семьи, с которой давно порвана нравственная связь. Гауптман, как и Бюхнер ставит вопрос о морали и нравственности. Гауптман пошел дальше Бюхнера. Развивая направление натурализма, используя принцип «социального детерминизма», он усовершенствовал его или, иными словами, не абсолютизировал, а живо реагировал на жизнь – не представлял своим читателям и зрителям готовых схем, а его пьесы являлись отражением жизни. Рудницкий пишет, что «в пьесах Гауптмана действительность не сжималась тисками проблемности, в них, как и в самой реальности, случайность получала сравнительно большие права, а, вроде бы необязательные побочные мотивы, обретали существенное значение»37. Нельзя здесь ни обратить внимание на то, что эти мелочи – социальной природы, внешнего воздействия, что мы и видим в «Одиноких», когда любое непонимание, с которым сталкивается Иоганнес Фокерат, пробуждает в нем состояние одиночества и отрешенности, бегства от этого мира. Это наиболее явно ложится в истории литературы – как продолжение известной бюхнеровской традиции. Помимо темы, социальной предопределенности, «социального детерминизма», «социального самоубийства», эта традиция вносит в литературу образ «лишних людей», «новых людей» - людей своего «мира одиноких». Именно в этом смысле между «Одинокими» Бюхнера и «Одинокими» Гауптмана можно наблюдать тесные связи. Причина ухода из жизни героев кроется в понимании их «новизны», они «новые» для той эпохи, в которой живут. И связь с этим миром сохраняет единая надежда, пусть и цели героев немного различаются. И тот и другой – борцы. Ради чего? Вот вопрос. На него можно ответить по-разному. Но есть у них бесконечно общая черта – ради спасения своего мира. Бороться – значит дать жизнь, дать дыхание своему миру, как бы закрепить за ним возможность существования. У Войцека – эта надежда в Марии, у Иоганеса – в Анне Мар. Интересно, какую роль играет любовь в концепции «социального детерминизма»? Именно любовь – возвышена, она превозносит героя над этим миром. Над «миром лжи», «миром морали» и сохраняет связь с «миром нравственности», «миром одиноких». Именно «женщина» является той надеждой, ради которой живут герои. Уходит Анна Мар и уходит надежда. Прощаясь в Анной, Иоганес говорит: «Я бы мог работать даже без надежды, что достигну цели! <…> дайте же мне эту опору!»38. Бюхнеровский Войцек теряет последнюю надежду, теряя Марию, понимая, что она стала жертвой ненавистного ему общества. Ведь проблема эта внутри. Внутри человека. Как бы ни был оправдан Войцек, причина все равно – в самом герое, внутри героя. Иоганес Фокерат лично несет ответственность еще и потому, что он сумел приподняться, он сумел поймать движение, он сам признается в этом и Брауну и Анне Мар. «С тех пор, как она здесь, я точно переродился! Ко мне вернулась бодрость, уважение к самому себе. Я чувствую в себе творческую силу, и я чувствую, что все это благодаря ей. Я чувствую, что для моего роста нужна она»39 - говорит Иоганес, обращаясь к Брауну. Теперь он сам ответственен за свои поступки, и еще точнее это подтверждает Анна, говоря ему: «Ведь самая большая опасность в нас самих»40. Любимая женщина героя бережет и даже создает этот «мир одиноких», быть может, без нее вообще не было бы и самой борьбы. Среда создает героев такими, но они находят в себе силы сказать ей «нет», - в этом их сила. Слабость в том, что они не могут сказать «нет» до конца. Войцек, окончательно униженной больше не физической силой тамбурмажора, а его словами, которые он бросает с такой легкостью: «кончай, а то вырву язык из горла и оберну вокруг туловища» или «Ну что дать под вздох, чтоб вовсе сдох?»41, больше не видит смысла в борьбе. Он один сам по себе не значит ничего. Точно так же совершенно опустошенным и одиноким чувствует себя Иоганес Фокерат – «в таком случае, я буду еще в десять раз более одиноким»42 - заключает он. Теряя связь с тем, что пророчило надежду – герои больше не видят смысла в борьбе. Здесь, как нельзя точно, мы видим, как «социальный детерминизм» Бюхнера, Гауптмана связан с «непониманием героев». Они остаются одни – одни во всем мире. Из-за чего убита Мария? Из-за ревности. Из-за чего кончает жизнь самоубийством Иоганес? Из-за любви, страсти. Характерно для произведений социально обусловленных, что момент непонимания рождает абсурдность, и доводится до предела. Непонимание присутствует не только при жизни героев, оно остается в вечности. Эта разность понимания двух миров, пропасть между которыми настолько велика, что герои, даже если бы остались живы, не смогли бы преодолеть ее. Эта пропасть нравственная, пропасть метафизическая, пропасть культурная, пропасть между двумя временами, которым не договориться друг с другом просто так. А как же быть? Быть может, именно этим объясняется неокончательность силы героев, их невозможность прокричать «нет» до конца, казалось бы, им не хватает совсем чуть-чуть. Но это – как линия горизонта, она все время отдаляется. Герои приобретают надежду и ту же ее теряют. Нет, им нет места в этом мире. «каждое слово бьет меня, точно удары хлыста по лицу»43 - говорит Иоганес. Он сам обманывает себя, потому что тесно связан с законами этого «морального общества», представленного членами его семьи. Он обретает любовь, которая принадлежит его миру, которая зовет его вперед, под влиянием которой наступает перерождение. Он называет это чувство дружбой. Он и прав и не прав – одновременно, и об этом говорит Анна. Здесь видно развитие начинаний Бюхнера. Социальное непонимание, социальная дикость, невежество, их высокая мораль – не способны понять истинных целей борьбы. Эта идейная и сюжетная линия развивается у Гауптмана в двух аспектах. Первый из них, конечно, основан на конфликте. Мы понимаем – насколько велика пропасть между двумя мирами. Тем, кто видит в возвышенных отношениях с Анной страсть, измену жене, он кричит свое понимание вещей, но они его не слышат. Иоганес просто захлебывается в этой борьбе, он говорит о дружбе, родстве духа, устремлении к одному идеалу. О дружбе, которую создало «то, что мы близкие по духу – говорит Иоганес Брауну – что мы оба одинаково развивались. И поэтому мы понимаем друг друга там, где другие перестают понимать нас»44. Он говорит о новом типе отношений, согласно которым должно развиваться общество, он убеждает себя, что стал любить Кэте еще больше, еще трепетнее, еще нежнее, тогда как сам все больше находится во власти духовного единения с Анной. Ему совершенно чужды, противны рассуждения об измене, он судорожно закрывает уши руками, он говорит Анне, единственной родной душе, которая в этом аду слышит его, думает также о своих мечтах, модели будущего. «Тогда – рассуждает Иоганес – не животная сторона, а человеческая займет первое место в союзе между мужчиной и женщиной. Не животное будет вступать в брак с животным, а человек с человеком. Дружба – вот та основа, на которой подымется и укрепится такая любовь»45. Трагизм Иоганеса, как трагизм Войцека заключен в том неизбежном факте, что их «не слышат». Мотив глухоты, мотив непонимания, мотив одиночества – вот концепция «социального детерминизма» Бюхнера и ее совершенствования Гауптманом. Их не слышат, не слышат их последний крик, - крик их души, которая не может существовать в этом чужом для них мире. Быть вне этого мира, для Войцека, для Иоганеса – духовное спасение. Их оставляют те единственные, кто слышали их – с их уходом слабеет нравственность героя, он сдается, но сдается не обществу, он сдается перед самим собой. Он не выигрывает до конца, и не проигрывает – он уходит, и в этом его сильная позиция. Иоганес Фокерат обретает силу, но она не удерживается в нем, его упрекали в бездействии, так вот, он действует в согласии со своими убеждениями. И что же? «Я уже не тот <…>- говорит он Брауну – я нашел силу, которая правит мной, вы с вашими мнениями больше не властны надо мною. Я обрел самого себя и буду самим собой. Самим собой, наперекор всем вам!» 46. Он обретает себя, он находит силы, чтобы не бездействовать, а сказать о себе: он уходит. Возвысившись над миром, он уходит. Момент внутренней слабости наравне с силой, момент неоднозначности героя не может не прослеживаться у Гауптмана. Драматург , помимо всех прочих проблем и мотивов пьесы, говорит об «уходе от себя» героя. Здесь, как нельзя более четко прослеживается психологизм индивидуальной драмы героя с его «социальным самоубийством», бегством от этого мира. Убеждающий себя в святой дружбе, он не видит очевидного. Все вокруг уже заметили это, старики Фокераты, Кэте, Браун и…сама Анна. Она, безусловно, не только сильна сама, но и заражает этой силой главного героя. Ее сила безоговорочна, она понимает, что должна уехать, что героев должна связывать лишь их духовная связь – остальное представляется ей греховным. Тут уже Иоганес на долю секунды не понимает ее: «Вы же сами говорили, что нельзя ставить себя в зависимость от других?». «Да – отвечает Анна – но если эта зависимость уже существует?»47. Иоганес уже связан крепкими невидимыми нитями с обществом и эти нити прочнее, чем те, что связывают души друг другу близких родных людей. По ее представлениям, он не может оставить Кэте, своего сына. Она должна сказать Иоганесу правду, сказать и уйти. «Да ведь это дружба, черт возьми, наконец»48 - кричит Иоганес постоянно, доказывая глубокую мысль о духовном родстве, понимании и общих устремлениях, культурном уровне. Он искренне верит в это, до последнего момента: «Неужели же брат – говорит он Анне - не смеет поцеловать сестру свою – перед тем, как они расстанутся навеки?»49. Этот поцелуй – прощание двух душ. Да, Анна предлагает ему жить в соответствии с их «законом», дарит кольцо, которое должно напоминать о силе. И если кто из них оступится – другой обязательно поддержит его – будучи далеко-далеко. Но «если мы увидимся – мы погибли»50 - говорит Анна. У Иоганеса не хватает сил одному жить в этом одиночестве, не хватает воли, веры, надежды. Бессмысленность в непонимании, слезы - все вместе подавляет его, вызывая еще большее отвращение к обществу в котором он живет. Незаконченность силы в этом бегстве от себя. Гауптману как нельзя точно удается распознать мотивы, намеченные Георгом Бюхнером еще столетие назад, «новым человеком» того «общества морали»: «отдельная личность – лишь пена на волне», а действия этой личности «бесплодное и глупое занятие».
Список литературы:
Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972.
Г. Гауптман «Пьесы», М, 1999.
А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972.
А.Карельский «Проникнуть в жизнь самых малых и сирых» / От героя к человеку/ М, 1990.
Э. Дюркгейм «Самоубийство: социологический этюд», М, 1994.
П. Таран-Зайченко «Ученые записки Московского областного педагогического института»/Революционная драматургия Бюхнера и современность/1953, т. 26.
А. Дживилегов «Сочинения»/Г. Бюхнер/ М-Л, 1935.
Г. Лукач «К истории реализма»/Георг Бюхнер/М, 1939.
К. Бальмонт «Герхардт Гауптман»/»Театр»/М, 1999.
Б.Зингерман «Очерки истории драма XX века», Л, 1962.
К. Рудницкий «Русское режиссерское искусство 1898-1907», кн. 1.
Т. Сильман «Классики зарубежной драматургии»/Герхард Гауптман/
Л, 1958.
Ф.Меринг «Литературно-критические статьи», т.2.
Ю. Власова «Два варианта одиноких»/ Томский государственный педагогический университет/Т, 2008.
А. Андреевич. Герхардт Гауптман. Одинокие люди: Драма в 5 действиях/Спб, 1899.
И. Луначарская «Литературное наследие А.В. Луначарского. Неизданные материалы», т. 82/Разговор с Гергартом Гауптманом/М, 1970.
«Артист», 1892, № 19.
Б. Рейх «Театр»/ Георг Бюхнер/ 1937, № 1.
«Петербургская газета», 1906 , 23 ноября.
М.Елизарова «История зарубежной литературы XIX века»/ Георг Бюхнер/ М, 1972.
И. Анисимов «Литературная энциклопедия в 11тт., т. 2/Г. Гауптман/, М, 1929.
1 «Театр», 1937, № 1, стр.69.
2 А.Дживилегов «Георг Бюхнер»/ «Сочинения»/М-Л, 1935, стр.18.
3 А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972, стр. 4
4 А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972, стр. 6
5 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972, стр.270.
6 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972, стр.269.
7 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972, стр.270.
8 М.Елизарова «История зарубежной литературы XIX века», М, 1972, стр.171.
9 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 186.
10 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 186.
11 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 186.
12 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972, стр.270.
13 А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972, стр. 10.
14 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 185.
15 А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972, стр. 11.
16 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972, стр.270.
17 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/М, 1972, стр. 211.
18 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/«Катон Утический»/М, 1972, стр. 217.
19 А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972, стр. 69.
20 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 187.
21 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 199.
22 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 210.
23 А.Карельский «Георг Бюхнер»/ «Искусство»/М, 1972, стр. 67.
24 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/«Катон Утический»/М, 1972, стр. 217.
25 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма», М, 1972, стр.273.
26 Т. Сильман «Классики зарубежной драматургии: Герхард Гауптман»/ «Искусство»/, Л, 1958, стр. 56.
27 Ф.Меринг «Литературно-критические статьи», т.2, стр.382.
28 Б.Зингерман «Очерки истории драма XX века», Л, 1962, стр. 198.
29 Т. Сильман «Классики зарубежной драматургии: Герхард Гауптман», Искусство, Л, 1958, стр. 58.
30 Т. Сильман «Классики зарубежной драматургии: Герхард Гауптман», Искусство, Л, 1958, стр. 59.
31 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 23.
32 К. Рудницкий «Русское режиссерское искусство 1898-1907», кн. 1, стр. 221.
33 К.Бальмонт «Герхардт Гауптман»/»Театр»/М, 1999, стр. 11.
34 Б.Зингерман «Очерки истории драма XX века», Л, 1962, стр. 202.
35 Петербург. газ. 1906 г, 23 ноября.
36 К. Рудницкий «Русское режиссерское искусство 1898-1907», кн. 1, стр. 227.
37 К. Рудницкий «Русское режиссерское искусство 1898-1907», кн. 1, стр. 231.
38 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 139.
39 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 105.
40 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 141.
41 Г. Бюхнер «Пьесы, проза, письма»/Войцек/, М, 1972, стр. 206.
42 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 117.
43 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 104.
44 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 105.
45 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 119.
46 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 106.
47 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 118.
48 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 104.
49 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 142.
50 Г. Гауптман «Пьесы»/Одинокие/М, 1999, стр. 141.