Предвкушение: по ту сторону «гомофобии»

Гомофобия является чрезвычайно ценным инструментом для повышения уровня информированности общества о притеснении сексуальных меньшинств. Без сомнения, она будет продолжать оставаться полезной для политических активистов, поскольку они бросают вызов законам, политикам и популярным установкам, которые способствует сохранению такого угнетения. Однако ученые нуждаются в более тонкой лексике, необходимой для понимания психологических, социальных и культурных процессов, которые лежат в основе этого притеснения. В оставшейся части этой статьи я предлагаю некоторые предварительные соображения о трех основных областях, в которых следует изучать враждебность, основанную на сексуальной ориентации. Во-первых, такая враждебность существует в форме общего знания, воплощенного в культурных идеологиях, которые дают характеристику сексуальности, разграничивают социальные группы на ее основе, и присваивают ценность этим группам и их членам. Во-вторых, эти идеологии выражают себя через структуры общества, институты и властные отношения. В-третьих, люди усваивают эти идеологии, и через свои установки и действия, выражают, подкрепляют и бросают им вызов. Я имею в виду такие три аспекта антигеевской враждебности как, соответственно, сексуальная стигма, гетеросексизм и сексуальные предрассудки.

Сексуальная стигма

Независимо от своих личных взглядов члены американского общества разделяют общее знание о том, что гомосексуальные отношения и желания, а также идентичности, на них основанные, повсеместно считаются плохими, незрелыми, нездоровыми и низшими по сравнению с гетеросексуальностью. Это общее знание создает стигму, понятие, которое используется в английском языке, по крайней мере, с 1300-х годах. Имея те же греческие корни, что и глагол «to stick», то есть, втыкать, прокалывать или делать татуировку, первоначально слово «стигма» подразумевало совокупность ран, проявляющихся у католических святых, которые соответствуют ранам распятого Иисуса. Рассказывают, что святые стигматы и кровотечения регулярно проявляются в связи с важными религиозными торжествами.¹¹ На протяжении всей истории стигма обычно имела негативные коннотации. В соответствии с греческими корнями слова, под стигмой можно буквально понимать видимую маркировку на теле, сделанную, как правило, клеймом или заостренным инструментом. Меткой можно заклеймить раба или кого-то, отобранного на публичное осмеяние из-за греха или преступления (например, Эстер Принн в «Алой букве»). Но метка не всегда была физической. Например, в учебнике по психиатрии 1907 года была описана формы психопатологии, известная как Стигматы дегенерации, а Оксфордский словарь английского языка (1971) дает ссылку (1859) на «стигматы старой девы» (с. 3051).

Социально-психологическая литература выдвигает на первый план пять пунктов о стигме, которые имеют отношение к настоящей дискуссии (Goffman, 1963; Jones et al., 1984; Link & Phelan, 2001). Во-первых, стигма относится к устойчивому состоянию или атрибуту, физическому или символическому знаку, который несет на себе человек. Во-вторых, атрибут или знак, по сути, не имеет значение; значения присваиваются ему через социальное взаимодействие. В-третьих, значение, присваиваемое знаку большей группой или обществом, включает в себя отрицательную оценку. Атрибут понимается всеми таким образом, чтобы оповещать, что его носитель является преступником, злодеем или как-то иначе заслуживает общественного порицания, бесчестья, позора и осуждения. Таким образом, стигматизируемые не просто отличаются от других; общество выносит приговор их отклонениям, чтобы те были дискредитированы. Отдельные члены общества могут отличаться в том, как они лично реагируют на определенную стигму, но все одинаково знают, что знак оценивается негативно. Как указал Гоффман (1963) в своем классическом анализе стигмы, как стигматизируемый, так и «нормальный» (его понятие для не-стигматизируемого) - это социальные роли, а ожидания, связанные с обеими ролями, понятны всем независимо от их собственного статуса.

Четвертое свойство стигмы состоит в том, что она поглощает всю личность человека, который ее носит. Стигма не влечет за собой социальное неодобрение лишь одного аспекта личности, как это могло бы быть в случае с надоедливой привычкой или с небольшим изъяном характера. Скорее, она козыряет всеми другими чертами и качествами. Как только узнается о стигматизированном статусе, другие реагируют на человека, главным образом, на его основе. И, наконец, роли стигматизированного и нормального не просто дополняют друг друга или симметричны. Они различаются по признаку власти. Стигматизированные группы имеют меньше власти и доступа к ресурсам, чем нормальные.

Предыдущие авторы использовали понятия сексуальная стигма (Plummer, 1975) и эротическая стигма (Rubin, 1984) в качестве ярлыков для стигматизации мужской гомосексуальности (Plummer) и набору сексуальных типов поведения, которым общество предоставляет низкий статус, включая секс, который не направлен на воспроизводство, является беспорядочным, коммерческим и публичным (Rubin). Подобным образом, в настоящей статье сексуальная стигма отсылает к разделяемому в обществе знанию об отрицательном отношении к любому не гетеросексуальному поведению, идентичности, отношениям или сообществу. Конечным следствием сексуальной стигмы является различие во властных полномочиях между гетеросексуалами и не гетеросексуалами. Оно отражает и закрепляет набор иерархических отношений в обществе. В этой иерархии власти и статуса гомосексуальность девальвирована и считается ниже гетеросексуальности. Все гомосексуальные люди, их отношения и их сообщества считаются больными, аморальными, криминальными или, в лучшем случае, менее оптимальными, чем гетеросексуальные.

Поскольку сексуальная стигма постоянно обсуждается в социальных взаимодействиях, реакции на гомосексуальность в конкретных ситуациях не являются универсально отрицательными. Гомосексуальные действия могут не приниматься в расчет, если они происходят в определенных ситуациях, например, в подростковом возрасте, под влиянием алкоголя или наркотиков, или в учреждениях, разделенных по половому признаку, таких как тюрьма. Одноразовый гомосексуальный контакт может сбрасываться со счета как экспериментирование. Некоторые гомосексуальные поступки, такие как участие группы мужчин в гомоэротических четко неопределенных ритуалах братания и в «групповухе», могут описываться участниками как укрепление мужской дружбы или как гетеросексуальные, а не гомосексуальные (Sanday, 1990). Тот уровень, на котором сексуальная стигма приводит к узакониванию дискриминационного поведения в конкретных обстоятельствах, также зависит от участников, вовлеченных в процесс. Если участники взаимодействия сами являются геями или если они лично отвергают сексуальную стигму общества, статус гомосексуала или того, у кого есть гомосексуальные желания или опыт - не является в этой ситуации основанием для отвержения, остракизма или принижения.

Даже если гомосексуальность - структурирована ли она на основе желаний, действий или идентичностей - не всегда является основой для остракизма, в современных Соединенных Штатах она все же остается стигматизированной. Реакция на нее по умолчанию - неодобрение, отвращение или дискриминационное поведение. Понимая этот факт, гомосексуальные люди обычно держат контроль над уровнем, на котором другие имеют доступ к информации об их статусе сексуального меньшинства. В зависимости от своих чувств, гетеросексуальные люди либо реагируют по умолчанию рефлекторно или делают сознательное усилие, чтобы сообщить об отсутствии у них предрассудков. Однако сексуальная стигма является основополагающим предположением в большинстве социальных взаимодействий.