3.5. Типология и средства создания подтекста

Лингвисты перечисляют разнообразные способы создания подтекста. В настоящее время вопрос о типологии подтекста остается открытым.

В. Б. Сосновская [Сосновская 1979:167] выделяет микро- (или линейный) подтекст, возникающий благодаря употреблению отдельных единиц, коннотативный смысл которых содержится в них самих как единицах культурной, языковой, социальной реальности, а не есть результат их взаимодействия с другими элементами художественной структуры. Примером могут служить аллюзии, неологизмы, устаревшие слова, варваризмы, которые все потенциально могут нести подтекст. Макроподтекстом, или нелинейным подтекстом, в понимании данного автора, является такой подтекст, который содержится не в одном отрезке текста, а возникает из взаимодействия этого отрезка или элемента с другими элементами художественной структуры, возможно, принадлежащими другим уровням (фонетическому, лексическому, синтаксическому, тропическому, композиционному и т.д.), при этом взаимодействие осуществляется в форме повтора, противопоставления и др. [Сосновская 1979:168].

В. А. Кухаренко предлагает подразделять подтекст на два вида (семантических типа импликации): импликацию предшествования («затекст», основная функция – создание впечатления о наличии предшествующего тексту опыта, общего для писателя и реципиента) и импликацию одновременности (собственно подтекст – обеспечивает параллельное развитие двух содержательных планов текста) [Кухаренко 1974:72]. Основные средства создания затекста в английском языке, по мнению В. А. Кухаренко, – инициальное употребление определенного артикля, личных и указательных местоимений, перфектных времен и определенных наречий (now – теперь, then – тогда, at last – наконец, also – также, again – снова). Так, определенный артикль часто использовался признанным мастером создания подтекста, Э. Хемингуэем, в инициальных предложениях [Кухаренко 1974:73]. Названные средства создания импликации предшествования являются основными в создании эффекта продолжения повествования о знакомых событиях.

Основные способы создания подтекста (одновременной импликации, в терминологии В. А. Кухаренко) – дистантная реализация значения, контрастное композиционное соположение семантически несовместимых отрезков текста, специфическая организация диалога со смещением логических и/или эмоциональных оттенков [Кухаренко 1988:185], имплицирующая деталь [Кухаренко 1988:115].

Н. И. Усачева выделяет две группы способов реализации подтекста в коротком рассказе: 1. Композиционные приемы: а) связь заглавия, экспозиции и концовки рассказа посредством смысловой константы; б) композиционная или сюжетная рамка, выражаемая кольцевыми повторами смысловых единств; в) повтор ситуации, слов-символов и лейтмотивов, вариативные повторы заглавия, перифразы-повторы, сравнения-повторы. 2. Стилистические приемы: а) образ-метафора, образ-сравнение; б) смысловая и грамматическая константы как лингвостилистические средства связи текста; в) средства экспрессивного синтаксиса – диалог автора с читателем в форме вопросно-ответных структур, парцелляция, инверсия, ритмизация прозы; г) обманутое ожидание [Усачева 1982: 83].

Интересную классификацию имплицитной информации в рекламных слоганах приводит А. И. Приходько: текстовая – отвечающая явным намерениям адресанта; подтекстовая – выражающая скрытые намерения адресанта; притекстовая – не входящая в коммуникативные намерения отправителя сообщения [Приходько 2007:52]. На возможное наличие в тексте информации, не входящей в намерения адресанта, указывает и О. Ронен, вводя понятие «неконтролируемого подтекста» [Ронен 1997:40].

Л. А. Голякова подчеркивает динамический характер подтекста, обусловленный необходимостью работы реципиента над декодированием сообщения [Голякова 2006:5]. Л. А. Голякова выделяет два типа подтекста: рациональный («строится на пресуппозиционных отношениях, создаваемых эксплицитно выраженными единицами текста, направляющими процедуру поиска через возникающие в сознании адресата ассоциации») и иррациональный («воспринимается на бессознательном уровне, не вербализуется, и основным его содержанием являются чувства, эмоции, аффекты и духовные ощущения») [Голякова 2006:97]. По Л. А. Голяковой, актуализация этих двух типов подтекста осуществляется при помощи разных приемов.

Для актуализации рационального подтекста применяется соположение несовместимых или избыточных лингвистических единиц, использование языкового знака в специально организованном контексте, дистантная перекличка языковых средств, взаимодействие совокупной фактуальной информации локального лингвистического контекста с ассоциативным потенциалом интерпретатора, кольцевой повтор, аллюзия. Иррациональный подтекст кодируется при помощи звуковой игры, ритмического рисунка, цепочек однородных членов, аранжировки по нарастанию и убыванию, параллельных конструкций, парцелляции [Голякова 2006:97]. Л. А. Голякова, вместе с тем, говорит об условности границ между выделяемыми типами подтекста, а также о том, что рациональный и иррациональный подтексты всегда сопутствуют друг другу [Голякова 1999:169].

По мнению Л. А. Голяковой, которое разделяет также И. Н. Крылова и другие исследователи, подтекстовая информация может быть реализована на уровне любой лингвистической единицы (звука, слова, словосочетания, предложения, дискурса) [Голякова 1999:168].

А. А. Степаненко понимает подтекст как «особый способ построения художественного текста, который через систему определенных средств (образ, мотив, деталь, умолчание, слова-сигналы) позволяет выявить неявный смысл произведения: скрытые нюансы внутреннего мира персонажей, завуалированное отношение автора к изображаемому, а также картину мира в целом» [Степаненко 2007:14]. Опираясь на исследования подтекста в чеховской драме, в числе прочих средств создания подтекста А. А. Степаненко упоминает и паралингвистические средства: сценический жест, мимику, паузы [Степаненко 2007:27]. А. Н. Кочетков выделяет следующие способы создания подтекста в драме: абсурдный диалог, монтаж высказываний, интертекстуальные связи, создание лейтмотивов с помощью повторов [Кочетков 2000:92].

К. А. Долинин утверждает, что подтекст вообще связан с «неправильностями» в речевом поведении, с наличием лакун, которые реципиент сообщения пытается оправдать, найдя его скрытый смысл, но уверяет, что в процессе извлечения подтекста важное значение имеют информационные потребности реципиента, то есть его желание найти дополнительные сведения [Долинин 1985:56]. Л. Ю. Чунева в качестве механизма порождения подтекста называет нарушение языковой нормы. Л. Ю. Чунева последовательно разграничивает содержание текста (информацию, выводимую непосредственно из языковых значений слов и грамматических значений) и его смысл (ментальное образование). При этом подтекст служит основой смыслообразования, устанавливает связь между содержанием и смыслом.

И. Ю. Мысоченко делит все средства создания подтекста на собственно языковые средства (многозначные слова, дейктические слова, частицы, повтор) и приемы маркирования подтекста (нарушение стандартного функционирования языковых средств: парцелляция, эллипсис, умолчание, нарушение синтаксического или логического порядка расположения компонентов высказывания; использование отдельных единиц текста в нестандартных позициях или с коммуникативной избыточностью, сюда же автор относит паузы). Однако и весь текст, по мысли данного автора, может выступать как единица, употребленная в нестандартной позиции [Мысоченко 2007:18]. Мы считаем, что именно нарушение языковой нормы наиболее полно описывает все вышеприведенные способы создания подтекста, обобщая случаи и повторов, и «минус-приема», и нестандартного использования целых текстов.

Мы согласны с Л. Ю. Чуневой в том, что подтекст является «скрытой информацией, которая не имеет специальных вербальных средств выражения, а возникает на основе тех же языковых средств, с помощью которых выражается основное (буквальное) содержание текста, при этом подтекст формируется как в результате взаимодействия языковых (и невербальных – добавлено нами) единиц, так и в результате взаимодействия тех или иных отрезков текста» [Чунева 2006:42]. Данное определение подтекста мы будем использовать как основное в своем исследовании. Нам также представляется ценным и практически применимым деление подтекста на микроподтекст (реализуемый на пространстве одной сцены или эпизода, линейный) и макроподтекст (реализуемый на пространстве всего текста, нелинейный) в терминологии В. Б. Сосновской. Все многообразие средств выражения подтекста, как они описаны лингвистами, мы вслед за Л. Ю. Чуневой опишем как маркированность, нарушение узуальной нормы, переводящее реципиента в рефлексивную позицию и заставляющее искать подтекст.