I Об объективных предпосылках ценностной отягощенности . Исторических источников уже говорилось выше. Укажем * здесь на некоторые формы ее проявления в источниках. J

Ценностная отягощенность документированных фактов ска- I залась прежде всего в соотношении в" них фактов, принадле- t жавших к различным сферам общественной Жизни (мате- I риальному производству* к примеру, с одной стороны,—и военным кампаниям — с другой). Это соотношение пред- j ставляет почти зеркальное отражение иерархии ценностей | в сознании «составителей», скажем, летописей и т. д. Далее, |

та же отягощенность обусловливает необходимость в сооб­щениях источников различать по крайней мере два плана: к 1) мир, каким он представлялся их сознанию (внешнее, | явное); 2) мйр^каким он выступал на уровне их подсознания j; (внутреннее, сказанное ненамеренно, не входившее в расчет, | фиксированное в другой знакдвой 'системе — на языке обы- j¹ чая, этических норм и т. п.). В первом случае очевидно, что «сообщения» будут идеологически отягощены «ценностями» I данного общественного слоя (сословная, классовая дринад- £ лежность «составителей» источников), во втором же случае — ценностями культур антропологического характера (этнос, | традиция и т. п.). «Идеологические ценности» определяли % по преимуществу то, что составители письменных источников ,:| видели вокруг себя. Во втором случае решалось, как они § выражали увиденное. \.

Так решается вопрос о селективности, фактов в момент их регистрации. Опуская как элемент, хотя и печальной, |

но все же случайности «отбор», произведенный в источниках временем, перейдем к вопросу о селективности фактов в ходе \

исторического исследования.

Известно, что с целью преодоления «субъективного ви­дения» у «создателей» исторических источников историческая наука приводит в действие столетиями накоплявшийся ар­сенал средств, именуемых «внешней и внутренней критикой | источника». Однако проблема объективности исторического

исследования этим не исчерпывается. Она стоит не менее, если не более, остро и в процессе современного исторического исследования. Ссылаясь на разнохарактерность обществен­ного сознания, реакций, поведения, ценностной ориентации людей "в различные эпохи, представители современного реля­тивизма в историческом познании «обосновывают» принци­пиальную невозможность адекватного исторического позна­ния. Поскольку-де эпохи говорят на различных; языках, в ко­торых не только одни и те же понятия имеют совёрпгенно раз­личное значение, но различен весь строй понятий, постольку историку предстоит выбор: либо. ПоЛнортыо «изъять '_себя» из интеллектуальной среды Своего времени и попытаться «сопережить» реалии интересующей нас^: эпохи- (что равно­сильно отказу от рационалистических форм познания), либо, признав принципиальную непознаваемость прошлого, созда- ^ вать заведомо субъективные, отмеченные печатью своего времени построения на «исторические Темы», что и преобла­дает на практике в так называемой исторической социо­логии. - ' - ■ Однако То, что релятивизм сводит к Проблеме значения "tf! языка, в действительности является проблемой критерия объективности в историческом исследовании, по отношению к которой все другие проблемы, в том числе и «разноязычия времен», имеют подчиненное,,далеко Не столь роковое значе­ние.

В этом в конечном итоге заключается гносеологическая суть споров вокруг понятия «исторический факт».

Каким образом, при каких условиях историк может прийти к адекватному знанию объекта? Откуда мы знаем, что та или иная реконструкция исторического прошлого имеет объективный характер, т. е. более или менее верно воссоздает объект как функционирующую и развивающуюся систему?' Известно, что в общефилософском плане на эти вопросы исчерпывающе ответила только диалектико-материа-листическая теория познания, в которой в равной мере пре­одолены как созерцательность в истолковании процесса познания" вульгарным материализмом, так и агностицизм и субъективизм «критической философии» в истолковании источников и содержания знания.

"• Что же касается специфического историко-Познаватель-ного аспекта марксистско-ленинской теории отражения, то для его выяснения мы сосредоточим внимание на следую­щих вопросах:

4) соотношение научно-исторического факта и факта исто­рического; %\.РЖ^Ъ определения: «научное знание»,в еоЦЙМЬНО-'ИСто-ричяском контексте; *. -•^:' .- -->*» "...

; 3) научно-исторический факт как диалектическое единство -объективного и субъективного; ;•*(

г 4) исторический опыт как критерий, истйннгрсти истори­ческих знаний. -— - -с' - .•;>:.■

Известно, что в рамках марксистской ^методологии исто­рии противоположение «научногиетбЩЧескогр, факта» и «факта истории» обнаруживает ъЩтр&щкж^Ь^^ЩШосШД.⁰-ванную) связь.«копии» л «ориЕинал,&»_ь^о^т]Р^^^Я^ истори­ческой действительности и самой действительности. Но это ^значит, что между.указанными полярными категориями су­ществуют, .; с одной стороны, принципиальные различия, а с другой ;—не менее важное сходство. ,-Если иметь в виду первое, ТО; очевидно^ :A*o^^^^k;p^H^Teste.j действительной истории и.«факт» в-системе,знаний различаются как первич­ное и вторичное,^объективное и. субъективное, как объект и субъект, и, помимо этого, по месту и времени «происшест­вия», месту и времени их «регистрации» в Источнике, с одной стороны, и месту и времени их научного воспроизведения •*- j С другой. В первом случае «факт» (если отвлечься от «кор­рекции» его со стороны источника) регулируется законами, управляющими объективной действительностыо, во втором случае ^законами 'научного познания* Наконец бн» разли­чаются по объему «содержания». «Для материалиста,— подчеркивал В. И.'Лёнин^г-мир богач⁶, живее,: разнооб­разнее, чем он кажется» ^в2. -Что же касается сходства, то речь должна идти прежде всего о содержательно*! (фактическом) сходстве, иными словами, об адекватности отражения одного другим,->т. е^ об объективной истине. Объективная истина — это, как известно, не обозначение тождества знания и дейст- j

вителъности, а указание на большее или меньшее соответ­ствие,; приближение, «совпадение» первого со вторым. .

Таким образом, и в историческом познании речь идет о мысленном, Научном воспроизведении исторической дейст­вительности (4 НЭ Р действительности как таковой), т. е, не о тождестве объекта и его мысленной копии. Самое боль­шее, к чему может стремиться исследователь,, стоящий на материалистических пбзициях, заключается в максимальном приближении мысленной картины к действительности (при том, что они никогда'Не совпадут). В этом и состоит про­гресс познания вообще |и исторического познания в част­ности. ^щ

Объективная истина, следовательно, никак не зависит от субъекта, от человечества ^вз, т. е. отражение сознанием

Шакш№йрШ?Ш'Цё?й исторического бытия есть определяю­щая чер^а;?Суть^:научно-истбриче&кого факта.

Очечйднй) что в рамках методологии истории речь не идет уже о/'Признании объективной истины как таковой, а о том, возмоШнй ; ЙИ объективно-истинное" историческое > знание,' а если возможно, то_;'какими средствами и путями оно Дости­гается? Как уже отмечалось., этот огромной важности вопрос' не только" для науки, но)и-деш общества в целом практически не существует для современного позитивистского (аналити­ческого) историзма. Дли увёго -Тйстинность исторического знания воплощена в логической непротиворечивости «языка» историка, В нем нет ничего, независимого от познающего субъекта. Лишенный критерия объективной истины, этот историзм объявляет саму категорию объективной "ИстиныV-— «метафизикой», «спекуляцией» и т. д.^МгвБ"-

Против подобных проявлений агностицизма и субъекти­визма в свое время выстудил Bv й. Лениа в борьбе с «оте­чественными» ,эмпйриокрИТИКами^ «Имела -ли земля ту исто­рию, KoTopa/gизлагается в геологии? ; :.-Неужели от этого волоса позаолитёльно увертываться. . .?». И далее, включая Ь'ЩШ зфдишя жгормю человечества, В. И. Ленин по сути ПрвТоряет тот же вопрос по отношению к истории как пред­мету историографии: «Неужели знание истории земли и исто­рии человечества «не имеет реального значения»? Ведь это просто напыщенный вздор. . .»^вв. Марксизм решает вопрос о суверенном значений познания в принципе одинаково в при­менении к исторической науке и к естествознанию, хотя, и подчеркивает более труд шй путь достижения этой суве­ренности в первом случа в сравнении со) вторым.

«Дюринг, — писал В. И. Ленин, -—направо, налево, по сложцейшим; aofljp,oca,_fj;,^

науки в частности, бросал словами: последняя, окончатель-ная.,?вёдная* истина» . Между тем путь к объективной истине в исторической науке намного труднее и сложнее, чем в естест­вознании. Прежде всего на этом пути она сталкивается с двумя только Для нее специфическими проблемами, выте­кающими из того исходного момента, что в истории действуют люди, наделенные волей и сознанием ⁶⁸. 'В этой связи возни­кает проблема различения субъективной цели и объектив­ного содержания результатов человеческих действий. Но этого мало. В отличие от естествознания историческое иссле­дование на пути к объективной истине сталкивается с пробле­мой позиций самбго исследователя, «отягощенной» его при­надлежностью к исторически определенному,обществу, опре­деленной классовой среде, определенным философским школам и т. д., словом, Невозможностью беспартийной, «свобод­ной от идеологии», внеклассовой, «общечеловеческой» исто-рической науки. Поскольку о первых двух проблемах было уже сказано выше, а о третьей р_ечь еще впереди, мы ограни­чимся следующим замечанием. Д_Ля того чтобы историческое мышление было истинным, для того чтобы его содержание было не субъективным, а объектшщщ,, оно должно опираться на критерии общественно-исторйнеской -практики ^в9.

В «1езисах о Фейербахе» К. Маркс писал: «Вопрос о том, обладает ли человеческое мыщ_Ление предметной истин- -ностью, - вовсе не вопрос теории, _а практический вопросе ⁷⁰. 1очка зрения жизни, практики должна быть первой и основ­ной^ точкой зрения теории познания, - подчеркивал ?' \^Я^^{а в связи с} ^рвым тезисом К. Маркса о Фейер­бахе Историческая практика (включая практику, исследо­вателя) превращает противостоящие друг другу⁴ субъект и объект в диалектическое.,едйнстй6₍ реализуемое.в процессе познания. Иными словами, в нем и заключается сущность принципа объективности рассмотрения предмета. Для исто­рика этот принцип раскрывается в следующем:

а) рассмотрение истории общества как движения во вре­мени системы связей, ее составляющих, обусловленное ко­нечной материальной детерминацией ее функционирования и развития. Понятие,-сведенное на почву экономической действительности, получаем объективное содержание;

6J рассмотрение истории общества сточки зрения борьбы классов, т. е. решающего социального антагонизма («неудов­летворительность» объективизма - _{в Т0М) что} анализ не до­ходит до конца, до ядра, основы явления - классового со­держания отношений ⁷²); «...

в) принцип партийности науки, _т. _е. ее способность стоять на точке зрения того общественного класса,'объективно-историческое положение которого открывает - в данную историческую эпоху - путь для самой последовательной, революционно-критической позиции в историческом исследо­вании. Принцип партийности в марксистской историографии поэтому является выражением.гарантии объективности исто­рического познания. «Там, где историку приходится изобра­жать борьбу противоположных общественных сил, - отме­тил Плеханов, - он неизбежно' будет сочувствовать той или другой . . . В этом отношении он будет субъективен. . . Но такой субъективизм не помешает ему быть совершенно объективным историком. Если только он не станет искажать те реалйше экономические отношения, на почве которых выросли борющиеся общественные силы» ⁷³.

Именно поэто,му марксизм первый открыто декларировал свою партийность, что является в данном случае синонимом научной объективности. Известно, что никто последователь­нее 'BvJx.-.' Ленина не защищал принцип партийности в общест­венной науке, но вместе с тем никто более неумолимо, чем он, не требовал исторической правды: «Надо писать о-абсолют-ной точностью то, что есть» ⁷⁴; «не признавать того, что есть — нельзя: оно само заставит себя признать»⁷⁵;}

г) наконец, принцип целостности познания. По определе­нию В. И. Ленина, объективность рассмотрения означает не примеры, не отступления, а вещь саму в себе ^7в. ,

Известно, как нетерпимо относился В. И. Ленин к люби^-телям «игры а примеры», произвольного" «выхватывания» «отдельных фактиков». «Факты, — писал он, — если взять их в их целом, в их связи . . . безусловно доказательная вещь. Фактики, если они берутся вне целого . . . если они отры­вочны и произвольны, являются . . . только игрушкой. . .» ⁷⁷. Таким образом, требование В. И. Ленина строить на фунда­менте, состоящем из_: точных, бесспорных «фактов, следует понимать не как простую сумму единичных' фактов, а как ■целостность, возникающую только при условии, что событие освещают, опираясь на всю совокупность необходимых от­ношений ⁷⁸.

В этом и заключен смысл ленинского положения: для того чтобы теоретический анализ был подлинно научным, он дол­жен быть «основан не на абстрактной спекуляции, а на точ­ном изучении того, что в действительности происходило в историческом развитии человечества» ⁷⁹.

Однако признание социально-исторической практики критерием объективной истины не означает его абсолютиза­цию. Как и всякое явление действительности и отражаю­щего ее- соананйя^ общественная практика несет на себе пе­чать времени. Вместе с поступательным развитием общества она постепенно поднимается на качественно новые истори­ческие ступени.

Но это значит, что опирающееся на этот критерий истори­ческое познание; обеспечивающее в принципе воспроизведе­ние объективно истинной картины прошлого человечества — в каждую данную эпоху, — дает лишь приближённо и огра­ниченно верную картину действительности.

Объективная основа непрерывного процесса расширения исторического видения заключена в неисчерпаемом богатстве исторического факта, в безграничности его сторон и связей и, следовательно, пределов его познания. То же обстоятель­ство, что каждая эпоха в соответствии со своими запросами «подсказывает* исследователю новые факты, и. взаимосвязи фактов, ни в коей мере не может служить аргументом в пользу релятивизма и субъективизма в историческом познании. .В этом отношении историческое познание ничем не огглича-.ёТся от естественнонаучного, оно столь же актуально, ку­мулятивно; истинное в исторической науке в такой же мере ' «накапливается», как и истинное в естествознании. Больше ; тйго, смена исторических перспектив является лишь убеди­тельным свидетельством неисчерпаемости исторического j факта. Именно Поэтому движение познания- к .абсолютной истине — это бесконечный процесс смены неполного, одно-. ' стороннего, неглубокого и ограниченного знания знанием более полным, многосторонним и глубоким ⁸⁰_:, Рост глубины научного освоения действительности— таковй суть про­гресса и истории как науки. ,, • - • , . -

Отсюда следует, что историк, сталкиваясь с проблемой истинности, неибезжно '.обнаруживает -бяожную структуру _г. научно-исторического факта, отражающую диалектику по­нятия и предмета, субъективного и объективного, истины и заблуждения. Как уже отмечалось, роль понятийного аппарата в историческом исследовании громадна. Именно этим объясняется -противоречивость процесса исторического познания, знающего и временное застывание понятий в срав­нении с историографической практикой, и моменты опереже­ния ими последней. Совершенствование господствующих Понятий; их постоянная «сверка» с практикой исследования и его результатами.— таков путь проникновения в сущност­ные слои исторических эпох. • i' ■'■".■-':..■ -..■

_;В заключение нам осталось ответить: на вопрос: означает ли меняющаяся во времени картина прошлого человечества «переписывание историй каждым поколением», т. е. что исто­рическое исследование непоправимо конъюнктурно, субъ­ективно,-служит временным запросам, или в этом факте отра­жена лишь специфика взаимодействия общественной прак­тики" данного времени и представлений исторической науки? Известно, что картина мира постепенно меняется не только в ее историческом преломлений. Все науки* в том числе и физика, и космогония, и биология, постепенно пересматри­вают не только детали этой картины, но и всю ее целиком. Однако никому не приходит в голову рассматривать подоб­ные «революции» и пересмотры как свидетельство субъектив­ности этих наук, их неспособности давать объективные зна­ния о предмете. Но почему же в Таком случае пересмотры в¹ исторической науке истолковывались - именно указанным образом? ⁸¹ ' -

В этом, на наш взгляд, повинны два обстоятельства. Во-первых, обстоятельство объективное: общественное раз­витие происходит Несравненно быстрее,,^ч1ш: развитие эле­ментов, прйрбды, следовательно, -практика в этой области доставляет аргументы Для пересмотра научных картин объ­екта исследования гораздо быстрее, чаще, нежели это имеет место в науках о природе. Поэтому роль исторической пер­спективы в историческом познании должна рассматриваться как фактор усиления объективности знания. Второе обстоя­тельство субъективное. Историография, поскольку она раз­вивается в условиях борьбы антагонистических общественных классов, осознанно или неосознанно неизбежно отяг-щается «интересами», «ценностями» временного, конъюнктур­ного характера ⁸². В таких случаях, когда это диктуется интересами власть имущих, историческая проблематика служит целям сугубо^антиисторическим. ^Историография марксистская, открыто7]признающая свою партийность, по самой сути призвана к подлинно научному, объективному освещению йрторичесКрго .опыта народов. На этой почве пересмотр точек зрений- может иметь лйщь^общенаучные Основания. ЗПЙ' " •'

Итак, если сравнительно™быстро меняетея"наше истори­ческое видение, если прошлое неустанно поворачивается к нам все новыми сторонами, то это только значит, что расши­рился и углубился наш собственный исторический опыт. Поскольку число фактов-событий, представленных в истори­ческих источниках, сравнительно ограничено, а число фактов-граней, связей бесконечно, то именно в выявлении новых, ранее ""неизвестных сторон, связей, сцеплений, переходов и будет главным образом состоять прогресс исторического

ЗНаНИЯ