45. См. Разъясняющий экскурс по этому поводу Джудит Шклар в American Citizenship (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1991), с ее акцентом на историческое значение рабства.

[46] Этот факт о правах человека может быть прояснен с помощью различия между правами, которые перечисляются как права человека в различных международных декларациях. Рассмотрим Всемирную Декларацию Прав Человека 1948 года. Во-первых, здесь есть собственно права человека, описываемые в статье 3: «Каждый имеет право на жизнь, свободу и безопасность личности»; и в статье 5: «Никто не может быть подвергнут пытке или жестокости, унизительному обращению или наказанию». Статьи с 3 по 18 могут попасть в эту рубрику собственно прав человека, оставляя определенные вопросы в интерпретации. Затем идут права человека, являющиеся, очевидно, вытекающими из этих первых прав. Существуют крайние случаи, описанные специальными конвенциями по геноциду (1948) и апартеиду (1973). Эти два класса составляют права человека.

В соответствии с другими декларациями, некоторые права кажутся описанными должным образом как формулирующие либеральные стремления, например статья 1 Всемирной Конвенции Прав Человека 1948: «Все человеческие существа рождены свободными и равными в достоинствах и правах. Они наделены разумом и сознанием и должны поступать по отношению друг к другу в духе братства». Другие призваны полагать особенные виды институтов, такие как право на социальное страхование в статье 22, и право на равную оплату за равный труд в статье 23.

[47] Nardin, Law, Morality and Relations of States, 240, цитирующий Luban, "The Romance of the Nation-State", 396.

[48] По этому поводу см. Ludwig Dehio, The Precarious Balance (New York: Knopf, 1962)

[49] Robert Gilpin, "The Theory of Hegemonic War", в Rotberg and Rabb, eds., The Origin and Prevention of Major Wars.

[50] См. Kant, Rechtslehre, части 44 и 61.

[51] Beitz, Political Theory and International Relations; в части 3 представляет неутихающую дискуссию. Этот принцип определен в моей A Theory of Justice, часть 13. Я не рассматриваю принцип здесь, потому как, как говорится в моем тексте, я считаю, что все либеральные распределительные принципы не подходят для рассматриваемого нами случая.

[52] С большинством из идей Бейтца право народов согласовывается. То есть, кажется, что он видит принцип различия между обществами как «принцип перераспределения ресурсов, который давал бы каждому обществу честный шанс развивать справедливые политические институты и экономические способности удовлетворять базовые потребности его членов» (141). И «он [принцип распределения ресурсов] обеспечивает людям в обществах, бедных ресурсами, гарантию, что неблагоприятные обстоятельства не воспрепятствуют реализации экономических условий, достаточных для поддержки справедливых общественных институтов и для защиты прав человека» (142). Право народов принимает цели Бейтца, касающиеся справедливых институтов, защиты прав человека и удовлетворения основных потребностей. Но, как я предполагаю в следующем параграфе, неблагоприятные для людей обстоятельства чаще могут быть созданы в деформированной и коррумпированной политической культуре, чем в странах с недостатком ресурсов. Единственное, что может положить конец неудачам, - это сделать политические традиции и культуру всех народов рациональной и способной поддерживать справедливые политические и общественные институты, защищающие права человека. Это именно тот принцип, который обуславливает обязанности и обязательства поддержки. Мы не нуждаемся в либеральном принципе распределительной справедливости для данной цели.

[53] Это настойчивое требование соблюдения прав человека может помочь здесь в предложенной А.Сеном работе по проблеме голода. Он показал в Poverty and Famines (Oxford: Clarendon Press, 1981), при помощи эмпирических исследований четырех хорошо известных исторических случаев (Бенгал, 1943; Эфиопия, 1972-74; Сахель, 1972-73; и Бангладеш, 1974), что отклонение потребности в еде не является главной причиной голода или даже не представлено как причина. Но иногда оно может стать важным основанием голода, например в Ирландии в 1840-х и в Китае с 1959 по 1961. В случаях, исследуемых Сеном, прекращение пищевой продукции, может быть, было представлено, но было недостаточно серьезным, чтобы привести к голоду в случае с достойным правительством, которое заботится о благополучии всех своих граждан и имеет рациональную схему резервных документов, обеспеченных общественными институтами. Для Сена «голод - это экономическая катастрофа, не просто продовольственный кризис» (162). В хорошо известных исторических случаях голод обнаруживает недостатки политической и социальной структуры и их неудачи в институционализации должной политики по исправлению эффектов дефицита пищевой продукции. Кроме того, в любой современной западной демократии возникло бы массовое голодание, если бы там не было схем по исправлению потерь в доходе безработных. Поскольку тот факт, что правительство позволяет людям умирать от голода, тогда как можно было бы это предотвратить, является нарушением прав человека, и если хорошо организованные режимы, как мы их описали, не допустят подобного, то настойчивое требование соблюдения прав человека будет действенным давлением в отношении порядочных правительств и порядочных сообществ народов. Книга Сена совместно с Jean Dreze, Hunger and Public Action (Oxford: Clarendon Press, 1989) подтверждает данные положения и делает акцент на успехе демократических режимов в борьбе с этими проблемами. См. их резюмирующее положение в главе 13: 257-79. См. также важную работу Partha Dasgupta, An Inquiry into Well-Being and Destitution (Oxford: Clarendon Press, 1993), главы 1-2, 5 и другие.

[54] Можно спросить, почему право народов как сконструированное здесь считается либеральным, в то время как оно также принимается хорошо организованными иерархическими обществами. Я называю его либеральным, потому что право народов представлено как расширение из либеральной концепции внутренней справедливости. Однако я не имею в виду отрицание того, что хорошо организованное иерархическое общество может обладать концепциями справедливости, которые могут быть расширены до права народов, и его содержание будет таким же, как таковое в случае с либеральными концепциями. В настоящее время я оставляю этот вопрос открытым. Я хотел бы надеяться, что такие концепции в хорошо организованных иерархических обществах есть, и это может быть расширено в качестве поддержки для права народов.

[55] Три эгалитаристских элемента - это честная ценность равных политических прав и свобод, честное равенство возможностей и принцип различия, все понимаются как описанные в моей A Theory of Justice.

[56] В домашнем случае мы можем провести параллель с модой, где имеется множество всеобъемлющих доктрин, которые мы, в нашем конкретном случае, не рассматриваем как стоящие серьезного обсуждения. См. мой Political Liberalism, лекция 2, часть 3.1 и примечания.