2.3. Менталитет социума: проблемы знания, познания, преобразования

Строго говоря, полную характеристику любого социального явления (и вся совокупность коллизий, связанных с проблемой менталитета, не является в этом смысле исключением) можно получить лишь в триединстве его рассмотрения:

• - на уровне знания сущности и отличительных особенностей этого явления;

• - на уровне познания этой сущности в ее динамике и непрерывном углублении, то есть на уровне методологии и методики получения нового знания о том или ином явлении;

• - на уровне формирования и преобразования соответствующих характеристик рассматриваемого явления, активного (в случае необходимости, разумеется) вмешательства в требующие такого преобразования и (что не менее важно) поддающиеся им параметры объекта или явления.

Именно в этой логике, в этой методологической триаде целесообразно рассмотреть и интересующие нас особенности категории "менталитет социума", взаимоотношения этой категории с другими понятиями и категориями, так или иначе характеризующими ментальные основания жизни человека и общества.

О сущности категории "менталитет социума"

Подчеркивая необходимость расширения и углубления исследований по всей совокупности проблем менталитета, отметим некоторые исходные положения, которые могут быть положены в основу таких

122

исследований. Уже сейчас можно указать на ряд сущностных особенностей менталитета, позволяющих отличить его от ряда близких, но все же не тождественных ему категорий.

Менталитет не идентичен категориям "сознание", "поведенческие установки" и т.п. Он характеризует глубинные, критериальные основания личностных и общественных отношений к различным сторонам жизни, поведения и поступков. Можно утверждать, что менталитет представляет собой критериальную основу личностного и общественного сознания.

В связи с этим следует различать:

• - индивидуальный менталитет - на уровне конкретного человека, конкретной личности;

• - общественный менталитет - на уровне групп, коллективов, сообществ, отличающихся по национально-этническим, классовым, профессиональным, возрастным и иным признакам;

• - менталитет социума - на уровне интегрально понимаемого общества, объединяющего все входящие в него сообщества, коллективы и группы, всех индивидов, то есть на уровне всего народа, проживающего и жизнетворящего в данной стране, в данной исторически сложившейся социокультурной среде и непрерывно воспроизводимого в сменяющих друг друга поколениях.

В отличие от индивидуального и общественного сознания, менталитет не ограничен лишь когнитивной, психофизиологической сферой человеческого существования. Менталитет - категория, прежде всего, социальная, а в более широком плане, и это надо подчеркнуть особо, категория - моральная, нравственная. Только при этих условиях менталитет может выполнять функции критериальных оснований по отношению к индивидуальному и общественному сознанию, мировоззрению и поведению.

Именно в социальной сфере, а отнюдь не только на уровне сознания, самосознания или подсознания личности, формируются те критериальные основания и ценности, с которыми человек сознательно или подсознательно сверяет свое отношение к жизни, свое поведение и поступки. Именно глубинные, "корневые", относительно устойчивые, стабильные ментальные качества и характеристики, а отнюдь не подвижные и конформистски "гибкие" элементы индивидуального и общественного сознания, чувствительные ко всевозможным манипуляциям и деформациям и потому преходящие во времени, являются объектами социального наследования и сохраняются в долговременной социальной памяти, предопределяющей содержание и структуру социально-генетического кода и личности, и общества.

Менталитет - это не столько ставший, уже состоявшийся результат человеческих отношений и поведения, сколько ожидание этого результата, который должен состояться на основе предопределяющих

123

его религиозных, философских, исторических, культурологических, экономических, научно-технических, политических, этических и образовательно-воспитательных доктрин, а также того жизненного уклада, который, с одной стороны, детерминирует эти доктрины, а с другой, - сам меняется под влиянием этих изменяющихся во времени доктрин, испытывая их формирующее воздействие.

Если по отношению к личности менталитет все еще сохраняет примат своей социально-психологической, когнитивной сущности, и в этом смысле близок к категории "общественное сознание", отражая, прежде всего, критериальные, собственно социальные основания индивидуального сознания, то различия между общественным менталитетом и общественным сознанием оказываются уже весьма существенными. Это находит свое отражение, прежде всего, в асинхронности существования индивидуального и общественного менталитетов.

В общественном менталитете и менталитете социума, применительно к данному поколению, всегда существуют те элементы, которые продуцированы прошлыми поколениями людей. При этом индивидуальный менталитет ныне живущих людей далеко не всегда отражает приоритеты ментальности лишь синхронно существующего с этими конкретными людьми общества. Нередко предпочтение отдается приоритетам уже прошедших или даже (на уровне идеалов, надежд, верований) еще не наступивших эпох.

Отсюда следует весьма серьезный мировоззренческий вывод: взаимосвязь индивидуального и общественного менталитетов в данном временном интервале (во времени) весьма относительна, а процессы индукции и дедукции в формировании соответствующих элементов индивидуальной и общественной ментальностей могут быть существенно сдвинуты во времени.

Иными словами, взаимопроникновение элементов индивидуальных и общественных ментальностей - это не индуктивно-дедуктивные "потоки сознания" по принципу "сообщающихся сосудов". Общественная ментальность и, особенно, интегрально понимаемый менталитет социума, как уже отмечалось, может "оторваться" по своему содержанию от конкретных, физических носителей индивидуального менталитета и существовать в виде субъективной реальности, независимо от ныне живущих людей.

Конечно, общественный менталитет и менталитет социума как субъективная реальность, как духовная субстанция, имеют смысл лишь при наличии реальных или хотя бы потенциальных субъектов их восприятия - людей. Но совсем не обязательно именно тех людей, которые сами принимали участие в создании и обогащении общественного менталитета и менталитета социума буквально.⁶⁹ В своем опредмеченном виде менталитет из субъективной реальности превращается во вполне объективную реальность, которая, в свою очередь, может быть востребована другими людьми, другими поколениями,

124

способствовать формированию или изменению их индивидуального и общественного менталитета и, таким образом, вновь стать реальностью субъективной...

Именно так, на основе передачи из поколения в поколение объективно-субъективных ценностей и проявлений менталитета осуществляется связь времен, спиралевидное восхождение ко все новым и новым вершинам человеческой духовности, наследование социально-генетического кода и социальной памяти народа.

Но, как и в случае общественно понимаемого сознания, общественный менталитет - это, прежде всего, менталитет групповой, коллективный, принадлежащий человеческому сообществу, общности людей, объединенных по каким-либо признакам - национально-этническим, классовым, возрастным, профессиональным и т.п. Естественно, что в зависимости от этих оснований и от масштабов сообщества, коллектива, группы в одно и то же время в том или ином интегрально понимаемом обществе, иными словами, в социуме может существовать множество не только индивидуальных, но и локально-общественных менталитетов. Речь, следовательно, может и должна идти об определенной матрице групповых, коллективных, но в любом случае, общественных менталитетов, различающихся по масштабности и по качественным признакам, условно фиксируемым как бы по вертикальной и горизонтальной осям матрицы.

Именно множественность общественных менталитетов в одном и том же социуме заставляет ввести и использовать, наряду с категорией "общественный менталитет", еще более масштабную категорию - "интегральный менталитет социума".

Являясь общественным по своей сути, менталитет социума отражает те инвариантные характеристики индивидуальных и общественных менталитетов, которые дают наиболее общее и достаточно стабильное во времени представление о духовном мире, ценностных приоритетах и мировоззренческих установках всего народа, образующего данный социум, его мотивационных устремлениях и потенциальной поведенческой активности.

Будучи наиболее существенной характеристикой социума, выражая критериальные основания индивидуальных и общественных сознаний и мировоззрений, менталитет социума предопределяет инвариантные компоненты сменяющих друг друга парадигм общественного развития, жизнедеятельности и жизнетворчества людей. В этом случае он выполняет неформальную нормативную функцию регулирования мировоззренческих и поведенческих механизмов общественной жизни народа.

Менталитет социума представляет собой наиболее стабильную во времени духовную субстанцию, присущую данному социуму. Это позволяет с оправданным оптимизмом апеллировать именно к данной категории при рассмотрении наиболее существенных проблем

125

развития, взаимодействия и духовной интеграции социумов. Что же касается ценностно-целевых приоритетов образования, то и в этом случае, помимо естественного обращения к индивидуальным параметрам менталитета, апелляция к интегрально понимаемому менталитету социума вполне оправдана, поскольку, в конечном итоге, высшей ценностью и иерархически высшей целью образования являются именно ментальные характеристики и личности, и социума в их естественной взаимосвязи и взаимозависимости.

Методологические предпосылки организации процесса исследования менталитета

Трактовка менталитета не столько в плане уже состоявшихся фактов и результатов, сколько в плане ожидаемых, потенциально возможных проявлений соответствующих ментальных свойств, существенно влияет на методологию и методы изучения менталитета как на уровне социума в целом, так и на уровне стратифицированных по тем или иным признакам групп и отдельных индивидов. Преимущественно используемые в настоящее время социологические методы позволяют судить лишь о верхушечной части "айсберга" менталитета, о его сугубо внешних проявлениях на уровне общественного мнения. Но эти проявления связаны не столько с менталитетом, сколько с фиксируемым в момент социологического "среза" общественным или индивидуальным сознанием. Учитывая чувствительность этого поверхностного слоя к случайным или специально организованным (идеологическим, агитационно-пропагандистским, а то и репрессивным) возмущающим воздействиям, нельзя принимать результаты подобных социологических исследований за подлинные исследования ментальности. Только скрупулезный анализ фундаментальных оснований менталитета исследуемого социума (религиозных, философских, исторических, культурологических, экономических, политических, психологических, образовательно-педагогических) позволяет установить истинную природу ментальности не только интегрально понимаемого социума, но и глубинные основания многообразных общественных и индивидуальных менталитетов⁷⁰.

Сложность же задачи определения личностного менталитета связана с тем, что познание ментальных характеристик личности не может ограничиваться неким набором формальных процедур, фиксирующих лишь "ставшее", статичное состояние тех или иных компонентов менталитета. Истинная, а значит, интегративная характеристика личности может быть получена лишь на основе изучения динамики, процесса реальной жизнедеятельности человека в развивающемся вместе с ним социуме. Эта характеристика находит свое выражение в достаточно устойчивых в разных обстоятельствах поступках человека. И не столько в локальных действиях, сколько в своеобразной "линии поведения".

126

Иными словами, в самом процессе трансформации потенциально возможных мировоззренческих и поведенческих установок в конкретные (кинетические) акты практикотворчества в соответствии (или не в соответствии ) с этими установками.

Столь же специфическими и малоисследованными являются вопросы активного, целенаправленного формирования, коррекции и преобразования индивидуального менталитета. Наряду с исследованиями самой целесообразности и возможности активного вмешательства в ментальные характеристики личности, крайне заманчиво и важно найти технологически сориентированные механизмы, методы и средства такого вмешательства при обязательном соблюдении нравственных норм и безусловном приоритете прав личности на собственную ментальность. Деликатность и особая корректность при решении данной задачи, важной не только в собственно научном, но и в практическом отношении, вряд ли требуют развернутых комментариев.

Сложность скрупулезного изучения и прослеживания динамики индивидуального, строго говоря, неповторимого менталитета, а главное, практическая невостребованность такого изучения, до самого последнего времени существенно ограничивали исследования в этой области.

Этот вывод следует отнести и к тоталитарным, и к демократическим общественным системам.

В самом деле, в условиях тоталитаризма жесткое подчинение человека внешним воздействиям является, по сути, всепроникающим атрибутом системы. Поэтому конформизм и адаптация индивида к сложившимся жизненным обстоятельствам, подавление и искусственное "выравнивание" индивидуальных различий, уравнительные принципы в сфере образования и труда являются, по сути, необходимыми условиями и жизнестойкости системы, и буквально понимаемой выживаемости индивида в ней. Естественно, что даже сама постановка вопроса об индивидуальном менталитете выглядит едва ли не политической диверсией и становится доступной лишь весьма ограниченному кругу самостоятельных и достаточно смелых исследователей⁷¹.

И действительно, зачем изучать природу менталитета, его генезис, индивидуальное мировоззрение личности, специфические мотивы поведения и, тем более, устремления человека, его надежды и чаяния, если заранее известны единственно возможные в тоталитарном обществе и обязательные для всех мировоззренческие установки, низводящие человека до положения никчемного, безликого "винтика" в общественном механизме? Если, руководствуясь навязчивой, насквозь идеологизированной и партизированной доктриной, все без исключения общественные институты, сфера образования и культуры, литературы и искусства, средства массовой информации, агитации и пропаганды заняты только и исключительно насильственным преобразованием ментальности

127

человека в угодном партии, вождю, правящей клике направлении?⁷²

В обществе свободного предпринимательства и рыночной экономики индивидуальные различия людей настолько естественны, а жизненный успех столь очевидно связан с личными особенностями и способностями человека (хотя и не гарантирован только ими), что и здесь сама по себе проблема сколько-нибудь глубокого изучения личностного менталитета не представляется особенно важной. Эта проблема фактически подменяется разработкой гипертрофированных по своей значимости, прагматично сориентированных тестовых методик самого различного типа, рассчитанных на получение конкретных рекомендаций о наиболее эффективном использовании личностного потенциала человека в подчеркнуто конкретных жизненных ситуациях, связанных с выбором тех или иных образовательных программ, приемом на работу, продвижением по службе и т.п. При этом основное внимание уделяется не столько изучению динамики развития тех или иных ментальных характеристик личности в их генезисе и многоаспектной детерминации, сколько "фотографии" конкретных личностных (чаще всего, сугубо образовательных) приобретений, реализуемых в заранее обусловленных ситуациях и видах практической деятельности⁷³.

Но если проблема изучения индивидуального менталитета с теми или иными оговорками находится в зоне исследовательского внимания и поиска, то проблема общественного менталитета и, тем более, менталитета социума, характеризующего неизмеримо более сложные параметры интегрального мироощущения и мировоззрения человеческих сообществ той или иной масштабности, лишь относительно недавно стала предметом специальных и целенаправленных научных изысканий.

Между тем, именно незнание или недостаточное внимание к проблемам менталитета социума с учетом многоплановых различий человеческих общностей, их национальной специфики, культурно-этнического уклада, религиозной ориентации, сословной дифференциации, принятых философских и политических парадигм и доктрин являются первопричиной несостоятельных и даже трагических по своим последствиям решений и в процессе управления общественными системами, и в реальной практике взаимодействия этих систем.

Если при изучении индивидуальных и групповых характеристик ментальности (особенно на начальном этапе) социологические исследования являются весьма полезными, допустимыми и даже необходимыми, то при изучении менталитета социума в целом дело обстоит принципиально по-иному.

Менталитет социума как, несомненно, субстанция духовная, находит свое материализованное воплощение в культуре. Культура - основа менталитета любого социума, его своеобразный эквивалент, находящий отражение в многочисленных материальных носителях -

128

книгax, произведениях искусства, исторических памятниках, научных публикациях, археологических свидетельствах динамики жизненного уклада и т.д. По существу, менталитет социума - производное от широко понимаемой культуры, хотя и сам менталитет порождает и изменяет культуру.

Пласты культуры многообразны. Поэтому чрезвычайно важно выделить те "культуроемкие" и "менталеемкие" сферы, которые позволяют обнаружить исходные, "родниковые" источники менталитета и, вместе с тем, указать на "технологически" реальные возможности его познания, формирования и преобразования.

Культура - целостная среда, "это огромное целостное явление, которое делает людей, населяющих определенное пространство, из просто населения - народом, нацией. В понятие культуры должны входить и всегда входили религия, наука, образование, нравственные и моральные нормы поведения людей и государства"⁷⁴.

История, религия, философия, наука, искусство и образование, при всей своей достаточно очевидной нерядоположенности, составляют основу культуры. Именно эти сферы позволяют сфокусировать внимание на двух чрезвычайно существенных и взаимосвязанных направлениях в изучении ментальности социума.

Одно из этих направлений можно (разумеется, условно) назвать изучением сущего, а другое - изучением должного. В самом деле, история, религия, философия, наука (и в значительной мере - их естественный симбиоз, синтез) создают своеобразное познавательное поле для изучения сущего, тех глубинных оснований и мировоззренческих идей, которые предопределяют содержание соответствующей ментальности. Что же касается искусства и, в еще большей мере, образования, то эти сферы отличаются достаточно четко выраженной нормативностью и позволяют судить о том, почему и как именно формировалась (и формируется ныне) та или иная ментальность социума, каким путем, с помощью каких технологий содержательные основания ментальности переходят в соответствующие параметры мировоззрения и ожидаемого поведения людей.

Таким образом, апелляция к указанным выше сферам позволяет рассчитывать на познание и содержания ментальности социума, и процесса ее становления.

Проблемы преобразования менталитета социума

Сложность проблемы целенаправленного формирования, закрепления и преобразования менталитета привела к тому, что до настоящего времени в сколько-нибудь явном виде она не ставилась вовсе, а в многочисленных публикациях, посвященных проблемам менталитета, основное внимание исследователей привлекает лишь цепочка "знание-

129

познание" без заключительного элемента - "преобразование". Между тем, именно целостная триада "знание-познание-преобразование" по отношению к проблемам менталитета может претендовать на логическую завершенность, оставляя исследователям чрезвычайно важный участок не только для научной, но и практической деятельности по целенаправленному обогащению (формированию,закреплению, преобразованию) генетического кода ментальности социума в целом и отдельных, более легко поддающихся преобразованию, индивидуальных и общественных ментальных характеристик, в частности.

В условиях тоталитаризма идеи насильственного влияния на общественной менталитет, изменения генетического кода ментальности в интересах господствующей моноидеологии (коммунизма, национал-социализма, расизма, религиозного фундаментализма и т.п.) оказываются весьма популярными. Действительно, задачи изменения генетического кода индивидуального и общественного менталитетов по своей значимости отнюдь не уступают проблематике, связанной с изменениями биологически понимаемого генетического кода.

Не случайно в научный оборот вошли вполне правомерные с собственно научной точки зрения понятия "социальная генетика", "социально-генетическая инженерия" и т.п. Но, как это нередко бывает, этими научными возможностями быстрее всех завладевают именно те политически режимы, которые в собственных целях готовы немедленно использовать их для бесчеловечных экспериментов над своим народом.

То, что указанные идеи отнюдь не фантастичны, подтверждает, к сожалению, негативный исторический опыт. Более того,- грандиозный социальный эксперимент, в который оказались втянутыми страны так называемого "социалистического лагеря", народы Советского Союза и, хотя и в меньшей степени, народы Восточной Европы. Как удалось идеологическим лидерам СССР всего лишь за три четверти века (ориентировочно - за три поколения) существенным образом повлиять на менталитет десятков и даже сотен миллионов людей, принадлежащих, к тому же, к самым разным национально-этническим группам, классам, сословиям, стратифицированным по профессиональному, возрастному, образовательному и другим признакам человеческих общностей?

Столь же ошеломителен и пример фашистской Германии. Как удалось лидерам национал-социализма в исторически ничтожный срок коренным образом изменить общественное сознание и даже затронуть глубинные пласты менталитета великой, просвещенной и культурной нации, заставить ее принять бредовые, человеконенавистнические, разрушительные идеи фашизма и, самое ужасное, действовать на основе этих идей?

Чем объяснить то всенародное и далеко не всегда лишь показное рвение, с которым проводилась пресловутая "культурная революция" в великом и древнем Китае, когда буквально сотни миллионов людей

130

не только за страх, но и за совесть потакали социально-генетическим упражнениям коммунистических ортодоксов?

Причин тому немало.

И главная из них, несомненно, состоит в сочетании бесчеловечного репрессивного аппарата, подавляющего всякое идеологическое инакомыслие самым жестоким образом, с массированным агитационно-пропагандистским прессингом по всему фронту борьбы за умы и сердца людей.

Но дело не только в этом.

Печальный опыт Советского Союза достаточно убедительно показал, что далеко не последнюю роль в трагическом по своим последствиям развитии социума, в оболванивании народа через наиболее активную сферу идеологического воспитания молодежи и формирования так называемого "коммунистического типа личности" сыграла ангажированная коммунистической моноидеологией система "социалистического народного образования". Свою долю ответственности за это несет и весь комплекс "наук о коммунистическом воспитании", и, в первую очередь, социальная психология - сфера, наиболее близкая к теоретическому обоснованию сущности и содержания индивидуального и общественного менталитета⁷⁵.

О том, каких страданий стоило нескольким поколениям людей насильственное следование противоестественной теории индивидов-"винтиков", подчиненных целиком и полностью интересам и воле всеподавляющего монстра - государственно-общественного механизма, теперь хорошо известно. Не состоялся и столь активно пропагандируемыЙ вожделенный идеал - "коммунистический тип личности"⁷⁶.

Горькие плоды этой зловещей по своим последствиям "социально-генетической инженерии" в полной мере пожинают нынешние реформаторы России и бывших советских республик. Возврат к утраченным общечеловеческим идеалам и ценностям, попытки реанимации естественного мировосприятия, особенно в сжатые сроки, оказались чрезвычайно болезненными. Налицо явное отторжение вполне праведных (с точки зрения глобальных задач социального строительства) реформ со стороны значительной части населения, втянутого в процесс общественных потрясений, но так и не осознающего до конца ни его целей, ни возможных последствий.

Процесс преобразования и социального уклада, и ментальности социума должен идти одновременно, параллельно. Для этого надо сконцентрировать и использовать богатейшие возможности российской и мировой культуры, религии, образования, литературы, искусства, средств массовой информации. Использовать не для поверхностной, на уровне массовой культуры, чисто внешней, ритуально-показательной подражательности, а для глубинного воздействия на индивидуальное и общественное сознание, на насильственно деформированные пласты российской ментальности, которые должны быть

131

восстановлены из забвения слой за слоем с любовью и точностью археолога-реставратора.

Только на этой основе возможно дальнейшее обогащение и развитие российской ментальности и в наши дни, и в более отдаленной перспективе.

Нравственные барьеры менталеобразования. Роль сферы образования

Оптимистическая гипотеза возрождения России, прогрессивного развития российского социума связана только и исключительно с организацией "ментальной поддержки" социальных преобразований и реформ, направленных на построение в России свободного, демократического, гражданского общества и правового государства. Эффективность именно этого пути проверена всем ходом развития человеческой цивилизации. Конечно, куда проще и быстрее сломить сопротивление ментальности социума насильственным, безнравственным, разрушительным способом, чем шаг за шагом восстанавливать, реанимировать ее. Важно, однако, ни при каких условиях не возвращаться к бесчеловечной сталинской формуле: "Железной рукой загоним человечество в светлое будущее".

Не только результат, но и ведущий к нему путь должен быть праведным... Включение репрессивных механизмов под аккомпанемент не только коммунистических и националистических, но и псевдодемократических, псевдорыночных лозунгов, может привести к окончательному социальному краху. Только длительная, терпеливая, но энергичная работа по целенаправленному преобразованию ментальности нынешнего российского социума может служить надежным гарантом его прогрессивного развития.

Развитие того или иного отдельно взятого социума в решающей мере зависит от динамики присущего данному социуму менталитета. Вместе с тем, потенциальная природа менталитета (менталитет как накопленный в историческом понимании человеческий потенциал мирооощущения, как ожидание возможного мировоззрения и поведения людей) позволяет использовать в научных и практических (главным образом, политических и управленческих) целях такие категории, как "ментальная энергетика" и "ментальная энергия".В принципиальном плане именно эта энергия может способствовать прогрессу или, напротив, тормозить развитие социума. Все зависит от уровня ее когерентности (согласованности), однонаправленности, концентрации.

Менталитет социума, в отличие от локально понимаемого общественного менталитета - это отнюдь не сумма (по типу "равнодействующей") разносторонне направленных векторов индивидуальных и коллективных менталитетов, характеризующих лишь ныне живущих в данном социуме людей и их сообщества. Как это ни парадоксально

132

звучит, но менталитет социума, выступая в качестве наиболее емкого показателя интегральных мировоззренческих оснований и поведенческих потенций соответствующего социума в целом, выполняет не столько интегрирующую, сколько критериально-оценочную функцию. Его содержание не является лишь результатом индуктивно-собирательного процесса "суммирования " содержания отдельных индивидуальных и общественных менталитетов. Напротив, эти локально понимаемые виды ментальностей непрерывно "подпитываются" дедуктивно распространяемым влиянием менталитета социума - своеобразного резервуара фундаментальных, наиболее существенных в социально-генетическом отношении исторических, религиозных, философских, культурологических и образовательных инвариантных оснований, характеризующих данную исторически сложившуюся общность (цивилизацию, социум) в целом.

Менталитет социума - это и есть та "корневая система" духовности, которая предопределяет и критериально обеспечивает более частные и весьма разнообразные ментальности людей и сообществ, образующих данный социум на том или ином этапе его исторического развития,

Конечно, и менталитет социума лишь относительно устойчив во времени. Он меняется и под влиянием глубинных содержательных сдвигов в образующих его компонентах, и, хотя и в меньшей степени, под влиянием текущих изменений, происходящих в самом социуме, в индивидуальных и общественных ментальностях людей и сообществ, образующих данный социум на данном этапе.

Именно это обстоятельство позволяет с определенным оптимизмом подходить к самой постановке проблемы активного преобразования менталитета социума и, тем более, к поиску действенных механизмов такого преобразования.

Особого внимания, в связи с этим, заслуживает изучение сущностных, причинно-следственных, двусторонних по самой своей сути связей в системе "культура-менталитет социума". Двусторонний характер этих связей чрезвычайно важен для познания механизмов эффективного преобразования менталитета. В самом деле, если культура - это квинтэссенция менталитета социума, а менталитет социума, в свою очередь, это квинтэссенция культуры, если именно в культуре материализуются ментальные ценности социума, то, во-первых, через культуру, через познание уже состоявшихся культурных ценностей можно, пусть косвенно, но судить о наиболее существенных характеристиках менталитета социума, а во-вторых, что еще более важно, апеллируя к соответствующим компонентам культуры, можно, в свою очередь, влиять и на менталитет.

Естественно, реальные результаты, требуемая продолжительность и устойчивость такого влияния существенно зависят от специфики компонентов культуры, от того, насколько стабильным и

133

эффективным является их воздействие на менталитет, насколько те или иные компоненты менталитета чувствительны к подобным воздействиям.

Все компоненты культуры (история, религия, философия, наука, литература, искусство) существенно влияют на ментальность, но технологически наиболее прямолинейно, непосредственно и относительно быстро эту задачу может решать сфера образования. Именно эта сфера (при надлежащем подходе, конечно) способна аккумулировать в себе наиболее ценные компоненты культуры, педагогически трансформировать их в целях адаптации к реальным познавательным возможностям учащихся (детей, молодежи, взрослых) и последовательно организовать процесс активной жизнедеятельности и жизнетворчества воспитуемых в учебных заведениях того или иного типа⁷⁷.

Религиозно-философские, историко-политические и другие столь же общие культуросоставляющие доктрины, по существу, лишь закладывают, зачинают социально-генетический код ментальности. Что же касается образовательно-педагогических парадигм и доктрин и технологически сориентированных на их основе методик собственно педагогической деятельности, то их влияние на ментальность оказывается куда более эффективным и, вместе с тем, значительно менее длительным. Эффективным потому, что они имеют дело с объектно-субъектной сферой, наиболее чувствительной к такому влиянию - преимущественно детской и молодежной средой, открытой для восприятия соответствующих ценностных установок и правил, новшеств, традиций и обычаев, равно, как и догм и канонов. Сжатым во времени потому, что, независимо от вида образования (включая и образование взрослых), сам по себе образовательно-воспитательный процесс и по своим целевым установкам, и по содержательно-методическому оснащению принципиально конечен во времени для того или иного контингента учащихся.

Разумеется, идеи так называемого непрерывного образования, то есть образования на протяжении всей жизни человека, при этом должны быть приняты во внимание, но понятно, что буквально понимаемая "непрерывность" в данном случае - не более, чем оправданная прямолинейно пожелательной идеей "век живи - век учись" гипербола...⁷⁸.

Сфера образования является не только менталеобразующим, но и менталепреобразующим "агентом среды", который способен технологизировать и активизировать сложнейший процесс управления индивидуальной и общественной ментальностью, а следовательно, и ментальной энергетикой социума.

Конечно, речь идет не о том, чтобы за время целенаправленного и весьма краткосрочного обучения в школе, других типах учебных заведений или путем самообразования можно было существенно повлиять на уже сложившийся индивидуальный или общественный менталитет. Но именно в сфере образования могут и должны наследоваться инвариантные во времени и пространстве общечеловеческие

134

гуманистические ценности, которые, трансформируясь в собственно педагогическую и вполне технологизируемую категорию целей воспитания, обучения и развития личности, способствовали бы формированию социально и индивидуально необходимых человеческих качеств, предопределяющих, в конечном счете, и формирование устойчивых качеств ментальности.

Важно обратить внимание на то, что если исторические, религиозные, философские, политические, социально-этнические и некоторые другие компоненты культуры так или иначе находятся в зоне внимания исследователей, занимающихся проблемами менталитета, то образовательные аспекты этой проблемы почти полностью игнорируются. Между тем, проблематика, вписывающаяся в сферу взаимовлияния "образование-менталитет", в собственно преобразовательном, технологическом плане представляется наиболее существенной.

Поэтому недооценка сферы образования, повсеместный, по существу, мировой кризис современного образования, проявляющийся в самых разных формах, могут рассматриваться как крайне негативные реалии нашего времени, ставящие под угрозу деградации духовные, нравственные ценности будущих цивилизаций⁷⁹.

Осознание этого факта, признание приоритетности сферы образования должны стать важнейшей частью любых формирующихся ныне прогностически сориентированных социально-политических доктрин, продуктивность которых во многом будет определяться их опорой на эффективную философию образования. Что же касается главного критерия такой эффективности, то им может служить реальность предлагаемых технологий менталеобразования, предопределяющих менталеобразующий потенциал всех видов образовательно-воспитательной деятельности на разных, но преемственно связанных ступенях и в разных формах.

135

2.4. Менталеобразующие функции образования

Образование и общество... Вечная проблема взаимоотношений. Проблема причины и следствия, первичности и вторичности факторов, влияющих на развитие и того, и другого. Типичный пример, казалось бы, неразрешимой задачи некоего замкнутого, безвыходного круга. Причина неутихающих споров и на уровне высокой теории, и на уровне повседневной практики: "С чего же все-таки начать? С какого "конца" решать главную задачу - обеспечения таких условий жизни, которые были бы достойны человека, позволяли бы ему быть свободным, не испытывать материальных тягот жизни, ощущать потребность в труде и собственном жизнетворчестве, приобщаться к высшим духовным ценностям и самому создавать их, полностью раскрыть свои дарования и способности?" Ведь нельзя не видеть, что даже самые

135

лучшие и комфортные материальные условия жизни еще не делают человека счастливым, не обеспечивают столь необходимой гармонии материального и духовного. Да и как обеспечить эти материальные и духовные условия без участия самого человека? Человека не только разумного и знающего, но и нравственного, не преступающего нравственные запреты, руководствующегося высшими приоритетами совести, милосердия, ответственности, доброты?

Говорят: в аморальном, экономически несостоятельном, бездуховном обществе не может быть и эффективного образования. Выздоровеет общество - выздоровеет и школа... Так-то оно так, но общество, социум состоит из людей, а все люди - "продукты" сферы образования, результат ее функционирования. Но тогда, может быть, начать с образования, постараться сделать его своеобразной моделью если не идеального, то во всяком случае близкого к идеалу способа жизнедеятельности человека, а там, гляди, - и общество в целом станет нравственно здоровым и процветающим. Но и этот путь далек от реальности, и этот путь иллюзорен. Нравственную ущербность общества, его экономическое бессилие и потерю стратегических приоритетов образование само по себе изменить не может...

Вновь подчеркнем: образование и общество - это одна целостная система. Недооценка этого аксиоматического положения - главная причина провалов преобразований и реформ не только в сфере образования, но и в социуме... Именно этой недооценкой объясняются крайне непродуктивные, наивные даже по своему замыслу, попытки реформировать, трансформировать, стандартизировать, дифференцировать, деполитизировать, национал-патриотизировать и т.д., и т.д. систему образования в одной отдельно взятой стране, регионе, городе или школе в надежде на решение каких-то локальных, собственно образовательных или воспитательных задач вне решения задач более общих, глобальных, общественных, цивилизационных...

Отсюда, с другой стороны, и бесконечные призывы и лозунги к построению, разумеется, самого справедливого, гуманного и экономически беспроблемного типа цивилизации на основе самого передового (для своего времени, разумеется) представления о такой цивилизации. Неважно даже, на какой парадигме, на какой идее такой тип цивилизации предполагается создать, - рабовладельческой, феодальной, капиталистической, социалистической, коммунистической или, допустим, национал-патриотической. Создать - и баста. С тем "человеческим материалом", который есть... В ложном предположении, что "материал" этот всегда поддается силовой обработке, что он гибок, пластичен и при любых обстоятельствах конформистски послушен.

Отсюда и многочисленные умозрительные прожекты социального переустройства и реформирования, и столь же многочисленные разочарования - общество, люди почему-то не торопятся поддерживать революционеров и реформаторов, то и дело отказывая им в доверии.

136

Но такое прозрение, увы, не приходит само по себе, нередко оно является следствием катастрофических и трудно поправимых социальных потрясений, крушением человеческих чаяний и надежд.

Веками недооценивался достаточно очевидный факт: именно образование как наиболее технологичная и подвижная часть культуры, образно говоря, держит руку на пульсе человеческих ценностей и идеалов, индивидуального и общественного мировоззрения, поведенческих приоритетов и конкретных поступков. Именно образование, по самой своей сути работающее на будущее, закладывает основы грядущих изменений в обществе, предопределяя, в конечном счете, его развитие в прогрессивном или, напротив, в регрессивном направлении...

Принципиально необходима дуальность, двойственность в самом подходе, когда естественная взаимосвязь образования и общества предопределяет целостное, системное решение социальных и образовательных задач в одной философско-методологической связке, в едином прогностически сориентиорованном и непрерывном, систематическом, мониторинговом по самой своей сути исследовательском поиске. Нужно преодолеть изоляционизм односторонних философско-методологических представлений о взаимоотношениях образования и общества, упирающихся в фактическую социальную бесцельность образовательной деятельности, не видящей за "деревьями" собственных педагогических задач "леса" сверхзадач, сверхценностей, сверхцелей образования и его прогностической значимости в развитии социума.

Речь идет об образовании как, по существу, единственной, достаточно жесткой технологической сфере формирования личности человека, не только приспосабливающегося к внешней среде, но и способного увидеть несовершенства этой среды и активно участвовать в ее преобразовании; об образовании как сфере культурообразования социума; об образования как сфере воспроизводства и непрерывного обогащения жизненных ценностей и идеалов и человека, и общества; наконец, об образовании как сфере, обеспечивающей не только связь времен и преемственность поколений, но и непрерывное спиралевидное восхождение цивилизации в целом ко все более высоким вершинам человеческого духа и человеческого предназначения...

Конечно, здоровый прагматизм в определении ценностей и целей образования, а значит, и в конструировании неких аксиологических (ценностных) блоков образовательной деятельности на разных уровнях обучения, воспитания и развития подрастающих поколений, необходим. Но не менее важно, чтобы такому прагматизму предшествовало глубокое осознание объективных тенденций движения мира, прогностически четких целей и задач развития общества не только на уровне каждого отдельно взятого социума, но и на уровне человеческой цивилизации в целом.

Только на этой основе возможен прорыв к новым парадигмам образования, к новому философско-методологическому видению

137

политики в сфере образования, стратегии развития этой сферы, причем не только применительно к локальным, разделенным теми или иными границами, образовательным системам, но и к системам интегративным, международным, мировым.

Все сказанное, несомненно, относится и к российскому социуму, российскому образованию.

Ниже предпринята попытка в постановочном плане обозначить некоторые социально-образовательные проблемы применительно к современному российскому социуму, обосновать подходы к формированию новой философско-образовательной парадигмы, рассчитанной на поддержку средствами образования тех общественных и индивидуально - личностных ценностей, которые соответствуют оптимистическим гипотезам и прогнозам развития России в грядущем XXI веке, а значит, и в третьем тысячелетии...

Но к чему сводятся эти ценности? На каком социальном фоне будет, хотя бы предположительно, разворачиваться образовательно-воспитательная деятельность в России в ее наиболее широком парадигмально-установочном понимании? Какими образовательными технологиями следует при этом руководствоваться? Какие собственно образовательные, педагогические ценности и цели должны быть положены в основу таких технологий?

Ответы на эти, мировоззренческие по своей сути, вопросы не могут быть получены в рамках существующих ныне образовательных парадигм и доктрин. Необходим выход в многомерное внешнее фоновое пространство. Необходим поиск наиболее существенных причин катастрофических реалий российского социума в конце XX века, чреватых самыми гибельными последствиями не только для России, но и для всего мира. Необходим, наконец, поиск главных детерминант, импульсов, способных придать системе "социум-образование" такое направление развития, которое способствовало бы не только выживанию системы, но и ее непрерывному самосовершенствованию.

Ниже рассматриваются некоторые возможные направления подобного поиска.

Феномен нестабильности и взрывоопасности российского социума...

Причины, порождающие поразительно частые в XX веке, глобальные по своим масштабам и столь малопонятные миру трансформации российского социума, еще ждут своих объективных, не отягощенных конъюнктурными соображениями и повышенно эмоциональным отношением к текущим событиям исследователей. Большое, как известно, видится на расстоянии, а всего лишь один век, даже предельно насыщенный буквально планетарными социальными потрясениями и

138

радикальными переменами, по историческим меркам времени - не более чем миг... Но даже самые добросовестные и скрупулезные будущие историки (если, конечно, это будущее состоится...) не смогут объяснить столь опасные для всей цивилизации коренные повороты в российской истории, руководствуясь лишь монбланоподобным массивом фактов, имен и событий...

Вновь обратимся к уже использованной выше аналогии. Можно, конечно, пытаться изучать тип и природу дерева по его листьям, по той видимой части единого организма, который проще всего поддается прямому и непосредственному наблюдению. Но куда большей познавательной и предсказательной силой обладают изучение и знание его корней... Можно изучать землетрясение как уже состоявшееся явление. Но в основе любых катаклизмов подобного рода лежат глубинные тектонические сдвиги земных пластов...

Целостность и единство мироздания позволяют продолжить этот ряд причинно-следственных коллизий, распространив теоретически осмысленные гипотезы и на общественные процессы.

Непредсказуемое поведение российского социума в XX веке - прямой результат насилия над его ментальностью, того преступного многолетнего социально-генетического экспериментирования, которое сугубо революционным путем бесцеремонно вмешивалось в тонкие и чувствительные механизмы социальной памяти, деформировало процесс социального наследования, рвало в клочья связь времен и преемственность поколений.

Надо ли удивляться поэтому скоропалительной, противоестественной трансформации полуфеодального российского капитализма в кровавую коммунистическую диктатуру, безраздельно господствующую на протяжении трех поколений? Насилие подорвало ментальный иммунитет народа, сломило ментальное сопротивление российского социума, превратило россиян в послушный объект преступных идеологических манипуляций, бесконечных политических распрей, переворотов и интриг.

Эффект ментального иммунодефицита. Ментальный СПИД...

Кто и как может излечить эту болезнь современной России?

И излечима ли она вообще?

Нет ничего удивительного в том, что загнанный, не находящий самостоятельного выхода из жизненного тупика народ становится легкой добычей политических проходимцев, с готовностью идет на поводу у любых сколько-нибудь привлекательных своим популизмом политических коробейников, которые, ловко пользуясь возможностями сугубо формальной, предельно демагогической псевдодемократии,

139

попадают на вершины власти, чтобы вновь и вновь эксплуатировать неизбывную доверчивость и уже наследственную гражданскую апатию россиян?

В который уже раз измученный революциями, тоталитаризмом, идеологическим прессингом, большими и малыми путчами народ России, ведомый сменяющими друг друга предельно авторитарными, никчемными правителями-временщиками, становится подопытным материалом для экспериментально-социальной вивисекции на глазах у всего мира.

Да, конечно, последние горбачевско-ельцинские реформы, порождающие надежду на приобщение России к общечеловеческим демократическим ценностям и естественно развивающейся мировой экономике, сами по себе - благо. Но какой ценой добывается это общественное благо? И стоит ли оно, как и все блага мира, жизни и слезы даже одного ребенка? А в нынешней России гибнут или обречены на гибель, на нерождение и вырождение тысячи и тысячи... Это - зловещие издержки насильственных, неумелых, поспешных, а потому и безуспешных попыток немедленного изменения менталитета народа. Менталитета, преступным образом деформированного на протяжении трех поколений упорно насаждавшимся коммунистической моноидеологией и человеконенавистническими идеями индивидуальной жертвенности во имя якобы грядущего всеобщего блага...

Эти издержки тем более опасны, и опасны отнюдь не только для России, что вдохновители революционного прессинга, как это не раз было в истории России, пошли, вряд ли осознавая это, на чреватую самыми пагубными последствиями игру с огнем, посягая на пока еще дремлющую в привычном анабиозе энергию народной ментальности. Энергию, мощь которой ничуть не уступает по глобальным последствиям, связанным с действием порождаемых ею общественных сил, разрушительным катаклизмам освобожденной энергии атома.

Но что же делать? Повернуть вспять? Предпочесть гарантированное прозябание во всеобщей бедности, но зато при всеобщем равенстве? Отказаться, пусть от неумелых и азартных, но все же активных попыток по-человечески обустроить Россию? Или, быть может, постараться побыстрее перенести на российскую почву и привить могучему древу российской ментальности молодые побеги иной, более энергичной и плодотворной ментальности, скажем, ментальности американской?

Но ментальность только внешне можно сравнить с увитым ветвями и листвой деревом. Ментальность - это корни. Корни общественного духа и бытия, пересадить которые на иную почву невозможно...

Так что же, ситуация безнадежна? Россия обречена на, как теперь уже очевидно, тупиковый поиск только и исключительно исконно русского собственного пути? Так и будет пренебрегать, как говорится, передовым, инновационным опытом человечества? Или все же следует попытаться хотя бы осмыслить свою и чужую ментальность,

140

поискать механизмы предельно осторожной и постепенной социальной трансплантации в действительно самобытную и, несомненно, по-своему богатейшую российскую духовность, индивидуальных и общественных ценностей других культур и народов? По крайней мере, тех, которые доказали на практике определенные преимущества своего, как выяснилось, отнюдь не обязательного "загнивающего и тлетворного" образа жизни. Удастся ли прервать, наконец, сбивающееся с ритма соло, прервать затянувшийся монолог и перейти к диалогу - диалогу ментальностей, диалогу культур в расчете на их взаимодополнение и взаимообогащение? Найдем ли в себе мужество и силы показать миру достойный подражания пример человеческого единения, отбросив прочь сдерживающие движение кандалы тупого национал-патриотического изоляционизма и амбициозного мессианства?

Да, конечно, менталитет социума отличается повышенной устойчивостью. И менталитет российского социума, аккумулировавший в себе непреходящие ценности народных представлений о Добре и Зле, передаваемых из поколения в поколение и закрепляемых в социально-генетическом коде и ментальной энергетике россиян, по-своему уникален. В этой уникальной устойчивости - надежда на конечное преодоление всех преходящих по своей сути издевательств над менталитетом народа.

Каким бы внешним насильственным воздействиям не подвергался менталитет российского социума, как бы ни сгибалось под воздействием деформирующих сил могучее древо российской ментальности, оно неизменно "распрямлялось", отбрасывая и отвергая тоталитаризм, репрессии, застойное безделье, волюнтаристское реформаторство или утопические, механически трансплантируемые в российский социум импульсивные прожекты глобального общественного переустройства.

Но в этой устойчивости заключены не только сила и надежда на преодоление обрушившихся на Россию тягот и невзгод, но и определенная опасность. Опасность "отбрасывания" даже подлинно прогрессивных изменений в социуме, в той или иной мере не соответствующих устоявшимся стереотипам, архаизмам и догмам в общественном сознании. Да, оптимистичная гипотеза позволяет предположить, что когда-нибудь, в конечном итоге, все станет на свои места, все так или иначе "утрясется"... Но не просматривается ли в этом уповании на предопределенность судьбы пресловутый российский "авось"? Допустимо ли пассивно выжидать и уповать лишь на самопроизвольно формируемую гармонию в социуме? Нельзя ли попытаться ускорить процесс, ненасильственно, но целеустремленно воздействовать на глубинные корни ментальности?

Но для этого надо хотя бы предположить, что менталитет при всей своей устойчивости - это вовсе не фатально предопределенная заданность. Что он устойчив и стабилен лишь относительно. Что он, пусть только в каких-то своих аспектах, подвижен и изменчив, и на него можно влиять, им можно и при определенных условиях даже нужно управлять.

Весь вопрос, однако, в каком направлении и каким путем...

141

Общеизвестно, что практически все философские доктрины, начиная со времен Платона и Аристотеля и кончая марксистско-ленинскими социально-философскими изысканиями, так или иначе признают самоценность человеческой личности в целостном мироздании, в его материально-духовном синтезе. Но если домарксистские философские доктрины с большей или меньшей степенью аргументации объясняли роль и место человека в мире, постепенно и с разных сторон приближаясь к познанию его духовной природы, ментальных оснований жизнедеятельности и жизнетворчества, то марксизму и его практико-ориентированному эквиваленту - ленинизму - этого показалось мало. Были предприняты достаточно прямолинейные попытки "технологизировать" выдвинутую марксизмом философскую доктрину - не только объяснить, но и преобразовать мир через преобразование самой природы человека, его ценностных установок и идеалов. Эти попытки не прошли бесследно...

Вспомним. На всех этапах так называемой "социальной инженерии" - от первых лет послереволюционной эйфории победившего пролетариата, военного коммунизма, репрессивного социализма времен "культа личности", социализма "зрелого", а потому, естественно "застойного", до неожиданно нагрянувшей "перестройки", скоропалительного развала Союза, "постперестройки" и нового, теперь уже "капиталистического строительства" - правители-временщики неизменно считали единственно возможным и допустимым методом обеспечения "всенародной поддержки" своих социально-экспериментальных прожектов и планов прямое и жестокое насилие над индивидуальным и общественным сознанием, над ментальностью народа, над духовной иммунной системой социума...

Казалось бы, изложенное выше - чистой воды политика. Можно соглашаться или не соглашаться с позицией автора, но (вправе спросить читатель) причем тут образование? Несет ли сфера образования свою долю ответственности за непонимание и систематическое игнорирование ментальных характеристик российского социума и те социальные потрясения, в которые перманентно втягивается народ России волею своих правителей?

Да, несет...

Несет, прежде всего потому, что, будучи наиболее технологичной сферой, способной не только изучать, но и активно влиять на менталитет, пусть медленно, но верно приводя его в соответствие с долговременными объективными потребностями социума, образование фактически оказалось бессильным в реализации этой важнейшей для себя прогностической функции. Несут свою долю ответственности и ученые, которые в недостаточной мере используют "набатные" возможности для предупреждения об опасности насилия над ментальностью, а когда такое насилие все же имеет место, не используют свое влияние для активизации ментального сопротивления народа.

142

Что и говорить, претензии и задачи неожиданные и, безусловно, сверхсложные. Но ведь мы обсуждаем глобальные проблемы образования будущего, проблемы XXI века, который к тому же начинает отсчет нового тысячелетия. Если не видеть, а значит, и не ставить вовсе перед образованием задач, достойных его общественного статуса, то они так никогда и не будут решаться...

При любых обстоятельствах обращение к проблемам человека и его индивидуально-общественной сущности не допускает революционного рвения. Лишь терпеливый, эволюционный процесс работы над инерционными в принципе ментальными характеристиками и личности, и социума на основе мобилизации мощнейших, но пока еще фактически повсеместно дремлющих в анабиозе средств культуры и образования, может привести к успеху в столь тонком и чувствительном деле, как формирование или реанимация общечеловеческих нравственных ценностей, которые являются, по существу, единственным гарантом не только прогрессивного развития, но и самой выживаемости рода человеческого.

Если считать, что менталитет - это производное от религии, философии, культуры, образа жизни людей, то, по-видимому, именно эти факторы и должны быть положены в основу таких влияний. Но такое влияние в "чистом" виде, без искусственных "допинговых" ускорителей, - процесс исторический, крайне медленный и практически неуправляемый. А ведь известны примеры куда более быстрых и энергичных влияний. И не только с трагически негативным результатом (Сталин, Гитлер), но и с результатами положительными: еще недавно побежденные и униженные, а ныне преуспевающие нации и страны - Германия, Япония, Италия; успешный и быстрый при определенных условиях процесс адаптации эмигрантов к принципиально иной среде и условиям жизни; наконец, библейский Моисей, который не зря терпеливо водил свой народ по пустыне, добиваясь ненасильственным путем смены его жизненных ценностей и приоритетов...

Значит, возможны такие относительно быстрые и энергичные воздействия на менталитет. И не только на его поверхностные слои, характеризующие более легко поддающиеся влияниям индивидуальное и общественное сознание. Но и на слои глубинные, связанные с социальной памятью и архетипами поведения людей, социальной генотипологией, индивидуальным и коллективным бессознательным и т.п. И совсем не обязательно при этом должен быть включен механизм принуждения и репрессий. Что же тогда? Идеология? Пропаганда? Средства массовой информации? Социально-экономическое, культурное и экологическое пространство (среда обитания), вынуждающее человека и общество жить именно так, а не иначе? Время, все более уплотняемое в интенсивных информационных полях?

Наверное, да. Но насколько глубоки и продолжительны преобразования ментальности, порождаемые только этими

143

сильнодействующими средствами социальной профилактики, терапии, а, возможно, и хирургии? Не притупляется ли со временем их действие? Могут ли они рассчитывать на пролонгированный эффект в процессе социального наследования, преемственности поколений, когда поверхностные слои ментальности в виде индивидуального и общественного сознания именно данного поколения естественно стираются со временем?

Революционные насилия над социумом преступны, они несут народам неисчислимые страдания, гибель миллионов, хаос, противостояние, разрушение, распад. Целесообразны и гуманны лишь эволюционные, медленные изменения среды, которые предполагают включение механизмов общественной адаптации в значительных по протяженности временных интервалах, постепенно закрепляющейся (в случае действительной целесообразности соответствующих социальных сдвигов) в грядущих поколениях людей, составляющих данный социум.

Но как перейти от этих благих пожеланий и, скажем прямо, теоретических абстракций к целенаправленным практико-ориентированным социальным технологиям? Возможны ли такие технологии, хотя бы в принципе? Есть ли хоть какие-то шансы познать и использовать эти технологии, если не у нынешнего поколения, то хотя бы у наших детей и внуков?

В поисках технологии ментальных преобразований...

Поиск "технологии" ментальных преобразований в социуме - наиболее существенная проблема человеческой цивилизации, напрямую связанная с ее выживаемостью. Основания такой "технологии" уже сейчас просматриваются достаточно определенно. Они лежат в сфере духовной жизни общества, в сфере широко понимаемой культуры и вполне конкретно понимаемого образования и воспитания, которые являются подлинным духовным базисом социума, предопределяющим действенность всех остальных, в том числе и экономических, составляющих общественного прогресса.

Очевидно, однако, что недостаточно лишь провозглашать лозунги и призывы. Нужны система аргументации и поиск работоспособной технологии формирования у будущих поколений понимания целостности и единства мира, необходимости взаимопонимания и дружественного совместного жизнетворчества. Иными словами, нужны всесторонние междисциплинарные исследования в этой сфере.

Остро чувствующая важность таких исследований Россия могла бы помочь всем странам мира в осознании их необходимости, инициируя проведение столь сложных исследований не только в рамках локальных социумов, но и на международном уровне. Что для этого нужно? Только и исключительно взаимная заинтересованность. Но, увы, как раз такой заинтересованности пока нет, а невнимание, чтобы не сказать безразличие к определению приоритетности научных

144

исследований, особенно исследований глобального прогностического характера, во многих, даже самых развитых странах мира, просто поражает...

Автор данной публикации - педагог. Но именно педагог (и прежде всего, педагог), конечно же, не мог не прийти к выводу, пусть гипотетическому, но вселяющему надежду: универсальным социальным институтом многоаспектного и концентрированного влияния на менталитет и, тем более, на "стартовые"идеалы и ценности личности может и должна быть сфера образования. Та специально организованная и тщательно продуманная среда жизнедеятельности детей, молодежи и взрослых, которая из поколения в поколение передавала бы, закрепляла и обогащала личностно и общественно ценные глубинные ментальные качества. И, напротив, корректировала бы нежелательные, с точки зрения соответствующей системы критериев, ментальные характеристики как личности, так и общества в целом.

Разумеется, весь вопрос в этих критериях, в извечной мировой проблеме борьбы Добра и Зла. Ибо критерии "хорошей" и "плохой" ментальности самым тесным образом связаны с изначальной точкой отсчета - что есть Добро и что есть Зло? Как расчленить эти предельно общие, поистине вселенские категории на образующие их составляющие, как найти, при всей естественной вариативности представлений о сущности этих составляющих, те наиболее стабильные и общепринятые инварианты, которые позволяют отличить Добро от Зла, даже с учетом особых мимикрирующих "способностей" последнего...?

Ясно одно: в добрых руках - управление ментальностью обещает надежду на общественное благо и прогресс. В злых - ведет к разрушению и краху человеческой цивилизации. Круг замкнулся - проблема управления и общественной, и естественной энергетикой та же: у кого в руках "кнопка управления" ядерной мощью или мощью когерентного, согласованного во времени и в пространстве энергетического поля человеческой ментальности, тот властелин... При этом речь идет не о неких экзотических, бездоказательных и чудодейственных методах типа небезызвестного "зомбирования", парапсихологического прессинга или массового гипноза, а о вполне естественных и, в принципе, технологически реальных, хотя и крайне сложных и длительных процессах культурно-образовательного характера, ориентированных на целенаправленную и последовательную трансформацию индивидуальной и общественной ментальности.

Но, может быть, вообще быть подальше от всего этого - запретить, наложить табу на чреватые апокалипсисом исследования не только в области ядерной энергетики, но и энергетики ментальной?

Запретить процесс познания, однако, невозможно... Значит, остается единственный выход - направить его в русло Добра, самосохранения, выживания, процветания.

Как? Вопрос вопросов...

145

Было бы крайне желательно и полезно уже сейчас попытаться перекинуть своеобразный "мост" между проблематикой изучения ментальностей и новой философией образования. Такой философией, которая рассматривала бы формирование общечеловеческих ментальных ценностей в качестве иерархически высшего приоритета в структуре целей образования и всей последующей технологии обучения, воспитания и развития людей.

Взаимосвязь общечеловеческих инвариантов образовательных ценностей и вариативной конкретики целей и технологий образования должна, по-видимому, рассматриваться в качестве одного из основных принципов создания интегративной (международной) философии образования. Целесообразно также исследовать конкретные возможности создания интегративных международных учебных курсов по различным дисциплинам, прежде всего, гуманитарного цикла (истории, философии, религиоведения, обществоведения, социально-образовательной прогностики, литературы, искусства, педагогики, психологии, политологии, права, социологии, этики, эстетики, экологии и т.п.), отражающих инвариантные и специфические образовательные ценности в существующих парадигмах образования и учитывающих общемировые тенденции образовательного процесса в его взаимосвязях с экономическими, научно-техническими, технологическими и социокультурными прогнозами.

Но для того, чтобы образование могло реализовать органически присущие ему менталеобразующие функции, необходимо выполнить ряд условий:

• - во-первых, надо признать, что именно формирование, коррекция или преобразование не только индивидуального менталитета, но и менталитета социума, является иерархически высшей ценностью и целью образовательной деятельности во всем ее многообразии;

• - во-вторых, необходимо существенно обновить существующую парадигму философии образования, политики и стратегии в этой сфере;

• - в-третьих, должны быть найдены технологически работоспособные механизмы трансформации обновленных философских, политических и стратегических доктрин образования в план повседневной практической деятельности педагогов на всех преемственно связанных ступенях образования;

• - в-четвертых, должны быть предприняты целенаправленные, систематические и скоординированные усилия для интеграции различных философских, политических и стратегических образовательных доктрин и концепций, так же, как и инновационного практического опыта образования, создания единого международного, в перспективе - мирового культурно-образовательного пространства, создающего необходимые и надежные предпосылки для все более полной духовной конвергенции и интеграции социумов, их взаимопонимания и всестороннего сотрудничества.

146

Исследование менталеобразующих функций образования является принципиально новым направлением даже в самой своей постановке. И хотя было бы наивно сводить сложнейший, исторический по своим масштабам процесс становления или преобразования ментальности того или иного социума лишь к усилиям и возможностям сферы образования, уже само по себе признание высшей приоритетности этих функций существенно расширяет и углубляет понимание сущности проблем социально-педагогического целеполагания, аксиологических проблем образования в целом.

Становится достаточно очевидным, что от образования будущего потребуется отнюдь не только традиционно понимаемое участие в воспроизводстве и возвышении экономического потенциала общества через формирование, в конечном счете, прагматично сориентированных знаний, умений и навыков, позволяющих молодежи и взрослым, по возможности, оптимально вписаться в структуру развивающегося общественного производства, найти свою личную комфортную по сугубо материальным критериям нишу в жизни.

Функции образования не могут быть сведены и к примитивно понимаемому воспитанию, направленному, по существу, на встраивание в некую умозрительную модель идеализированной личности конъюнктурно модного для данного этапа и данной политической ситуации стандартного набора личностно-общественных добродетелей.

Не исчерпывают функций образования и "вечные" для него задачи развития умственных способностей и физических кондиций учащихся, хотя сами по себе технологии развития личности, основанные на использовании психологически обоснованных диагностических процедур, позволяют с большей определенностью судить о степени совпадения целей образования и его результатов, чем преимущественно описательные и трудно проверяемые педагогические стандарты уровня и качества обучения.

В своем высшем проявлении усилия сферы образования, независимо от уровня и профиля того или иного учебного заведения, должны быть сфокусированы на выполнении следующих главных задач:

• - трансляции из поколения в поколение и закрепление в каждом последующем из них исторически сложившихся, наиболее стабильных духовных, мировоззренческих и культурных ценностей соответствующего социума, предопределяющих глубинные, "корневые" основания его специфического менталитета; при этом речь идет отнюдь не только о сугубо национальных и этнических особенностях той или иной, пусть даже превалирующей по своему численному составу группе населения, а, прежде всего, о воспроизведении духовного наследия всего социума как гражданского общества, в основе идентификации которого лежат не столько национально-этнические признаки (хотя и они, конечно же, должны учитываться), сколько признаки принадлежности народа, образующего данный социум, к единому гражданству соответствующей страны;

147

• - обогащения индивидуальных и общественных ментальных качеств данного социума общечеловеческими нравственными ценностями, отражающими объективную целостность и всеединство человеческой цивилизации и естественные тенденции к духовной конвергенции и постепенной интеграции различных социумов, все более активному диалогу культур; конвергенция и интеграция при этом вовсе не связаны с подавлением самобытности того или иного социума, его "растворении" в неких безликих общечеловеческих ценностях - напротив, речь идет о естественной гармонии дифференциации и интеграции, о безусловном сохранении самобытности любого социума и создании наиболее благоприятных условий для его развития, но также и об устранении иллюзий самодостаточности этой самобытности, чреватых недопустимым в будущем националистическим сепаратизмом и самоизоляцией; важно подчеркнуть, что при этом речь должны идти не о том, в какой последовательности формируются те или иные ментальные ценности (раньше национальные, потом общечеловеческие или наоборот), а о синхронном, одновременном, гармоничном включении в образовательно-воспитательный процесс менталеобразования наиболее менталеемких культурно-мировоззренческих ценностей и данного социума, и мировой цивилизации в целом; вполне понятная сложность подобной задачи, ее необычность и новизна, естественно, потребует пересмотра сложившихся концепций образовательно-педагогического целеполагания, поиска принципиально новых технологий реализации менталеобразующих функций образовательно-воспитательной деятельности;

• - коррекции и преобразовании в необходимых случаях тех ценностных жизненных ориентиров, которые как на личностном уровне, так и на уровне социума в целом, определяют наиболее вероятное поведение и поступки людей, направляют и концентрируют их "ментальную энергию" на достижение поставленных целей, имея в виду, что и цели, и средства их достижения должны утверждать высшие нравственные ценности развивающейся человеческой цивилизации.

Чрезвычайно важно еще и еще раз акцентировать внимание на самой сущности интегративных процессов и в менталеобразовании, и в образовательной деятельности.

Здесь весьма уместна аналогия с мозаикой. Да, конечно, менталитет социума - понятие интегративное, но эта интеграция - отнюдь не результат жесткой целевой ориентации менталеобразующих

148

возможностей образования, унификации и стандартизации неких, пусть даже объективно чрезвычайно полезных, ментальных качеств. Напротив, только в многообразии и неповторимости дифференцированных индивидуально-личностных ментальных приобретений следует искать подлинные предпосылки их постепенной интеграции, рассматриваемой в качестве высшего приоритета всего процесса менталеобразования.

Можно утверждать, что в ряду наиболее важных инвариантных качеств любой образовательной системы должно быть и качество, связанное с принципиальной ориентацией системы на решение задач формирования ментальности, разумеется, с учетом возрастных особенностей учащихся и их индивидуальными возможностями. При этом необходимо подчеркнуть, что в логике менталеобразования системные качества образовательной деятельности и, прежде всего, преемственность образовательных подсистем (как по уровню - по "вертикали", так и по профилю - по "горизонтали") имеют особое значение. Без целенаправленных, последовательных во времени, преемственно связанных и по целям, и по содержанию, и по собственно педагогическим технологиям менталеобразующих усилий, без должной координации и многопланового (кадрового, правового, материально-технического, информационного, научно-методического) обеспечения этих усилий рассчитывать на успех в столь сложном деле не приходится.

Можно предположить, что совокупность обозначенных выше идей, подходов и условий создает предпосылки для разработки целостной технологии менталеобразования. Но любые технологии всегда неразрывно связаны с целями и содержанием технологизируемых процессов. Поэтому необходимо обозначить хотя бы в общих чертах собственно содержательные аспекты менталитета того или иного социума, определить возможные и желательные тенденции и перспективы его развития и на этой основе вести целенаправленный поиск конкретных образовательных технологий формирования и преобразования соответствующих ментальных характеристик.

Содержательные аспекты менталеобразования. Каким быть менталитету российского социума в XXI веке?

При всей важности обсуждения процессуальных аспектов менталеобразования решающее значение для судеб российского социума в XXI веке имеет содержание тех ментальных характеристик, которые предопределяют развитие любого социума в близкой и более отдаленной перспективе. Иными словами, содержательные и процессуальные проблемы менталеобразования необходимо решать, по возможности, синхронно, в едином исследовательском и конструктивно-технологическом цикле.

149

Следует подчеркнуть, что именно на основе инвариантных общечеловеческих ценностей и через них могут и должны быть поддержаны и ценности, специфические для данного социума, ценности национальные и межнациональные, а по мере формирования и укрепления гражданского общества - ценности, непосредственно связанные с наиболее полной реализацией прав человека и гражданина, независимо от его национально-этнической принадлежности. Такой подход, апеллирующий, прежде всего, к общечеловеческим ценностям и их дедуктивному распространению в пространство ценностей национальных, представляется в наше время, и, тем более, в будущем, по существу, единственно возможным. Другой подход, акцентирующий внимание на первородности ценностей национальных, всячески подчеркивающий самобытность и самодостаточность национально-этнических ценностных предпочтений в угоду ложно понимаемой исключительности или мессионерского предназначения того или иного социума, чреват усилением и лавинообразным развитием разрушительных националистических и шовинистических тенденций, которые ни человечество в целом, ни какой-либо социум в отдельности уже не могут себе позволить.

Не могут позволить потому, что мир существенно изменился и продолжает быстро меняться в сторону все большей взаимозависимости стран и народов перед лицом общецивилизационных, глобальных проблем планетарного масштаба и значимости. Именно поэтому возможная еще в совсем недалеком прошлом парадигма приоритета национальных ценностей перед ценностями общечеловеческими в наши дни все чаще демонстрирует свою полную несостоятельность, являясь причиной многочисленных межнациональных конфликтов и войн, эскалации нетерпимости и ненависти, которые в сочетании со все более разрушительными средствами массового уничтожения ставят под угрозу само существование человеческой цивилизации.

Нет сомнения, что и в будущем любым псевдопатриотическим, националистическим концепциям самоценности, исключительности и самодостаточности того или иного социума должны быть противопоставлены концепции, доктрины и парадигмы конвергенции и интеграции духовных ценностей, их соответствия реалиям изменяющегося мира. Роль образования в решении этих актуальнейших задач, несомненно, будет возрастать, а его менталеобразующий потенциал, можно не сомневаться, окажется все более востребованным.

Важнейшая задача философии образования, ее иерархически высшая цель - выявить и обосновать собственно образовательные возможности влияния на ментальные характеристики личности и социума. Без этого трудно рассчитывать на эффективность каких бы то ни было прогрессивных реформаторских преобразований в обществе, на их достаточно массовую человеческую поддержку. Альтернативой этому может быть только и исключительно насилие... Но может ли двадцать первый век принять столь зловещую эстафету века двадцатого?

150

Исследование содержательных проблем ментальности любого социума, и российского социума, в частности, в естественном для подобного исследования прогностическом аспекте, - задача чрезвычайной сложности. Помимо уже упоминавшейся выше междисциплинарности этой проблемы, ее сложность определяется также многообразием направлений исследовательского поиска, его многоаспектностью, а главное, отсутствием критериально-оценочной основы для отнесения тех или иных качеств социума к разряду именно качеств ментальных. Так, например, проводя исследование содержания менталитета российского социума, нам пришлось решать следующие задачи (укажем лишь основные разделы проспекта будущей книги "Российский менталитет на пороге XXI века: От русской идеи - к российской мечте...", без детализации их содержания):