Лекция № 1 по истории средних веков

от 28 февраля 2006 года

Хронологически наша тема будет охватывать 1,5-2 века: 16 и 17. Столетия можно назвать столетиями решающего рывка запада в направлении к тем контурам и ориентирам, … Это важнейшие социальные, духовные сдвиги, которые во многом предопределили дальнейший путь Западной Европы. При всей относительности некоторых тезисов, что по целому ряду параметров швы, которые связывают новое время и средние века, кажутся иногда многим историкам достаточно слабыми, относительными, несильно выраженными, при всем этом мы должны сказать, что 16 и 17 столетия – это мощные изменения, во многом предопределившие дальнейший путь западной цивилизации.

Первое место – проблема периодизации. Она по-разному трактует хронологические швы, связывающие средние века и новое время. 3 главных фактора предопределили представление о рубежности 16-17 столетий в европейском сознании.

1 фактор – гуманизм и культура ренессанса, причем, прежде всего итальянский ренессанс. Объявляют средним веком все то, что было до гуманистов и до носителей ренессансных идей.

2 фактор – реформация и протестантская историческая школа, которая объявила, что Лютер, возвестив слово Евангелия, навсегда порвал с мракобесием католической церкви, с лживостью католического культа, открыв новую эру в истории запада. Эта доктрина наиболее полно будет представлена на страницах толстых протестантских компендиумов, исторических сочинений авторов, прежде всего 17 века.

Мы помним как Кристиан Церарий, пастор из города Галлий (?) первый попытался делить историю человечества на 3 части: античность, средний век и новое время. Шов между средним веком и новым временем в представлении пастора и профессора Церария как раз маркировала Реформация.

3 фактор – доктрина просвещения, глубоко христианская доктрина, которая ставит целью всесторонне развитую личность, как личность, способную постичь откровение Бога. Вера в историзм, прогресс и разум была свойственна доктрине просвещения.

Именно в век просвещения, в 18 веке, возникнет историческая наука как таковая. Что значит историческая наука века просвещения? Это возникновение критицизма и критического взгляда на прошлое, идея человеческого прогресса: история – это развитие от плохого к хорошему, от малых примитивных форм к более зрелым; представление о том, что наука история может дать ответ касательно объективной истины. В мире есть объективная истина и историк способен ее постичь.

Задачи исторической науки: история нужна для просвещения разума. В 18 веке - разум просвещается для того, чтобы постичь Бога. В 19 веке – это уже вполне светский элемент, разум лишь для разума, для улучшения собственного блага.

Просвещение в 18 веке окончательно определило разрыв между средними веками и новой историей. Новое время это не только реформация, это не только гуманизм, но это развитие наук и искусств, это развитие будет сопрягаться как раз с 16 и 17 столетиями.

19 век позволит толковать прошлое в координатах прежде всего национал-государственной доктрины. Человеческое общество, избавленное от оков религиозного сознания, может выжить только лишь в объятиях сильного государства. Государство способно дать ответы на все вопросы, поможет человеку выжить в этом тяжелом мире, поэтому историческая наука 19 века имела один большой приоритет: обосновать концепцию национального государства, попытаться отыскать корни этой истории в далеком прошлом.

Если сопоставить научную продукцию по отдельным образцам в 19 веке, то вы увидите, что больше всего шкафов литературы было посвящено проблемам становления государственных учреждений, праву, различным аспектам развития политической власти.

20 век – это переломный век, в начале которого все еще стоит миф сильного государства. Конец 20 века – разочарование в этом мифе, конец концепции великого всеспасающего и всеблагого государства. Конец 20 века – это вера в торжество индивидуализма. Индивидуализм, который подтачивает основы государственной системы запада. Посмотрев на карту Европы, в этом легко убедиться.

Первая мировая война – покончит с последними великими империями Европы. То, что будет позже – это рождение принципиально новых форм общественной жизни. Это федерации, это религиозная толерантность, социальная терпимость. В основе этих подходов лежит индивидуализм. Все это отражается на исторической науке, все это опрокидывается в историческую ретроспекцию, это создает свое представление о рубежности между средними веками и новым временем.

Во 2-й половине 20 века стараниями прежде всего школы историков социологов, объявляется о том, что сложно отыскать решительные разрывы, а самое главное координаты этих разрывов между средними веками и собственно новым временем. Ньютон возвестил о начале нового мира. Но это начало в 16 веке все еще упаковывалось в представления типично средневековые, в представления о церковной реформе. Более того, важнейшая история общественной жизни, сословная организация общества, сословный характер общества, внутреннее членение общества на отдельные ступени. Эта структура выстоит и в кризисе 16 века, и в урагане кровавых войн 17 века, перекочует в 19 век. И скончается как система лишь в начале 20 века.

Историки и социологи внимательно анализировали эти процессы, пришли к выводу о том, что лучше бы попытаться вычленить между по-настоящему новым временем, между 19 и 20 веком и классическим средневековьем, своеобразный мост, который бы связывал классическое средневековье и классическое новое время.

Среди социологов, который блестяще потрудились на указанном поприще, следует отметить немецких социологов:

Макс Вебер, начало 20 века, немецкий историк и социолог. Ему должны быть благодарны все историки последующих поколений, в том числе и мы с вами. Он спас историческую науку от бесплодных попыток определить тот или иной термин. Он придумал теорию плавающих контуров, он заявил, что любое историческое явление может выступать лишь в идеально типичном смысле. Например: мы говорим, что был феодализм. Но феодализма в чистом виде нигде не существовало. Есть лишь идеальная категория феодализма, и историку важно определить те идеально-типичные черты в организации феодального строя, феодального порядка в разных странах Европы, Азии, Африки… . Концепция плавающих контуров, это категория существующая, но с зыбкими границами, ее невозможно извлечь из конкретной исторической ткани, она растворена в этой материи. К ней нужно относиться именно как к идеально-типичному понятию. Это концепция Вебера: плавающих контуров или идеально-типичных моделей.

Историки середины-второй половины 20 века приходят к выводу о том, что если оперировать этими идеально-типичными категориями и понятиями, то очень многое из средневекового общественного быта действительно будет привнесено на почву новой Европы. Чтобы избежать чрезмерных дискуссий, тупиков исторического метода, в 50-60-е годы рождается понятие раннего нового времени. Категория понятия раннего нового времени скорее методологического плана, идеально-типичного плана, нежели конкретная величина. Почему? Потому что каждый историк, каждая историческая школа видят в нем свою специфику, свою определенную особенность и меряют критериями этой особенности весь ход исторического процесса. Поэтому раннее новое время это помощь для историка, как попытка расширить это «прокрустово ложе» исторических исследований, удобный вариант для преподавания истории. Не случайно, что именно с этого момента в институтах Европы повсюду появляются кабинеты с табличкой «Кафедра истории раннего нового времени».

Средние века – это то, что заканчивается условно в 14-15 веках. Позже в 16-17, иногда 18 век, вплоть до Французской революции – все это объявлено ранним новым временем.

Что было движущими силами этой эпохи? 2-я половина 20 века знает очень большую эклектику, очень высокую степень эклектики, т.е. собирательности образов, моделей, которые формировали представления об этих 3-х столетиях. Прежде всего, у истоков самой этой категории стоит выдающийся немецкий историк-социолог Отто Брунер. Наряду с ранним новым временем, Брунер считал, что вплоть до 19 века правильно вообще говорить о категории «Старая Европа». Разница лишь в динамике процессов. В 16-17-18 веках базовые устои средневековой Европы оказались под ударом очень важных и глубоких перемен. На что обращает внимание Брунер? Прежде всего на мир идей, которыми жила Европа в 16-17-18 веках, на этом отрезке, который называется ранним новым временем. Этот мир идей восходил к чисто средневековым прототипам. В основе человеческого мировоззрения по-прежнему лежало религиозное и семейно-родственное или кровнородственное сознание. По мысли Брунера, вплоть до 19 века, вплоть до индустриальной эры, человеческая жизнь протекала в достаточно размеренном темпе. Базовую ячейку социальной организации образовывала категория дома, семьи, рода и вероисповедания. Под одной крышей собирались представители разных поколений и жили разные поколения, под одной крышей вершилась единая хозяйственная работа, ремесленная, цеховая и даже ранне мануфактурная. Под одной крышей уживалась одна конфессия. Брунер в частности обращал внимание на очень специфическую черту семейной организации этих столетий. По мысли Брунера 16-17-18 столетия, это столетия все еще господства так называемой большой патриархальной семьи. Нуклеарная семья: он, она и их дети, эта категория появиться в европейской мысли, только на исходе века просвещения, в конце 18 столетия.

Сам термин «фамилия» впервые прозвучит в трактатах французских и немецких энциклопедистов 18 века. До этого под термином «семья и род» понималась мистическая связь между живыми и мёртвыми, между представителями разных поколений.

Тезисы Брунера подвергнутся мощной атаке на исходе 20 века, особенно когда Брунера уже не было в живых. Атаки, прежде всего, со стороны формирующегося феминистского направления в истории семьи и семейного быта, это, прежде всего англо-американские исследовательницы и историки. Споры ведутся до сих пор, и тезис Брунера по целому ряду параметров представляется всё ещё достаточно убедительным. 16-17-18 столетия, это лишь очень медленная, очень постепенная эрозия этой базовой социальной организации западной жизни, большой семьи. Брунер полагал, что основополагающий фундамент общественной жизни Западной Европы восходил не только к средним векам, но и к античному полису, к аристотелевскому ойкосу (?). Поэтому сама его концепция часто именуется концепцией ойкосного начала общественного быта. Ойкос – сочетание хозяйственных и социально-религиозных функций под одной крышей, в рамках одной семьи.

Другое направление, не менее значимое. Во главу угла во 2-й половине 20 века представители этого направления ставят развитие политических институтов и так называемых государство образующих процессов в Европе раннего нового времени, в Европе 16-17-18 веков. Это значит, что по мысли этих историков именно в эти 3 столетия возникнет феномен так называемого современного государства, с бюрократией, обеспеченного правильно организованной финансовой системой, основанного на четком распределении функций отдельных отраслей власти и отдельных учреждений. 16-17-18 века – это 3 столетия рождения этого ранне современного (протосовременного) государства.

Крупнейшие представители: англичанин Чарльз Тинли (?). Он полагает, что между 1500 и 1750 годом в Европе возникло современное государство.

Рядом с этой концепцией располагается иная концепция – концепция всеобщего социального бунта в Европе раннего нового времени. Сторонники этой концепции считают, что в течение 3 столетий, от реформации и до французской революции Европа представляла собой крайне неспокойный социальный ландшафт: 3 столетия непрерывных восстаний, социальных выступлений, мятежей, возмущений. Эта концепция наиболее близка воззрениям российских историков, изучающих 17 век. 17 век – «бунташный век» в русской истории, век, предшествовавший Петровским реформам и век самих Петровских реформ. Концепция социального катаклизма, глобальных социальных встрясок. По мысли историков эти социальные встряски развивались на 2-х уровнях. 1 уровень – в связи с ростом государства становится постоянным конфликт между государственным центром и провинцией. Мощный государственный центр требует контроля на периферии. Поэтому 16-17-18 век – это эпоха «диффузии» государства. Государство распространяется на провинции, пытается поставить под жесткий контроль провинциальные структуры. Одна из причин этих социальных конфликтов – это противостояние между политическим центром и провинцией.

Главным застрельщиком этой концепции и наиболее ярким представителем является англичанин Тревор Ропер (?). Главным полигоном для его исследований избрана Англия времен так называемого великого мятежа или великой английской революции. История Англии 16-17 веков – это постоянная борьба монархического центра с аристократической провинцией, это попытка подчинить под контроль провинциальные аристократические структуры, собрать их при дворе, и тем самым обеспечить прочность государственной системы, государственных институтов.

Аналогичная точка зрения распространяется на Францию. Напомню, что французская монархическая организация для историков 19 века – это образец для подражания. Во 2-й половине 20 века историю Франции вспоминают вновь, говоря о том, что Франции мы видим один из идеальных осколков этой концепции Тревора Ропера.

Начиная с последних Валуа, это 16 век, с эпохи религиозных или гугенотских войн, заканчивая эрой так называемого французского абсолютизма, а это Людовикианская эпоха, эпоха Короля Солнце, эпоха Людовика 14, эпоха Версаля и торжества французского придворного барокко, в эти 2 века - 16 и 17 – вмещается развитие центральных государственных институтов Франции. Франция не просто присоединяет к себе провинции, они были присоединены после 100-летней войны, Франция осваивает эти провинции. Франция мобилизует государственные резервы. Центральная королевская власть превращает провинцию в придаток своих государственных интересов. Это становится поводом к недовольствам, поводом к многочисленным социальным выступлениям в провинции, начиная от гугенотских войн, когда юг Франции в 16 веке фактически отпадает от центральной королевской власти, и заканчивая движением Фронды и крупной родовой аристократии в век Людовика 13 и Людовика 14, в век мушкетеров в 17 веке.

Другой взгляд, который тождественен Тревору Роперу, другой уровень понимания этой проблемы. Наиболее полное это другое понимание предстанет под пером немецкого историка Герхарда Остера. Он преподавал и изучал историю в западном Берлине в 1960-70 годы. Он разработал концепцию роста социальной дисциплины в раннее новое время. Смысл: человек в условиях непрерывных войн, в условиях реформации и религиозного раскола ощущает нестабильность, тревогу, он пытается найти спасение под сенью прочных государственных институтов, учреждений. Человек прижимается к сильной власти, он с готовностью идет в объятия ее. В итоге к концу 18 века мы видим уже зачатки формирования гражданского общества, ответственного перед законом, правом и самим собой. Неспокойствие 16-17 веков как бы подгоняло человека под сень и под контроль со стороны прочных государственных институтов. Как спастись во время многолетней войны? Прежде всего опираясь на местную власть.

Эта концепция поддерживается частью английских и французских историков. Большую популярность она приобрела в Германии (естественно). Потому что эта концепция легко объясняет формирование немецкого княжеского государства под занавес существования Священной Римской империи. Напомню: 1806 год, в огне Наполеоновских войн Священная Римская империя погибает, отречение императора Франца фактически превращает Германию в россыпь самостоятельных государств. Возникает Австро-Прусский дуализм, борьба за объединение немецких земель. В 16-17 веке на территории Германии уже будет подготовлена почва консолидации княжеской и королевской власти.

Оба эти тезиса, как ни парадоксально, применимы даже к истории России. В первую очередь, точка зрения Тревора Ропера. Если мы посмотрим ход российской истории в 17-18 веках, то борьба между центром и провинцией и диффузия государства в провинциальные структуры здесь представляется вполне …. Эпоха Смуты. Москва против мятежников юга, и мятежный юг против центра. Конец 17 века – Москва против гораздо более удаленного региона, области… (Степан Разин). 18 век – движение на Кубани, в Казахстане, движение Пугачева. Последнее противостояние провинции и центра.

С конца 18 века диффузия государства состоялась.

Еще один взгляд, достаточно любопытный и убедительный. В последние десятилетия все большее число европейских историков возлагает ответственность за преобразования западного мира на многолетние войны. Европа 16-17-18 веков – это 3 столетия почти непрерывных войн. 16 век – открывается почти 70-летним противостоянием дома Валуа и Габсбургов, знаменитый ________ , получивший в истории наименование итальянских войн. Параллельно этому в результате Реформации, в результате религиозного раскола Запада возникает и религиозное противостояние между протестантскими регионами и регионами католическими, между носителями протестантской конфессии и конфессии католической. Эти конфликты распространяются внутри отдельных государственных образований.

Типичный пример – Германия и Франция, гугенотские войны 2-й половины 16 века. Гугенотские войны совершенно выключат Французское королевство из большой европейской игры. Франция будет занята сама собой вплоть до начала 17 века. К этому добавляется отпадение Нидерландов от власти испанской короны, начало знаменитого Нидерландского восстания, которое марксистские историки обозначают термином революция, Нидерландская революция. В Голландии вы нигде не встретите этого термина, в голландских учебниках истории это обозначено термином: 80-летняя война за независимость.

Все эти региональные конфликты распространяются на север Европы, в Балтийский регион. С 16 века здесь начинает решаться так называемый Балтийский вопрос, борьба за господство на Балтийском море. Ряд сильнейших держав будет втянуто в этот конфликт: Скандинавия, прежде всего Швеция, Речь Посполитая, под занавес выступает Россия.

Кульминация этих противостояний, 1-я половина 17 века, региональные конфликты в Германии превращаются в интернациональную войну. Эта война получит наименование 30-летней войны, 1618-1648 гг.

Еще позже, на стыке 17-18 веков мы наблюдаем двойное повторение этой 30-летней войны. На севере – Великая Северная война (1700-1721) и крушение шведской гегемонии на Балтике. В Западной Европе – война за Испанское наследство и крушение французской гегемонии.

Утрехтский мир 1715 года поставил на колени Францию, и с этого момента Франция перестает быть лидирующей державой Западной Европы.

Какое следствие из всего этого обзора? Война формирует государственные институты, институты власти. Чем больше общество воюет, тем больше шансов, что власть укрепиться, станет более централизованной, будет закаленной в этой борьбе. Немецкий социолог Виттенгоф в 1970-80 годы стал автором этого тезиса. У него есть книга «Война порождает государство».

За 2 века, 16 и 17, королевство Швеция была в состоянии войны порядка 100 лет. Это Швеция с 1648 по 1709 год, от Вестфальского мира и под Полтавой, являясь гегемоном на севере.

Франция на протяжении 2-х веков воевала 130-140 лет.

Священная Римская империя и отдельные ее княжества, которые оказывались в конфликтах друг с другом или с соседними державами также на протяжении почти целого века.

Итак, раннее новое время это военные годы, это военная эпоха, которая созидает государство. Война рождает армию, а армия в человеческой истории очень часто выступает локомотивом государственных реформ. Лучше всего это видно на примере регулярного государства Петра Великого. Именно война побуждала ломать прежние стереотипы. Линейная тактика, массовое применение артиллерии, возрастающая мощь огня, новые системы фортификации – все это меняет мировоззрение. Возникают настоящие военные полигоны на западе. Главным таким полигоном являются Нидерланды в 16 веке.

В 17 веке таким естественным полигоном станет Германия, где разыгрывались кровавые сцены 30-летней войны.

Завершая систематизацию теорий, следует отметить еще одну версию: версию цивилизационных сдвигов, или концепцию цивилизационного скачка, автором которой выступает европейский социолог Норберт Элиас. «История европейской цивилизации» в 2-х томах, скоро поступит в продажу. 16-17-18 век – это эпоха прощания со средневековьем, но прощание очень специфическое. Средневековая культура породила явления, которые потихонечку преобразовываясь, наполнялись новым содержанием и выступали своего рода генераторами совершенно новых культурно-исторических веяний. Это мода в одежде, мода в жилище аристократа, это языковая мода, постепенное угасание интереса к латыни, на смену латыни постепенно приходят современные языки. 16 век – итальянский, с конца 17 века – французский. Это возросший культурный обмен, обмен идеями.

Концепция Элиаса в какой-то степени учитывает многообразие всех этих точек зрения. Ее можно привязать и к социокультурному обмену, возникшему на почве многолетних военных противостояний, к социальным потрясениям, которые вынуждали человека самодисциплинироваться в 16-17 века. В любом случае, Элиас считает, что эти 3 века выступают решающими в изменении культурного профиля запада.

Бесспорно, все эти точки зрения имеют право на существование. Все они, так или иначе, трактуют эволюцию западного общества, но все они берут в качестве исходно точки некую посылку: в раннем новом времени было одно большое событие, которое сильнейшим образом торпедировало все прочие структуры европейского общества, во многом взломало, изменило эти структуры, придало новый импульс развитию европейского общества. Большинство историков, так или иначе, соглашаются с одним очень важным тезисом – у истоков все-таки была Реформация, религиозные перемены. Они естественно возникли не на пустом месте, но они, тем не менее, стали первичным локомотивом и первичным толчком. Реформация стала подобно стремительно раскручивающейся пружине, своей мощной энергией она затронула разные сферы общественного быта европейских народов, она заставила изменить мировоззрение, усовершенствовать технику и изменить культуру.

Тезис о Реформации вполне согласуется с наши тезисом: в основе средневекового мира и главным организующим стержнем средневекового мира, наряду с семейно - родственными и династическими скрепами, выступает церковь. Средневековый запад уникален помимо всего прочего и монизмом религиозной культуры. Церковь, вне зависимости от кризисов, вне зависимости от Авиньонского пленения сумела достаточно глубоко контролировать недра общественного сознания. Вера сплачивала людей, и это позволило церкви на исходе 15 века вновь восстановить внутреннее единство.

Именно этот момент предполагает особое внимание к Реформации, и именно этот момент обязывает нас в первую голову начать правильные рассуждения по поводу раннего нового времени и истории раннего нового времени именно с Реформации. Почему? Потому что Реформация Мартина Лютера, протестантских богословов, второго поколения после Лютера, взломала это внутреннее единство западного мира. Реформация окончательно разрушила единство католической церкви. Как бы мы ни относились к Лютеру, как бы католическим богословам не хотелось бы в 20 веке, в эпоху возросшей конфессиональной внутрихристианской толерантности, как бы ни хотелось это протестантским богословам Англии и Германии, примирить Лютера с католицизмом, с классической латинской церковью, как бы ни хотелось простить и оправдать Лютера, факт остается фактом: Лютер и Реформация стали главной трагедией католического мира и католической церкви за всю ее историю. Вот уже 5 веков десятки миллионов людей, десятки европейских стран выросли за пределами ниши католической церкви. Это тяжелая драма. И католические богословы справедливо указывают на Лютера, при всей своей терпимости, как на символа этого раскола. Конечно, не один Лютер повинен в конце этого единства, но Лютер стал символом и мощным локомотивом этого разрушения. Ни один из богословов и теоретиков церкви до Лютера не нанес церкви столь глубоких ран. Ни один из них, даже Гус, который вызвал отпадение Богемии, вызвал знаменитые Гуситские войны, который привел фактически Чехию к автономному анклаву в рамках европейского сообщества, ни один из них несомненно не становится более с Лютером, Лютер оказался сильнее.

Поэтому вполне логично нам начать разговор с анализа предпосылок, движущих сил Реформации и посмотреть на то, как мы будем периодизировать эпоху 16-17 веков под углом зрения этих реформационных процессов и перемен.

В учебнике главный раздел посвящен Реформации. Реформация, торжество лютеранского богословия. Эта Реформация охватывает 1-ю половину 16 века. Далее во 2-й половине 16 века наступает католическая реакция, попытка католической церкви отбить отнятое. Этот период обозначается термином контрреформация. В 17 веке – рассказ о 30-летней войне, всеобщий европейский конфликт, который подытожил религиозное противостояние предыдущего века. Это классическая схема. Это 3 части. Хронология о 3-х частях впервые будет сформулирована не российскими специалистами, а немецкими протестантскими авторами в 19 веке.

У истоков этой концепции стоял выдающийся немецкий историк Леопольд фон Ранке. Он объявил, что вся немецкая история нового времени (тогда еще термин раннего нового времени не существовал) это новое время в 3-х частях.

1 часть (1517-1555). Открывается победным триумфальным шествием лютеранской Реформации. Здесь в качестве исходной посылки 1517 год, когда Лютер публикует свои тезисы … Завершается 1555 годом. В этот год немецкие лютеране получили свободу вероисповедания в землях Священной Римской империи, наряду с католиками. 1555 год часто называется датой Аугсбургского религиозного мира, где было подписано итоговое соглашение после многолетней борьбы между немецкими католиками и лютеранами.

2-я половина 16 века – попытка интернационального злого католицизма, ведомого иезуитами, папами, повернуть лицо истории вспять. Это попытка конрреформации, это организованная католическая реакция. Католицизм пытается вернуть утраченное, пытается подвить движение Мартина Лютера.

Ранке выделил белое и черное в истории Европы, в истории 16 века. Светлая страница – 1-я половина 16 века, Реформация – это хорошо, это рывок в сторону прогресса, это крушение католического универсализма. 2 –я полвина 16 века – черное пятно, это попытка реванша католических сил. Заканчивается кровавым побоищем 30-летней войны – 1-я половина 17 века. 30 лет противостояния между европейским протестантизмом и европейским католицизмом.

1648 год ставит точку в истории этой 30-летней драмы. Подписывается Вестфальский мир, который был весьма пышно отмечен 8 лет назад в Европе. Этот мир приведет к рождению новой системы европейских государств, к рождению международного права, который провозгласит религиозную толерантность католиков и протестантов, уравновесит их в правах.

С конца 19 века этот протестантский взгляд легко усваивается в русских университетах. Почему? Так получилось исторически. Российская историческая наука наиболее часто общалась с немецкой исторической наукой. Россия и Германия – как два брата-близнеца. Это и европейское партнерство, и частые войны и очень мощный культурный обмен. Кроме того, православной России всегда импонировала антикатолическая протестантская точка зрения немецких историков. Поэтому эта концепция Леопольда фон Ранке довольно быстро будет усвоена в российских высших школах и перекочует на страницы учебников новой истории.

Неизменной она остается до сих пор. И до сих пор в ваших учебниках вы можете прочитать слова о католической феодально-аристократической реакции, о прогрессивном деле Мартина Лютера, и о 1648 годе, который маркировал очень важный рубеж в истории европейского сообщества.

Европейская наука несколько иначе трактует все эти события, и иначе вносит периодизацию в историю этих 1,5 веков: 16 и 1-й половины 17 века.

Во 2-й половине 20 века европейские ученые, английские и немецкий, находясь под влиянием совсем иных воззрений, иначе формулируют свою концепцию Реформации и религиозной борьбы 16-17 века. Эта концепция в грубых очертаниях выглядит следующим образом: Реформация возникла на объективной почве позднесредневекового религиозного движения. Борьба за реформу церкви развернулась задолго до Лютера. Лютер был одним из представителей этой реформы. В ходе самой реформации с самого начала и параллельно лютеранской реформации возникло несколько типологически схожих религиозных движений. Да, конечно, был Лютер, который возглавил одно направление богословской мысли, в развитии религиозной идеи. Но почти одновременно с этим на европейскую арену выступает Кальвинизм. Жан Кальвин, его учение и учение европейского кальвинизма, которое во многом отлично от лютеранства. И мы с вами увидим, что лютеране очень часто предпочитали блокироваться с папистами, католиками, нежели с кальвинианами. Разногласия между ними были достаточно большими. Плюс к этому, почти одновременно с выступлениями Лютера в недрах самой римской курии, в Ватикане возрождается идея возрождения, о реформе собственно католической церкви.

Вывод такой: 16 век нельзя делить на эпоху Реформации и контрреформации. 16 век это борьба 3-х параллельных потоков религиозного движения: лютеранства, кальвинизма и католической реформы. Сама католическая церковь не только боролась с протестантизмом, она и внутренне преображалась. Она пыталась внутренне реформироваться. Поэтому старая схема Ранке: светлое начало – Реформация, темное начало – католическая реакция, она….. Почему? Она обижает католических историков. Общепринято во французской исторической науке, что именно католическая реформа 16 века помогла сплотить французов в единую нацию, именно французский католицизм сумел погасить последние очаги провинциального сепаратизма, сепаратизма провинциальной знати. Эта же точка зрения заверяется испанскими и итальянскими историками. Испанский католицизм формирует единый литературный язык испанского народа, единое общество испанских подданных мадридского короля. Католицизм в Италии это последний взлет Ренессанса, эпохи возрождения. Возрожденный католицизм 16 века сыграет свою положительную роль именно как локомотив прежде всего в культурном развитии этих южных средиземноморских народов.

Второй момент. Все эти 3 религиозных потока не могли повиснуть в воздухе, они естественно развивались не просто так. И лютеране, и кальвинисты католики нового образца 2-й половины 16 века, церковные структуры нуждались в общественной поддержке. Поэтому историки считают, что 16 век это уникальный век в истории запада. Общество как бы заново срасталось с церковными течениями. Возникает феномен своего рода второй христианизации запада. Почему? Потому что население, исповедовавшее протестантскую форму веры, нуждалось в воцерковлении, в правильной церковной дисциплине, как это было много веков назад. Мы наблюдаем соединение и государственных структур, и общественных структур, и семьи, и города, и села с этими новыми конфессиями. Иными словами, эти новые религиозные вероисповедания стали общим интегралом общественного развития запада в 16-17 веках. Любая вера нуждается в социальном овеществлении, нет веры без носителей этой веры. Новые протестантские конфессии, в том числе возрожденная католическая церковь, нуждалась в этом. 16 век и даже 17 век по мысли этих историков – это история врастания этих новых вероисповеданий в общественную толщу. Новые вероисповедания пускают корни в обществе, и общество воцерковляется. Оно развивается под мощным религиозным влиянием.

Как назвать эту эпоху? Историки (прежде всего немецкие) договорились в конце 20 века величать эту эпоху конфессиональной эпохой, или эпохой конфессионализации. Любой здравомыслящий человек вправе задать вопрос: а что, были какие-то эпохи в средневековой Европе неконфессиональные? Конечно, Европа Карла Великого – конфессиональная, все исповедовали догматы латинской католической церкви. Точно также конфессиональна православная Россия в средневековье. Точно также конфессионален мир исламских народов. Речь идет о другом, речь идет о специфике именно 16-17 века, когда на базе раскола единой католической церкви, разрушенной под ударами Лютера, Кальвина, возникнет несколько родственных направлений, и эти родственные направления хотели жить, развиваться, и для этого нуждались в поддержке со стороны общества. Идет воцерковление общества на почве этих новых религиозных вероисповеданий. И только в этом смысле мы вправе говорить о конфессиональном обществе и о процессе конфессионализации запада в 16-17 веках. По мысли многих историков этот процесс не будет закончен даже в 17 веке.

Крупнейший представитель и главный автор всех этих направлений немецкий историк Хайнц Шиллинг. «Пробуждение и кризис в Германии 1517-… год». Он изобрел этот термин, и он сформировал вокруг себя школу исследователей, которые пытаются по-новому … . Но в любом случае нам приходится начать с Реформации.

Предпосылки и причины реформационного движения. Его истоки. Биогрфия мартина лютера. Формирование основ лютеранской доктрины.

Я упрощаю ситуацию. На рубеже 20-21 веков в европейской науке выделяют 3 главных фактора, которые оказались причастны прямо и косвенно, частично или совершенно к выступлению Лютера и к рождению феномена этого человека. Речь идет о 3-х факторах, которые разрушали классическое представление о католической церкви, и готовили кризис этой церкви. Все эти факторы не бесспорны сами по себе, и могут быть поняты в своей совокупности.

Момент первый: культурное движение итальянского ренессанса. Считается, и особенно в 19 веке считалось, что возникновение тяги к изучению античной древности подготовлено естественным ходом итальянской социальной жизни, приведет к формированию прежде всего в Италии в 14-15 веках довольно крупной прослойки людей, прежде всего академически образованной элиты, зараженной языческой культурой, традициями языческой античной Греко-римской культуры. Смысл этой группы и смысл этого культурного движения: истинный образец к подражанию человеческое общество может найти лишь в античном периоде, в античной культуре. Античность – это золотой век развития науки, культуры. После античности наступает мрак и мракобесие примитивной католической веры и католической церкви. Общество должно раскрепостить себя и попытаться взглянуть на прошлое не только церковным взглядом. Такова была программа.

В 14-15 веках появляется несколько поколений представителей этого культурного движения Ренессанса, которое выражалось в том, что в архитектуре, литературе, живописи и даже в квазинаучных изобретениях приоритет отдавался античным образцам, античной первооснове. Символами этого движения станет Собор Святого Марка во Флоренции – первое классически выверенное подражание латинскому квадрату как идеальной архитектурной пропорции. Символом этого станет скульптор Донателло и его Давид как торжество человеческого гуманистического начала. И символом этого станет изобретение того, чем вы сейчас занимаетесь: в средние века не писали, а рисовали. То, чем вы сейчас занимаетесь, было изобретено около 1420-1430 –х годов, появится феномен так называемого _____стического курсива, будет изобретена скоропись, прописной курсив. Что писали? Писали, прежде всего, по-латыни и по-гречески, эти языки выступали символом и главным критерием блеска античной культуры.

Появляется категория людей, прежде всего в южной Европе, которая на словах разделяет христианские ценности, но в повседневной жизни подражают отнюдь не христианским образцам. Возникает момент религиозно-культурной шизофрении, парадокс. Человек влюблен в паганистическую языческую античную культуру, но при этом для формы ходит в церковь и соблюдает христианские обряды.

Сразу приходится признаться, что Европа поздно осознала размер этой проблемы. В 15 веке во главе римской курии появятся папы, стандарт жизни которых вполне умещался в эти античные образцы. Самый яркий пример Пий 2, середина 15 века, который денно и нощно проводил за книгами и бумагами. Он заложил основы блистательному собранию ватиканских рукописей, античных рукописей и античных папирусов, и антично-ватиканской ___теки.

Александр 6 Борджиа – формально христианин, который не брезговал кровосмесительными связями, вел не благочестивый образ жизни, который до сих пор, по мнению католических историков, выступает главным мерилом зла на вершинах церковной парадигмы 16 века.

Можно ли сказать, что представители ренессансной культуры, и сама эта культура была светской культурой? В общем, да. Формально вера оставалась, но эта вера будет весьма крепко потеснена этими античными и совершенно нецерковными чертами общественной и культурной жизни.

Есть один аргумент, который бьет наповал сторонников ведущего фактора ренессанса в развитии реформационных идей. Ренессанс – это, прежде всего Италия. А Реформация произошла в северной Европе, в Германии. Германия и культура Ренессанса в 15-16 веках это, мягко говоря, не очень одинаковые предметы. Ренессанс к северу от Европы – главная проблема большинства знатоков ренессансной культуры в европейской исторической науке. Исписана гора литературы. И единственный вывод, который мы можем сделать из этой литературы: движение ренессанса в Германии было лишено классических средиземноморских форм. Если в Германию что-то и просачивалось, то в основном из северо-западной Европы, из Нидерландов, из Северной Франции. Вот в западной и северной Германии отчасти присутствовал нидерландский и северно-французский ренессанс. Скорее всего, только лишь как внешняя форма подражания: некоторые архитектурные нюансы, стены в княжеских резиденциях, украшенные фламандскими гобеленами и портретами, выполненными в духе ренессанса. Некоторые перемены в моде. Но не более того. Этот итальянский ренессанс ни коим образом не затрагивал глубин народного религиозного сознания большинства народов.

Более того, парадокс состоит в том, что католическое возрождение началось именно в Италии и в Испании, там, где поток этой ренессансной культуры ощущался наиболее сильно в предшествующую эпоху. Фактор ренессанса, несомненно, относителен. Поэтому мы ставим жирный знак вопроса в его доле вины в развитии реформационных идей.

Фактор второй. Европейский христианский гуманизм 14-15 веков. Что такое гуманизм и гуманистическая культура? Это обратная сторона ренессансного развития. Представители гуманистического движения и гуманистической культуры считают:

что человек вопреки первородному греху имеют право на существование и заслуживает внимания. Это вполне католическая точка зрения. Нужно бороться за человека, чтобы он стал верующим, но сам по себе человек имеет право на существование. Мы в этом тезисе видим разрыв с предшествующей средневековой традицией. В средние века человек имел значение только лишь как крещеный верующий человек. И вопрос о том, что имеет право существовать некрещеный человек, не стоял. С таким человеком нужно либо покончить, либо заставить его принять правильную веру.

Пилигримы, погибавшие в песках Палестины, воины Людовика 9, искоренявшие ересь в южной Франции, в их голове сидела именно такая формула. Это была классическая формула средневековой цивилизации.

Гуманисты оценивали ситуацию несколько иначе: они считали, что человек имеет право на существование именно как человек естественный, некрещеный. Поскольку он создан Богом, стало быть, Всевышний положил в любого из этих некрещеных людей частицу своей благодати. Этот земной бренный мир тоже наделен частицей божественной благодати и имеет право на существование.

Второй момент – это объясняет термин гуманизм, т.е. интерес к человеку. Гуманизм не в смысле щедрости по отношению к человеку. Гуманизм в специфическом толковании 14-15 века, гуманизм как интерес к естественному человеку, человеку некрещеному. Большая часть гуманистов это первоклассно образованные люди, это ученые, которые считали, что в языковой культуре нужно ориентироваться на античность. Это античная языковая подготовка. Это латынь и греческий как минимум – 2 языка, которые нужно знать с блеском. Почему? Потому что сама философия гуманизма и оправдание некрещеного человека автоматически оправдывает античность.

Причем здесь Реформация? При том, что большая часть гуманистов выступала вполне верующими людьми. Речь идет лишь о разнице между долей веры, между удельным весом внутренней убежденности и внутреннего благочестия и теми формами культурной жизни, которые исповедует человек. Лучше всего и ярче всего эта религиозно-культурная драма гуманизма отразилась в портрете и деятельности лидеров гуманистического сообщества рубежа 15-16 веков.

Эразм из Роттердама. Гуманистов было много, но коснемся, по большому счету, только его феномена. (1466-1536). По сути дела он старший современник Лютера. Его вклад в европейскую культуру огромен, он венец интеллектуального творчества общества, находившегося на стыке средних веков и раннего нового времени.

Родился в Голландии (Нидерланды), всю жизнь скитался, побывал в южной Франции, в Северной Италии. Жизнь закончил в Швейцарии. На вопрос, где его родина, он отвечал, что его родина – Античность, потому что я всю жизнь провел над чтением античных книг. Он был блестящий филолог, в совершенстве знает греческий и латынь, пишет великолепные работы, в которых чувствуется стиль Цицерона, он ориентируется на лучших античных классиков. Параллельно он занимается серьезной богословской работой. Он язычник по образованию и христианин по внутренним убеждениям. 2 главные работы наиболее хорошо характеризуют его именно как христианина в гуманистическом смысле. Первая его работа будет издана в 1501 году «Оружие (или кинжал) христианского воина». Вторая работа 1516 года «Греческий перевод Нового Завета».

В «Оружии христианского воина» Эразм пытается создать образ идеального христианина. Что это? Это всезнающий, разумный человек, который совершенствует свой интеллект. Чем больше знает человек, тем больше он постигает Бога, чем больше знаний, тем больше вера в Творца. Чем больше человек упражняется в научных изысканиях, в научном творчестве, тем понятнее ему откровение, мудрость Всевышнего.

«Греческий перевод Нового Завета» - Эразм, как и многие гуманисты, критиковали классический вариант Библии, перевод Библии святым Иеронимом в 5 веке, так называемую Вульгату. Они, как знатоки языков, считали, что этот перевод неправильный, неряшлив, что на смену святому Иерониму должен прийти новый подвижник, который сделает новый перевод на новой латыни. В качестве подготовительной штудии Эразм попробовал сделать обратный перевод с Иеронимовой латыни на греческий. Сопоставив вариант Нового Завета в Вульгате с тем, что он сам получил, он сразу же определил множество нестыковок, неясностей и неточностей. Этот греческий перевод Нового Завета станет первым ударом по авторитету церкви.

Эразм – вполне благочестивый человек, который вполне разделяет догмы церкви, вполне воцерковленный человек, верит в решения Вселенских соборов, верит в старшинство папы, верит в творения отцов церкви, считает, что они непогрешимы, верит в церковные предания, в совокупность поучительной продукции церковных учреждений.

Но у Эразма есть момент, который ставит под сомнение его внутреннее христианское благочестие. Наряду с тем, что он верующий, он еще и филолог, он разбирает тексты подвижников христианства. Трактуя истину, он выступает третейским судьей. Он на страницах своих рукописей выступает как эксперт богословских вопросов, что автоматически является нарушением церковных канонов, так как главный эксперт – это папский собор. Филологический экзистенциализм Эразма приводит его к тому, что он ставит себя в пограничное отношению по отношению к церкви.

Он отречется от Лютера, не примет лютеранство, будет поддерживать сторону папы, сторону старой церкви. Но старая церковь его не примет. Как филолог он непроизвольно оказался выше церкви. Это тонкая материя. До сих пор кипят страсти в католической и богословской среде: как относиться к гуманистам? В большинстве своем они не приняли протестантизм, многие из них взойдут на плаху ради католической версии.

Томас Мор, автор утопии, будет обезглавлен в правление Генриха, он будет причислен к лику святых католической церковью, при этом будучи гуманистом и критиком церкви. Парадокс гуманизма: внешне вполне христианская концепция, внутренне – пограничная ситуация.

Лекция № 2 по истории средних веков

от 7 марта 2006 года

Продолжаем разговор. Мы ознакомились с двумя факторами, которые так или иначе, могли быть причастны к Реформации, к расколу христианской церкви. Ренессанс мы договорились не трогать, поскольку он при всей своей светскости не соответствовал главному географическому критерию. Ренессанс в северной Европе не получил такие классические корни как в южной Европе. Реформация началась в северной Европе. Поэтому обвинить Ренессанс в прямой причастности к _____ реформатской конфессии невозможно.

Более сложно обстоит проблема с европейским гуманизмом. На примере Эразма Роттердамского мы разобрали специфику гуманистической традиции Европы на стыке 15-16 веков, которая заключается в том, что гуманисты, которые оставались глубоко верующими людьми, оставались христианами, и фактически ни один крупный представитель европейской гуманистической литературы после выступлений Лютера не примкнул к лютеранству, за исключением достаточно узкой и небольшой группки немецких гуманистов, при всем этом гуманизм принципиально таил в себе опасность для церкви. Опасность заключалась в том, что ученый-филолог как любой ученый, вне зависимости от того, является он верующим или неверующим, исследует определенную материю, исходя из законов научного мира. Стало быть он становится экспертом в этих вопросах. Поэтому даже христианин Эразм в своей работе, в том числе и в богословских очерках, становился выше Писания и выше церковной традиции. Он невольно присваивал себе функции эксперта в этих вопросах. Это опасно. Хоть именно с этим полемизировала церковь в 16 веке, и с этим будет полемизировать церковь спустя 4 века.

На следующий год вы будете проходить историю церкви нового времени, 19 века. Церковь в полемике со светской культурой. Вам расскажут, что реакция церкви на научные открытия, на научную деятельность всегда предопределялась этой тонкой гранью: когда ученый вправе, а когда не вправе распространять свою точку зрения на откровения Писания, на основу основ богословского вероучения.

Для северной Европы наиболее глубокие корни гуманистические традиции пустят в Германии в немецких землях.

… Юго-запад, юго-восток и центральная Германия.

Юго-запад – это эльзасские гуманисты, город Шлеттштадт. На берегах Рейна.

Юго-восток – Венская гуманистическая традиция. Вена, Австрия, наследственные земли Габсбургов.

Центральная Германия – Эрфуртский университет, Эрфуртская школа.

Эльзас – фигура № 1 среди этой гуманистической поросли рубежа 15-16 веков. Конрад Витфрид, поэт, литератор, переводчик с латыни и греческого.

Эрфуртская гуманистическая традиция – Муциан Руф.

С самого начала немецкий гуманизм оказался под влиянием 2-х важнейших факторов. Это прежде всего христианский, религиозный гуманизм. Фигура Эразма покрывает абсолютно всех его современников. Во-вторых, с годами все более четкий, все более ясный националистический характер, пока еще национальный элемент. Признаки этого во 2-й половине 15 века: немцы переводят Тацита. На рубеже 15-16 века – вырабатывается типично немецкая трактовка, типично немецкий гуманистический взгляд на ход мировой истории, на ход европейской средневековой истории. Немецкие гуманисты считают, что именно германские племена, сокрушив старую Римскую империю, по праву победителя, триумфатора, присвоили себе функции высших арбитров в европейском обществе и завоевали право обладать короной Римской империи. Так была выработана знаменитая теорема, называлась она «Трансляцио империи», т.е. передача, переход империи. Передача имперских достоинств от романских южных латинских народов к северянам германцам. На основании этого тезиса оправдывалось существование Священной Римской империи, и само понятие империи, в основе которой лежит именно немецкое королевство. Суть империи – немецкое королевство, и земли, говорившие в основном на немецком языке.

К числу наиболее патриотичных немецких авторов, развивавших эти идеи, эти представления, бесспорно, относился еще один, Ульрих фон Гуттен, живший на стыке 15-16 век. Это поэт. Он будет один из немногих, кто позже поддержит выступления Лютера. Поэзия Гуттера насквозь пронизана идеями имперского служения, рыцарской доблести и представлением об империи как, прежде всего о немецком ядре имперского здания. В основе империи – Немецкое королевство, люди, говорящие на немецком языке.

Гуманизм – в отличие от Ренессанса – потенциальная опасность для церкви.

3-ий фактор – сыграл гораздо более значимую роль в стартовом импульсе, заданном Реформационным движением. Это общий религиозный климат северной и центральной Европы на исходе средних веков, это форма религиозной жизни, которая сложилась в Европе на исходе средневековья. Это религиозная культура эпохи позднего средневековья.

Основные характерные параметры этой религиозной жизни и культуры. Религиозная жизнь позднего средневековья полна страхов и полна эсхатологического настроя. Причина тому – человек, мирянин уже достаточно подготовлен церковью в области изучения христианской конфессии, чтобы самому задуматься об основополагающих догматах. Поэтому в отличие от церкви и общества классического средневековья, когда церковь своим вектором была направлена к человеку, и стремилась его воцерковить, сделать его послушным членом большой пастырской семьи, то в позднее средневековье – обратное воздействие: человек, уже приобщенной к религиозной культуре, начинает задумываться над догмой, он начинает искать свои собственные, личные формы спасения. Это обратная реакция общества на зрелую религиозную культуру. Это свойственно абсолютно всем конфессиям, это циклы естественного развития религиозной догмы.

В 15 веке люди задумываются над сутью религиозных проблем, они пытаются найти спасение, они все чаще обращаются к Библии, к Писанию, все чаще рассматривают церковные институты, весь спектр религиозных треб как средство к личному спасению. А это принципиально иная постановка вопроса. Крестоносцу, погибавшему в песках Палестины, в 12 веке, который с клинком в руках искоренял очаги ереси на юге Франции во время Альбигойских мятежей, в голову не приходило искать персональных путей спасения. Типично средневековый человек никогда не задумывался над таким вопросом. Он полагался на церковь, на мнение церковных авторитетов, на авторитет отцов церкви. Он не пытался персонифицировать себя с церковью. Этот элемент – коллективное спасение, все это мы поручаем святой церкви, мы верующие, на нас знаки веры, мы все прошли крещение во младенчестве и этого достаточно, дальше за нас замолвит слово церковь. Главное – нам слушаться церковь. В 15 веке этого уже недостаточно.

Люди начинают сомневаться: а способна ли церковь во всей громоздкости своих институтов выполнить эту миссию? Тем более налицо все элементы кризиса: Авиньонское пленение, соборное движение, явный изъян, нанесенный церкви ренессансной культурой на исходе 15 века.

Отсюда на исходе средних веков развивается традиция персонального благочестия. Оно щедро замешено на видении приближения Страшного Суда. Стык 15-16 веков это дополнительный импульс поговорить о предстоящем конце. Это соответствующая рефлексия. Например, знатные люди начинают заказывать персональные мессы, обедни. Если раньше все скопом шли в церковь, теперь этого недостаточно, теперь нужно, чтобы таинство причастия было исполнено ко спасению только конкретного человека и только конкретной семьи. Это повышенная аскетичность. Как следствие – возникновение огромного множества всякого рода религиозных братств. Они далеко не соответствуют классическим монашеским нормативам, они не дают классические монашеские обеты. Это сообщество мирян, добровольно посвятившим себя Богу.

Так в 15 веке широкое распространение получает так называемое движение нового благочестия. Основателями этого движения были фламандцы. Первые его очаги прослеживаются в Нидерландах на исходе 14 века. Именно в 15 веке это движение приобретает свои зрелые классические формы.

Люди, жившие согласно нормам этого нового благочестия, именовали себя братьями общей жизни. Они селились отдельными общинами, чаще всего в городах, и добровольно сочетали религиозную аскезу с социальной функцией, помощь сиротам, больным, нищим, маргинальным группам.

Но и это недостаточно для общей характеристики эпохи. 15 век – как следствие персональной увлеченностью проблемами спасения и будущего, широкая популярность мистической литературы. Именно в 15 веке появляется множество трактатов, в которых излагается возможность приобщения к высшим силам, к божественному началу, непосредственно минуя опосредующие инстанции церкви, пока лишь в качестве духовного внутреннего созерцания. Пока это не распространяется на социальную формацию. Но импульс был задан.

Крупнейшие мистики 15 века: загадочный автор, немец, уроженец Германии Майстер Экхард. Именно его «Теологией» (немецкое богословие) будет зачитываться Лютер, когда пребывал в Эрфуртском монастыре августинцев.

Самые упрощенные трактовки Евангелия, желание описать стандарт христианской жизни простыми словами так, как это сказано в Евангелии. Здесь в 15 веке выступает популярный автор, игумен Кемпийского монастыря. Расположен на берегах Рейна. Фома Кемпийский. В середине 15 века он простым и доходчивым языком напишет свою книжечку, которая станет настоящим бестселлером для общества позднего средневековья «Подражание Христу». Очень просто изложено как нужно верить и жить, чтобы получить вечное блаженство. Здесь нет сложных богословских рассуждений. Популярность книги огромна. В фондах нашей Российской национальной библиотеки около 400 списков этой книжечки. Эта книга будет переиздаваться и позже. Последнее издание датируется 19 веком. В конце 19 века оно появится в русском переводе в России. Переводчик обер-прокурор синода Константин Победоносцев, в высшей степени образованный человек, он считал необходимым и важным знакомство русской православной публики с жемчужинами, в том числе и старой католической традиции.

Именно новые формы религиозной жизни, формально не порывая с церковным прошлым, оказались, в конечном счете, создать новую качественную ситуация, в которой проявится феномен Мартина Лютера.