геополитика. мухаев

Как подчеркивал Моргентау,

однако безмерная разрушительная сила, заключенная в ядерном оружии, от которой зависит вся динамика войны, делает любые попытки примирить ядерную войну со здравым смыслом безнадежной затеей.

Неосуществимость «ограниченной ядерной войны», по мнению Моргентау, обусловливается тремя факторами: неизбежной неясностью исхода военной акции, неопределенностью намерений противника и, наконец, огромным и непоправимым риском ядерной войны, связанным с возможными ошибками в ходе интерпретации намерений противника.

Ñóòü третьего парадокса, разъяснял Моргентау, состоит в том,

что количественный и качественный рост ядерного оружия в отличие от количественного и качественного роста обычных вооружений имеет свои пределы. Как только та или иная страна, писал он, полу- чает в свое распоряжение систему доставки, способную перенести последствия первого удара и доставить ядерные боеголовки до всех возможных целей, она одновременно достигает разумного предела в области производства ядерных вооружений. После того как обе стороны достигли этого предела, сколько-нибудь разумное оправдание для продолжения гонки ядерных вооружений отпадает. И тем не менее гонка ядерных вооружений продолжается, и причиной ее, справедливо замечал Моргентау, является тот факт, что привычные мысли и действия, подсказанные опытом, выработанным в период с начала возникновения истории и до конца Второй мировой войны, переносятся в век, для которого они совершенно непригодны. Ни соображения стратегии контрсилы, ни перспективы технических усовершенствований, подчеркивал он, не могут оправдать продолжение этой гонки.

И наконец, характеризуя четвертый парадокс, Моргентау отме- чал, что «возникновение ядерного оружия радикально изменило традиционные отношения между союзниками». Традиционный союз, располагающий ядерным оружием, писал он, устарел в политическом отношении, поскольку этот союз или не может быть надежной защитой, или же предоставляет одному из его членов право вершить судьбу другого члена в жизненно важных вопросах. Союз, исходящий из необходимости сохранения статус-кво, не может рассчитывать на согласие основных неядерных держав. Союз, в котором ядерным оружием располагает более чем одно государство, не встретит со- чувствия со стороны любого члена, вооруженного ядерным оружием. Распространение же ядерного оружия среди отдельных стран, до сих пор им не владеющих, ведет к всеобщей катастрофе. Таким образом, заключал Моргентау, парадокс остается неразрешенным, а методы

мышления и деятельности, с помощью которых ядерные державы хотели бы воздействовать на его преодоление, могут в лучшем случае лишь отсрочить обусловленные им разрушительные силы. Общий вывод, к которому пришел Моргентау на основе анализа четырех указанных парадоксов, выглядит весьма убедительным:

Любая попытка, независимо от ее изобретательности и дальновидности, направленная на увязывание ядерной мощи с целями и методами государственной политики, сводится на нет необычайной разрушительной силой ядерного оружия1.

Не менее убедительным выглядит и общее пожелание, высказанное Моргентау с учетом сделанного вывода: вместо того чтобы приспосабливать ядерную мощь к целям и методам государственной политики, необходимо сами эти цели и методы приспособить к потенциальным возможностям ядерной мощи.

8.3.ɇɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɣ ɢɧɬɟɪɟɫ ɤɚɤ ɞɨɦɢɧɚɧɬɚ ɜɧɟɲɧɟɣ ɩɨɥɢɬɢɤɢ

Внешняя политика большинства государств в различные эпохи в значительной степени определялась тем, что теперь называют национальным интересом. Однако само понятие «национальный интерес» вошло в научный оборот сравнительно недавно: лишь в 1930-е годы оно было включено в Оксфордскую энциклопедию социальных наук и тем самым получило права гражданства. Внешняя политика того или иного государства определяется множеством детерминант, вклю- чая уровень социально-экономического и общественно-политичес- кого развития, географическое положение страны, ее национальноисторические традиции, цели и потребности обеспечения суверенитета и безопасности и т.д. Все они применительно к внешней политике фокусируются в концепции национального интереса.

На международной арене столкновение реальных интересов порождает реальные конфликты, однако причинами войн часто оказывались также ложно понятые и превратно сформулированные национальные интересы или соображения национальной безопасности. Так было при развязывании США войны в Ираке (2003) и при принятии руководством СССР решения о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. По этой причине необходимо иметь четкие представления о содержании понятия «национальный интерес».

По определению реалистов, внешняя политика, основанная на национальном интересе, морально превосходит внешнюю политику, воодушевляемую некими универсальными моральными принципами.

1 Моргентау Г. Четыре парадокса ядерной стратегии. М., 1967. С. 326.

Парадокс заключается в том, что определение национального интереса никогда не может быть не чем иным, как системой умозаклю- чений, исходящих из аналитической и ценностной базы политики. Иначе говоря, категория «национальный интерес» — понятие абстрактное и субъективное, поскольку ее параметры определяются картиной мира и ценностной системой, господствующей в данном обществе и государстве.

Реальность же национального интереса выявляется в процессе и по мере его осуществления, что предполагает наличие волевого и деятельностного начал, а также средств для реализации поставленных государством целей. С данной точки зрения политику можно рассматривать как важнейшее средство реализации национальных интересов.

Нередко государственные интересы противопоставляют национальным è общественным (интересам гражданского общества). Однако такая постановка вопроса представляется не совсем корректной и даже лишенной реального смысла. Национальное государство как главный актор международных отношений одновременно выступает выразителем публичных (общезначимых) потребностей населения, проживающего на определенной территории. Следовательно, национальный интерес есть интерес нации как двуединства суверенного территориального государства и гражданского общества. Более того, государственный интерес и интересы гражданского общества содержательно связаны с понятием национального интереса и определяют смысловую структуру национального интереса. На международной арене нацию в конечном счете представляет государство. Поэтому в лексиконе международной политики, говоря о национальном интересе, как правило, имеют в виду государственный интерес, и наоборот, под государственным интересом подразумевают национальный интерес.

Национальные интересы формируются в соответствии с геополитическими параметрами и ресурсными возможностями государства в точках пересечения множества взаимопереплетающихся, взаимосвязанных, взаимодополняющих, конфликтующих, разнонаправленных структур, интересов, предпочтений, симпатий, антипатий и т.д. На их формирование значительное влияние оказывают уровень экономического развития страны, ее вес и место в мировом сообществе, национально-культурные традиции и т.д.

Реальные, объективные национально-государственные интересы, затрагивающие суверенитет, территориальную целостность, принцип невмешательства во внутренние дела и т.д., являются главным движущим фактором внешнеполитической деятельности государств и реализации международных отношений. Формирование националь-

ции к размыванию национально-государственного суверенитета? Эти и другие вопросы тем более обоснованны, если принять во внимание, что некоторые специалисты, в том числе и крупные, ставят под сомнение актуальность самой проблемы национального интереса в современном мире.

Каждое государство по-своему оценивает относительную важность каждой из преследуемых им целей. Способность государства реализовывать их зависит от многих факторов: его геополитического положения, истории, культуры, политической системы, руководства, характера взаимоотношений с другими государствами и т.д.

В сфере внешней политики национальные интересы различаются по своей значимости и влиянию на международной арене. Они подразделяются на жизненно важные, или главные, и второстепенные, постоянные и переменные, долгосрочные и конъюнктурные. Главные è постоянные национальные интересы определяются важнейшими геополитическими параметрами: местом и ролью данного государства в системе межгосударственных отношений, его престижем и относительной военной мощью, способностью отстаивать свой суверенитет и гарантировать безопасность своих союзников и т.д. Второстепенные è переменные интересы носят производный от первых характер. Изменяясь в зависимости от внешнеполитических факторов, они могут служить предметом торга при реализации главных и постоянных интересов государства. Естественно, государство не может обеспечить реализацию всех целей в полном объеме. В большинстве случаев это связано с трудными переговорами или торгами с другими государствами. Зачастую основополагающие национальные интересы, связанные с безопасностью и самосохранением государства, невозможно реализовать в одиночку, без союзов и коалиций с другими государствами.

Например, разгром гитлеровской Германии и милитаристской Японии стал возможен именно потому, что Советскому Союзу, США и Великобритании, несмотря на огромные идеологические различия, удалось создать коалицию для противодействия общему врагу. Эта цель была достигнута благодаря не только разработке дееспособной стратегии совместного ведения военных действий, но и созданию для ее осуществления мощной производственнотехнической базы.

8.4.Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɢɟ ɤɨɞɵ ɤɚɤ ɤɨɞɟɤɫɵ ɩɨɜɟɞɟɧɢɹ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ ɧɚ ɦɢɪɨɜɨɣ ɚɪɟɧɟ

Внешнюю политику любого государства можно считать реалистич- ной в той мере, в какой она построена с учетом интересов других сторон, вовлеченных в систему международных отношений. Этот

момент приобретает особую значимость в современном мире, где определение национальных интересов любого отдельно взятого государства предполагает обязательный учет интересов других государств, а в чем-то и интересов всего мирового сообщества. В каждый конкретный исторический период общественные и политические процессы, в том числе внешнеполитические или международно-поли- тические, разворачиваются и реализуются в рамках особых мировоззренческих парадигм, придающих этим процессам определенную конфигурацию и направленность. Сохранение или изменение господствующего соотношения сил на международной арене и самой международной системы зависит от комплекса факторов, среди которых решающее значение имеют характер экономического и демографического роста, научно-технологический прогресс и военнотехнические нововведения, развитие транспорта и т.д. Все они «конвертируются» в коды (или кодексы).

ɉɨɧɹɬɢɟ «ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɢɣ ɤɨɞ (ɤɨɞɟɤɫ)»

Как уже отмечалось, для выработки и принятия конкретных решений во внешней политике правительству любой страны необходимо иметь четкое представление о собственном геополитическом коде страны, который включает определение государственных интересов, идентификацию внешних угроз этим интересам, планируемое реагирование на такие угрозы, обоснование такого реагирования.

смысле, что более сильные государства теми или иными способами навязывают свои идеи и предложения менее сильным1.

1 Ñì.: Gaddis J. Strategies of Containment: a Critical Appraisal of Postwar American National Security Policy. N.Y., 1982.

коалиции. Следует отметить, что выделенные Кеннаном территории не входили в американскую сферу влияния в Европе или Азии, а лишь фиксировались как фактические центры власти в регионах, независимых как от СССР, так и от контроля США. Следовательно, политика США заключалась в экономическом, а не военном поддержании дружественных государств. Кеннан был твердым сторонником плана Маршалла для Западной Европы и настаивал на том, чтобы экономическая помощь распределялась самими европейцами,

àне американцами.

Âего геополитическом коде советская угроза рассматривалась скорее как политическая, чем военная. План Маршалла был направлен на предотвращение экономического краха Европы, от которого получил бы политические выгоды только СССР. Кеннан обращал внимание на психологическую советскую угрозу. Речь шла о том, что если бы СССР взял контроль над соседними странами (за пределами пяти центров мировой власти), то США пришлось бы распространить свои геополитические интересы и на другие регионы мира.

Ʉɨɞɟɤɫɵ Ⱦɠ. Ƚɷɞɞɢɫɚ Дж. Гэддис выделяет четыре глобальных геополитических кодекса между 1949 и 1979 гг. Все четыре кодекса основывались на положении о соперничестве между США и СССР, но имели различные толкования природы этого конфликта и, следовательно, предлагали различные политические решения. В отличие от кодекса Кеннана кодексы Гэддиса предлагали изолирование врага — либо его окружение, либо преследование.

1.После 1949 г. центр мировой политики сместился в Азию. Кодекс Кеннана не выдержал союзнических отношений социалистического Китая с СССР и начала Корейской войны. Эти события неизбежно привели к переосмысливанию геополитической концепции, что породило известный документ «Доктрина Совета Национальной безопасности США — 68». Теоретически концепция разнообразия мира Кеннана сменилась концепцией единообразия, чтобы создать более предсказуемый мир. Результатом стала модель всеобщего сдерживания вдоль периметра границ СССР. Вместо защиты избранных пунктов новая доктрина (кодекс) утверждала, что «поражение свободных институтов в любом месте является поражением везде». В политический лексикон США вошло понятие «отбрасывание». Угроза ядерного возмездия стала основным средством предотвращения коммунистической угрозы. Ключевым стало расширение тайной деятельности ЦРУ, что включало прямое вмешательство во внутренние дела других государств.

2.С избранием в 1960 г. президентом США Джона Кеннеди появились первые признаки возврата к понятиям баланса сил и разнообразия. Это выразилось в известной доктрине гибкого реагирования.

Однако в силу ряда причин, в частности влияния политолога Уолтера Ростоу на президента, событий на Кубе, соревнование между коммунизмом и капитализмом вышло снова вперед, на этот раз как альтернативная идея для развивающихся стран. Вьетнам стал символом сопротивления США коммунизму. Заметим, что на самом деле это очень легковесная оценка по существу империалистической агрессии США. Французский социолог Раймон Арон справедливо назвал итог вьетнамской кампании детонатором, приводящим США к «освобождению от иллюзии всемогущества».

3.После поражения США во Вьетнаме главным стратегом в администрации президента Ричарда Никсона, окончательно выведшего войска США из Вьетнама, стал Генри Киссинджер — эксперт в области политики европейских государств XIX в. Моральный крестовый поход против коммунизма был заменен прагматичной практикой силовой политики. Основное понимание такого похода состояло в том, что общие политические интересы могут трансформировать философию и историю, что было расценено как аморальная позиция. Исходя из такого подхода конкретная задача была поставлена как раздробление коммунистического блока. Действительно, коммунистический монолит стал дробиться с раскола между титовской Югославией и СССР в 1948 г., Китаем и СССР, с началом критики культа личности Сталина в СССР. США заключили соглашение с Китаем за счет интересов СССР. Результатом стала фаза «детанта» (разрядки напряженности) в годы холодной войны в 1970-е годы.

4.В конце 1970-х — начале 1980-х годов почти повторились результаты политики сдерживания. Идеологическая трактовка возрождается вновь, но уже представляет СССР в виде «империи зла» так, что политика «отбрасывания» возвратилась. Доктрина 40-го президента Р. Рейгана предусматривала поддержку повстанческих групп, воюющих с коммунистическими режимами на трех континентах, особенно в таких странах, как Ангола, Афганистан, и государствах Центральной Америки. Последний регион занимал в американской политике наиболее важное место. Наконец к концу 1980-х годов «кодексы сдерживания» США завершили полный оборот, достигнув дружественных отношений с СССР. С учетом того, что США определяли геополитический мировой порядок во время холодной войны, во всяком случае на Западе, геополитические коды других стран подстраивались или противоречили взглядам США на мир. Даже

СССР вынужден был учитывать изменения в кодах США.

Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɢɟ ɤɨɞɵ ɋɋɋɊ

Геополитический код СССР в сталинский период определялся статусом сверхдержавы. Несмотря на огромные человеческие и материальные жертвы, понесенные в период Второй мировой войны,