геополитика. мухаев
.pdf
342 |
II. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɦɢɪɨɜɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɫɮɟɪɚ ɜɡɚɢɦɨɞɟɣɫɬɜɢɹ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ |
Ɇɟɝɚɬɪɟɧɞɵ ɧɨɜɨɣ ɤɨɧɮɢɝɭɪɚɰɢɢ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɝɨ ɩɨɪɹɞɤɚ
1. Неуклонное сужение геополитической карты современного мира.
Многие эксперты прогнозируют дальнейшее расширение зоны «мирового варварства», что позволяет предположить все большее ограничение сферы активной геополитики. Ее действие взрывает старые, классические схемы геополитиков. Эта геополитическая тенденция парадоксальным образом идет вразрез с общей тенденцией глобализации современного мира. Глобализация оказалась чреватой такими неуправляемыми процессами мировых трансформаций, которые скорее способствуют обнищанию и вытеснению стран третьего мира на обочину мировой периферии, чем процветанию мировой цивилизации. И в сфере геополитики, где вопросы контроля над пространством находятся под пристальным вниманием мировых центров силы, это сразу же проявилось предельно ясно.
Современная геополитика полностью утратила интерес к мировой периферии, где бушуют гражданские войны и эпидемии. Нетрудно прогнозировать, что варваризация такой значительно части мира (50 стран) способна в недалеком будущем создать серьезные проблемы.
2. Выход за пределы прежней географической локализации противостояний Запад—Восток и Север—Юг.
Запад раскололся на две несимметричные зоны: «страну-систему» ЕС и мировой глобальный полюс — сверхдержаву США. Дружбасоперничество между этими несимметричными центрами силы пока не выходят за рамки «брака по расчету», хотя многие геополитики констатируют возможность нарастания напряжения в их отношениях, что в полной мере продемонстрировала уже ситуация вокруг Ирака1.
На Востоке стремительно вырывается вперед новый, пока региональный, центр силы — так называемый «Новый Восток» — страны во главе с Китаем и Японией. Напротив, «Евразийский Восток» — страны СНГ во главе с Россией — все больше уходит на периферию мировой геополитики, озабоченный ростом конфликтов низкой интенсивности на окраинах бывшей советской империи. Рост богатств «Нового Севера» — стран «большой семерки» или «золотого миллиарда», где процветают транснациональные корпорации, бьется бешеный пульс мировых финансовых рынков, сопровождается еще более стремительным обнищанием «Мирового Юга», который
1 Ñì.: Бжезинский З. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. М., 2004. С. 131.
7. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɮɚɡɚ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɝɨ ɪɚɡɜɢɬɢɹ |
343 |
скатывается к племенной архаике кровавых гражданских войн. На этой оси уже намечена безжалостная линия резервации и уничтожения «Мирового Юга» — так называемая «ось зла», которую предполагается просто «стереть с лица земли».
3.Стремительный рост стран конфуцианско-буддийской и исламской цивилизаций на фоне ситуации в западном мире.
Претензии США на роль «мирового лидера», достаточно успешно укрепляемые с помощью новых информационных и военных технологий, не должны заслонять весьма скептические прогнозы экономистов, которые обращают внимание на то, что за последние полвека доля США в мировом ВВП упала почти в 1,5 раза. Эксперты подчеркивают, что американская экономика перегружена долгами, акции американских компаний сильно переоценены, а перспективы экономического роста США блокируются высокими ценами на нефть. На этом фоне успехи Китая и других «тихоокеанских драконов» кажутся особенно впечатляющими и убедительными: именно в этом регионе государство эффективно контролирует рыночную экономику. По прогнозам Гарвардского университета, Китай уже обогнал Японию по ВВП и вышел на второе место в мире1. Китайский «конфуцианский капитализм» с его клановой системой организации и патернализмом «патронажно-клиентских» связей оказался намного эффективнее индивидуализированной западной экономики, основанной на «морали успеха».
Рост национального самосознания, прежде всего в странах Арабского Востока, существенно повысил роль «исламского фактора» в мировой геополитике Несмотря на то что большинство исламских стран пока не входят в число мировых экономических лидеров, тем не менее среди 25 стран, которые показывают сегодня устойчивые темпы роста, почти половина принадлежит к мусульманскому миру. Международные мусульманские организации пока не смогли выработать консолидированный подход к международным проблемам, но принадлежность к исламскому миру уже определяет внешнеполитические позиции большинства государств Востока.
4.Переход к новым, постклассическим технологиям контроля над пространством, в основе которых лежат информационные технологии.
После 11 сентября 2001 г. США положили в основу программы американского военного строительства до 2010 г. концепцию информационной войны (Joint Vision 2010). Эксперты считают, что об ориентации США на ведение «сетевой войны» с помощью информационного оружия косвенно позволяет судить и опубликованная в сентябре
1 Maddison A. The World Economy: A Millennial Perspective. Ð.: Development Center of the Organization for Economic Cooperation and Development, 2001. P. 263—264.
344 |
II. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɦɢɪɨɜɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɫɮɟɪɚ ɜɡɚɢɦɨɞɟɣɫɬɜɢɹ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ |
2002 г. «Стратегия национальной безопасности США», провозгласившая на уровне государственной доктрины переход к стратегии превентивной войны в рамках глобального интервенционизма. Речь идет о переходе к стратегии «упреждающих действий», включающей в себя возможность нанесения «превентивных ударов». Военные операции в Югославии, Афганистане и Ираке уже продемонстрировали на практике действие новой геополитической стратегии. К числу новых информационных технологий в геополитике относится также стратегия «программирующего лидерства», позволяющая мировому гегемону «превентивно» формулировать повестку дня по наиболее важным вопросам, а также технологии ведения «информационной войны» с помощью массированных информационных потоков, где действуют разрушительные информационные фантомы: «ось зла», «столкновение цивилизаций», «борьба с терроризмом», «нарушение прав человека». Эти информационные фантомы стали частью эффективных геополитических технологий в борьбе за контроль над пространством.
5. Глобализация принесла с собой новый, нетрадиционный для геополитики класс угроз, связанный с неуправляемыми миграционными потоками, глобальным наркотрафиком, сетевым виртуальным андеграундом неформальных международных организаций, многие из которых являются откровенно террористическими.
В глобальном мире сегодня сталкиваются не только интеллекты, финансы, организационные принципы, технические возможности, технологические решения, но прежде всего мировоззрения, кодексы поведения прежней цивилизации и новой культуры. Постепенно на планете выстраивается глобальный и многоярусный порядок, эксплуатирующий открывающиеся возможности для не ограниченных моральными препонами форм деятельности легальных и нелегальных организаций. Неформальный стиль и гибкость подобных организмов оказываются их существенным преимуществом в новой, неформализованной международной среде; сетевые конгломераты про- черчивают границы собственной полифоничной и динамичной географии, выступая в качестве хотя и «виртуальных», но на деле равнозначныx партнеров привычных государственных и корпоративных структур управления.
7.3.Ɇɧɨɝɨɩɨɥɹɪɧɵɣ ɩɨɪɹɞɨɤ ɢɥɢ ɦɧɨɝɨɩɚɪɬɧɟɪɫɤɢɣ ɦɢɪ?
В конце первого десятилетия XXI в. мир оказался в иной геополитической структуре по сравнению с началом 3-го тыс. Ее отличи- тельная черта состоит в том, что ситуация в мире движется в сторону укрепления многополярности. Первоначальное признание этого
7. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɮɚɡɚ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɝɨ ɪɚɡɜɢɬɢɹ |
345 |
факта новой демократической американской администрацией Барака Обамы, однако, не означало практической реализации этой концепции. Обращение к пониманию мира как многополярного подразумевает растущее осознание того простого факта, что даже сильнейшая в военном и экономическом смысле держава нуждается в сотрудничестве с другими. С этим новая администрация не может согласиться, подменяя многополярность на многопартнество.
Ⱦɨɤɬɪɢɧɚ Ȼ. Ɉɛɚɦɵ: ɨɬ ɦɧɨɝɨɩɨɥɹɪɧɨɝɨ ɦɢɪɚ ɤ ɦɧɨɝɨɩɚɪɬɧɟɪɫɤɨɦɭ
Вступая в должность, президент Барак Обама заявил о том, что предпочтет многосторонние подходы к международным делам и постарается улучшить отношения с Россией. Однако в понимании американцев многосторонний подход и многополярный мир — это совершенно разные концепции.
Для американцев многосторонность все эти годы была связана с диалогом и согласием между США и Западной Европой. При упоминании принципа многосторонности имеется в виду, что это отношения США с Европейским Союзом. ЕС — это 27 стран-членов, своего рода большой коллективный игрок. Сразу получается много сторон. Все возможные заявления на сей счет Барак Обама и Хиллари Клинтон уже сделали, однако пока не было свидетельств того, что стал преобладать многосторонний подход в мировой политике. Для этого нужно, например, чтобы США в отношениях с Ираном учитывали мнение европейских союзников. Пока, судя по всему, идет поиск того, что американцы могли бы осуществлять вместе с европейцами, чтобы произвести демонстрацию солидарности. В такой конструкции многосторонности России отводилась вспомогательная роль. Даже при президенте Дж. Буше формулировка «многосторонние действия» никогда Россию не исключала. В самой широкой интерпретации это относится также к Китаю и Индии, не говоря уже о Японии. Но фактически из выступлений представителей новой американской администрации можно увидеть, что сначала произносится слово «многосторонность», потом всегда следует акцент на ЕС, а потом уже формально упоминаются Россия и другие.
Содержание внешнеполитических инициатив Вашингтона указывает на некий глобальный сдвиг в международной позиции США. Американцы решили мягко переделать так нелюбимую ими концепцию многополярного мира и превратить ее в стратегию многопартнерства, т.е. установления партнерских отношений с как можно большим количеством государств мира.
346II. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɦɢɪɨɜɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɫɮɟɪɚ ɜɡɚɢɦɨɞɟɣɫɬɜɢɹ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ
Âсвоей внешней политике президент Барак Обама решил придерживаться тактики «дружи со всеми». В конце июля 2009 г. новой «жертвой» дружественной политики США стал Китай. 27 июля в Вашингтоне был официально открыт стратегический и экономиче- ский диалог между США и КНР. На открытии форума американский госсекретарь Х. Клинтон была явно переполнена положительными эмоциями и проявила сильное рвение к тому, чтобы наладить эффективное американо-китайское сотрудничество. По словам Клинтон, сегодня Америка готова говорить с официальным Пекином не только о безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе и ядерных программах Ирана и Северной Кореи, но и по вопросам изменения климата и энергоэффективности.
Âконтексте американской внешней политики последнее выглядит как минимум странным. На сегодняшний день именно США и Китай производят наибольшее количество выбросов на планете. В свое время позиция Вашингтона стала камнем преткновения на пути к ратификации Киотского протокола. Несмотря на это, Обама начал свое президентство с принятия мер по внедрению механизмов сокращения загрязнения окружающей среды и использования новых источников энергии. В частности, согласно одному из его планов Обама настаивает на том, чтобы к 2012 г. 10% электриче- ства вырабатывалось за счет возобновляемых источников энергии, а к 2025 г. — уже 25%.
Быстрое развитие американо-китайского диалога может выглядеть обескураживающе для России. Казалось, что после визита президента Обамы в Москву 6—8 июля 2009 г. Россия вновь обретет статус привилегированного партнера США и сможет на равных беседовать с могущественной западной державой по вопросам ПРО и ядерного разоружения. Однако в ходе ежедневного брифинга
27июля с участием пресс-секретаря американского Госдепартамента Яна Келли выяснилось, что на президентском и министерском уровнях США налаживают стратегический диалог с Китаем и Индией. В то же время диалог с Россией «не называется стратегическим, но является его эквивалентом. Он проходит в формате двусторонней комиссии». Судя по заявлениям американских чиновников, России придется довольствоваться местом лишь одного из партнеров, притом еще неизвестно, какого уровня.
Термин «многопартнерский мир» госсекретарь Х. Клинтон использовала на открытии американо-китайского стратегического и экономического диалога в Вашингтоне. Таким образом, власти США стремятся реабилитировать подпорченный в годы правления Джорджа Буша-младшего образ Америки и привлечь весь мир к процессу выхода из глобального кризиса, который так сильно ударил по са-
7. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɮɚɡɚ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɝɨ ɪɚɡɜɢɬɢɹ |
347 |
мой Америке. И все же искренность дружелюбия американцев вызывает некоторые сомнения. Из кризиса они явно выйдут мировым лидером независимо от тяжести финансовых и экономических потерь. Сегодня в США создается абсолютное большинство современных технологий, которые способны обеспечить им отрыв от всего остального мира на годы, а то и десятилетия вперед. Скорее всего, США изменили тактику по установлению глобального лидерства. Роль мирового полицейского при Дж. Буше с треском провалилась. Теперь США сменили ее на роль мирового благодетеля.
Тем не менее вице-президент Дж. Байден выразил общую линию линию американской внешней политики на Мюнхенской конференции по безопасности так: «Мы хотим быть лидерами и хотим дружить с партнерами». Это касается вопроса расширения НАТО. Как долговременная тенденция эта проблема гораздо фундаментальнее, чем просто вопрос о Грузии или Украине. Если даже американцы проявят благоразумие и притормозят скорость расширения, нет никаких оснований думать, что расширению НАТО положен конец. Для США расширение НАТО — это перестройка, трансформация платформы военного присутствия в Центральной Евразии. Если раньше у них был маленький кусочек в Западной Европе, то сейчас американские интересы сместились к Центральной Азии, Каспию, нефтегазовым регионам. Так или иначе, это их побуждает искать в духе традиционной геополитики позиционные преимущества. Расширение НАТО — это подведение политического и правового основания под приобретение этих позиционных преимуществ. Благие намерения можно расточать, но проводить политику США всегда будут, ориентируясь на национальные интересы.
Ƚɥɨɛɚɥɶɧɵɣ ɤɪɢɡɢɫ 2008—2009 ɝɝ.: ɫɦɟɧɚ ɷɤɨɧɨɦɢɱɟɫɤɨɣ ɦɨɞɟɥɢ?
Для возвращения своей глобальной гегемонии США воспользуются ситуацией финансового кризиса. Выход из него потребует от США значительных потерь, нового технологического прорыва и переосмысления экономической модели.
Исходной точкой глобального кризиса и его эпицентром стали США. По мере того как кризис становился глобальным, ответственность США за него приобрела международное измерение. Главные претензии стран Запада и Востока сводятся к тому, что американцы потребляют больше, нежели производят: за последние три десятилетия доля производства товаров обрабатывающей промышленностью и сельским хозяйством в структуре ВВП США сократилась с 32 до 13%. При объеме ВВП около 13,5 трлн долл. (что со-
348 |
II. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɦɢɪɨɜɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɫɮɟɪɚ ɜɡɚɢɦɨɞɟɣɫɬɜɢɹ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ |
ставляет около четверти мирового) государственный долг страны достиг 11 трлн. Если ко всему этому добавить главное — задолженность американских семей по ипотечным и потребительским кредитам, а корпораций — по кредитам на инвестиции ввиду преимущественного распределения прибылей среди акционеров, то неудивительно, что разрыв между виртуальной, финансовой частью ВВП и реальным сектором неуклонно углублялся. Совокупный долг государства достиг 40% ВВП. А по долгам надо платить, в том числе проценты. Американский доллар способен и далее успешно выполнять роль мировой резервной валюты только благодаря притоку в США более 2 млрд долл. в день, главным образом из Китая, Евросоюза, Японии и нефтедобывающих арабских стран Персидского залива. Представляется вероятным, что США могут потерять свой статус мировой финансовой сверхдержавы.
В свою очередь, представители американских деловых и политических кругов предъявляют партнерам на Западе и Востоке внушительный список встречных претензий, причем тоже далеко не всегда беспочвенных. Основные упреки США адресуют своему ведущему поставщику и кредитору — Китаю. Китайцев обвиняют в искусственном занижении курса юаня, ведущем к утечке инвестиций американских корпораций в погоне за дешевой рабочей силой в КНР. Произведенные в Китае на американских оборудовании и технологии потребительские товары наводняют внутренний рынок США, разоряя местную промышленность и ликвидируя рабочие места. А использование китайцами своего внешнеторгового актива для скупки облигаций казначейства США облегчает финансовое положение Америки, но в то же время способствует кредитной экспансии, лежащей в основе нынешнего кризиса.
По мере того как масштабы и глубина мирового кризиса неуклонно нарастают, придавая ему системный характер, на первый план выходит вопрос — что делать? Исчерпывающего ответа на него, пока нет ни у кого. Различия конкретной ситуации в отдельных странах толкают их правительства к поискам прежде всего национальной антикризисной стратегии. При этом праволиберальным партиям больше импонируют снижение бюджетных расходов и налогов, субсидии оказавшимся в трудном положении частным банкам, выкуп у них государством «токсичных» активов, дальнейшее снижение учетной ставки для разблокирования финансовых потоков. Иными словами, сторонники подобных рецептов хотели бы ограничиться косметическим ремонтом неолиберально-монетаристской «консервативной революции». Напротив, в континентальных странах Евросоюза больше распространена ностальгия по неокейнсианской стратегии и практике послевоенного «славного тридцатиле-
7. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɮɚɡɚ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɝɨ ɪɚɡɜɢɬɢɹ |
349 |
тия».Однако сегодня обе их модели оказались неприменимыми — просто вернуться в прошлое, к неокейнсианству или ультралиберализму, невозможно.
Все национальные антикризисные программы представляют собой причудливое смешение тех и других подходов независимо от идейно-политических предпочтений правящих кругов тех или иных стран. Этот прагматический подход тем более оправдан, что сугубо национальные подходы к выработке таких программ постепенно уступают место региональным, а отчасти и глобальным. Первым на этот путь стал Евросоюз во второй половине 2008 г. по инициативе его председателя Николя Саркози, предложившего не только скоординировать антикризисную политику еврозоны, но и создать общий фонд помощи странам, оказавшимся в наиболее критическом положении. Хотя последнее предложение не прошло, столкнувшись с упорным сопротивлением канцлера ФРГ Ангелы Меркель, многие идеи Саркози получили поддержку. Избранный президентом Франции на либеральной платформе, Саркози круто повернул руль в сторону типичной для французов традиции этатизма.
Немалую активность в том же духе проявил и нынешний лейбористский премьер-министр не входящей в еврозону Великобритании Гарольд Браун, порвавший с неолиберальной политикой Тони Блэра, в кабинете которого занимал пост министра финансов.
Новый президент США Б. Обама еще до прихода в Белый дом заявил о своей решимости придать расходам государства социальную направленность, создав с помощью бюджетных инвестиций в инфраструктуру до 2010—2011 гг. 3,5—4 млн новых рабочих мест. Общая сумма чрезвычайных государственных затрат в США и ЕС достигнет порядка 3,5% ВВП в каждом из обоих этих основных главных центров экономической мощи Запада. По тому же пути идут Китай, Россия, Индия, Бразилия.
1—2 апреля 2009 г. в Лондоне прошел очередной саммит лидеров 20 крупнейших развитых, переходных и развивающихся стран. Одной из центральных проблем на нем стала то, как предотвратить протекционистские тенденции, чреватые возвратом к автаркии и развалом мирового рынка под напором экономического и полити- ческого национализма. Судя по всему, дело идет не только и даже не столько к формированию каких-то новых институциональных структур глобального управления мировой экономикой и политикой взамен прежних МВФ и Всемирного банка. Предстоит переход к новой модели рыночной экономики, не просто сочетающей в той или иной пропорции черты либеральной и кейнсианской, но каче- ственно новой, которая была бы способна ответить на угрозы и вызовы XXI в.: демографический, ресурсный, климатический. Сегодня
350 |
II. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɦɢɪɨɜɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɫɮɟɪɚ ɜɡɚɢɦɨɞɟɣɫɬɜɢɹ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ |
все чаще начинают говорить о предстоящей смене нынешней экономической парадигмы на новую, способную ограничить разумными рамками аморальный и непродуктивный культ безудержного потребления, восстановить разорванную взаимосвязь финансовото сектора с реальным, соединить свободу предпринимательства с ответственностью капитала перед обществом. При этом индийский ученый, лауреат Нобелевской премии по экономике Амартия Сен заявляет:
Речь идет не о том, быть за капитализм или против него, а о необходимости поставить рынок и капитал на их место. Сегодня мы нуждаемся в том, чтобы вернуться к таким фундаментальным ценностям, как справедливость, гуманизм и подлинная свобода для всех.
Ʉɚɤ ɞɨɫɬɢɱɶ ɛɚɥɚɧɫɚ ɢɧɬɟɪɟɫɨɜ ɜ ɭɫɥɨɜɢɹɯ ɞɨɥɝɨɫɪɨɱɧɨɣ ɢɧɧɨɜɚɰɢɨɧɧɨɣ ɧɟɫɬɚɛɢɥɶɧɨɫɬɢ?
Глобальный кризис привел к потере США статуса не только финансовой, но и экономической супердержавы. Известно, что США, были одним из столпов развития экономики и политики после Второй мировой войны. Вплоть до 1970-х годов США выступали практически мировым гегемоном. Как гегемон, США имели возможность создавать мировой порядок, при котором капитализм набирает обороты, прибыли. Однако гегемония не бывает вечной, и сила США как гегемона снижалась постепенно с 1970-х годов. Все президенты США с 1970 по 2000 г., от Никсона до Клинтона, вклю- чая Рейгана, проводили политику по замедлению снижения влияния США. Для восстановления престижа и мощи США Джордж Бушмладший сделал упор на милитаризацию, на односторонние действия, и примером этого стал Ирак. Несмотря на протесты России, Франции, ФРГ, американцы ввели свои войска в Ирак, надеясь посредством этой оккупации запугать всех: Западную Европу, потенциальные новые ядерные державы, арабский мир. Но это обернулось фиаско: снижение мощи стало необратимым.
Как заметил И. Валлерстайн,
за 15—20 лет США снизили свои экономические показатели на 15%, и можно ожидать еще падение на 30%. Доллар все еще является резервной валютой, но останется ли он ей в дальнейшем? Может быть, будет корзина валют, с помощью которой будет вестись торговля. Там будут доллар, иена, евро, затем, может быть, юань, может быть, британский фунт, швейцарский франк и так далее. Когда будет корзина резервных валют, то у людей будет возможность торговать свопами. И это уже происходит. Когда возникнет такого рода ситуация, то, естественно, возникнет и большая нестабильность на рынке, цены будут то падать, то подниматься, и никто не
7. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɮɚɡɚ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɝɨ ɪɚɡɜɢɬɢɹ |
351 |
будет уверен в том, что произойдет дальше, будут большие флуктуации, изменения в ценообразовании. Это заставит правительства реагировать определенным образом1.
Правительства по определению желают оставаться у власти, и все они, не только так называемые авторитарные государства, но и демократичные, боятся одного — восстания населения. Возникнет ситуация, когда из-за кризиса снизятся поступления в казну, которая пополняется за счет налогов. При этом общества будут предъявлять правительствам все больше требований насчет того, как они должны реагировать. И в этих условиях, что нужно делать правительствам? Большое давление создается со стороны их собственного населения, чтобы решать проблемы на национальном уровне. За последние пять лет не было ни одного правительства в мире, ни США, ни Франции, ни Германии, России, Китая, ЮАР, Бразилии, которые бы на практике не увеличивали долю протекционизма в своей политике. Протекционизм возрастал по сравнению с тем, что было пять лет назад, и это будет продолжаться при внутреннем политическом давлении. Протекционизм решает краткосрочные проблемы, реагирует на дипломатический, политический спрос и требования. Но, с другой стороны, теоретики капитализма всегда говорили, что он сокращает объемы мировой торговли и делает ситуацию еще более сложной.
По мнению И. Валлерстайна,
сейчас мы живем в постамериканский период мировой истории. Это уже действительно многополярный мир, теперь существует 8, 10, 12 столпов. Они неравносильны, но достаточно сильны для того, чтобы иметь достаточно автономии. Конечно, это США, Западная Европа, Россия, Китай, Япония, но и Иран, и Южная Америка, где Бразилия берет себе ведущую роль, ЮАР на африканском континенте, другие центры силы. И давайте поговорим о последствиях продолжающегося кризиса в экономике с учетом особенностей многополярного мира. Очевидно, что произойдет коллапс заемщиков2.
В условиях многополярного мира возникают геополитические трудности, связанные с обеспечением баланса интересов десятка великих держав и обеспечением глобальной стабильности. Каждая из 8—10 держав будет думать о возможных и полезных для нее коалициях. Поиск вариантов стабильных политических союзов осложнятся отсутствием пока четкого понимания мировых трендов посткризисного развития. В этой ситуации хаоса мир, возможно, через
1Независимая газета. 2009. 22 сентября.
2Òàì æå.