много внимания уделяли темам мировой революции, международной солидарности трудящихся, поэтому в их поэзии преобладали гиперболизм, планстарность, «митинговая» лексика, «левая фраза», нигилизм во взглядах на культурное прошлое. Не успев еще ничего создать, пролеткультовцы спешили все разрушить. Например, В. Кириллов в стихотворении «Мы» писал:

Мы во власти мятежного, страстного хмеля,

Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты».

Во имя нашего завтра сожжем Рафаэля,

Разрушим музеи, растопчем искусства цветы.

Появилось и большое количество литературных и художественных объединений (ЛЕФ, РАПП, «Синяя блуза», «Перевал», общества футуристов, кубистов). Большое место в своей культурной политике большевики отводили антирелигиозной пропаганде. С 1919 г. начал издаваться журнал «Революция и церковь», с 1922-го выходит газета «Безбожник», в 1925-м создан «Союз безбожников» (с 1929 г. «Союз воинствующих безбожников»). Атеистическая пропаганда и агитация велись, как правило, грубо, иногда принимали формы издевательства над предметами веры и культа. Имело место административное вмешательство в дела церкви. К середине 1930-х гг. в тюрьмах и лагерях находилось до 40 тысяч лиц духовного звания. Многие тысячи были расстреляны.

В 1920-е гг. власти еще не могли поставить полностью под свой контроль литературу и искусство. В определенных рамках допускалось существование и соперничество различных школ и течений. Однако в 1930-е гг. правящий режим практически полностью поставил литературу и искусство на службу коммунистической идеологии и пропаганде. Радикализм большевистских вождей в политике реализовался в духовной сфере в провозглашении культурной революции. Ее сущностное понятие, теоретическое обоснование — предмет дискуссии ученых вплоть до сегодняшнего дня.

Программа культурной революции с определением целей и задач не изложена конкретно ни в одном из произведений классиков большевизма, постановлений партии и правительства.

Существует большое количество работ и документов, посвященных отдельным аспектам революции в культуре. При Сталине в кратком курсе Истории ВКП(б) родилась якобы «ленинская» программа построения социализма на базе индустриализации, кооперации и культурной революции. Для ее обоснования ссылались на последние работы В.И. Ленина, отдельные из которых (к примеру, «О нашей революции») действительно затрагивали вопросы культуры. Однако, как и в других областях, новая власть в культуре действовала методом проб и ошибок. К тому же развитие культуры с самого начала увязывалось со служением интересам партии, государства, общества и лишь потом — с интересами гармоничной, всесторонне развитой личности, нового человека как продукта культурной политики. Воспитанию такого субъекта должны были предшествовать достаточно простые, но крайне необходимые мероприятия, главное из них — ликвидация неграмотности. Еще в 1905 г. журнал «Вестник воспитания» писал, что грамотность в Сибири и на севере России сможет стать реальностью через 300—400 лет, а на азиатских окраинах — через 1000 лет.

Большевики решили эту задачу гораздо быстрее. Декретом от 26 декабря 1919 г. «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» все население от 8 до 50 лет обязано было обучаться грамоте на родном или русском языке. В 1923 г. было создано массовое общество «Долой неграмотность». И уже в 1927 г. СССР вышел на 19-е место в Европе по уровню грамотности. К этому же году в РФ насчитывалось 90 вузов, в которых обучались 114,2 тысячи студентов. Обучение грамоте, создание системы образования и просвещения в стране стало важнейшим направлением культурной политики. Не вдаваясь в суть этого противоречивого и во многом спорного процесса, подчеркнем, что уже к концу Первой пятилетки в СССР подавляющее число взрослых научились читать и писать — было в основном осуществлено всеобщее обязательное начальное обучение. К концу 1939 г. количество грамотных в возрасте от 16 до 50 лет достигло 90%.

Параллельно шло создание системы высших и средних специальных учебных заведений, которые могли удовлетворить острый голод страны в квалифицированных специалистах и стали базой формирования новой интеллигенции. Перед войной в стране насчитывалось более 10 млн специалистов, в том числе около 900 тысяч с высшим образованием. К старой интеллигенции партия относилась крайне подозрительно. Результатом такой политики стала массовая эмиграция представителей русской культуры.

Конечно, большинство интеллигентов осталось на родине, и значительное их число даже активно помогало новому режиму. Достаточно сказать, что в Гражданской войне Советскую власть защищала почти половина офицерского корпуса бывшей царской армии.

Инженеры и ученые, другие представители интеллигенции восстанавливали промышленность, разрабатывали план ГОЭЛРО и другие проекты хозяйственного развития, участвовали в строительстве нового государства.

Пролетарское государство, однако, относилось к интеллигенции крайне подозрительно. Шаг за шагом ликвидировались институты профессиональной автономии интеллигенции — независимые издания, творческие союзы, профсоюзные объединения. Под жесткий идеологический контроль была поставлена даже наука. Академия наук, всегда достаточно самостоятельная в России, была слита с Комакадемией и подчинена Совнаркому.

Окрики и проработки «несознательных» интеллигентов стали нормальной практикой с начала революции. С конца 20-х гг. они сменились другими методами. «Шахтинское дело», процессы «Промпартии», «Трудовой крестьянской партии» и другие стали сигналом к систематическому запугиванию и прямому уничтожению дореволюционного поколения интеллигенции. Брошюры тех лет утверждали, что 90—95% старых инженеров должны рассматриваться как «контрреволюционные». В конечном счете это закончилось полным разгромом старой интеллигенции России.

Параллельно с вытеснением и прямым уничтожением прежней интеллигенции шел процесс создания интеллигенции со

ветской. Причем новая интеллигенция мыслилась как чисто служебное подразделение, как конгломерат людей, готовых реализовать любые указания руководства независимо от чисто профессиональных возможностей или собственных убеждений.

Тем самым подрубалась сама основа существования интеллигенции в русском смысле слова — возможность независимого мышления, свободного творческого проявления личности.

Новая интеллигенция стала создаваться интенсивными методами и в ускоренные сроки. Через «выдвиженчество» — когда вчерашний рабочий становился директором завода. Через рабфаки — ускоренную подготовку рабоче-крестьянской молодежи в вузы, где использовался «лабораторно-бригадный метод» — один из учащихся отчитывался перед преподавателем за всю группу. В результате в 1933 г. по количеству студентов СССР превзошел Германию, Англию, Японию, Польшу и Австрию, вместе взятые.

В системе народного образования в советский период проявилась линия на огосударствление, подчинение средней и высшей школы партийно-государственному аппарату, на идеологический контроль как за студенчеством, так и за профессурой, на расширение масштабов и объемов народного образования.

Уже к концу Гражданской войны количество вузов в стране увеличилось до 244 по сравнению с 91 в дореволюционной России. Число студентов росло за счет так называемой демократизации приема. Декрет «О правилах приема в высшие учебные заведения» (август 1918 г.) разрешал свободный прием в вузы. Упразднялась не только плата за обучение и вступительные экзамены, но не требовался даже диплом об окончании средней школы.

Огромный размах приобрела национализация культурного достояния страны. Сразу же после революции перешли в собственность и распоряжение государства Эрмитаж, Русский музей, Оружейная палата, Третьяковская галерея, частные коллекции С.С. Щукина, В.И. Даля, И.В. Цветаева, Мамонтовых, Морозовых и других меценатов и владельцев собраний