Глава V. Партнерство россии с ес и нато: формулы и формы сотрудничества.

Отношения с Европейским союзом, одним из самых вли­ятельных центров мировой политики, сохраняли и во второй половине 1990-х годов приоритетное положение. Их правовой основой стало подписанное 24 июня 1994 г. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, в котором подчеркивалось взаимо­выгодное и равноправное партнерство между Россией и ЕС, а также определялись основные цели, направления и механизмы сотрудничества. Оно вступило в силу в декабре 1997 г. Этому пе­риоду предшествовали активные согласования институциональ­ных основ российско-европейского сотрудничества, когда Россия постепенно включалась в работу структур Евросоюза.²³ В феврале 1996 г. она стала членом Совета Европы, активно участвовала в реформировании Совета по безопасности и сотрудничеству в Ев­ропе (СБСЕ), формировании новой политической концепции и структуры Организации по безопасности и сотрудничеству в Ев­ропе (ОБСЕ), разработке на этой основе модели общей и всеоб­щей безопасности для Европы XXI века. В мае этого же года Со­нет министров иностранных дел ЕС представил Е.М. Примакову «План действий Европейского союза в отношениях с Россией», в котором поднимались вопросы европейской безопасности, положения бывшей Югославии, Средиземноморья, ближневосточно­го мирного процесса. Особое внимание было уделено проблемам участия ЕС в делах стран СНГ, к которому российская внешняя политика относилась тогда весьма болезненно.

Центральное место в системе отношений Россия-ЕС заняли встречи на высшем уровне (саммиты) по формуле «1+2» (Президент России, Председатель Европейского совета и Пред­седатель Комиссии ЕС), проводимые два раза в год, в период каждого из полугодовых председательств. Развивался также диалог в формате Председатель Правительства России – Председатель Комиссии Европейского союза (КЕС) Для процесса взаимодействия двух крупнейших полити­ческих систем характерны резкие повороты и обострения, не­смотря на обоюдное понимание жизненной необходимости тес­ного сотрудничества. Взаимные претензии охватывали в тот пе­риод значительный круг проблем. В первую очередь это касалось политики расширения ЕС и НАТО на Восток. Стратегия «остернизации», рассчитанная на динамичное включение зо­ны Центральной и Юго-Восточной Европы, а также Прибалтики н экономико-правовое пространство ЕС и параллельно - в восточностратегический альянс, вызывала неприкрытое раздражение Москвы. Но российские демонстративные протесты лишь незна­чительно могли повлиять на график формирования «эшелонов» европейской интеграции.²⁴ Россия по существу была поставлена перед фактом стремительного роста евроструктур. Складыва­лась довольно парадоксальная ситуация: с одной стороны, выс­шее руководство страны открыто выражало недовольство темпа­ми расширения НАТО, с другой стороны, сохраняло нейтраль­ность по отношению к росту ЕС. Россия сама активно премилась к тесной интеграции с ЕС. Тем не менее отношения между Москвой и Брюсселем испытывали серьезные трудности, потенциал сотрудничества, заложенный в Соглашении о парт­нерстве между РФ и ЕС, так и не был реализован.²⁵

Где проходят и будут проходить границы НАТО? Этот во­прос приобрел во второй половине 1990-х годов особую остроту. После завершения эпохи холодной войны НАТО претерпела су­щественные изменения, как институционального, так и стратеги­ческого характера. Военно-оборонительный альянс, созданный в 1949 г. для противодействия «советской экспансии», через пять­десят лет своего существования постепенно трансформировался в новую систему коллективной безопасности.

В мае 1997 г. в Вест-Пойнте президент Б. Клинтон высту­пил с программной речью, в которой обосновывалась политика расширения НАТО на Восток. Он подчеркивал, что в будущем альянс должен «воздействовать на конфликты, угрожающие всеобщему миру», «содействовать сохранению исторических завоеваний демократии в Европе», а также «поддерживать потенциальных членов альянса в их стремлении решать свои разно­гласия мирным путем». Особо Б. Клинтон указал на совмест­ную программу «Партнерство ради мира» и специальные соглашения с Россией и Украиной, предусматривавшие согла­сованные стратегические действия. Страны, граничащие с Рос­сией и входившие в советское время в Организацию Варшавского договора, с территории которых были выведены российские войска в первой половине 1990-х годов, заявили о своем добровольном решении вступить в Североатлантический альянс. Желание государств Балтии - Латвии, Литвы и Эсто­нии, а также Венгрии, Польши, Чехии и Словакии вызвало рез­кую реакцию Москвы. Уже 26 октября 1996 г. Государственная дума приняла Обращение «В связи с планами расширения НАТО» с призывом к парламентам европейских стран пересмо­треть эти планы и перейти к созданию альтернативной системы коллективной безопасности в Европе. Российские парламентарии констатировали, что столь близкое приближение к России границ НАТО представляет прямую угрозу ее национальной бе­зопасности. Переговорный процесс по этому вопросу затянулся, поскольку ни НАТО, ни Россия не были готовы отказаться от своей позиции. Однако напрямую воспрепятствовать расшире­нию НАТО Россия не могла.²⁶

В марте 1996 г. Е.М. Примаков провел переговоры с руко­водителями стран Центральной Европы - Чехии, Венгрии, Сло­вакии, Польши. Основной темой переговоров стали проблемы общеевропейской безопасности, расширение НАТО на Восток, отношения с государствами Балтии, ситуация в бывшей Югославии. После серии поездок в эти страны Е.М. Примаков предложил компромисс в вопросе расширения НАТО: их вхождение в политическую организацию без участия в военной инфраструк­туре. Во время встречи с президентом Польши Александром Квасьневским он мотивировал позицию России необходимостью соблюдения национальных интересов:

«Когда мы касаемся вопроса расширения НАТО, то это сов­сем не значит, что мы накладываем какое-то вето или стучим ку­лаком по столу, пытаясь воспрепятствовать тому, чтобы вос­точноевропейские страны вступили в Североатлантический союз. Нет, это не так. Поскольку у каждой страны есть свои нацио­нальные интересы, то разрешите и России иметь такие интере­сы, разрешите эти интересы защищать, если она считает, что те подвергаются угрозе в плане расширения НАТО».

Уже в июне 1996 г. на сессии Совета Североатлантическо­го союза в Берлине Е.М. Примаков сделал заявление, которое бы­ло воспринято на Западе как сенсационное: Москва не возражает против того, чтобы НАТО стала гарантом безопасности стран восточной и Центральной Европы. Но при этом Примаков под­черкнул, что имел в виду, как и ранее, лишь политическое рас­ширение блока НАТО. Определенным компромиссом можно считать подписание в Париже в мае 1997 г. Б.Н. Ельциным и Ге­неральным секретарем НАТО X. Соланой, а также руководите­лями государств - членов НАТО «Основополагающего акта НАТО-Россия о взаимных отношениях, сотрудничестве и безо­пасности между Российской Федерацией и Организацией Севе­роатлантического договора». Был создан Постоянный объеди­ненный совет « Россия - HATО», в который вошли члены Северо­атлантического Совета и российский представитель. Совет должен был собираться не реже одного раза в месяц, и Россия об­ладала правом решающего голоса при голосовании по вопросу о повестке дня. Россия получила также возможность стать посто­янным сопредседателем в Совете. Однако все эти меры скорее были направлены на то, чтобы «умиротворить» Россию, нежели дать реальные возможности оказывать какое-либо влияние на политику НАТО.²⁷

Итак, основные дискуссии в российско-европейских от­ношениях второй половины 1990-х годов были сосредоточены вокруг проблем расширения на Восток ЕС и НАТО. Естественно, это кардинально меняло геополитическую ситуацию в Европе.²⁸ Дискуссии разворачивались на фоне югославского кризиса. Как в случае с балканским урегулированием, так и в процессе «остернизации» Россия занимала последова­тельную позицию, отстаивая свои национальные интересы. Од­нако реально ее внешняя политика не имела таких рычагов вли­яния, чтобы «заморозить» планы расширения НАТО и ЕС. Про­тиводействуя им на уровне публичной политики, российскому руководству все же удалось получить некоторые уступки, обес­печив России почетное место в переговорном процессе с НАТО. Как представляется, жесткая позиция, занятая Кремлем по этим проблемам, логически являлась частью нового внешнеполити­ческого курса, соответствовала стилю великой державы и была мотивирована желанием подчеркнуть особое мнение, независи­мое от США и ЕС.²⁹