Глава I. Новый внешнеполитический курс в 1996-1999 гг.

В этот период существенно изменилась тактика диплома­тических действий России. Не отказываясь от «стратегическо­го партнерства» с ведущими государствами Запада, глава россий­ского МИДа настойчиво проводил в жизнь идею «доверительно­го партнерства» с крупнейшими развивающимися странами, такими как Китай и Индия, а также индустриальными «гигантами Востока» - Южной Кореей и Японией.

Прогностический ана­лиз Е.М. Примакова строился на расчете, что у европейских стран будет усиливаться тяготение к «евроцентру», который по­степенно приведет к ослаблению их трансатлантической ориен­тации на США. Усиление глобальной значимости Европейского союза станет залогом формирующегося многополюсного мира. Особое место в будущем миропорядке должны были занять, по его мнению, Китай и Индия. В соответствии с этой геополитиче­ской проекцией возникновение стратегического союза Рос­сии-Китая-Индии могло бы уравновесить турбулентные между­народные отношения и стать гарантом их многополюсной струк­туры. Важнейшей составляющей нового внешнеполитического курса была идея «евразийства», первоначально разработанная кругом русских философов в эмиграции в 1920-е годы. Концеп­ция «евразийства» во второй половине 1990-х годов включала ряд положений. Во-первых, представление о том, что Россия в силу своего географического фактора играет роль своеобразно­го моста между Западом и Востоком, это дает ей преимущество в разнообразных транзитных коммуникациях. Во-вторых, осо­бое значение приобретает идея многовекторной дипломатии, когда страна не вовлекается в жесткие рамки союзнических обя­зательств перед другим государством, а выстраивает свою внеш­неполитическую стратегию, исходя из прагматичного понима­ния национальных интересов и отстаивая свою национальную безопасность. В-третьих, основой «евразийства» признается многополюсная модель мирового порядка, в которой Россия выступала как «полюс» СНГ.³

Внешняя политика России стала активно отстаивать свои позиции во всех международных кризисах: от иракского до балканского. Москва действовала на первый взгляд вызывающе по отношению к внешнеполитической линии США, выступая «ад­вокатом» тех политических лидеров «государств-изгоев», кото­рых Запад представлял воплощением «всемирного зла»: С. Хусейна, С. Милошевича, Ф. Кастро. Стратегия переговорного процесса, которую осуществлял глава МИДа, была ориентирована на подъём международного престижа России. Особые отношения со странами, поставленными в условия изоляции, позволяли Москве хоть как-то влиять на их политику и исполнять в моменты обострения кризисов роль переговорщика между противоборствующими сторонами. Это придавало России в глазах западных партнеров новую ценность и повышало её международную репутацию.

Стратегия переговорного процесса, разработанная Е.М. При­маковым, позволила существенно расширить круг общих проблем, которые требовали совместного участия России, США, Ев­росоюза. Прежде основные дебаты велись вокруг старых долгов и новых инвестиций в российскую экономику, изменений невыгод­ных условий для российского экспорта и поэтапного разоруже­ния. Россия нередко выступала в качестве не равного партнера, а скорее просителя ведущих держав. Теперь МИД начал более тонкую игру в мировой политике. Умелые действия Е.М. Прима­кова способствовали вхождению России в «восьмерку» в мае 1998г. Этот привилегированный «клуб» ведущих промышленно развитых держав пригласил Россию в качестве полноправного члена вовсе не потому, что ее экономика соответствовала их стандартам, а во многом благодаря ее роли в системе международной безопасности. Особо стоит отметить, что, оставаясь в тени окружения президента Б.Н. Ельцина, министр создал условия, чтобы тот чувствовал себя лидером державы, осуще­ствляющей глобальную политику. Эта ситуация самым выгодным образом отличала новый курс от прежнего «козыревского» и обеспечивала ему личную поддержку и доверие главы государства.⁴

Не менее важным результатом деятельности Е.М. Прима­кова можно считать «умиротворение» Государственной думы. Если прежняя внешняя политика России находилась под постоянным прицелом острой критики как правых, так и левых сил, то отношение к МИДу в этот период среди российских парламента­риев существенно изменилось. Именно Е.М. Примакову удалось ратифицировать в Государственной думе Основополагающий акт Россия-НАТО, несмотря на все антинатовские выступления левой парламентской оппозиции и ультрапатриотических «центристов».

Во второй половине 1990-х годов во внешней политике России сложилось отдельное направление, нацеленное на поддержание международного авторитета ООН. Эта универ­сальная межгосударственная организация была создана на пике союзнической политики СССР, США и Великобритании в 1945 г. Ее Устав воплощал послевоенное видение мира ни основе консенсуса интересов ведущих держав, но имел дейст­вительно высокий потенциал урегулирования международ­ных конфликтов в условиях холодной войны. Поэтому ООН с честью выдерживала непростые испытания холодной войны, максимально реализуя свои посреднические, миротворческие функции. Однако новые реалии политических процессов в 1990-е гг. серьёзно повлияли на международный авторитет ООН. Развернувшиеся дискуссии о содержании реформ ООН при­обрели в последнее десятилетие особенно острый характер. С одной стороны, расширяется поиск направлений оптимиза­ции деятельности ООН и повышения ее эффективности реа­гирования на современные угрозы. С другой стороны, в меж­дународной практике накапливаются прецеденты игнориро­вания Устава ООН. Во время военного кризиса 1999 г. в автономном крае Косово бывшей Югославии силы НАТО в одностороннем порядке, в обход ООН, приняли решение о развертывании военной операции. Другой важной проблемой во взаимоотношениях России с ООН была задолженность по регулярному бюджету организации, особенно возросшая с конца 1980 - первой половине 1990-х годов. За период 1995-1998 гг. были предприняты серьезные усилия, чтобы со­кратить долг России перед ООН С 500 до 135 млн. долл. Была снижена также ставка взноса России почти в 1,5 раза, что мотивировалось снижением доли страны в мировой экономике.

Особое значение имела дальнейшая концептуализация внешней политики и национальной безопасности РФ. В этот пе­риод были разработаны два основополагающих документа. «По­слание по национальной безопасности Президента Российской Федерации Федеральному собранию» 1996 г. стало, по существу, первым в истории российской государственности документом, содержащим комплексную официальную трактовку национально-государственных интересов. 17 декабря 1997 г. Указом Президента РФ была утверждена «Концепция национальной безопас­ности», ставшая основным концептуальным документом для разработки внешнеполитических стратегий.

Таким образом, во второй половине 1990-х годов внешне­политический курс России получил национальный смысл, в него были включены такие идеологические приоритеты, как «евразийство», многополюсный миропорядок, национальная безопасность и национальные интересы. Эти позиции нашли отклик среди широкой общественности и в высшем руководстве. Поворот от идеи «стратегического партнёрства» с США к более амбициозному «евразийскому курсу» вызвал волну критики в западных СМИ. Россию обвиняли в возврате к риторике холодной войны. В международных дискуссиях активизировались темы войны в Чечне и нарушения прав человека в самой республике. Новый внешнеполитический курс существенно отличался от прежнего не только стилем, но и стратегией. Он был более самостоятельным, даже жестким в демонстрации и отстаивании национальных интересов. Но государству объективно не доставало ресурсов влияния на международной арене и внутрен­ней стабильности, что реализовать выдвинутые геополитические приоритеты.⁵