Делеви В.С. - Социально-психологическая реабилитация матерей наркозависимых подростков

16.Дружеская поддержка положительно коррелирует с ранжированием шкалы «познание» (ρ=0,002, r=0,256), а поддержка значимых других отрицательно (ρ=0,006, r=-0,227).

17.Семейная поддержка отрицательно коррелирует с ранжированием шкалы «уверенность в себе»(ρ=0,001, r=-0,272).

94

Глава 3 Технология социально-психологической реабилитации матерей наркозависимых подростков

3.1 Разработка технологии социально-психологической реабилита-

ции

Для обоснования выбора методики вернёмся к копинг – модели, описанной в Гл.2. Делая обзор теории стресса и копинга, Н.А.Сирота [208] пишет, что существующая интегративная копинг - модель основывается на работах Р. Лазаруса и С. Фолкман, описавших и определивших ключевую роль психических факторов в регулировании поведения. Модель является транзакциональной, так как поведение рассматривается как результат транзакций между человеком и средой, влияющих один на другого. Данная теория базируется на связи стресса и копинга. Связующая характеристика заключается в рассмотрении стресса между личностью и средой, которая оценивается личностью как испытывающая или превышающая ее ресурсы, как угрожающая ее благополучию. Стресс рассматривается не как "собственность" личности или среды, не как стимул и ответ, а как особая связь между личностью и средой, которые находятся в динамичных связях, постоянно изменяются, а связи управляются с двух сторон – личностью и средой. Согласно этой теории взаимодействие среды и личности регулируются двумя ключевыми процесссами: когнитивной оценкой и копингом. Копинг выполняет две основные функции: регуляции эмоций (копинг, нацеленный на эмоции) и управления проблемами, вызывающими дистресс (копинг, нацеленный на проблему) [198].

В теории стресса и копинга выделяются три основные стратегии поведения человека, находящего под воздействием стресса (копинг-стратегии):

–избегание,

–поиск социальной поддержки,

–преодоление.

Как мы уже указывали, с точки зрения теории стресса и копинга созависимость, как и зависимость от психо-активных веществ (ПАВ) можно рас-

95

сматривать как хронический стресс.

Перечислим признаки, которыми проявляются перечисленные стратегии при зависимости от ПАВ.

Признаки, характерные для стратегии избегания:

–сознательный или неосознанный отказ от использования личностных и социальных ресурсов для конструктивного решения проблем;

–включение деструктивных механизмов реагирования на стресс;

–в динамике – деструкция личности, часто сопровождающаяся и деструкцией тела (соматические заболевания, смерть).

Среди копинг - стратегий преодоления выделим следующие:

–осознание проблемы;

–признание "status quo" или принятие (факта заболевания);

–осознание необходимости преодоления;

–осознание и актуализация личностного ресурса;

–обучение механизмам и методам использования личностного ресурса для решения проблем;

–реализация ресурсов.

Стратегия поиска социальной поддержки характеризуется привлечениием социальных ресурсов для решения своих проблем. При этом мы можем выделить две "подстратегии", условно определив их как "активную" и "пассивную".

В "активной" выделим следующие признаки (итерации):

–осознание депривации собственных ресурсов для самостоятельного решения проблем;

–"маркетинг" внешних ресурсов;

–исследование внешних (социальных) ресурсов с целью наиболее полной и эффективной реализации собственного личностного ресурса;

–запрос о помощи;

–реализация собственных ресурсов с использованием внешних. "Пассивная" характеризуется такими признакам, как:

96

–осознанное или неосознанное "ощущение" депривации собственных ресурсов;

–запрос о помощи: часто в виде осознанного или неосознанного создания ситуации для предложения помощи извне;

–использование внешних (социальных) ресурсов в качестве основного, а часто единственного, ресурса жизнедеятельности.

Понятно, что "активная" позиция направлена на поиск возможности решения проблем и в этом смысле близка к стратегии преодоления, а "пассивная" напоминает стратегию избегания.

С экзистенциальной точки зрения мы вправе рассматривать зависимость от психоактивных веществ как умирание – умирание здоровой личности.

Вообще, в экзистенциальном контексте, стратегия избегания, наиболее выраженнная у наркозависимых, и характеризующаяся отказом от борьбы за жизнь, актуализацией деструктивных механизмов личности, напоминает процесс умирания, причём с явными суицидальными признаками. Это согласуется с трактовкой смерти в психоаналитической парадигме, где любая деструкция рассматривается как смерть.

И, напротив, стратегия преодоления, а также «активная» стратегия поиска социальной поддержки носят «жизнетворящий» характер.

«…Жизнь теряет содержательность и интерес, когда из жизненной борьбы исключена наивысшая ставка, то есть сама жизнь».

«Бессознательное в нас не верит в собственную смерть. Оно вынуждено вести себя так, как будто оно бессмертно. Быть может, в этом кроется тайна героизма. Правда, рациональным обоснованием героизма является мнение, что собственная жизнь может быть не так дорога человеку, как некоторые другие всеобщие и абстрактные ценности. Но… чаще мы встречаемся с импульсивным или инстинктивным героизмом, который заключается, по сути, в том, чтобы сохранить веру бессознательного в бессмертие. Страх смерти, которым мы страдаем чаще, чем нам кажется, являет собой неконечное проти-

97

воречие этой уверенности» [З.Фрейд. «Мы и смерть», цит. по С.Рязанцев

[190].

Но если саму зависимость от ПАВ мы договорились рассматривать как процесс умирания здоровой личности, то выздоровление от зависимости можно представить как умирание больной, зависимой личности.

Умирание в этом случае будем рассматривать как растождествление с зависимой личностью, зависимой сущностью. Предельный образ расставания с самим собой и есть смерть (по М. Мамардашвили). Цитируя М.Мамардашвили, О.Лаврова пишет: «Умирание "Я" является непременным условием того, чтобы жить дальше. Привязанность к любимому предмету - своему "Я" - неумолимо влечет за собой реальную гибель собственника, т.е. фиксирует превращение живого в ригидное и неизменное ложное "Я".

Смерть Эго, таким образом, есть условие трансформации и перехода в новое живое качество "Я"»[115].

Очень важным является "качественный" процесс умирания зависимой личности, т. е. – в контексте психокоррекции и социально – психологической реабилитации – ликвидации и/ или существенного ослабления симптомов, качеств, свойств, присущих зависимой личности и формирующих копингстратегию избегания и "пассивную" копинг - стратегию поиска социальной поддержки.

Следующим, во многом решающим, этапом является "второе рождение" – рождение "здоровой личности", т. е. формирование свойств и качеств, присущих здоровой личности. Причем в процессе формирования "здоровой личности" следует ориентироваться не на привлечение неких свойств извне, а на актуализацию и активизацию собственного личностного ресурса человека. Кроме того, важно сформировать и развить его способность находить, привлекать и использовать в целях выздоровления ресурсы среды, т. е. то, чем характеризуются копинг - стратегии преодоления и "активная" позиция ко- пинг-стратегии поиска социальной поддержки.

Таким образом, процесс выздоровления можно представить как про-

98

цесс изменения копинг-стратегий зависимого: от копинг-стратегии избегания к копинг-стратегии преодоления, а процесс психокоррекции – как «умерщвление» больной, зависимой личности и «рождение» здоровой.

Другими словами, эти процессы можно описать как трансформацию личности.

О.В.Лаврова считает трансформацию результатом явных изменений ментальных и телесных форм. «Трансформация телесных форм идет по пути роста и дифференциации. Трансформация ментальных форм осуществляется через разрушение (смерть) к созиданию (возрождение). Энергией ментальной трансформации является усилие, которое воздействует не только на ментальные, но и на телесные формы.

Двумя основными векторами бытия человека в усилии являются: усилие, необходимое для актуальной внутренней трансформации; усилие в установлении отношений с миром»[115].

Приведённый в Главе 1 сравнительный анализ поведенческих проявлений при зависимости от психоактивных веществ и созависимости, в частности, их принципиальное сходство, а по многим позициям – идентичность, позволяет признать справедливость приведённых рассуждений и к созависимости.

Из целого ряда исследований (например, Н.А.Сирота, В.М.Ялтонский [197,198,240,241]) видно, что наркозависимые подростки выбирают, преимущественно, пассивные копинг – стратегии. Экстраполируя сходство поведенческих стратегий зависимых и созависимых на парадигму копинг – поведения, а также тот факт, что зависимость является своеобразной формой зависимости, мы можем предположить, что созависимым также присущи, в основном, пассивные копинг – стратегии.

Важным в данном контексте является результат исследования ценностной сферы созависимых. Самые высокие места в их иерархии ценностей занимают ценности, связанные с физическим существованием, выживанием. Это позволяет говорить о своеобразном «уходе из жизни», сопровождаемом

99

мечтой об «идеальной» жизни.

Для дополнения картины ценностно – смысловой сферы матерей наркозависимых воспользуемся результатами исследования смысло – жизненных ориентаций, приведёнными в диссертационной работе С.М.Яцышина:

«Результаты исследования показали, что уровень контроля над собственной жизнью, характерный для родителей наркозависимых, значительно ниже, чем в выборке матерей, не столкнувшихся с этой проблемой.

Матерям наркозависимых не свойственна уверенность в том, что человеку дано контролировать свою жизнь, свободно принимать решения и воплощать их в жизнь. Они убеждены в том, что жизнь человека неподвластна сознательному контролю, что свобода выбора иллюзорна и бессмысленно загадывать что-либо на будущее» [242 ].

Суммируя сказанное выше, введём предположения:

1.Присущие созависимым копинг – стратегии являются своеобразными стратегиями «ухода из жизни»

2.Ценностно – смысловая сфера созависимых демонстрирует наличие кризиса смысла жизни, отсутствие конструктивных целей и ценностей, т.е. справедливость тезиса «ухода из жизни»

3.Ценностно – смысловая сфера является копинг – ресурсом, поэтому её трансформация должна повлиять на трансформацию копинг – стратегий созависимых.

Тема смерти и нового рождения, как символа личностной трансформации встречается как у древних философов (Платон, Тит Лукреций Кар), этой же теме посвящено много исследований философов, психологов, религиозных деятелей более позднего времени и наших современников (Петрарка, М.Монтень, Л.Н.Толстой, Ф.М.Достоевский, А.С.Пушкин, Н.В.Гоголь, Ф.Ницше, З.Фрейд, П.А.Флоренский, В.Франкл, М.Мамардашвили и др.).

Например, Л.Н.Толстой писал: «…потеря смысла жизни – смерти равна» (Л.Н.Толстой. «Исповедь»).

100

«Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья –

Бессмертья, может быть, залог…» (А.С.Пушкин. «Пир во время чумы») Ирвин Ялом: «О смерти нельзя говорить отдельно от жизни, а о жизни отдельно от смерти: отдельно друг от друга то и другое смысла не имеет.

Смерть — это факт жизни.» [239] П.А.Флоренский: «Смерть, как и всякая деятельность, требует навыка.

Чтобы умереть вполне благополучно, надо знать, как умирать, надо приобрести навык умирания, надо выучиться смерти. А для этого необходимо умирать ещё при жизни, под руководством людей опытных.» [ ]

А.А.Налчаджян [153 ] замечает, что речь здесь идет, без сомнения, о психологической смерти, которая делает как бы бессмысленным также существование тела, в котором, кстати, в процессе психологической смерти происходят болезненные изменения. Потеряв смысл своего существования, человек оказывается в глубоком психологическом кризисе. Но там, где налицо психологический кризис, есть также внешние и внутренние конфликты, часто теснейшим образом взаимосвязанные. Кризис — состояние крайнего обострения конфликта. Когда речь идет не о социальном, а о психологическом конфликте, то следует учесть, что он превращается в кризис тогда, когда человек, имея жизненно важную потребность (или группу таких потребностеймотивов поведения), из-за наличия преград не мог ее удовлетворить, но теперь уже конфликт невозможно сохранить. Дальнейшее сохранение конфликта, достигшего уровня кризисного состояния, чревато опасными, в частности — патологическими последствиями.

«Одним из признаков психической зрелости человека … является то, что он имеет широкое поле выбора целей, обширный спектр ценностей, и когда трудности жизни заставляют отказаться от одной цели, он выбирает другую, может быть столь же значительную и привлекательную. Замена цели — мощный психологический защитно-адаптивный механизм.

101

Однако если эти возможности исчерпываются, если человек больше не видит таких перспектив для своей земной жизни, тогда кризис оказывается чрезвычайно глубоким,..» [153. ]

Состояние созависимости, безусловно, носит все черты подобного кри-

зиса.

Э.Кюблер – Росс описывает 5 стадий психологической смерти челове-

ка:

1.Отрицание реальности и изоляция

2.Возмущение (агрессия)

3.Ведение переговоров и заключение соглашения

4.Депрессия

5.Принятие смерти (примирение с мыслью о неизбежности смерти) и смирение

Можно увидеть, что эти стадии имеют почти полное соответствие со стадиями осознания зависимыми и созависимыми факта своего болезненного состояния и необходимости его изменения. Причём под смертью в данном случае понимается завершение болезненного состояния и начало нового, или, как мы указывали ранее, смерть зависимой личности и рождение новой, здоровой. Другими словами, говоря в данном контексте о смерти и новом рождении, мы имеем в виду необходимость изменения, трансформации личности. По словам Д.А.Леонтьева, «Изменение — это критерий жизни, живое отличается от мертвого именно тем, что всегда может быть иным (Мамардашвили, Бюдженталь)» [115].

А.Минделл так пишет о смерти и умирании как метафоре изменения: «Смерть – это индивидуальное переживание, уникальное для каждого. Каждый раз, когда вы думаете, что умрёте, будь то фантазия, желание или страх, вызванный болезнью – вы пытаетесь практиковаться в умирании.

Умирание может быть положительным переживанием. Требуется только представить его себе. То, каковы вы есть, нуждается в умирании. Наши самоотождествления время от времени нуждаются в умирании. Если ваша

102

самотождественность становится слишком негибкой, если вы перестали расти или если хочет произойти что – то новое, значит, ваша старая самость умирает. Поэтому, на любой стадии жизни, смерть – это быстрое изменение, рост и трансформация самотождественности.

Чтобы познать смерть, мы должны умирать. По моему мнению, нам следует практиковаться в этом в форме медитации, особенно если мы боимся смерти. Не ждите, пока вы умрёте, а делайте это сейчас. Ложитесь и умирайте. Обратите внимание на то, что останавливается, когда вы умираете. За-

метьте, что хочет начаться.» [147 ].

Придя к выводу об экзистенциальном характере состояния созависимости, связи копинг – стратегий созависимого и его ценностно – смысловой сферы, мы выбираем подход к реабилитационной работе. Исходя из результатов исследования и нашего практического опыта, мы считаем предпочтительным использование методов экзистенциальной терапии и телесно – ориентированной терапии.

Использование экзистенциального подхода продиктовано самим экзистенциальным характером зависимости от психоактивных веществ и созависимости.

Телесно – ориентированный подход мы выбрали, исходя из следующих соображений. Телесно – ориентированная психотерапия характерна тем, что позволяет, минуя штампы и стереотипы сознания, обратиться напрямую к подсознанию, актуализируя вытесненные чувства и делая их осознаваемыми. Это чрезвычайно важно при зависимых и созависимых состояниях. С другой стороны, для созависимых характерно отвержение своего тела, что в большой степени символизирует отвержение себя как личности. Краснодарский психолог С.И.Воронкина отмечает, как выражается отчужденность от своего тела в высказываниях участников группы в начале телесной работы. «Говоря о своем теле, о собственных ощущениях и переживаниях, они используют местоимение «ты» вместо «я». Например, «Когда ты лежишь в позе «звезды» и к тебе прикасаются партнеры, твое тело начинает испытывать...». Подобная

103