«На краю этой колдобины можно сидеть, свесив ножки»

Тверскую область из Московской ныряешь, как в какой-то страшный омут на подводной лодке: с каждым километром ты погружаешься в него все глубже. Ощущение усиливается, когда проезжаешь первый райцентр — город Зубцов: придорожная гостиница почему-то называется «Субмарина».

Едем дальше. С каждым километром кажется, что хуже дорога быть уже не может, но чем дальше, тем плотность колдобин все больше и больше, а машин все меньше и меньше, особенно легковых. Каждая яма бьет прямо в самое сердце. На коротких промежутках относительно ровного асфальта пытаешься разогнаться, но тут же влетаешь в очередную полосу препятствий. Сразу возникает непреодолимое желание совершить какую-нибудь гадость — например, стать изменником родины или хотя бы отстегнуть ремень безопасности. Ровные участки все короче и короче. Потом они исчезают вовсе. Наконец на тебя накатывает какое-то монашеское смирение. Ты понимаешь, что самое разумное в этой ситуации — поставить круиз-контроль на 20 километров в час и просто перекатываться с колдобины на колдобину. Некоторые водители фур так не думают и предпочитают передвигаться по принципу «больше скорость — меньше ям». Пожалуй, трасса М-9 — это единственная в мире дорога, на которой грузовик — это скоростное средство передвижения, а легковая машина — что-то вроде трактора. Когда очередной тяжеловоз, покачиваясь из стороны в сторону, мчится тебе навстречу, хочется зарыться в остатки асфальта. Дело в том, что трасса не только убитая, она еще и очень узкая: общая ширина обеих полос — 7 метров. Минус сантиметров по 20 с каждой стороны разбитого вдребезги дорожного полотна. Чтобы двум встречным фурам разойтись, одной иногда приходится съехать на обочину.

— Это еще ничего, — приободрили нас гаишники, когда мы доковыляли до ржевского поста ДПС. — Дальше будет еще хуже. Вы «Нашу Рашу» смотрите? Там недавно шутка была: мол, на такой-то трассе обнаружена яма размером с КамАЗ. Так вот, мы такие шутки протоколируем почти каждый день. Отправляем предписания дорожникам, а что толку? Я здесь 20 лет работаю, и за это время эту дорогу только штопали, но ни разу даже асфальт не перекладывали.

— Ну, ты на дорожников фуру зря не кати, — юморит другой гаишник. — Они нам вон какую колдобину рядом с постом законопатили: еще вчера на краю этой ямы можно было сидеть, свесив ножки, а теперь по ней машины ездят и даже не покачиваются.

Ржевские гаишники оказались первыми и последними на всем тверском участке трассы. Других постов ДПС на протяжении последующих 200 километров просто нет, а выставлять мобильные патрули нет никакого коммерческого смысла.

— Как вы кормитесь-то на такой дороге? — задал я прямой вопрос. — Ведь тут скоростной режим при всем желании не нарушишь. Да и разметки не видно.

— Жируют, сволочи, за наш счет, — добродушно улыбается словоохотливый гаишник. — Но ничего, будем рассматривать эту весну как разгрузочный период. Зато спокойно. Аварийность снизилась, трупов нет, сиди себе на посту и смотри на звезды.

«Это дорога не в Евросоюз, а в долговую яму»

Дорога никогда не умирает в одиночку. Каждая выбоина — это прореха в доходах тех, кто живет рядом с трассой. И чем дальше от Москвы, тем эта прореха шире. В мотеле «Ласточка», который находится рядом с городом Нелидово, наполняемость уже снизилась на треть.

— Машины теперь идут в объезд, по Минскому шоссе, и выскакивают на Новорижскую трассу в Псковской области, — объясняет директор мотеля Валерий Гультяев. — Там дорога уже более-менее нормальная. Это только здесь, в Тверской области, такая жопа.

Но «Ласточку» еще спасает близость города, в котором мотель имеет репутацию места, где женатый человек может отвести душу. Гораздо хуже приходится мотелю «Велес», расположенному на 50 километров дальше. Это уютное местечко находится на пересечении двух дорог — асфальтовой и «жидкой». «Жидкой дорогой» называется Западная Двина. В те времена, когда вместо КамАЗов люди использовали корабли, эта река была тем еще автобаном: по ней проходил путь из варяг в греки. Тогдашние дальнобойщики поднимались по Двине до Валдайской возвышенности, которая выполняла роль огромного вокзала цивилизаций. С нее в разные стороны растекались три великие «федеральные трассы»: Западная Двина, Волга и Днепр. Грузы переволакивали из одной реки в другую и продолжали путь в нужном направлении. Жизнь вдоль этих транспортных артерий била ключом. Тогда никому даже в голову не могло прийти, что какая-то из этих «жидких дорог» может вдруг отказать.

А с трассой «Балтия» это как раз произошло: она умерла. Реально умерла. На подступах к «Велесу» асфальтовый ужас достигает своего апогея. Приходится перейти со второй скорости на первую и ехать таким макаром более 50 километров. Фуры сбиваются в колонны и петляют мимо ям, как гигантские змеи. Некоторые из них пытаются выползти на обочину, но очень скоро понимают, что это не лучший выбор: края дороги уже давно расползлись в стороны и с них легко можно опрокинуться в кювет. Легковых машин тут уже почти нет, особенно с московскими номерами. А те, что еще попадаются, ползут, качая офигевшими фарами вверх-вниз.

— Я взял это заведение в аренду полгода назад и пока в серьезнейшем прогаре, — говорит хозяин «Велеса» Артур. — По сравнению с теми доходами, которые мы имели в конце прошлого лета, когда очередной ямочный ремонт был завершен и по трассе можно было ехать 120 километров в час, они снизились на две трети. Мне уже пришлось отправить в отпуск за свой счет половину персонала, но пока это положения не спасает. Не знаю, может, кого-то эта дорога ведет в Евросоюз, но лично меня она ведет к полному банкротству.

— Что-то мне не верится, что всего полгода назад здесь можно было идти со скоростью 120.

— Ничего удивительного. Для этой дороги ямочный ремонт — как мертвому припарки. Под асфальтом лежат бетонные плиты, которые уже давно потрескались и расползлись. Сколько асфальт на них ни клади, через несколько месяцев он разбивается вдребезги. У нас тут каждую весну такая песня, только в этом году что-то уж чересчур.

Беспредельное состояние трассы именно нынешней весной в Ржевском ДРСУ, которое обслуживает тверской участок «Балтии», объяснили «обстоятельствами непреодолимой силы».

— В этом году была очень тяжелая зима, — вздохнул в телефонную трубку начальник ДРСУ Николай Федоров. — Температура постоянно балансировала вокруг нулевой отметки, а это очень серьезное испытание для дороги: вода попадает в трещины дорожного полотна, замерзает и разрывает асфальт изнутри.

— Но ведь трещин в дорожном полотне не должно быть в принципе.

— Не должно, — напрягся Федоров. — На этой трассе много чего быть не должно. Я пришел сюда работать год назад и сам пришел в ужас, когда ознакомился с состоянием дороги. Ее спасет только полная реконструкция. Все остальное — полумеры, которые лишь загоняют болезнь внутрь.