Shtompka_Analiz_sovremennykh_obschestv

также с действиями, предпринимаемыми в этих условиях отдельными или кол­ лективными социальными субъектами, образующими в конечном итоге социум (общество) во всей его сложности и разнородности.

Социологическое воображение позволяет, как указывал Миллс, связать био­ графию отдельного человека, общество и историю. Между прочим, результа­ том познания социологии должно стать наряду с другими последствиями и уме­ ние читать газеты. «Для того, чтобы понять, о чем идет речь в газете, - а это бывает непросто, - нужно научиться связывать друг с другом факты, имеющие относительное значение, понимать их в сопоставлении с более широкими соци­ альными концепциями, теориями общества, в котором эти факты существуют, с историческими тенденциями, в формировании которых они участвуют (...) Социология позволяет нам проникнуть в суть явлений дальше и глубже по срав­ нению с тем, о чем пишут в газетах. Она доставляет в наше распоряжение опре­ деленный комплекс понятий, концепций, проблем. Если она этого не делает, она не исполняет своих функций как элемент просвещения и образования»5. Таким образом, социология существует не только для социологов, но и для про­ свещенных граждан. Она помогает и позволяет им рациональным способом най­ ти смысл жизнь, определить собственную идентичность, занять свое место в обществе, выявить возможные шансы и последствия своих действий. Она воо­ ружает нас картой того мира, в котором мы живем, помогает нам лучше ориен­ тироваться в хаосе происходящих событий, способствует более рациональной интерпретации нами всего, что вокруг нас происходит.

Потребность в социологическом воображении, или в том, чтобы общество само себя осознало, является своего рода императивом, принятым в каждом обществе, при любом строе и укладе. Однако эта потребность неизмеримо воз­ растает в демократическом обществе, в котором гражданские действия гораз­ до сильнее сказываются на судьбах всех вместе и каждого в отдельности. Де­ мократия требует знаний, нуждается в просвещенных гражданах, не только привыкших мыслить в узко эгоистических категориях, в рамках так называе­ мого горизонта, ограниченного «собственными шорами», но и способных к ох­ вату широких общесоциальных проблем и вызовов, готовых к использованию открывающихся перед ними шансов, к преодолению противоречий, а также к тому, чтобы вписать свою собственную судьбу в течение времени, согласовать ее с историческим развитием своего общества и представить ее в сравнитель­ ном контексте с иными современными социальными системами. Эта потреб­ ность еще более возрастет по мере того, как сама демократия будет развивать­ ся и эволюционировать от доминирующих пока представительских форм в сторону демократии «участия», «дискурса», «диалога», при которой соци­ альные проблемы и дела все более последовательно и непосредственно будут решаться голосом и участием самих граждан.

Основным инструментом мышления является язык, включающий запас наи­ более точных, адекватных, однозначных понятий. Чем более богатым языком мы владеем, тем больше мы постигаем. Практические потребности способству­ ют обогащению языка. Известно, что эскимосы различают и выражают на сво-

5 Ibid. P. 16-17.

ем языке соответствующими словами более десятка разновидностей снега, бе­ дуины - столько же разновидностей, сортов и состояний песка, мореплаватели и яхтсмены - множество направлений и видов ветра, пилоты - разнообразные типы облаков и туч. Для того чтобы охватить и постичь всю сложность и тон­ чайшие нюансы социальной жизни, социолог тоже нуждается в терминах, бо­ лее многочисленных и более богатых, чем то, чем располагает обычный, обы­ денный язык. За без малого два века своего существования социология вырабо­ тала своеобразный язык, формировавшийся из различных источников, при участии разных авторов, оказавшийся опробованным и задействованным на раз­ ных фазах развития этой научной дисциплины. Исходной точкой формирова­ ния социологического воображения является овладение этим языком, канони­ ческими понятиями, получившими сегодня широкое признание и уже незави­ симыми от их прежнего, забытого происхождения. Чтобы дать простор социологическому воображению, надо прежде всего научиться мыслить и гово­ рить социологическим языком. Задачам усвоения, систематизации и анализа язы­ ка современной социологии будут посвящены последующие разделы этой книги.

Важнейшие понятия и термины

Антинатурализм - представление о кардинальных различиях между явлениями приро­ ды и социальной жизни.

Антипозитивизм - убеждение в необходимости выработки в социальных науках совер­ шенно особых исследовательских методов и способов, отличающихся от тех, которые используются науками о природе.

Герменевтика - интерпретация, постижение и объяснение общественных явлений через выявление тех значений, которые придают им люди, действующие в этой сфере, а также связь с явлениями такого типа, присущая им культура.

Гуманистический, или человеческий фактор - связь любого факта социальной жиз­ ни с делами и жизненным опытом конкретных людей и вытекающая отсюда необходи­ мость исследования таких фактов в той особенной перспективе, которую исследова­ тель обретает, становясь в положение этих людей.

Идеальная коммуникативная ситуация - возможность проведения дискуссии между равными партнерами в условиях полной свободы высказываний, в ситуации, в которой нет места какому бы то ни было постороннему (не связанному с сутью дискуссии) давлению или ограничениям.

Институционализация социологии - признание социологии в качестве научной дис­ циплины посредством основания и открытия университетских кафедр и отделений социологии, научно-исследовательских институтов, издания периодических изданий по проблемам социологии, создания объединений, ассоциаций и других организаций социологов, а также введение специальных должностей и мест для социологов-практи­ ков на производственных предприятиях, в административных органах, в армии и т.п.

Личные документы - стихийно, спонтанно возникающие записи, описания явлений и событий принимавшими в них участие людьми, содержащие подлинную, аутентичную мотивацию, интерпретацию, разъяснение этих событий (например, письма, дневники).

Натурализм - взгляд на принципиальную идентичность мира природы и социальной реальности.

Непреднамеренные последствия действий - типичная для социальной жизни ситуа­ ция, в которой обнаруживаются явления, отличающиеся от тех, какие намеревались получить действующие в том или ином направлении люди, а также такие явления, которые нельзя считать непосредственным продуктом действий конкретных людей, ибо они оказываются «случайным» результатом анонимных массовых действий, когда каждый участник руководствовался собственными, частными целями, вообще не при­ нимая во внимание такого рода последствий коллективных действий.

Позитивизм - взгляд на необходимость наследования и освоения общественными наука­ ми концепций и взглядов, выработанных ранее науками о природе.

Рефлексивность - знание и проводимая людьми интерпретация собственных действий, действий других людей или общественных ситуаций, в которые они втянуты, суще­ ственным образом влияют на принимаемые ими решения, на способ их поведения и на характер общества, в котором они живут.

Самосбывающиеся пророчества - разработка прогностических моделей будущего со­ стояния общества может вызвать массовую реакцию, приводящую к исполнению лож­ ных прогнозов (когда люди принимают их всерьез и основывают на этом свои реше­ ния) или к неисполнению обоснованных, правильных прогнозов (когда люди в страхе перед осуществлением предвиденного своевременно принимают меры и действия за­ щитного характера).

Симметрия объяснения и предвидения - адекватное объяснение явлений можно получить чисто логическим путем дедукции и на этой основе выработать прогнозы относительно будущего хода событий.

Социальные контексты - сферы жизнедеятельности людей, охватывающие жизнь об­ щества (например, семейная, профессионально-трудовая, образовательная, религиоз­ ная сферы), различающиеся постановкой целей, спецификой действий, определенным стилем поведения и т.п.

Социологическое воображение - умение связывать все, что происходит в обществе, со структурными, культурными и историческими условиями, а также с субъективными действиями людей.

Рекомендуемая литература

См. «Сто книг с моей книжной полки» - под следующими порядковыми номерами там значатся книги, в которых освещаются общие положения, касающиеся важнейших основ социологии и многих ее проблем: 4, 6, 8,10,14, 42, 43, 45, 46, 48, 50, 51, 56, 65, 70, 72, 73, 74, 78, 82, 83, 84, 92, 93, 95, 97.

Часть I

АКТИВНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

Поведение

Наиболее очевидным, явным проявлением человеческой активности явля­ ется движение: перемещение людей в пространстве, движения тела, жесты, а также наблюдаемые нами физиологические процессы, например дыхание, вздох, глотательные движения, смыкание век, гримасы лица и т.п. - все то, что мы зрительно воспринимаем, можем наблюдать со стороны, зафиксиро­ вать, запечатлеть видеосредствами. Люди идут по улице, бегут, торопясь сесть в трамвай, кому-то машут рукой, бросают ребенку мяч, прогуливают собаку в парке, сбрасывают кирпичи с грузовика, метут двор или улицу перед домом, зевают, почесывают голову и делают еще тысячи разных вещей. Для описа­ ния таких форм физической активности, наблюдаемой со стороны, основан­ ной на определенных движениях, мы используем социологический термин

«поведение».

В социологии существовали близкие к охарактеризованной выше позити­ вистской ориентации направления, которые хотели остановиться на этом уров­ не, редуцировать, свести общественную жизнь к элементарному человеческому поведению (такие постулаты выдвигал, например, известный американский социолог Джордж Хоманс). Это направление получило название бихевиоризм (от англ. behavior - поведение)1. Бихевиористы, наблюдая за людьми, так же как представители экспериментальной психологии наблюдали, скажем, за крысами или голубями, приходили к выводу, что определенные закономерно­ сти поведения здесь совпадают, являются идентичными. Это подтверждается таким примером. И люди, и крысы обучаются «инструментально», а именно на последствиях своего поведения, обнаруживая склонность к повторению тех форм поведения, которые принесли им удовольствие, и воздерживаясь от по­ вторения того, что принесло им неприятные ощущения («карающих», вызы­ вающих «наказание» форм поведения). Иначе говоря, если в какой-то ситуа­ ции мы получили то или иное удовольствие, то мы стремимся к воспроизве­ дению, повторению подобной ситуации, а если в другой ситуации мы наткнулись на неприятность, стараемся впоследствии избежать такой ситуа­ ции, не попадать в нее2. Все это, конечно, правда, но наверняка не полная прав­ да; в лучшем случае это только та необходимая биологическая платформа, на которой и строится то, что на самом деле является человеческим и далеко вы­ ходит за пределы обозначенного выше поведения как явление гораздо более сложное. Безусловно, человек является организмом, биологическим видом, но не только, ибо он является чем-то большим.

Но как же объяснить то, что те же самые физические реакции и движения или внешне подобные, похожие ситуации на самом деле являются чем-то со­ всем другим? Например, взмах рукой может быть приветствием, а может быть и выражением угрозы; бег может означать то, что человек от кого-то убегает, а может быть просто спортивной тренировкой, пробежкой; крик может выра-

1 StaatsA.W. Social Bahaviorism. Homewood: The Dorsey Press. 1975.

2 Homans G.C. Social Behavior: Its Elementary Forms. New York: Harcourt Brace Jovanovich. 1974.

жать и страх, и злобу; одно и то же движение головой может означать под­ тверждение (как это, например, принято в Польше) или отрицание (как в Бол­ гарии); обычай целовать женщине руку, нормальный для нас, может вызвать недоумение в Америке; склонить голову до земли можно и в молитве (как это принято у мусульман), и при занятиях гимнастикой. Как отличить (на основе внешних наблюдений за поведением человека) убийство от экзекуции, драку от боксерского матча, научный доклад от выступления на митинге? И наобо­ рот, как объяснить, что совершенно разные физические движения или внеш­ не не похожие друг на друга ситуации могут быть по сути одним и тем же? Например, приветствием может служить и пожатие руки (как это принято у нас), и прикосновение друг к другу носами (как у эскимосов). Покорность Богу одинаково выражают преклонение колен (в католическом костеле) и удары головой о землю (в мечети). Радость может найти проявление в том, что чело­ век запоет, или в том, что он начнет танцевать. Отметить именины можно на вечеринке а ля фуршет, на которой гости едят и пьют стоя, а можно и за сто­ лом в форме подковы, за которым гости сидят. Одинаково сильные пережива­ ния и острые ощущения может доставить человеку прыжок с парашютом (сверху вниз) и подъем на вершину горы (снизу вверх).

ДЖОРДЖ КАСПАР ХОМАНС (1910-1989)

Американский социолог, прославившийся главным образом сво­ ей радикальной оппозицией по отношению к теориям холизма и функционализма, а также собственной крайне ограничительной те­ орией общественного поведения. Основные его книги: «Человечес­ кая группа» (The Human Group, 1950); «Социальное поведение: его элементарные формы» (Social Behavior: Its Elementary Forms, 1961); «Природа социальных наук» (The Nature of Social Science, 1967).

Согласно его «теории малых групп», наименьшими частицами, элементами, на которые можно разложить социальную жизнь, даже в самых сложных формах ее развития, являют­ ся контакты, моменты взаимодействия. Это взаимодействие заключается во взаимном обмене позитивными и негативными оценками, «наградами» и «карами» между отдельны­ ми лицами - участниками такого взаимодействия. Цена взаимодействия - поощрения, награды, которые мог бы получить отдельный человек, предпринимая те или иные дей­ ствия, выбирая ту или иную альтернативу, а также те наказания, которые он мог бы избежать, не вступая в данное взаимодействие. Речь идет прежде всего о «наградах» и «карах», положительный (приносящий удовольствие и удовлетворение) или, напротив, негативный (приносящий неприятности) характер которых имеет биологическое и психо­ логическое обоснование в системе так называемых первичных стимуляторов и рефлексов (таким рефлексом является, например, боль). Далее выступают такие «награды» и «нака­ зания», смысл которых выявляется только в социокультурном контексте и плане, то есть в таком случае речь идет о вторичных рефлексах и усиливающих факторах (например, орден, которым награждают человека). Среди последних выделяются такие, которые ста­ новятся универсальной «валютой» поощрения, награждения в различных ситуациях, то есть стимуляторами общего действия (таковы, например, деньги, престиж). В поведении

44 Глава 2

на «доинституциональном уровне» обмен наградами и карами происходит непосред­ ственно между партнерами. На «институциональном уровне» в игру вступают сложные цепочки опосредствованных взаимодействий, отдельные элементы которых могут быть непостижимы, неизвестны участникам этого процесса (например, при банковских опе­ рациях, производственных процессах, доставке и торговле товарами широкого потребле­ ния и т.п.).

Однако независимо от уровня сложности всеми взаимодействиями руководят пять ос­ новных законов, аналогичных законам инструментального обучения, открытым в ходе экспериментов на животных: (а) если какое-либо действие чаще награждается, субъект чаще предпринимает такое действие; (6) если какая-либо стимулирующая ситуация со­ провождалась в прошлом удовольствиями, положительными эмоциями, то личность по­ старается снова оказаться в такой ситуации; (в) чем большую ценность для данной лич­ ности представляет награда за ее действия, тем чаще эта личность будет совершать такие действия; (г) чем чаще субъект получает такую награду, тем меньшую ценность она для него представляет; (д) если субъект получает неожиданную награду или избегает наказа­ ния, которого он ожидает, он реагирует на это чувством удовлетворения и проявлением общей симпатии по отношению к другим.

Задачей социологии является выяснение всех проявлений и форм социальной жизни, в том числе и в макроструктурах, и на институциональном уровне, посредством дедукции, проводимой на основе названных выше пяти основных законов социального поведения, с учетом исходных условий, подтверждаемых эмпирически. Так же действуют и науки о при­ роде, примеру которых социология должна следовать.

Л и т е р а т у р а

Gomans G.C. Zachowanie społeczne jako wymiara dóbr [Общественное поведение как обмен цен­ ностями] // Elementy teorii socjologicznych / W. Derczyński, A. Jasińska-Kania, J. Szacki (Red.). Warszawa: PWN. 1975. S. 103-119.

Homans G.C. Pozycja przywódcy [Позиция руководителя] // Elementy teorii socjologicznych / W. Derczyński, A. Jasińska-Kania, J. Szacki (Red). Warszawa: PWN, 1975. S. 135-148.

Turner J.H. Behawioralna teoria wymiany: George С. Homans [Теория обмена в бихевиоризме: Джордж К. Хоманс] // Struktura teorii socjologicznej. Warszawa: PWN, 1985. S. 281-312.

Kempny M. Homans // Encyklopedia Sociologii. T. I. Warszawa: Oficyna Naukowa, 1998. S. 293-296.

Действие

Неслучайно, когда мы говорим о человеческой активности простым, обы­ денным языком, мы употребляем такие слова, которые указывают на нечто, гораздо большее, чем физические движения и чем простое поведение. Так, мы говорим, например, что кто-то молится, работает, кланяется, учится, спорит (ругается), борется, убегает, отдыхает, рисует. Эти слова описывают уже не поведение, а нечто большее - поведение с некоторым добавлением к нему. Этим добавлением является то значение, которое данное поведение обретает, иначе говоря, смысл того, что мы делаем. Поведение, снабженное значением, смыс­ лом, называется в социологии действием. Я говорю «снабженное» смыслом,

поскольку этот смысл, это значение ни в каком поведении не выражаются имманентным способом, сами по себе, они могут быть только «приданы» по­ ведению. Так, скажем, бег - это только бег и ничего больше. Является ли он средством убежать от чего-то (действием беглеца), или погоней (действием преследователя), или формой тренировки, или игрой, забавой, или формой участия в обычных или олимпийских соревнованиях - это определяется тем значением, которое этому бегу придается, тем смыслом, которым этот бег «снабжается». Кто же «придает» поведению то или иное значение, кто «снаб­ жает» поведение смыслом? Прежде всего, это сам действующий субъект. Я машу рукой, чтобы поприветствовать знакомого; я бегаю, чтобы поддержать и укрепить свою физическую форму; я пою, потому что мне весело. Так я свя­ зываю свое поведение с какими-то намерениями, целями, причинами, довода­ ми и мотивами. Такое значение мы называем мотивационным, интенциональным (связанным с определенным намерением), в общем широком плане - психологическим.

Это значение «скрыто» в нашей голове, недоступно другим для непосред­ ственного наблюдения. Самое большое, что мы можем со стороны, это, исходя из наблюдаемых нами обстоятельств и признаков, например из ситуации, в которой происходит действие, предположить, что именно кто-то другой дела­ ет. Иногда эти признаки говорят нам очень много, позволяют нам то, что Макс Вебер называл «непосредственным пониманием» действия. Если мы видим бегуна на олимпийском стадионе, то мы можем быть уверены, что этот чело­ век участвует в спортивных соревнованиях, а не убегает от кого-то. Если мы видим кого-либо, кто бежит по улице к остановившемуся на остановке авто­ бусу, мы также можем быть уверены, что этот человек хочет успеть на авто­ бус, его цель - вскочить в этот автобус. Но бывает, что суть действия менее очевидна. Например, кто-то долго стоит на углу улицы. Может быть, это же­ них ждет свою невесту, а может быть, это преступник следит за квартирой, намеченной им к ограблению, или просто нищий, или террорист, ожидающий проезда президентского кортежа. Если кто-либо оказывается в такой несколько подозрительной ситуации, то обычно он старается подать какой-нибудь сиг­ нал, который облегчил бы другим людям возможность прочитать его не пред­ ставляющие опасности намерения, например он будет часто поглядывать на часы, чтобы показать, что он просто ждет кого-то, кто опаздывает.

Иногда действие может быть совершенно «не прочитываемым» со сторо­ ны. Однажды летом, на тротуаре на Пятой Аллее в Нью-Йорке я видел муж­ чину, лежащего в плавках, лицом к солнцу. Я до сих пор не знаю, что он там делал, неужели просто загорал среди выхлопных газов и пыли? Когда смысл действия от нас совершенно скрыт, мы можем спросить: «Что ты делаешь?» или «Для чего ты это делаешь?» Спрашивая так, мы исходим при этом из того положения, что каждый человек понимает смысл собственных действий и что он скажет нам правду. Но, конечно, и первое, и второе из этих предположений могут оказаться ошибочными. Психоанализ уже со времен Зигмунда Фрейда утверждает, что существует весьма значительная категория так называемых бессознательных действий, в подлинном значении которых люди не отдают себе отчета. С другой стороны, люди даже тогда, когда они знают, что они де-

лают, нередко обманывают, скрывают, камуфлируют, неверно объясняют свои действия, имея собственные причины, чтобы не выявить истинного значения и смысла своих действий. Так, миллионер-филантроп говорит, что он руко­ водствуется сочувствием к кому-либо, а на самом деле его беспокоит только то, как избежать уплаты налогов (от которых он освобождается, если средства направлены на благотворительные цели). Политик заявляет: «Объявляю пуб­ лично, каково мое материальное состояние, ибо мне нечего скрывать», а на самом деле он хочет заполучить голоса избирателей, которые оценят такую его честность.

Все это составляет огромную проблему для эмпирической социологии, ко­ торая может опираться только на то, что подлежит наблюдению в действиях людей, и на их ответы, которые они дадут на вопросы, поставленные в анке­ тах, социологических опросах или в интервью. Методология социологичес­ ких исследований разработала тончайшие способы интерпретации, или, как говорил Макс Вебер, «опосредствованного понимания» таких сырых данных, получаемых в итоге опросов и наблюдений, и эти способы позволяют гораздо больше приблизиться к истине в понимании тех значений, которые люди субъективно приписывают собственным действиям.

Дополнительная трудность заключается в том, что психологические зна­ чения могут иметь различные напластования, множество измерений, и с ка­ ким-нибудь действием, на первый взгляд простым, может быть связана слож­ нейшая система более глубоких и более широких значений и смыслов. К при­ меру, человек, который бежит к автобусу, хочет успеть сесть в этот автобус. Это лежащий на поверхности слой, как бы первый смысл. Но вникнем в дело более глубоко, попытаемся выяснить: куда он так спешит, на работу или на свидание, а может быть, как раз на лекцию по социологии, а может быть, в больницу, где лежит его больной ребенок? Если, скажем, на работу, то почему ему так важно успеть, прийти точно вовремя: лишит ли его в противном слу­ чае начальник премии, будут ли на него косо смотреть его коллеги, а может быть, им просто руководит присущая ему привычка к пунктуальности? И по­ чему он не вышел из дома раньше: может быть, проспал, или должен был за­ ниматься с ребенком, или болтал по телефону со знакомым? И еще, почему он не берет такси или не едет на своем автомобиле? Денег у него не хватает, ма­ шины у него нет или, может быть, его автомобиль забрала жена, отправивша­ яся за покупками, а такси поблизости не видать? Для всего этого уже необхо­ димо, по Веберу, «объясняющее, или интерпретирующее понимание».

Наряду с психологическим, или интенциональным (соответствующим на­ мерению), значением, которое придает своему поведению сам человек, а дру­ гие открывают с помощью более или менее сложной и более или менее пра­ вильной интерпретации, то или иное значение определенному поведению мо­ жет быть придано группой или коллективом людей, к которому я, скажем, принадлежу. Это значение можно охарактеризовать как установленное сооб­ ща (конвенциональное). Сам я его не придумал, не выяснил, а принял к сведе­ нию как коллективное мнение моей группы и признал правильным, присое­ динился к нему. Так, скажем, я целую женщине руку, потому что такова при­ нятая у нас форма выражения уважения к женщине. Или я преклоняю колени

в костеле, потому что это опять же принятая в моей религии, в моей конфес­ сии форма поклонения или выражения покорности перед Богом. Я бью ногой мяч во дворе, потому что это принятая среди моих ровесников форма игры и развлечения. Я записываю или конспектирую лекцию, потому что это приня­ тая в университете форма учебы. Находясь в рамках одной группы, одного коллектива, где приняты и распространены одни и те же значения, я без труда могу понять, что делают другие, чего хотят от меня, что им нужно. Не испыты­ вая каких-либо осложнений, я «прочитываю» таким образом значения, в ко­ торых расшифровывается смысл того или иного поведения. Когда кто-то сни­ мает шляпу, я знаю, что таким образом он хочет меня поприветствовать. Ког­ да я вижу мальчишек, бьющих ногами по мячу, я знаю, что они играют в футбол.

Другое дело, когда я оказываюсь в иной группе, в ином коллективе, где при­ няты и имеют всеобщее распространение иные значения, иные стереотипы. Это прежде всего вызывает мое удивление, и часто я просто не понимаю, что там происходит, о чем идет речь. Вот конкретный пример. Американские дру­ зья взяли меня с собой на матч по бейсболу. Воспитанный в стране футбола, я не понимаю (и до сих пор этого не понял), почему игроки так странно одеты, почему они бегают вокруг спортивной площадки, зачем они размахивают би­ той, зачем стараются забросить мячик в публику, а когда им это удается, вы­ зывают энтузиазм на стадионе. Наверно, американцы так же чувствовали бы себя на нашем стадионе над Вислой. Как постигают эту истину рано или по­ здно туристы - «другая страна - другие обычаи». И если эту истину не усво­ ить, дело может легко дойти до недоразумений, неожиданностей и конфлик­ тов. Американка, которой поцелуют руку, может воспринять это как форму флирта, ухаживания, как некое предложение. Если я, не сняв обуви, войду в мечеть, я столкнусь с тем, что на меня обидятся и моим поведением возмутят­ ся, поскольку я окажусь в таком случае человеком, совершившим святотат­ ство. А если я буду пить пиво на пляже в Калифорнии, то может случиться, что меня даже арестуют. Значения, которые тому или иному поведению при­ дает группа (коллектив), которые являются общими для этой группы и отли­ чаются от значений, принятых в иных группах, в иной среде, мы называем культурными. Культура поставляет нам определенные, уже готовые сцена­ рии, образцы поведения, которые мы реализуем, желая достигнуть той или иной цели. Поэтому в границах собственной культуры мы чувствуем себя уве­ ренно, безопасно, «как дома», а встречаясь с иной культурой, попадая в иную среду, оказываемся в отчуждении, испытываем тревогу и удивление. Во вся­ ком случае до тех пор, пока не узнаем и не освоим господствующие там иные культурные значения.

До сих пор мы анализировали примеры очень простых действий, имеющих несложный культурный смысл. Однако во многих случаях культурные значе­ ния разветвляются, разрастаются, создавая многослойные системы. Рассмот­ рим такое действие, как предъявление чека в банке, получение денег по чеку. Сколько же культурных значений кроется в таком банальном поведении и действии, как обмен одного белого листка бумаги (чека) на стопку цветных бумажек (денежных банкнотов)! Разве мог бы понять, что здесь происходит, в чем тут дело, человек, не имеющий понятия и не разбирающийся в таких иде-

48 Глава 2

ях и вещах, как деньги, выплаты, задолженность, долги, счета, кредиты, вексе­ ля, сбережения, капитал, монеты, подписные сертификаты и т.п.? И разве могла бы вообще функционировать эта система без сценариев действия, основан­ ных на сложном финансовом, гражданском и торговом праве? Или возьмем другой пример. Сколько времени потребовалось социальным антропологам для расшифровки культурных значений, связанных с распространенной у ту­ земцев на островах Тихого океана церемонией вручения даров (ожерелий и браслетов) жителям соседних островов (кольцо «Кула», описанный Бронис­ лавом Малиновским), или с еще более удивительным ритуальным демонст­ ративным уничтожением своего имущества американскими индейцами (так называемый «потлач»)!

Однако наиболее сложную, разветвленную и многослойную систему куль­ турных значений представляет собой язык. Мы используем его в таком наибо­ лее типичном для людей и наиболее часто повторяющемся действии, как речь (разговор), то есть, говоря в общей форме в общении. Некоторые, пытаясь дать определение человеку как биологическому виду, в шутку называют его суще­ ством болтающим или существом разговаривающим. Между тем речь отлича­ ется от простого жеста только своей сложностью. Это тоже вид поведения, ком­ плекс физических движений, производимых теми анатомическим органами, которые мы называем аппаратом речи. С его помощью производятся звуки, ко­ торым приписываются значения, закодированные в языке. Язык - система зна­ чений, принятых в данной социальной группе. В этом смысле он является наи­ более важной составляющей культуры. Мы можем понять друг друга потому, что мы приняли и признали в процессе социализации или изучили посредством образования те же самые значения, что были приняты и признаны другими чле­ нами данного сообщества, и мы руководствуемся теми же самыми, что и они, «смысловыми правилами». И напротив, когда мы оказываемся в другой группе, в другом сообществе, в отличной от нашей культуре, взаимопонимание с ее но­ сителями оказывается невозможным, ибо нам неизвестны те значения, которые приняты в их языке. Во всяком случае до тех пор, пока мы не изучим этот язык, который является для нас чужим, не овладеем им.

Итак, подводя итоги сказанному выше, можно утверждать, что действие - это такое поведение, с которым связано более или менее сложное мотивационное и культурное значение.

Однако на этом еще не кончаются формы активности людей.

ФЛОРИАН ЗНАНЕЦКИЙ (1882-1958)

Основоположник польской научной академической социоло­ гии. Большая часть его жизни и профессиональной деятельно­ сти прошла в США. В классическую сокровищницу мировой эм­ пирической социологии вошел его пятитомный труд, созданный в соавторстве с У. Томасом, «Польский крестьянин в Европе и Америке» (1918-1920). Среди многих книг, принадлежащих перу Знанецкого, наиболее значительными являются «Введение в соци-

ологию» (1922), «Метод социологии» (1934), «Социальные роли ученых» (1940) и «Науки о культуре» (1952) [все на польском языке. - Прим. пер.].

Уже в своих ранних трудах Знанецкий высказал точку зрения, которую он определил как «культурализм». Согласно этому подходу, социология является наукой о культуре, то есть о такой сфере действительности, которая отличается и от природы, и от сознания отдельных индивидов. Сущность культуры - это объективированные ценности или ото­ бранные действующими людьми и получившие их позитивные оценки объекты, на кото­ рые направлены типичные установки и действия этих людей. Все феномены в обществе так или иначе связаны с чьей-то деятельностью, являются частью чьего-либо опыта, представляют для кого-нибудь ту или иную ценность. Поэтому их исследование надо вести с учетом точки зрения и положения, действующих в данном обществе людей. Этот подход Знанецкий называл обязательным «гуманистическим фактором» любого соци­ ального анализа. Исследованиям с учетом гуманистического фактора содействует осо­ бая процедура - анализ и интерпретация так называемых «личных документов», или записей, сделанных участвующими в том или ином процессе индивидами на спонтанной основе. Это прежде всего письма и дневники. Именно на такие материалы опирались Знанецкий и Томас, проводя анализ положения польской экономической эмиграции (в поис­ ках заработков) в США.

Главная составная часть социальной жизни - это социальные действия, поведение, обращенное к другим людям и регулируемое общественными правилами (ценностнонормативной системой). Социальный порядок проистекает из общих правил, из той цен­ ностно-нормативной системы, которую принимает и разделяет данное общество. Из всей совокупности социальных действий выделяются наиболее сложные и наиболее прочные социокультурные системы: социальные отношения, социальные личности, социальные роли, социальные круги и группы. В социальной деятельности реализуются потенциаль­ ные тенденции к действиям, или установки. То, что общество обретает свое лицо, свое устройство через социальную деятельность, предопределяет его непрерывную изменчи­ вость и динамику. В социальной жизни теряет смысл, оказывается невозможным какое бы то ни было разделение между статикой и динамикой: здесь нет ничего статичного, здесь все находится в движении.

Особой областью научных интересов Знанецкого была социология науки. Наряду с другими направлениями и важными результатами исследований, он провел деталь­ ную, глубокую классификацию различных ролей, выполняемых учеными: это роли людей, открывающих истину («экплораторов»), совершающих открытия, систематизи­ рующих данные, выясняющих причины, исследующих частные проблемы, отстаиваю­ щих правду и борющихся за правду, это роли эклектиков, историков знания, фальси­ фикаторов, исследователей-теоретиков. Он также произвел анализ различных форм, в каких в истории и на современном его исследованиям этапе существовали научные школы, характерные для науки сообщества, формирующиеся вокруг того или иного выдающегося ученого или продолжающие его дело, ощущающие себя его наследника­ ми. В польской социологии такую научную школу, оказавшуюся весьма прочной, осно­ вал сам Знанецкий.

Znanezki F. Prawa psychologii społecznej [Законы социальной психологии]. Warszawa: PWN. 1991- Znanezki F. Ludzie teraźnejsi i cywilizacja przyszłości [Современные люди и цивилизация будущего].

Warszawa: PWN. 2001.

Znanezki F. Nauki o kulturze [Науки о культуре]. Warszawa: PWN. 1971.

Znanezki F., Thomas W.I. Chłop polski w Europie i w Ameryce. T. I-V [Польский крестьянин в Европе и в Америке]. Warszawa: Ludowa Spółdzielnia Wydawnicza. 1976.

Szacki J. Znanezki [Знанецкий]. Warszawa: Wiedza Powszechna. 1986.

Abel T. O Florianie Znaneckom [О Флориане Знанецком]. Lublin: Norbertinum. 1996.

Szczepański J. Socjologia: rozwój problematyki i metod [Социология: развитие проблематики и метод]. Warszawa: PWN. 1969. S. 354-392.

Szacki J. Historia myśli socjologicznej. T. II [История социологической мысли]. Warszawa: PWN. 1981. S. 731-762.

Социальная деятельность

Речь - это прекрасный пример таких действий, которые мы адресуем другим людям. Как правило, мы говорим, обращаясь к кому-то, говорим что-либо кому-либо. Так же и наша жестикуляция, как правило, обращена к кому-то, на кого-то рассчитана. Поскольку окружение, состоящее из дру­ гих людей, имеет для нашей жизни столь фундаментальное значение, очень многие наши действия адресованы другим людям. Но, конечно, не все. На­ пример, когда я сажусь в трамвай, ласкаю свою собаку, купаюсь, смотрю в одиночестве телевизор, вбиваю гвоздь в стену, то здесь нет непосредствен­ ного адресата, к которому я бы обращался. Для обозначения таких действий, которые обращены к другим людям, адресованы им, польский социолог Флориан Знанецкий употреблял термин «социальная деятельность». В за­ висимости от значения этой деятельности он выделял, к примеру, воспи­ тательную, просветительскую деятельность, деятельность власти, развле­ кательную, информационную деятельность и другие, которые выражаются в вопросах, поучениях, просьбах, приказах, в оказании помощи и других формах. Во всех этих случаях мы хотим передать другим какое-то содер­ жание. Эти «другие» могут быть нашими непосредственными адресатами, когда ими являются какие-нибудь конкретные личности. В простейшем варианте это люди, находящиеся в одном и том же месте. Например, я велю ребенку выучить урок, я спрашиваю коллегу, когда состоится собрание, я подаю в игре мяч правому защитнику. Но такие адресаты могут находить­ ся от меня и в некотором пространственном отдалении, важно, чтобы они сохраняли свою индивидуальную определенность. Так бывает, к примеру, когда я пишу кому-нибудь письмо. Иногда социальная деятельность мо­ жет быть адресована к более анонимным адресатам. Например, я читаю лек­ цию по социологии. При этом я не знаю лично, по именам и фамилиям,

всех студентов, но стараюсь передать определенные знания им всем вместе и каждому в отдельности. В подобной же ситуации находится актер на те­ атральной сцене или оратор на политическом митинге. Когда я читаю лек­ цию, весь смысл моего действия заключается в восприятии ее аудиторией. Если бы в зале не было студентов, такая социальная деятельность была бы невозможна. Правда, во время великой забастовочной студенческой вол­ ны в американских университетах в 1968 г. некоторые профессора Колум­ бийского университета в Нью-Йорке, в том числе один из самых прослав­ ленных современных социологов Роберт Мертон, приходили в пустые ауди­ тории и читали там полные, двухчасовые академические лекции. Конечно, при отсутствии студентов, по сути, это не были лекции. Но это тоже была социальная деятельность, только другого рода. Эти профессора хотели пе­ редать таким образом не столько социологические знания, сколько своего рода политическое послание, выразить свой протест против студенческих забастовок, подчеркнуть, что студенты, конечно, могут бойкотировать лек­ ции, но у них, профессоров, никто не отнимет права читать лекции, что со­ ставляет их неотторжимую и суверенную привилегию. В данном случае ад­ ресаты были другие, чем обычно, а именно университетское начальство, студенческое самоуправление, студенческие организации, средства массо­ вой информации, хотя это действие, на первый взгляд, выглядело как обыч­ ная лекция, только в пустой аудитории.

Более опосредствованный характер социальная деятельность носит тог­ да, когда адресаты не находятся с действующими лицами в одном и том же пространстве. Например, если я выступаю по телевидению, то я имею толь­ ко воображаемую, анонимную и рассредоточенную в разных местах аудито­ рию, которая меня слушает и видит. А то, что я вижу, - это только оператор в расстегнутой рубашке, производящий какие-то странные маневры со сво­ ей камерой, черный глаз этой камеры, в которую я должен смотреть, и крас­ ная лампочка, которая подает мне сигнал, что у меня уже есть где-то адреса­ ты, ибо меня показывают, я виден, нахожусь «в эфире». И лишь немногие обладают той редкой способностью, чтобы в такой ситуации вести себя есте­ ственно и производить на тех, кто его смотрит, впечатление, будто он глядит им в глаза и говорит только для них. Еще более опосредствованной является ситуация, связанная со съемками фильма: здесь действующий субъект ото­ рван от своих адресатов не только в пространстве, но и во времени. В данном случае адресаты, зрители, появятся только по окончании длительного про­ цесса, связанного с монтажом отснятого материала. И нужен особый талант, чтобы играть отдельные эпизоды, адресованные совсем уж «виртуальной» аудитории, ибо она не только отсутствует в данном месте, где снимается фильм, но и вообще появится только в будущем, и при этом создавать види­ мость непосредственного контакта. В такой ситуации находится и автор, пишущий книгу, композитор, сочиняющий музыку, живописец или скульп­ тор. Они тоже занимаются социальной деятельностью, но те, к кому она об­ ращена, - это еще неопределившийся, можно сказать, чисто потенциальный адресат.

52 Глава 2

МАКС ВЕБЕР (1864-1920)

Немецкий социолог, историк и экономист, пользовавшийся уже при своей жизни славой и влиянием и признанный после смерти одной из самых крупных фигур в истории социологии. Наиболее известный его труд - «Протестантская этика и дух капитализма» (1904-1905), но по богатству идей на первом месте стоит его иссле­ дование «Хозяйство и общество» (Wirtschaft und Gesellschaft, 1922); кроме того, он является автором многочисленных очерков и ра­

бот по методологии социальных исследований в области социологии религии, права и политики.

С именем Вебера, который провозгласил принципиальное отличие социальных наук от наук о природе, связано начало антипозитивистского перелома в социологии. Он утверж­ дал, что предметом социологии являются человеческие действия, формирующие тот ко­ нечный материал, из которого возникают различные структуры, организации, институты, а неотделимым от действий элементом становятся их значения. Анализ человеческих действий должен привести к их пониманию, которое достигается через интерпретацию присущих им значений, мотивированных (определяемых самими действующими субъекта­ ми) или культурных (определяемых теми группами, в которых действуют субъекты). Сама по себе операция «понимания» (Verstehen) оказывается возможной, поскольку большин­ ство человеческих действий имеет рациональный смысл, следовательно, достаточно выяс­ нить взаимоотношение средств и целей, затрат и достижений, лежащее в основе действий. Вызванные чувством или совершаемые в состоянии аффекта действия помогает понять эмпатия, а действия, носящие традиционный характер, - историческая память.

Из человеческих действий выделяются и формируются более прочные структуры, на­ пример власть - вероятность принятия обязывающих решений. Чистая сила преобразует­ ся в авторитет, когда подвластные этой силе люди принимают и одобряют ее. Основой легитимизации власти может стать оправданность ее решений или харизма. Наиболее рациональную сеть в системе власти образует бюрократия, которая руководствуется ис­ ключительно внеличностными, инструментальными понятиями эффективности. Сложная сеть перекрестных действий формирует также структуры неравенства - имущественного, политического, престижного.

Также и сложная социально-экономическая и политическая формация, какой являет­ ся капитализм, появилась потому, что в определенный момент и в определенном месте люди предприняли некоторые действия предпринимательского, инвестиционного харак­ тера, создавали и увеличивали свои сбережения, аккумулировали и преумножали свое достояние, конкурировали между собой. Мотивацию действий, соответствующих «духу капитализма», давала протестантская этика, а именно кальвинизм. Со временем экспан­ сивность и эффективность капитализма породили имманентную мотивацию его дальней­ шего развития, но роль «первого толчка» исполнила религия. В истории также большое значение могут иметь случайности или стечение обстоятельств, поэтому нельзя говорить об обязательных, непременных моментах или железных законах истории. История являет­ ся продуктом людских решений, человеческого выбора, а ни то, ни другое никогда не может быть до конца, полностью предопределено, детерминировано.

Л и т е р а т у р а

Weber М. Skice z socjologii religii [Этюды по социологии религии]. Warszawa: Książka i Wiedza. 1995.

Weber M. Polityka jako zawód i powołanie [Политика как призвание и профессия]. Kraków: Wydawnictwo Znak. 1998.

Weber M. Dzieła zebrane z socjologii religii [Избранные труды по социологии религии]. Т. I-III.

Kraków: Wydawnictwo Nomos

Weber M. Klasy, stany, partie [Классы, сословия, партии] // Elementy teorii socjologicznych / W. Derczynski, A. Jasinska-Kania, J. Szacki (Red.). Warszawa: PWN. 1975. S. 413-415.

Weber M. Trzy czyste typy prawomocnego panowania [Три идеальных типа легитимного господ­ ства] // Elementy teorii socjologicznych / W. Derczynski, A. Jasinska-Kania, J. Szacki (Red.). Warszawa: PWN, 1975. S. 539-550.

Krasnodębski Z. Weber [Вебер]. Warszawa: Wiedza Powszechna, 1999.

Szczepański J. Socjologia: rozwój problematyki i metod [Социология: развитие проблематики и метод]. Warszawa: PWN, 1969- S. 334-349.

Szacki J. Historia myśli socjologicznej. T. II [История социологической мысли]. Warszawa: PWN, 1981. S. 515-537.

Социальные действия

Среди различных действий М. Вебер выделяет еще более узкую категорию. Он называет ее социальными действиями. Согласно его определению, соци­ альными действиями являются такие действия, которые предпринимаются с учетом активной или потенциальной реакции на них других людей. В дей­ ствиях такого типа в гораздо большей мере, чем в социальной деятельности, проявляется второй субъект, уже не только как адресат, к которому обращено действие, но и как партнер, реагирующий на это действие по крайней мере потенциально. Мы уже не только обращаем к кому-то наши действия, но и посылаем ему «сигналы», стараясь представить, как он себя поведет, как по­ ступит, пытаясь отгадать, какие у него намерения, какими культурными пра­ вилами он связан и будет руководствоваться, склоняясь к тем или иным дей­ ствиям. Мы ориентируем на него наше действие, принимая во внимание ожи­ даемую реакцию и стараясь приспособить к ней нашу линию поведения, наши поступки. Новым дополнительным элементом здесь является ориентация на ожидаемую, встречную, предвосхищаемую нами, воображаемую реакцию ад­ ресата и готовность к модификации собственного действия в зависимости от характера этой реакции. Реакции партнера выступают здесь как наша собствен­ ная проекция, направляющая наши действия еще до того, как наступит насто­ ящая реакция.

Таким образом, то, как мы поступим, зависит от значения - психологиче­ ского или культурного, которое мы приписываем действию, как своему соб­ ственному, так и ожидаемому нами со стороны партнера. Когда я снимаю шля­ пу, кланяясь на улице своему знакомому, я руководствуюсь намерением по­ приветствовать его и делаю это так, как принято и предписано в моей культуре, при этом я предполагаю, что мой знакомый поймет мое намерение и что соот­ ветствующий культурный обычай ему известен, ожидаю, что он ко мне отне­ сется доброжелательно, и рассчитываю на то, что он будет связан культурны-