Shtompka_Analiz_sovremennykh_obschestv

пример, таких, как группа «Новый век»), которые дают людям замену семей­ ной или дружеской близости.

В чем-то схожую с этой типологию, построенную на ощущении двойствен­ ности общественной жизни человека, протекающей одновременно в частном, интимном, индивидуальном мире и в публичном, формальном, деперсонализованном мире, предложил и сформулировал за несколько десятков лет до Кули немецкий социолог Фердинанд Теннис в своей получившей широкую известность книге «Общность и общество». Это обозначенное в самом назва­ нии противопоставление имеет, по мнению Тенниса, исторический характер. Традиционные сообщества людей - родовые, племенные, патриархально-де­ ревенские - жили и развивались, как он пишет, в рамках крепких, сложив­ шихся территориальных общин, отличающихся такими признаками, как спа­ янность, высокая мера интеграции, согласованность в понимании ценностей, единство убеждений. Такие формы существования и быта, которые Теннис объединяет термином «общность» (Gemeinschaft), были, по его мнению, вы­ ражением собственной, исконно присущей людскому роду «сущностной воли», выражением тенденции к общению с себе подобными, врожденной симпатии к другим людям, к формированию среды. Современное общество, пережив­ шее урбанизацию и индустриализацию, ведет к атомизации, к распаду общно­ стей, формирует массы живущих самостоятельно, действующих независимо друг от друга, руководствующихся своими расчетами и интересами одиноких людей. Собственно, это и есть то, что Теннис определял термином «общество» (Gesellschaft). Группы, создаваемые людьми, например добровольные объе­ динения или социальные организации, в этом обществе трактуются исключи­ тельно инструментально, полностью подчиняются соображениям о выгоде своих членов. Смысл их существования заключается в достижении каких-либо связанных с этой выгодой целей, что не имеет ничего общего с удовлетворе­ нием и радостью, какие можно получать от самого по себе участия в группе, общения с себе подобными. Да собственно говоря, участие в таких группах вообще не дает такого удовлетворения, не приносит никакой радости, а рас­ сматривается только как жизненная необходимость6.

Теннис был одним из первых авторов, у которых уже вызывала сомнения та оптимистическая вера в прогресс, какой была пронизана социальная мысль XIX в. Уже Маркс, а позднее Вебер отмечали, что современность несет в себе и некоторые потери. Теннис особенно болезненно переживал деградацию и исчезновение естественных общностей. Его концепция положила начало про­ должающейся до наших дней дискуссии на тему «утраченной общности». Новый импульс этой дискуссии дало введение в конце века предложенного гарвардским политологом Робертом Путнамом (Robert Putnam) понятия со­ циального капитала для обозначения сети спонтанных связей и взаимного до­ верия, которые являются условиями хорошего функционирования и совре­ менного общества. Проявлением богатого социального капитала является са­ моорганизация людей, создание многочисленных товарищеских групп, клубов, объединений, совместная мобилизация в целях выполнения каких-нибудь важ-

ных для коллектива задач, взаимопомощи, а также в целях отдыха, восстанов­ ления здоровья и сил, совместных развлечений, забавы. Такая богатая и гус­ тая сеть групп, формирующихся по инициативе снизу, составляла, по мысли Путнама, силу традиционной, Америки. Однако в наши времена, как утверж­ дает Путнам, опираясь на основательные эмпирические данные, собранные на территории Соединенных Штатов, наступает распыление и истощение со­ циального капитала. Многие группы типа общностей (Gemeinschaft) исчеза­ ют, близкие связи ослабевают, появляется мощный синдром недостатка дове­ рия, или, как определял это другой американский автор Ричард Ставерс (Richard Stivers), формируется «культура цинизма». Используя литератур­ ную метафору, Путнам пишет, что в Америке уже начали «играть в одиноче­ стве в кегли». Он говорит о популярной форме развлечений, которая в после­ днее время оказалась подверженной характерной эволюции. Прежде семьи, со­ седи, группы фермеров, жители небольших городков создавали команды игроков в кегли, проводили соревнования лиги, регулярно встречались таки­ ми полусамодеятельными группами. Теперь люди поодиночке приезжают в большие автоматизированные центры с инвентарем для игры в кегли и игра­ ют в одиночестве, их соперниками являются только механические устройства. Аналогичным образом прежде они встречались на представлениях, которые давали бродячие актеры или путешествующие театры, на ярмарках, на разно­ го рода массовых праздниках и гуляниях. Теперь они сидят дома в своих квартирах и в одиночестве смотрят телевизор. Путман определяет это как симп­ томы кризиса, который переживает современное общество. Что же касается возрождения, обогащения, дальнейшего развития социального капитала, то таковы в его теории императивы лучшего будущего7.

В какой-то степени подобный диагноз сформулировал задолго до Путнама польский социолог Стефан Новак, который ввел понятие «социологической пустоты». Он применял его для характеристики условий польского общества в период реального социализма. Автократическая и лишенная прочной обще­ ственной легитимации власть коммунистической партии приводит, по его мнению, к формированию сферы подлинных гражданских инициатив, спон­ танных организационных форм, проявлений мобилизации, идущей снизу, ибо во всем этом возникает потребность. Прекращают свое существование общ­ ности, объединения «среднего» уровня, или «срединного» положения, нахо­ дившиеся где-то между формальным и публичным уровнем власти, или по­ литики, и частным миром - семьей, кругом друзей, миром, в котором люди все чаще ищут укрытия от экономических и политических реалий, которые не вызывают их одобрения, остаются им чуждыми. Позднее лидеры польской демократической оппозиции извлекли из забвения и использовали для харак­ теристики этой социологической пустоты понятие гражданского общества. Они также выработали стратегию борьбы с режимом, в которой восстановле­ ние, реконструкция гражданского общества становилась условием свержения монополии автократического государства. Таким образом, в совершенно иных

6 Toennies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. Berlin, 1887.

7 Putman R.D. Bowling alone: America's declining social capital // Journal of Democracy, 1995, V. 6, № 1. P. 65-78.; Putnam R.D. Demokracja w działaniu. Krakow: Znak, 1995.

условиях, нежели те, в которых находится американское общество, и в связи с совершенно другими побуждениями и задачами получила свои очертания сход­ ная проблема и было сформулировано то же самое утверждение, что без общ­ ностей типа Gemeinschaft, без групп, формирующихся по инициативе снизу, общество лишается чрезвычайно существенных и важных условий нормаль­ ного функционирования.

Важнейшие понятия и термины

Аддитивные задачи - такие задачи, быстрота и успешность решения которых прямо зависят от числа участников.

Вторичные группы - группы, в состав которых входит множество членов, в большин­ стве своем остающихся анонимными по отношению друг к другу; между членами та­ ких групп существуют формальные, опосредствованные отношения, способствующие осуществлению задач, возникающих в узко специализированных сферах деятельности.

Группы, существующие до конца жизни - такие группы, из которых человек прак­ тически не может выйти или в которых такой выход крайне затруднен.

Диада - группа из двух лиц, пара.

Значимые группы - группы, которые человек отбирает среди множества различных групп, к которым он принадлежит и которым он субъективно придает наибольшее значение.

Инклюзивные группы - открытые группы, куда принимаются все желающие.

Контрсоциализация - ситуация, когда человек культивирует и практикует действия, правила, взгляды, противоположные тем, что приняты в той или иной группе, от которой данный человек старается дистанцироваться, поскольку эта группа является для него негативной референтной группой.

Кооперативные задачи - задачи, выполнение которых требует разделения функций, сотрудничества (кооперации) и координации отдельных, специализированных действий, что в свою очередь, как правило, требует руководства.

Конъюнктивные задачи - задачи, при решении которых темп и интенсивность дей­ ствий должны быть соотнесены с возможностями самых слабых участников и приспо­ соблены к ним.

Локальные общности, или общины - коллективы людей, живущих на одной общей территории, группы, в рамках которых люди, как правило, лично знают друг друга и совместно осуществляют действия, составляющие значительную часть их жизненной активности; члены таких групп решительно идентифицируют себя с ними и считают свою принадлежность к такой группе основой или важнейшим элементом собствен­ ной, индивидуальной идентичности.

Многофункциональные группы - группы, члены которых предпринимают самые раз­ личные виды деятельности.

Ненасытные (прожорливые) группы - группы, которые требуют от своих членов максимальной отдачи всех сил, непрерывного участия, полного посвящения себя делу, неподдельной, глубокой лояльности.

Негативные референтные группы - группы, вызывающие у человека отвращение, группы, от которых он старается дистанцироваться, держаться как можно дальше, утверждая при этом взгляды и пользуясь правилами поведения, противоположными тем, что приняты в таких группах.

Нормативные референтные группы - группы, в которых человек получает (из кото­ рых он черпает) нормы и ценности, формирующие и предопределяющие его действия.

Однофункциональные группы - специализированные группы, члены которых занима­ ются только одним видом деятельности.

Опережающая социализация - освоение правил и взглядов, а также способа и стиля жизни тех групп, к которым человек, еще не являющийся членом этих групп, очень хотел бы принадлежать; при этом он надеется достичь своей цели, заранее принимая и одобряя все отличительные особенности этих групп.

Первичные группы - небольшие, неформальные, спонтанно возникающие группы, меж­ ду членами которых существуют непосредственные контакты и взаимодействия, при этом члены таких групп знают (узнают) друг друга и предпринимают самые разнооб­ разные совместные действия, нередко ради самих этих действий, приносящих людям удовлетворение.

Позитивные референтные группы - группы, с которыми человек себя охотно иденти­ фицирует, нормативные стандарты которых старается воспринять, стремясь стать пол­ ноправным членом таких групп.

Референтные группы - группы, с которыми человека связывают субъективные «вирту­ альные» отношения, хотя сам он к этим группам не принадлежит.

Социализация - процесс формирования и кристаллизации образа мыслей и действий людей, предопределяемый влиянием общества.

Социальный капитал - связи, основанные на доверии, лояльности и солидарности, выражающиеся в формах самоорганизации и самоуправления, главным образом в рам­ ках добровольных объединений.

Социологическая пустота - пустое пространство между публичной сферой политики и частной, личной жизнью семьи, которое обычно заполняют добровольные объединения разного рода.

Сравнительные референтные группы - группы, с которыми человек сопоставляет свои достижения, уровень жизни, меру власти, свой престиж и т.п.

Тоталитарные группы - группы, которые контролируют всю жизнь своих членов и вмешиваются в эту жизнь, в том числе в сферы, никак не связанные с членством в группе, включая личную жизнь.

Триада - группа из трех лиц, «треугольник».

следить в разных исторических эпохах, а также в нынешнем времени - в раз­ ных областях земного шара. Историки, которые все больше отходят от тради­ ционного канона политической, или «событийной», истории, обращаясь к изу­ чению экономической, или социальной, истории, включают в сферу своих интересов также повседневную жизнь людей в давних столетиях: их обычаи и нравы, верования и убеждения, строительство и технику, искусство и просве­ щение, мифологию, магию и религию. И повсюду они наблюдают необычай­ ную изменчивость и сильнейшую разнородность. Социальные антропологи, исследуя примитивные и слабо развитые общества, сохранившиеся до наших дней в окружении доминирующих форм современной культуры, обнаружи­ вают и показывают нам, как различно может протекать социальная жизнь в разных областях мира даже в одно и то же время. Они обычно сосредотачива­ ют свое внимание на самых крайних, резких контрастах, но о такой разнород­ ности свидетельствует также повседневный, обыденный человеческий опыт, который складывался из впечатлений путешественников, эмигрантов, а позд­ нее и туристов, которые, посещая чужие страны, постоянно сталкиваются с изумляющими их отличиями другого мира от их собственного. Там, в этом другом мире, люди иначе выглядят, иначе одеваются, что-то иное едят, иначе работают, живут в иных домах, поклоняются иным богам, придерживаются иных правил, по-другому здороваются и прощаются, иначе относятся к своим детям и своей семье, чему-то иному учатся, иначе отдыхают и празднуют и т.д. Ныне благодаря средствам массовой информации это знание и ощущение куль­ турного плюрализма становится все более широко распространенным. Еже­ дневно у себя дома благодаря телевидению или интернету мы «виртуально» сталкиваемся с самыми далекими от нас культурами. Литература, публици­ стика, журналистские репортажи снабжают нас информацией о различных эк­ зотических способах жизни, о связанных с ними верованиях, обычаях. Все чаще мы уже непосредственно на наших улицах встречаем представителей чужих культур - бизнесменов, туристов, беженцев, эмигрантов. И все чаще мы сами путешествуем по миру как в интересах дела, в профессиональных целях, так и просто для удовольствия.

Культурные различия не только охватывают повседневную жизнь и быт, но и оказывают существенное влияние на функционирование социальных групп, на их организации, институты. Оказывается, что одни и те же органи­ зационные формы, господствующие в современном мире, например капита­ лизм в экономике или демократия в политике, совершенно по-разному про­ являются и действуют в контексте разных культур. Еще Макс Вебер придавал большое значение типичному для западной культуры комплексу ценностей, который он определял как «дух капитализма» и связывал с господствующей в этом мире протестантской религией. Многие объясняли экономический ус­ пех стран Дальнего Востока после Второй мировой войны своеобразным синд­ ромом «азиатских ценностей». Некоторые исследователи ищут источник со­ временной катастрофы, переживаемой современной Африкой, в диссонансе между институтами капитализма и демократии, с одной стороны, и традици­ онными племенными культурами, с другой. Одним из объяснений тех труд­ ностей, с которыми встречаются в своем экономическом и политическом раз-

витии посткоммунистические страны, является очевидное противоречие меж­ ду глубоко укоренившейся здесь культурой реального социализма и вызова­ ми современной рыночной и демократической культуры. Но даже в меньшем масштабе, на сравнительно более узкой шкале, сравнивая, к примеру, итальян­ ский и шведский капитализм или демократию Греции и Англии, мы сразу заме­ тим, как различны эти явления. Международные корпорации уже давно от­ крыли, какое большое значение для бизнеса имеет его «локальное окружение». Политики, которые становятся участниками международных переговоров, так­ же никогда не могут абстрагироваться от локальных условий, от местного «по­ литического климата». Последнее метафорическое определение относится преж­ де всего к культурным отличиям, к своеобразию культуры.

Вывод из этих исторических наблюдений и современного опыта очень прост: не существует единого человеческого общества - существует лишь мно­ жество сообществ, каждое из которых создает естественный и очевидный для себя своеобразный способ жизни. Более того, в одном и том же сообществе осо­ бенные, характерные способы жизни передаются по наследству от поколения к поколению, в силу чего формируется надличностная продолжительность, то есть прочность явлений, выходящая за пределы жизни отдельных членов сообщества. В то же время появляющиеся в этих сообществах новшества, вво­ димые инновации приводят к изменениям, которые в наше время приобрета­ ют явный форсированный характер.

Другая составляющая, взятая за основу при формулировании категории культуры, заключается в учете участия в процессе формирования культуры обычных, простых людей, живущих в данном обществе. В их повседневном окружении постоянно появляются некие новые люди, с которыми они уста­ навливают контакты, входят во взаимодействия, завязывают общественные отношения. Люди всегда жили в окружении «других людей». Более того, со стороны этих «других» исходили импульсы, которые приводили к определен­ ному ограничению свободы их собственной деятельности и активности. Они не всегда могли поступать так, как им хотелось бы, не всегда могли говорить то, что думали, да что там, бывало, они даже не смели подумать о каких-то вещах тем или иным образом. Почему? А потому, что в окружении других так не принято было поступать, говорить и думать. Это окружение проявляло бо­ лее или менее категорическую и решительную готовность требовать от своих членов следования принятым нормам и способам действий, речей, стандар­ там мышления. С точки зрения индивида это выглядело таким образом, будто существует некая внешняя по отношению к ней реальность, с которой посто­ янно сталкивается и должен считаться каждый, кто мечтает осуществить свои чисто индивидуальные намерения или желания. Отдельная личность, таким образом, теряет некоторую часть своей свободы, оказывается под прессом тех требований и ожиданий, которые предъявляет к ней и возлагает на нее обще­ ство. Здесь не идет речь о требованиях и ожиданиях, предъявляемых какимто конкретным лицом, о каком-либо специально оговоренном долге, повин­ ностях или обязательствах, например, по отношению к данному партнеру, с которым заключается какой-либо контракт, даже шире — речь не идет об обя­ занностях, вытекающих из определенного характера социальных отношений.

Дело здесь в том, что у человека возникает некое общее ощущение, что все общество - анонимное, безличностное, плюралистическое окружение - требу­ ет или ждет от него именно данного поведения (поступка, слова, образа мыс­ лей) и не примет, не одобрит, не поймет другого.

Классик французской социологии Эмиль Дюркгейм для определения это­ го ощущения, получающего всеобщее распространение, ввел понятие «соци­ альных фактов», называя так те особенные проявления социальной реально­ сти, которые формируются и формулируются обществом, появляются в про­ странстве межличностных отношений и отличаются от явлений (установок, образов, фактов), рождаемых индивидуальными переживаниями, личной пси­ хикой отдельного человека. Эти «социальные факты», по теории Дюркгейма, имеют три отличительные особенности. Во-первых, они являются общими для всего общества, разделяемыми его членами, при этом, созданные обществом, они принадлежат ему в целом, составляют своего рода общую, коллективную «собственность». Во-вторых, для каждого члена группы они являются внешни­ ми, ибо он сам их не создает, а получает их готовыми со стороны, он так или иначе сталкивается с ними, ощущая их как внешнюю данность. В-третьих, они оказывают на членов группы своеобразное принудительное воздействие, ре­ комендуя или навязывая им одно и запрещая другое. В качестве примеров «со­ циальных фактов» Дюркгейм приводил религию, нравственность, обычаи, за­ коны и т.п.

ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ (1858-1917)

Основоположник французской социологической школы, до сих пор сохраняющей свое огромное влияние. Один из первых социоло­ гов, который органично соединял высокую теорию с последователь­ ными и глубокими эмпирическими исследованиями. Самыми важ­ ными его трудами являются книги «0 разделении общественного труда» (1893), «Правила социологического метода» (1895), «Само­ убийство» (1897), «Элементарные формы религиозной жизни» (1912).

Подлинным предметом социологии он считал «социальные фак­ ты», то есть нормативные установки, убеждения, правила, принятые обществом в целом, которые являются «внешними» для отдельных членов общества и оказывают на них принудительное воздействие, обязывая поступать и жить по этим правилам. Главные сфе­ ры, в которых выявляются «социальные факты», - это мораль, религия, право. Это все то, что сегодня мы назвали бы сферой культуры. Поэтому неудивительно, что современная социология культуры постоянно ссылается на Дюркгейма и обращается к его наследию. В тесной связи с тем значением, которое он придавал социальным фактам, Дюркгейм внимательно исследовал процессы социализации и социального контроля, в ходе которых вырабатываются, реализуются, исполняются, проверяются жизнью соответствующие пра­ вила. Дюркгейм считал, что человек родится всего лишь биологическим существом, а становится человеком, только осваивая культуру.

Хотя социальная реальность по сути своей нематериальна, ее можно исследовать «как природу», то есть подходить к изучению социальных фактов как реальных вещей, в своего

рода объективной перспективе, оторванной от субъективных моментов, изучать их на основе эмпирического наблюдения. Социология морали (нравственности) - это совсем не то же самое, что морализаторство, а социология религии - это не теология. Исследователь должен не только беспристрастно регистрировать социальные факты, но и искать причи­ ны, чтобы их объяснить, выявлять их функции, чтобы иметь представление о последствиях их действия для развития социальных общностей.

Свои методологические принципы и правила Дюркгейм применил в прославивших его эмпирических сравнительных исследованиях самоубийств. Именно в этой связи он сфор­ мулировал понятие аномии, или нормативного хаоса, что означает ослабление и разруше­ ние социального регулирования и может привести человека, лишенного жизненных ориен­ тиров, к самоубийству или к иным отклонениям от нормы.

Исследуя феномен социальных изменений, Дюркгейм продолжал традицию теорий эволю­ ции, считая ключевым моментом социального развития постепенное разделение труда, раз­ деление и специализацию функций, выполняемых в обществе отдельными индивидами. Ста­ рые, традиционные общества он рассматривал как пример механической солидарности, при которой социальные связи основаны на сходстве трудовой деятельности, образа жиз­ ни, окружения. Современное же общество создает, по его определению, органическую солидарность, при которой социальные связи опираются на чувство взаимной потребно­ сти, а глубоко дифференцированные действия и роли взаимно дополняют друг друга.

Л и т е р а т у р а

Durkheim Е. Zasady metody socjologicznej [Правила социологического метода]. Warszawa: PWN, 1968. Durkheim E. Elementarne zasady życia religijnego [Элементарные формы религиозной жизни].

Warszawa: PWN, 1990.

Durkheim E. O podziale pracy społecznej [0 разделении общественного труда]. Warszawa: PWN, 1999- Szacki J. Durkheim [Дюркгейм]. Warszawa: Wiedza Powszechna, 1964.

Tarkowska E.Durkheim [Дюркгейм] // Encyklopedia Socjologii. T. I. Warszawa: Oficyna Naukowa,

1998. S. 114-151.

Szcepański J. Socjologia: rozwój problematyki i metod [Социология: развитие проблематики и

методологии]. Warszawa: PWN, 1969. S. 301-325.

Szacki J. Historia myśli socjologicznej (История социологической мысли). Т. I. Warszawa: PWN, 1981. S. 400-468.

Понятие культуры

Все люди живут по-разному, но в границах каждого общества существует определенный, свойственный членам данной группы способ жизни, формиру­ ющий те образцы действий и мыслей, которые становятся обязательными для всех. Внешняя гетерогенность, разнородность между разными обществами и внутренняя гомогенность, однородность, определяющая единство действий и мыслей внутри каждого такого общества, - таковы две константы, которые связывает между собой и объединяет понятие культуры. Американский соци­ альный антрополог Клайд Клакхон (Clyde Kluckhohn) собрал более двухсот различных дефиниций культуры, которые составили целый том. Сам он оп-

ределял культуру как исторически сложившуюся систему способов жизни, которые склонны разделить все члены данной общности (данной социальной группы). Однако для наших целей мы можем принять более простую фор­ мулировку, которую предлагает американский социолог Роберт Бирстедт (Bierstedt): «Культура - это все то, что люди, как члены общества, делают, ду­ мают и все, чем они владеют»1.

Первый важный элемент этого определения заключается в предупрежде­ нии «... как члены общества». Дело в том, что человек может что-то делать, думать и чем-то обладать, что касается только его лично, составляет его соб­ ственный, неповторимый, индивидуальный, частный мир. Например, у меня может быть какая-нибудь странная привычка, мне может нравиться что-ни­ будь необычное, скажем стоять по утрам на голове или пить кофе с лимоном. Я могу подумать о ком-нибудь, кто мне близок, назвав его мысленно «Поросе­ ночек». Я могу носить в кармане плюшевую обезьянку как талисман на сча­ стье. Все это нельзя считать элементами культуры, ибо ни стояние на голове, ни питье кофе с лимоном, ни обращение к человеку «мой поросеночек», ни ношение в кармане обезьянки не являются принятыми в обществе, распро­ страненными. Такого рода манеры или обычаи я не почерпнул в своем окру­ жении, я не делаю этого под давлением, скорее всего, я это сам выдумал и спонтанно, сам по себе, что-то такое говорю или делаю. Но рассмотрим дру­ гие примеры: рано утром я завязываю галстук, надеваю куртку, завтракаю с помощью вилки и ножа, разговариваю с женой по-польски, еду на работу в автомобиле. Здесь я во всем наследую, использую принятые в обществе спо­ собы действий, формы одежды, еды, речи, типичные для нужных действий инструменты, ничего этого я не выдумал и не сконструировал сам, я пользу­ юсь только тем, что нахожу в моем окружении, в обществе. Это все уже эле­ менты культуры.

Общество, о котором в данном случае идет речь, может быть очень различ­ ным по своей численности и виду. Мы уже говорили, что хотя понятие обще­ ства обычно ассоциируется с государством или нацией (народом) (польское общество, французское общество), однако в социологии оно употребляется в более абстрактном смысле - для обозначения группы людей любого уровня, от круга друзей до всех жителей планеты Земля. Точно так же и понятие «культу­ ра», которое чаще всего представляется как национальная культура (польская, французская), обычно относится к своеобразным способам и эталонам жизни группы любого уровня, от семьи до человечества. Все группы создают более или менее сложную, собственную групповую культуру. Каждая семья имеет какие-то свои особенные традиции, обычаи, формы обращения друг к другу, прозвища, символы, вещи, связанные с семейной памятью. Определенные, характерные обычаи формируются в местной, локальной общине. Обычаи иного характера - в Церкви. Другие, свои обычаи, формы мы встречаем в той фирме, где мы работаем, в спортивном клубе, членами которого являемся, в политической партии, к которой принадлежим. Весьма характерные, особен­ ные культурные очертания имеют некоторые профессиональные группы: во-

1 Bierstedt R. The Social Order. New York: McGraw Hill, 1963. P. 129.

еннослужащие, врачи, адвокаты, ученые, железнодорожники, шахтеры, аг­ рарии и т.п.; в таком случае речь идет об элементах культуры, присущих той или иной профессиональной среде. Несомненно, однако, что самое боль­ шое богатство проявлений культуры в территориальных общностях, пле­ менах, этнических группах, нациях. Эти группы, вообще, определяются по признакам их внешнего культурного отличия от других и внутренней куль­ турной общности; их просто невозможно как-то обозначить, назвать их су­ щественные характерные черты вне культурного аспекта, а именно таких моментов, как общий язык, общие обычаи, общие ценности, общие стереоти­ пы и предрассудки и т.п. Существуют также и наднациональные культуры, например культура европейская, культура западная, культура азиатская, культура Латинской Америки, исламская культура. Несомненно, существу­ ют также определенные культурные характеристики, общие для всего че­ ловечества, например то, что все люди живут в семьях и все верят в какихлибо богов.

Из всего этого множества культур, от наименьших до самых крупных, ко­ торые сопутствуют всем проявлениям социальной жизни, выделяется узкая сфера человеческой неповторимости и абсолютной оригинальности. Даже в тех примерах, которые мы привели выше, граница между действиями инди­ видуальными, исключительными и действиями, продиктованными определен­ ной культурой и регулируемыми этой культурой, довольно расплывчата. До­ статочно установить, что, к примеру, я стою по утрам на голове потому, что являюсь членом клуба последователей йоги, а обращаюсь к жене «мой поро­ сеночек» потому, что в моей семье существует традиция давать родным про­ звища по наименованию животных, и мои действия уже не будут абсолютно индивидуальными, а окажутся выражением определенных эталонов культу­ ры, принятых в группах, к которым я принадлежу.

Огромное множество уровней и форм различных обществ, являющихся носителями разного рода культур, предопределяет то, что культуры наклады­ ваются друг на друга, проникают друг в друга самыми различными способа­ ми. Национальные культуры многих европейских стран, кроме собственных, свойственных им особенностей, имеют также сходные элементы общей евро­ пейской или общей христианской культуры. Региональные культуры, напри­ мер горская или кашубская культуры в Польше, безусловно, остаются под влиянием общенациональной польской культуры. Так же и профессиональ­ ные культуры, кроме характерных для той или иной профессиональной сре­ ды эталонов жизни, содержат в себе определенные качества, почерпнутые в общенациональных культурах. Например, если мы возьмем круг ученых или круг бизнесменов, то увидим, что каждый из них по мировой шкале имеет свои, своеобразные (общие для всех членов данного круга и отличающие их от дру­ гого круга) привычки, обычаи, стиль жизни, формы работы и контактов, эти­ ку, и тем не менее он будет несколько иначе, каждый раз по-своему функцио­ нировать, скажем, в Англии, в Германии, в Нигерии или в Польше. Если мы посмотрим на этот процесс наложения культур друг на друга с точки зрения отдельного человека, то он будет означать одновременную принадлежность к разным культурам. Мы уже описывали этот феномен, однако в другом кон-

тексте и другим социологическим языком, когда вели речь о множестве со­ циальных позиций, занимаемых одновременно одним и тем же лицом, и позднее, когда указывали на одновременное членство каждого человека во множестве социальных групп. Теперь, рассматривая проблему в «культу­ рологическом» контексте, мы понимаем, что способ жизни каждого челове­ ка оказывается одновременно под влиянием и давлением многих разных культур. Когда-то в этой связи было принято говорить о «перекрестном вли­ янии». Надо еще раз повторить: мы постоянно говорим об одном и том же, ибо социальная жизнь едина. Но мы говорим об этом на разных языках, в разных парадигмах: то «действия», то «группы», а теперь «культурной», и только в этих разных парадигмах, с разных сторон мы можем в полной мере выявить сложность и многозначность социальной жизни, социальной дей­ ствительности.

Рассмотрим пример такой одновременной принадлежности отдельного человека многим культурам разного уровня. Определенные собственные обы­ чаи, символы и традиции имеет его семья. Свои способы поведения, одежду, речь имеет то объединение лыжников, в котором он проводит обычно свой отпуск. Как житель Кракова, он оказывается под влиянием богатой, истори­ чески сложившейся культуры этого города. Как профессор Ягеллонского университета, он оказывается в сфере той особой культуры этого научного цент­ ра, которой свыше 600 лет. Как поляк, он является наследником всей нацио­ нальной польской культуры, включая и ее богатство, и все характерные для нее стереотипы и предрассудки. Как католик, он остается под влиянием като­ лической культуры. Как европеец, он чувствует своеобразие этой культуры по сравнению с американской или азиатской. В известном смысле он принад­ лежит также к космополитической культуре всего человечества, признавая, к примеру, универсальный характер прав человека или поддерживая экологи­ ческое движение.

Так же, как социальный статус отдельного человека оказывается где-то на пересечении различных позиций, которые он одновременно занимает, так же, как его групповая идентификация становится результатом его одновремен­ ной принадлежности к разным группам, так и его культурная идентичность формируется в результате наложения разнообразных культурных влияний, которым подвержен отдельный человек. Возможна, конечно, такая ситуация, когда эти влияния действуют в одном и том же направлении, взаимно усили­ вая друг друга. В таком случае идентичность человека обретает признаки мо­ нолита, а его идентификация с культурой оказывается полной и безусловной. Но возможна и такая ситуация, когда различные культурные влияния по сути своей не совпадают друг с другом. Тогда возникает своего рода культурный диссонанс, а в итоге - лишенная цельности разбитая идентичность. Весьма рельефно такой результат можно наблюдать на примере эмигрантов: они еще находятся под влиянием отечественной культуры, в которой сформировались и с которой сохраняют контакты, и в то же время уже подвергаются сильному давлению другой культуры, той страны, в которой они теперь живут. Проти­ воположная картина связана с положением аборигенов в колониальных стра­ нах, в которых навязанная извне, чужая культура существенно не совпадает и

не согласуется с родными для этих людей традициями, обычаями, верования­ ми, способами мышления. Культурный диссонанс имеет место также в случае быстрой вертикальной социальной мобильности, когда, например, молодой человек из деревни, весьма сильно укоренившийся в деревенской среде, вдруг становится сотрудником современной финансовой корпорации. Контраст спо­ собов и стиля жизни, убеждений, ценностей, диктуемых этими двумя культу­ рами, может быть в таком случае весьма заметным.

Степень культурного самосознания, то есть четкого освоения правил, по­ нимания идей или символов, бывает неровной. Часто люди пребывают в куль­ туре, словно в прозрачном воздухе, приспосабливаясь к ее требованиям авто­ матически, без особых раздумий. Культура представляется им сферой реаль­ ности, не вызывающей вопросов и сомнений. Однако в других случаях люди явно ощущают на себе культурное давление, культура связывает, ограничива­ ет их, они бунтуют против ее диктата.

От чего же зависит столь различное восприятие культуры? Одни факторы имеют социальный характер, другие - индивидуальный. В коллективном со­ знании культура обретает высшую степень своей очевидной бесспорности и осознанного, подчеркнутого значения, когда она не претендует на монополию, когда в кругу общественного восприятия появляются какие-либо альтерна­ тивные способы жизни. Так происходит в том случае, когда мы имеем дело с культурным контактом, но в еще большей мере это выражено, когда речь идет о конфликте культур. В таком случае выявляется оборонительный эффект, когда культура, оказавшаяся под угрозой, сильнее обозначает свою собственную спе­ цифику. В наше время, к примеру, мы явно наблюдаем усиленное проявление локальных культур, этнических, региональных, национальных, что, вероятно, связано с наступлением американской культуры в процессе глобализации.

Иная ситуация возникает при быстрой и радикальной смене культур. Ког­ да происходит перелом в мире ценностей, норм, символов, мы начинаем ост­ рее воспринимать их, лучше отдаем себе отчет в их весе и значении. Такого рода глубокие культурные изменения обычно сопровождают революции, ра­ дикальные экономические реформы, смену общественного строя. Но они про­ исходят и не в столь резкой форме, сопровождая постоянно происходящие изменения условий общественной жизни, например, в процессе индустриализации, урбанизации или в целом модернизации. В этом случае мы наблю­ даем такую весьма существенную и широко распространенную форму столк­ новения культур, как конфликт поколений. Дело в том, что каждое поколение является носителем такой культуры, которая воспринята им в детстве и мо­ лодости в период социализации и воспитания. Многие направления совре­ менной психологии, прежде всего психоаналитическое, исходят из того, что самый ранний жизненный опыт человека имеет наиболее сильное и наиболее длительное и прочное воздействие на его психику и характер. Раз и навсегда воспринятое содержание культуры трудно потом отбросить, трудно пере­ учиваться, именно это содержание обладает наиболее высокой мерой инерции. В современном обществе, в котором изменения условий социальной жизни происходят в крайне ускоренном темпе, новое поколение детей появляется на свет уже в совершенно ином культурном окружении, чем то, в котором

250

Глава 10

было воспитано и носителем которого еще является поколение их родите­ лей. Родители не понимают прелести рок-музыки так же, как дети не пони­ мают очарования венских вальсов; родители осуждают сексуальную свобо­ ду, дети бунтуют против традиционного, консервативного ригоризма; роди­ тели читают Сенкевича, а дети - Ольгу Токарчук. Другие факторы имеют индивидуальный характер. В сознании индивида обострению культурного восприятия способствует описанный выше культурный диссонанс, ощуща­ емый этим индивидом под влиянием неоправдавшихся культурных ожи­ даний. Решающее значение здесь, однако, имеет уровень последовательного

иглубокого постижения культуры в результате процессов социализации,

крассмотрению которых мы скоро обратимся. В полной мере удавшаяся, законченная социализация приводит к тому, что собственная культура ста­ новится органичной частью человеческой натуры, его «вторым Я», что оз­ начает абсолютную автоматизацию конформизма. В таких случаях нам про­ сто не приходит в голову, что можно было бы поступить иначе, чем того требует культура. Зато, когда социализация оказывается неполной или не­ удачной, в отношении культуры возникает отпор, неприятие, сопротивле­ ние, нонконформизм. Человек начинает искать альтернативы. И он находит их в преступных антикультурах, в социальных движениях антикультурного характера, в религиозных сектах, в альтернативных общественных утопиях

ит.п.

ПЬЕР БУРДЬЕ (1930-2002)

Главная фигура современной французской социологии. Создатель оригинальной теории общества, вытекающей из богатого множества его эмпирических исследований самой разнообразной тематики. Важ­ нейшие его книги - «Набросок теории практики» (1976), «Различе­ ние» (1980), «Нищета мира» (1993), «Практические смыслы. К теории действия» (1994).

Общество, согласно его теории, складывается из «практик» - наблюдаемых способов действий индивидов и коллективов. Каж­ дая из такого рода «практик» - это не простая реализация культурных правил и не

результат индивидуальной импровизации, а нечто среднее между тем и другим. Такая практика является «стратегическим действием», посредством которого в границах своих культурных воззрений, своих знаний и доступных им средств люди решают свои жизнен­ ные проблемы, нередко нарушая правила. При этом действуют люди всегда в условиях неуверенности, а образцы поведения, которые им предлагаются, всегда оказываются в чем-то ущербными, несовершенными и исполненными внутренних противоречий.

В практиках находит выражение присущий группам своеобразный «габитус» (habitus - наружный вид, внешний облик организма) - полуавтоматический, не до конца осознанный стиль действий, сформировавшийся в результате прежнего, в том числе самого раннего, жизненного опыта. Он закодирован в мышлении, а также в телодвижениях, физических возможностях и навыках человека. Ни одно существенное изменение в обществе не происхо­ дит без преобразования этого «габитуса», который отличается особенно сильной инерцией.

Люди действуют в границах различных «институциональных полей» (например, в сфеое бизнеса, науки, искусства), которые отличаются особенными, свойственными им куль­ турными правилами и формируют своеобразный габитус. В каждом из таких полей люди стремятся достичь своих целей, но в то же время им важно как-то выделиться и иметь успех именно в данном поле. При этом они пользуются в качестве средства своих действий и вместе с тем в целях аккумуляции разного рода капиталами: экономическим (деньги), социальным (связи и знакомства), культурным (престиж, навыки, обычаи). Своими дей­ ствиями люди обеспечивают передачу этих капиталов по наследству от поколения к поко­ лению и воспроизводство неравенства, неравномерности распределения этих капиталов; особую роль в этом играет школа, навязывающая посредством «символического капита­ ла» своеобразные ограничительные и деформирующие параметры и способы познания мира. На этой основе возникают укоренившиеся, широко распространенные в повседнев­ ном обиходе взгляды и убеждения, в то время как одной из задач социологии является их разоблачение и «борьба за факты» или открытие более глубоких пластов правды об обще­ стве. Различные формы капитала могут также подвергаться взаимной конверсии, напри­ мер слава может содействовать обогащению, связи и контакты могут облегчить задачу получения заработка.

Сверху над различными институциональными полями и разными формами капитала про­ стирается «поле власти». Целью власти, предметом, вокруг которого разворачивается борьба и концентрируются требования, является господство над культурой, этим главным резервом социальной жизни. Критическая социология должна вскрывать стратегии укрепления власти, воспроизводства неравенства, деформации знаний, культурного доминирования.

Л и т е р а т у р а

Bourdieu Р. Reprodukcja: elementy teorii systemu nauczania [Воспроизведение: элементы теории системы обучения]. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 1990.

Bourdieu P., Wacquant L.J.D. Zaproszenie do socjologii refleksyjnej [Приглашение к размышляю­ щей социологии]. Warszawa: Oficyna Naukowa, 2001.

Kloskowska A. Bourdieu [Бурдье] // Encyklopedia Socjologii. T. I. Warszawa: Oficyna naukowa, 1998. S. 70-72.

Сферы культурного регулирования

Вернемся к нашему простейшему определению культуры. Мы уже знаем, что культура всегда имеет отношение к какому-либо обществу, которое ее со­ здает и реализует; культура влияет на отдельных людей лишь постольку, по­ скольку они являются членами этого общества. Но что является предметом и содержанием этого влияния? Социальный антрополог Эдвард Тайлор (Е.В. Tylor) пытался вычленить это, указывая на такие слагаемые элементы, как знания, убеждения, искусство, мораль (нравственность), право, обычаи, навыки и спо­ собности, осваиваемые и развиваемые в социальной среде. В том определе­ нии культуры Бирстедта (Bierstedt), которое мы приводили выше, этот поря­ док выстроен более аналитически и абстрактно: к культуре относится все то, что люди делают, думают, чем они владеют. Уже сама эта формулировка ука­ зывает на ясно выраженную триаду в сфере культуры.

Первый раздел культуры, а именно тот, который определяет способы дей­ ствий, мы называем нормативной культурой. Многие авторы считают, что культурные правила - нормы и ценности составляют основной костяк куль­ туры. Такой взгляд мы находим, например, у Флориана Знанецкого, который огромное значение придавал «ценностно-нормативной системе» общества, а также у Толкотта Парсонса, который считал, что решающим моментом для идентичности и стабильности общества является «консенсус относительно ценностей». В сфере нормативной культуры находятся описания действий, свойственных данной культуре, принятых в ее рамках, но вместе с тем и дей­ ствий, не характерных для нее или запрещенных в ней. Характеристика дей­ ствия здесь связана с понятием долженствования или, напротив, запрета. Иначе говоря, она базируется на нормативных образцах. Примеры в позитив­ ном плане: старших надо уважать, человек должен быть пунктуальным, надо возвращать долги. Примеры негативного характера, построения на основе от­ рицания или запрета: нельзя бить детей, не следует разговаривать по мобиль­ ному телефону в самолете, нельзя превышать разумной скорости, когда едешь в автомобиле.

Другой сегмент культуры, который мы называем идейной культурой, охва­ тывает принятые в обществе убеждения, взгляды, идеи, стандартные символы и определяет тем самым характерные способы мышления, устанавливает те смыслы событий и явлений, разделение которых становится обязательным. Раньше для определения этой сферы использовался термин «символическая культура», и некоторые авторы рассматривают этот сегмент культуры как центральный. Например, Клиффорд Гирц (Clifford Geertz) определяет куль­ туру как систему значений и символов, регулирующих общественную дея­ тельность. В этой сфере идейной, или символической, культуры также про­ является определенный фактор долженствования и запрета: следует призна­ вать то, что составляет своего рода общую мудрость общества, господствующие в этом обществе верования, преобладающие убеждения, и нельзя думать ина­ че. Например, нужно уважать научные аргументы и не следует верить в вол­ шебные чары; нужно признавать медицинскую науку, а не обращаться к зна­ харям; нужно считаться с принципами демократии и нельзя пропагандиро­ вать расизм.

Третий сегмент культуры, охватывающий все объекты, которыми мы вла­ деем или обычно пользуемся в нашем обществе, мы называем материальной культурой. Сюда относятся предметы и инструменты, придуманные, создан­ ные, сконструированные человеком - мебель, дома, мосты, машины, авто­ мобили и т.п., а также модифицированные и преображенные объекты при­ роды - засеянные поля, сады, реки с регулируемым течением и обустрой­ ством берегов и т.п. По отношению к этому третьему сегменту культуры применяют иногда термин «материальная, или техническая, цивилизация». Но более правильным, пожалуй, является более широкое определение ци­ вилизации как своеобразного комплекса элементов не только материальной, но также идейной и нормативной культур. Цивилизация в таком ее понима­ нии охватывала бы своеобразный комплекс материальных предметов, кон­ структивных идей или инженерских замыслов, реализованных в этих пред-

метах (иначе говоря, технологий), а также всего, что относится к умению правильного пользования такими предметами и технологиями (то есть прак­ тической компетенции). В этом смысле мы говорим, например, о цивилиза­ ции автомобильной, имея в виду не только множество автомобилей, но и существование уже в течение более чем столетия определенной конструк­ тивной идеи или схемы автомобиля, по сути со времен создания «Форда Т», дорабатываемого и совершенствуемого только в отдельных деталях, а также распространенных и признанных правил управления автомобилем или пра­ вил дорожного движения, которым более или менее строго подчиняются все водители автомобилей.

«Анатомия» культуры

Независимо от того, имеют ли составные части культуры нормативный, идейный или материальный характер, их следует различать по степени слож­ ности. Самая малая, простейшая ячейка культуры, или, условно говоря, «куль­ турный атом», называется культурным элементом. Галстук в мужском костю­ ме, поклон с приподниманием шляпы, заповедь «не убий» или миф о Проме­ тее - таковы первые пришедшие на ум примеры культурных элементов, или штрихов культуры. Более сложные комбинации, в которых группируются культурные элементы, однородные с точки зрения их содержания или функ­ ционирования, мы называем культурными комплексами. Способы одеваться, приветствовать, «Декалог» (десять христианских заповедей), греческая ми­ фология - все это примеры культурных комплексов. Наконец, о культурных конфигурациях, представляющих собой наиболее сложный вид культурных структур, мы говорим в тех случаях, когда различные в плане содержания и функционирования элементы культуры как бы собираются вместе, группи­ руясь вокруг какого-либо центрального объекта. Часто такую роль играет ма­ териальный объект или определенное устройство, оборудование, снаряжение. Культурная конфигурация, сосредоточенная вокруг автомобиля, - это и ав­ тострады, и бензоколонки, и эстетика (дизайн) в конструировании, и правила дорожного движения, и различные технологии, и мастерство и компетенция водителей, и многие другие составляющие. Аналогично, культурная конфи­ гурация, возникающая вокруг компьютера, охватывает и различные системы программирования, и интернет, и компьютерные игры, и характерный приня­ тый язык, и новые правила коммуникаций (своего рода «нравственность» сети), и навыки пользователей, и множество других элементов. Также цент­ ром культурной конфигурации может быть и определенная идея. Так называ­ емая научная цивилизация опирается на определенную концепцию познания на основе научного метода. Иногда конфигурация возникает вокруг опреде­ ленной ценности. Например, потребительская культура, или так называемый «консьюмеризм», основана на культе материальных предметов и технических устройств и на стремлении к обладанию ими.

Культурная конфигурация функционирует правильно, когда все ее элемен­ ты гармонично взаимодействуют друг с другом. Однако случаются такие си-