Shtompka_Analiz_sovremennykh_obschestv

ных членами группы. Восходящий к просветительским концепциям проект создания со­ временного общества произошел из двух направлений, двух источников: а) через рынок, бюрократию, право «система» подлежала рационализации, инструментализации и уста­ новлению господства денег и власти; б) эти факторы вторглись также в «жизненный мир», способствуя его «колонизации» и разрушая естественные основы общности и иден­ тичности. Поздний капитализм отличается также кризисом легитимизации, как полити­ ческой, так и культурной, в то время как власть сосредоточилась только на прагматичном направлении в сфере макроэкономики. Неизбежные кризисы в этой области быстро рас­ шатывают авторитет власти, снижают лояльность и ангажированность граждан, а также наносят урон их коллективной идентичности.

Новейшая фаза социального развития - это «постнациональная констелляция» и зало­ жение основ «космополитической демократии»; формирование глобального общественно­ го мнения и глобального гражданского общества. Главная дилемма - это создание кол­ лективной идентичности в наднациональном масштабе. Здесь находится «другой шанс Европы», которая была колыбелью национальных государств, а ныне стоит на пути фор­ мирования континентальной федерации государств.

Структурные источники культуры доверия

Создание санкционированного общего культурного «климата» доверия или недоверия имеет огромное значение для развития общества. Мы должны за­ думаться над причинами этого явления.

Первая категория существенных факторов - это историческое наследие, то есть вытекающая из прежних дел данного общества общая тенденция выра­ жения доверия или недоверия различным объектам. Прежняя судьба может склонить общество к оптимизму, к выражению надежды и доверия или, на­ оборот, представить каталог поражений и неудач, настраивающий на песси­ мизм, подозрительность и недоверчивость.

Однако история только фон для современности. Решающую роль в гене­ рировании доверия или недоверия играет нынешний структурный контекст. К этой, второй, категории структурных факторов можно отнести следующие. Во-первых, чрезвычайно важной оказывается нормативная стабильность или, напротив, нормативный хаос (аномия). Если система социальных правил, ука­ зывающих на достойные цели и соответствующие им средства человеческих дей-

ствий, хорошо разработана и представляет собой цельное, прозрачное и леги­ тимное явление, возникает ощущение порядка, возможности предвидеть, уп­ равлять процессами и чувство экзистенционалъной безопасности. Уже этого самого по себе достаточно, чтобы появилось общее доверие инструменталь­ ного эффективного типа - ожидание того, что система будет функциониро­ вать нормально, без сбоев, и что это будет касаться как системы в целом, так и отдельных институтов, ролей или личностей. Если к тому же суть правил, пред­ лагаемых законодательством, моралью, обычаями, гарантирует справедли­ вость, социальную безопасность, защиту граждан, права человека и т.п., фор­ мируется также общее доверие аксиологического или опекунского типа. И напротив, хаотичные, разобщенные, слабо подтвержденные правила (норма­ тивная аномия) способствуют случайным и непредвиденным поступкам, со­ здают ощущение анархии, неуверенности и угрозы. Общее инструменталь­ ное недоверие, восприятие абсолютной неэффективности системы вызыва­ ет в таких условиях естественную реакцию. Если к тому же суть правил воспринимается как несправедливая, аморальная или необъективная, воз­ никает также недоверие аксиологического или опекунского типа, убежде­ ние в преобладании зла и невозможности на кого бы то ни было положиться. Во-вторых, важное значение имеет прозрачность общественной организации или, напротив, неясность, скрытость политических и экономических струк­ тур. То, что мы знаем и понимаем, пробуждает доверие. Если процесс разви­ тия, смысл существования, основы действий, компетенция и достигаемые институтом результаты хорошо видны, легкообозримы и понимаемы, до­ ступны контролю, мы чувствуем себя в безопасности и наделяем такие ин­ ституты доверием. Замечено, к примеру, какое большое значение для фор­ мирования общего доверия имеет простота системы налогообложения. И напротив, если структура и функционирование институтов оказываются неясными, скрытыми, запутанными, малопонятными, естественной реакци­ ей будет общее недоверие.

Третий фактор - это прочность социального порядка и, напротив, расплыв­ чатость, временный, преходящий характер организаций и институтов. Если социальная организация, структура институтов, а также цивилизационная и техническая среда повседневной жизни оказываются прочными и неизмен­ ными или, в крайнем случае, подлежат постепенным, последовательным, за­ ранее предвиденным изменениям, тогда ощущение экзистенционалъной бе­ зопасности выражается в общем доверии. Зато когда происходит быстрое и радикальное изменение общества, совершается это стремительно и внезапно, без четкого направления и понятного смысла, экзистенциональная безопа­ сность оказывается под вопросом, и появляется общее недоверие. История великих революций демонстрирует этот механизм разрушения доверия. Очень четко этот эффект проявился в посткоммунистических странах пер­ вой половины 1990-х годов, и лишь к середине 1990-х годов новая система начала понемногу «осваиваться» и обрела в ощущениях граждан некоторую

нормальность.

Четвертый фактор - это подчинение властей законам или, наоборот, произ­ вол, недостаточная ответственность государственных органов. Ограничение

компетенции, процедурные рамки, надзор и контроль над чиновниками, мно­ жественность инстанций и возможность апелляции - все это способствует созданию общего доверия. Этот эффект оказывается еще более сильным, если содержание решений, принимаемых властью, рассматривается как правиль­ ное, справедливое, направленное на благо граждан. И наоборот, власть волюн­ таристическая, допускающая произвол, неограниченная, неконтролируемая, власть, действия которой нельзя предвидеть, пробуждает страх и, как резуль­ тат, общее недоверие. Тем более, если содержание принимаемых такой влас­ тью решений рассматривается обществом как субъективистское, эгоистиче­ ское, не содействующее общественному благу.

Пятый фактор - это последовательная реализация прав и строгое испол­ нение прав граждан или, наоборот, бессилие, бесправность граждан и наси­ лие со стороны власти. Когда существуют независимые институты, к кото­ рым можно апеллировать в деле защиты прав, оказавшихся под угрозой (суды, трибуналы, арбитраж), а также инстанции, которые неукоснительно и строго заставляют исполнять обязательства (прокуратура, полиция), чле­ ны общества чувствуют себя в безопасности от произвола, превышения прав, обмана, преступности и проявляют общее доверие. Этот эффект еще более усиливается, если соответствующие институты действуют быстро, правиль­ но, справедливо, руководствуясь общественными интересами. Если невоз­ можность успешной реализации своих прав или превышение прав другими, а также уклонение от обязанностей не сопровождается санкциями, то воз­ никает чувство неуверенности, опасности, и мы реагируем на это общим не­ доверием. Еще хуже, когда соответствующие органы выглядят в глазах об­ щественности действующими необъективно, коррумпированными, подкуп­ ленными.

Субъективные факторы культуры доверия

Описанная конфигурация структурных условий может сформировать культуру доверия или недоверия только тогда, когда она становится пред­ метом восприятия и соответствующей реакции членов общества. В челове­ ческом сообществе никакие структуры не действуют сами по себе, непосред­ ственно, - их всегда приводят в движение действия людей; эти структуры остаются только своего рода арсеналом средств, к каким могут прибегать люди. Одни и те же структурные условия могут быть восприняты по-разно­ му и вызывать различные реакции в зависимости от качеств тех людей, ко­ торые воспринимают эти условия и реагируют на них. В нашей теоретиче­ ской модели в качестве третьей важной категории, детерминирующей про­ цесс формирования доверия или недоверия, наряду с историческими и структурными факторами должны появиться субъективные факторы. Их можно упорядочить, разделив на две группы. С одной стороны, несомненно, существует синдром персональных особенностей и черт, способствующий созданию общего доверия, и синдром противоположный, склоняющий к не­ доверию. С другой стороны, это решают те общественные резервы, тот соци-

альный капитал, которыми располагает человек или, наоборот, которых ему

не хватает.

К первой категории - личных качеств - мы можем отнести высокие пре­ тензии, активность, оптимизм, ориентацию на будущее, успешность дей­ ствий. Они формируют ту общую ориентацию общественной активности и продвинутости, в которой общее доверие становится естественной состав­ ляющей. Наоборот, заниженные духовные потребности и претензии, пас­ сивность, пессимизм, привязанность к прошлому, стремление сохранить статус-кво создают альтернативную ориентацию, которая увязывается с об­ щим недоверием. К другой категории субъективных факторов - резервов, или капитала в широком его понимании, - относятся образование, дохо­ ды, контакты и знакомства («связи»), семейная поддержка, состояние здо­ ровья, религиозность, духовность. Кажется, обладание такими резервами обеспечивает и предохраняет от возможных жизненных опасностей, в том числе и от плохо рассчитанного недоверия, которое может нанести челове­ ку ущерб. Зато недостаток резервов такого рода означает, что риск, связан­ ный с оказанием другим доверия, непомерно возрастает. Неоправданное, напрасно оказанное доверие может в данном случае привести к жизненной катастрофе, отсюда - сильнейшая склонность к общему недоверию как са­ мозащитная реакция.

Описанную выше теоретическую модель можно представить в виде схемы (рис. б).

Рис. 6. Генеалогия культуры доверия

Функции и дисфункции доверия и недоверия

Каково значение доверия и недоверия для функционирования общества и для действий граждан? Было бы явным упрощением последовать интуиции обыденного сознания, которая придает доверию исключительно позитивный желанный смысл, а недоверию - однозначно уничижительный смысл. Различ­ ные формы доверия и недоверия, которые мы попытались выявить выше, со­ здают сложный баланс функциональности и дисфункциональности как для всего общества, так и для отдельных его членов.

Самым важным здесь является то, обоснованы или не обоснованы дове­ рие и недоверие. Здравый смысл подсказывает простое решение: разумно доверять надежным людям и не доверять тем, кто не достоин доверия. Дове­ рие по сути своей включает момент выгоды (является функциональным) как для того, кто оказывает доверие, так и для того, кто этим доверием пользует­ ся. Если я кому-нибудь доверяю, то мои действия по отношению к этому человеку становятся более открытыми, смелыми, спонтанными, включают в себя инновацию. Свободный от опасений, подозрений и осторожности, я не сдерживаю себя в инициативах, направленных на взаимодействие, не счи­ таю нужным контролировать каждый свой шаг, постоянно следить за своим партнером, непрерывно заботиться о своей безопасности и все время прове­ рять, какие он имеет намерения. Как говорят экономисты, «внешние расхо­ ды» взаимодействия значительно уменьшаются. Такую выгоду получает не только тот, кто оказывает доверие, но и тот, кому оно оказывается. Оказание доверия означает временное прекращение обычных, нормальных ограниче­ ний действия. Лица, организации, институты, которые получают «кредит доверия», освобождаются от необходимости проводить постоянный мони­ торинг и контроль, обретают более широкое поле для нонконформистских, инновационных, оригинальных действий, иначе говоря, получают большую свободу действий. Например, ученый, которому оказывается доверие, мо­ жет рассчитывать на финансирование исследований, выходящих за преде­ лы установленной парадигмы; известный политик может проводить непо­ пулярные налоговые реформы; знаменитый журналист может выступить про­ тив господствующих стереотипов и предрассудков; выдающийся врач может применить новаторские методы лечения. В масштабе всего общества накап­ ливающиеся примеры такого рода приводят к растущей мобилизации, ак­ тивности, инновационности.

Однако позитивные функции может иметь также недоверие, но при усло­ вии, что оно эпистемологически обосновано. Недоверие по отношению к тем, кто его недостоин, само собой разумеется, рационально. В частности, оно по­ зволяет избежать невыгодных действий, отвести от себя угрозу, подготовиться к тому, что возможно нанесение ущерба. Принципиальные оборонительные стратегии могут строиться на решении избегать контактов, на повышении бдительности, на том, чтоб «не сводить с партнера глаз», на стремлении ус­ тановить контроль над его инициативами и поступками, на формальном обес­ печении трансакции (это может быть требование поручительств, составле­ ние контрактов в письменной форме, привлечение свидетелей или нотариусов).

Увеличивающиеся «внешние расходы» трансакции в таком случае себя оп­ равдывают. Со стороны партнера, которому мы в принципе отказываем в до­ верии, наши оборонительные стратегии могут получить исправительный, поучи­ тельный эффект, повышающий его надежность и сделать его более ответствен­ ным в будущем. Бракодельство, обман, вероломство просто могут перестать

«оплачиваться».

Таким образом, как доверие, так и недоверие функциональны при усло­ вии, что они обоснованы эпистемологически. Зато дисфункциональными они становятся тогда, когда не имеют достаточных эпистемологических ос­ нований. Нерациональная халатность и наивность приносят вред тем, кто доверяет недостойным людям. Халатность проявляется, когда, не получив необходимой информации о партнере и действуя слепо, человек подписы­ вает контракт и дает аванс незнакомой фирме. Наивностью является игно­ рирование им невыгодной ему информации (например, при покупке на улице за бесценок украшений у подозрительного продавца). Столь незас­ луженно оказанный кредит доверия будет наверняка цинично использо­ ван против того, кто такое доверие оказал (фирма исчезнет, а бриллиант окажется стеклом). Гораздо реже встречаются случаи, когда незаслуженно оказанное доверие само по себе вызывает чувство обязательности по отно­ шению к тому, кто так благородно и порядочно поступил, и оказывает вли­ яние, которое можно назвать исправительным, способствующим ресоциализации. Чаще распространенная халатность и наивность придают больше смелости обманщикам и только искушают их, углубляя таким образом па­ тологию такого типа.

Однако столь же дисфункциональным оказывается необоснованное не­ доверие. Отказывая в доверии тем, кто его заслуживает, мы приносим вред и себе, и им. Нерациональные, параноидальные страхи и опасения, игнориру­ ющие всякие доводы противоположного характера, парализуют наши дей­ ствия, исключают шансы потенциально выгодных взаимодействий, ограни­ чивают спонтанные, свободные, открытые контакты с другими. Это ведет к изоляции, к формированию дистанции, к пассивности. С другой стороны, достойный доверия партнер, обнаружив наше недоверие, чувствует обиду, ощущает несправедливость нашего поведения, и его сожаление может пере­ расти в антипатию или во враждебность по отношению к нам. Такую реак­ цию со стороны партнера мы начинаем рассматривать как дополнительный довод его «ненадежности», что еще больше укрепляет нас в нашем недове­ рии. Инициативы превращаются в порочный круг нашего углубляющегося взаимного отчуждения. В масштабе социума примеры такого рода, накапли­ ваясь и увеличиваясь, могут привести к растущей разобщенности, к разру­ шению социальных связей и к кризису общностей. Необоснованное недове­ рие оказывается дисфункциональным не только для партнеров, но и для всего общества.

До сих пор мы говорили о доверии и недоверии, трактуя их как основан­ ную на расчете оценку, как отражение, адекватное или искаженное, особеностеи, свойств тех объектов, к которым оно обращено. Несколько иначе проблема функциональности представляется в тех случаях, когда доверие и

недоверие трактуются как культурные ориентации и по отношению к отдель­ ным выбранным объектам, и в плане обобщенной «культуры» доверия и недо­ верия. Доверие или недоверие в таких случаях не имеет эпистологического обоснования, в лучшем случае оно сформировано на генеалогической осно­ ве. О «культуре доверия», как и о «культуре недоверия», нельзя сказать, обоснованы они или безосновательны. Они являются своего рода свершив­ шимся фактом, появляющимся в обществе в результате уникального стече­ ния исторических причин, структурных и субъективных обстоятельств. Од­ нако, раз появившись, они вызывают дальнейшие, дополнительные послед­ ствия - функциональные и дисфункциональные. В том случае, когда они проистекают из достаточно богатого и однозначного опыта прошлого, как культурно закодированное доверие (когда этот прошлый опыт был позитив­ ным), так и культурно закодированное недоверие (когда этот опыт был не­ гативным), конечно, понятны и справедливы. Но насколько они функцио­ нальны и являются ли функциональными - это уже зависит не от истори­ ческого прошлого, а от конкретной, нынешней общественной ситуации. Функциональность обоснованного прошлым опытом общего доверия или недоверия имеет, конечно, смысл, только если прошлый опыт будет неиз­ менно увеличиваться в будущем и не подвергнется сомнению. Тем време­ нем в общественной жизни случаются радикальные, фундаментальные, ре­ волюционные изменения. В такие времена прежний опыт становится анах­ роническим. Однако культура, в правилах которой был закодирован прежний опыт, характеризуется высоким уровнем инерционности, она всегда отстает от изменений в других сферах - экономической, политической, геополити­ ческой. В результате культурные правила (стереотипы, предрассудки), на­ вязывающие недоверие по отношению к определенным народам, этническим, расовым группам, элитам, правящим группам и т.п., в новой ситуации ста­ новятся необоснованными. Их существование по инерции, вопреки новому опыту противоположного значения, делает невозможным использование шанса, созданного социальными изменениями, консервирует враждебность, дистанцию, изоляцию, отчуждение. Следовательно, это инерционное суще­ ствование оказывается общественно дисфункциональным.

Точно так же новая ситуация может привести к тому, что прежний по­ зитивный опыт, формирующий традиции доверия по отношению к опреде­ ленным объектам или лицам, окажется уже неактуальным. Следовательно, культурные правила, требующие доверия по отношению к определенным институтам, группам или социальным ролям, могут стать неадекватными в новой ситуации. Их инерционное существование вопреки новому, явно противоположному опыту подавляет необходимый критицизм, неизбеж­ ный скептицизм, а также делает невозможным приведение в движение обо­ ронительных стратегий, реформаторские, революционные или оппозици­ онные действия. Следовательно, оно тоже является социально дисфункци­ ональным.

Несомненно, появление культуры доверия оказывается выгодной, благо­ приятной для общества ситуацией. Оно способствует открытым, спонтанным действиям инновационного характера, поднимает уровень мобилизации, ак-

тивности, свободы общества, стимулирует интенсивность взаимодействий, усиливает социальные связи, приводит к формированию шкалы общностей и тем самым к развитию потенциала самореформирующегося общества, его субъективности. Распространенная культура доверия оказывает обратное дей­ ствие на свою собственную структурную обусловленность, повышая норма­ тивную стабильность, прозрачность социальных организаций, прочность общественного строя (порядка), ответственность властей, соблюдение прав и обязанностей. Таким образом приходит в движение спираль самоподтверж­ дающегося, укрепляющегося и расширяющегося доверия, что имеет позитив­ ное значение.

Противоположная картина складывается в случае распространения культуры недоверия, даже если оно оправдано исторически. Культура не­ доверия, приводя к демобилизации, пассивности, осторожности, к оппор­ тунизму, к увеличению социальных дистанций, к отчуждению, снижает субъективный потенциал общества, его способность к творческому, инно­ вационному саморазвитию и самосовершенствованию. Более того, она дей­ ствует противоположно, оказывая усиливающее влияние на патологиче­ ские структуры, которые и были причиной возникновения культуры недо­ верия. Таким образом, еще более усиливаются состояние нормативной аномии, непрозрачность, скрытность социальной организации, нестабиль­ ность общественного порядка, произвол властей, бессилие граждан, нару­ шение прав и неисполнение обязанностей. В результате приходит в движе­ ние негативная спираль, приводя ко все большему углублению всеобщего недоверия.

Предпосылки для практики

Поскольку культура доверия является желанным состоянием, постольку возникает, естественно, вопрос: можно ли ее сформировать и как это сде­ лать, и, напротив, можно ли исключить, уничтожить синдром недоверия, при­ носящий ущерб, и что для этого надо сделать? Представленная выше теория доверия позволяет наметить направление возможных практических дей­ ствий, особенно важных тогда, когда, как это проявляется в нашем обще­ стве, прежние драмы и судьбы оставили глубоко закодированные следы и комплексы недоверия. Единственно, что наверняка никак нельзя изменить, - это история. Историческое наследие, включающее в себя традиции доверия и недоверия, мы должны принять как данность. Объектами, на которые мы можем направить свои усилия, могут быть только составляющие нашей со­ временности. А это именно то, что в нашей модели мы определили как струк­ турные факторы, контекст, в котором развивается общественная жизнь. Каждый из выделенных нами пяти структурных факторов может стать объек­ том политической программы. Последовательная нормотворческая актив­ ность и упорядочение существующего законодательства, раскрытие тайн социальных организаций - механизмов функционирования экономики и политики, создание ощущения стабильности и перспективности экономи-

ческих процессов и политических предприятий, всесилие закона и ответ­ ственность властей всех уровней, развитие институтов, охраняющих граж­ данские права и общественный порядок, полная реализация прав и строгое исполнение обязанностей - таковы некоторые слагаемые стратегий, кото­ рые позволяет выработать наша модель. Это то, что относится непосредствен­ но к сфере политики.

Остается еще более сложная область, которая относится непосредственно к деятельности и возможностям субъектов, членов общества. С одной сторо­ ны, речь может идти об увеличении резервов, «капитала», граждан - их обра­ зования, доходов, связей внутри общностей, состояния здоровья, семейной поддержки, духовности. Все это относится к своеобразному полюсу безопас­ ности, которая позволяет смело и открыто, с доверием относиться к другим. Особое направление деятельности - это формирование разными способами активности, общественной заинтересованности, оптимизма, высоких претен­ зий, ориентации на будущее. Ну, и наконец, надо противодействовать возмож­ ным патологиям со стороны семьи, чтобы обеспечить благотворные условия ранней социализации, а также развивать разного рода программы, нацелен­ ные на повышение нравственности общества, чтобы уменьшить шансы нару­ шения доверия, с которым могут встретиться люди в дальнейшей их жизни. Только тогда появятся шансы создания «импульса доверия» как постоянного индивидуального признака.

Словом, культура доверия имеет тем большие шансы, чем более бога­ тым, обеспеченным становится общество и чем более воспитанными, по­ рядочными оказываются люди. В то же время в процессе стремления и при­ ближения к такому, в полной мере недосягаемому, всегда утопическому идеалу создание культуры доверия через формирование благоприятного для нее структурного контекста само по себе может оказаться важным дей­ ственным фактором.

Важнейшие понятия и термины

Баланс доверия - характерный для данного человека или институтов ряд объектов, к которым проявляется доверие, а также ряд субъектов, которые выражают свое дове­ рие к этому человеку или институтам.

Доверие - выраженное в действии, предпринятом в отношении партнера, ожидание, что его реакции окажутся для нас выгодными, иначе говоря, сделанная в условиях неуве­ ренности ставка на партнера в расчете на его благоприятные для нас ответные дей­ ствия.

Импульс доверия - индивидуальная диспозиция, развитая в разной мере у разных лю­ дей, склоняющая их к выражению доверия априори.

Коммерческое доверие - выраженное в решении произвести покупку убеждение в от­ сутствии брака или подделки, в качестве и годности товаров, а косвенно в добросове­ стности и компетентности их производителей.

Культура доверия - всеобщее доверие, охватывающее всю группу и трактуемое как обязательное правило поведения (климат или атмосфера доверия в обществе).

Культура недоверия (культура цинизма) - распространенная и обобщенная подозри­ тельность по отношению к людям и институтам, заставляющая постоянно следить за ними и контролировать их действия в страхе перед обманом, превышением своих прав, ложью, недоброжелательностью, заговорами, тайными действиями.

Личное доверие - направленное на конкретных, известных нам лиц.

Общее доверие - готовность к действиям, основанная на ожидании априори, что боль­ шинство лиц и институтов будут действовать в наших интересах.

Плавные изменения - трудные для эмпирической фиксации, но чрезвычайно важные факторы социальной жизни в области культуры, групповой ментальности, обществен­ ного сознания, коллективной идентичности, межчеловеческих связей, эмоций, обще­ ственных настроений и т.п.

Позиционное доверие - направленное априори к каждому, кто занимает определенную, достойную доверия социальную позицию (исполняет определенную роль).

Представительские действия (доверительные) - такие действия, которые предприни­ маются от имени других людей и направлены на защиту их интересов.

Репутация - известная нам история прежних действий данных лиц или институтов, последовательно и в разных ситуациях раскрывающих свои достоинства, являющиеся предметом наших ожиданий, эффективность, рациональность, добросовестность, бла­ городство и т.п.

Риск - вероятность негативных последствий действия, предпринятого в условиях неуве­ ренности.

Системное доверие - ощущение экзистенциональной безопасности, основанное на убеж­ дении в эффективности, добропорядочности, справедливости общественно-политичес­ кой системы или строя, в котором мы живем.

Технологическое доверие - вера в прочность, надежность, эффективность технических систем, окружающих нас в современном мире, использование которых является необ­ ходимым условием нашей жизни, несмотря на то, что тайны их функционирования нам неизвестны; косвенным образом это также доверие к конструкторам и операторам этих систем.

Рекомендуемая литература

более умные и более глупые, способные и тупые, старые и молодые. Каждый человек имеет неповторимый состав генов, неповторимую биографию и не­ повторимый склад личности. Это очевидно. Однако не о таком неравенстве идет речь, когда мы говорим об социальном неравенстве. Не такого, личного неравенства касаются те широко распространенные общественные чувства, убеждения и доктрины, о которых говорилось выше. Не с такими проявлени­ ями (личного) неравенства борются социальные движения и революции. Речь идет только о социальном неравенстве, то есть о неравенстве, имеющем соци­ альные, а не индивидуальные признаки и особенности. А самыми важными из этих социальных признаков для человека являются характер групп, к которым он принадлежит, и характер позиций, которые он занимает (или характер ро­ лей, которые он исполняет).

Таким образом, социальное неравенство касается не индивидуальных осо­ бенностей, а тех косвенных признаков, которые делают похожими друг на друга только определенные группы или определенным образом выявленные в соци­ альной структуре социальные статусы. Иначе говоря, социальное неравенство имеет отношение к той ситуации, в которой проявляется неравенство людей не по каким-либо их физическим признакам, а на основе их принадлежности к разным группам, на том основании, что они занимают разные социальные статусы.

Однако не каждое различие такого рода должно означать неравенство. То, что определенные группы отличаются от других, нужно отделить от пред­ ставления о неравенстве между ними. Так же и то, что определенные стату­ сы различаются между собой, отличаются друг от друга, еще не значит, что они находятся в отношениях неравенства. И большинство групп и статусов, с которыми мы встречаемся в обществе, свидетельствуют прежде всего о раз­ личиях, дают нам право говорить о разнице между ними. Студенческая группа отличается от спортивной команды, рабочая бригада - от войскового под­ разделения, семья - от группы приятелей. Статус студента иной, чем статус агрария, статус врача отличается от статуса учителя, статус летчика — от ста­ туса моряка. Чтобы можно было говорить о неравенстве, должно иметь мес­ то нечто большее, чем простое различие. Иначе говоря, с членством в опре­ деленной группе или с занятием определенной позиции должен быть связан определенный момент неравенства, обеспечивающий более простой и лег­ кий или, напротив, более трудный доступ или, по крайней мере, неравные, большие или меньшие, шансы доступа до определенных, ценимых в обще­ стве благ.

Источники социального неравенства

Что же представляют собой эти общественные блага? Это все то, о чем люди мечтают, обладание чем отвечает каким-либо их потребностям или претензи­ ям, приносит им удовлетворение. Кроме того, это такие вещи, обретение кото­ рых не является простым, беспроблемным, ибо их просто недостаточно для всех желающих. Иначе говоря, это блага, к которым все стремятся и запасы

которых ограничены. Три вида таких благ являются наиболее важными: мате­ риальные блага (богатство), власть и престиж.

Обладать материальными благами люди стремятся прежде всего потому, что эти блага необходимы для удовлетворения элементарных, основных и уни­ версальных жизненных потребностей (питание, одежда, укрытие и т.п.), ина­ че говоря, имеют естественную ценность. Во-вторых, обладание этими блага­ ми определяется требованиями культуры, которая выявляет объекты, достой­ ные обладания, то есть придает им культурную ценность. Культура может также определить само обладание этими благами как автономную ценность, незави­ симо от пользы, которую приносят эти блага и способы их использования. Так, то, что человек должен одеться, вытекает из естественной потребности, но то, что он должен одеться в костюмы фирмы Джорджи Армани, уже культурная потребность, а то, что нужно иметь в платяном шкафу более десятка костю­ мов, которые человек вообще не носит, представляет собой культурную фети­ шизацию самого обладания. Современные общества, проникнутые потреби­ тельской идеологией, могут служить прекрасным примером этого давления, созданного культурой, - усиленного стремления к обладанию. Ценность ма­ териальных благ основана также на том, что они помогают овладеть другими ценностями, к которым стремятся люди, а также обрести власть над другими людьми или славу. Как говорят циники, купить можно все - дело только в цене.

Материальные блага ограничены по своим запасам, как говорят эконо­ мисты, представляют собой «редкие блага» не только потому, что их ни­ когда не хватает на всех, но прежде всего потому, что по мере удовлетворе­ ния потребностей культура диктует людям все более возрастающий уровень требований и претензий вплоть до той автономной претензии - жажды об­ ладания, которую никогда нельзя в полной мере насытить. Материальные блага ограничены не только абсолютно, ибо их число может кончиться, но прежде всего относительно - по отношению к постоянно возрастающим потребностям в них. Запас того, что людям доступно, никогда не может «уг­ наться» за тем, чего бы они хотели. Когда люди получают возможность удов­ летворить свои элементарные, естественные материальные потребности, на место прежних приходят новые, более высокие потребности, претензии, желания и стремления. Несомненно, это особенность самой человеческой природы - люди никогда не бывают вполне довольны, не могут остановить­ ся, всегда стремятся иметь больше того, что они уже имеют. Некоторые считают, что именно в этом тайна непрерывной динамики и экспансии че­ ловеческого рода, другие с сожалением говорят о человеческой мании об­ ладания.

Другим всеми ценимым благом является власть, господство, влияние на других людей. Зачем это нужно людям? Отчасти по автотелическим причи­ нам, как самоцель: обладание властью дает ощущение силы, преимуществ, мощи, значения, а также ощущение собственной безопасности. Но более важ­ ны инструментальные причины: власть можно обменять на иные блага, преж­ де всего экономические, власть дает более высокие шансы получить доступ к редким, высоко ценимым людьми материальным благам, обеспечивая бо-

лее высокие заработки, большие возможности манипуляции, лучшую инфор­ мированность, возможности установления личных контактов, а также шан­ тажа и коррупции. Власть, вообще, просто приносит выгоду. Чем более аб­ солютный характер она имеет, тем легче обменять ее на деньги. Экстремаль­ ным и наиболее выразительным доводом этого могут служить судьбы разных диктаторов, чьи банковские счета в Швейцарии, открываемые, как правило, тогда, когда они уже теряют власть, насчитывают миллиарды долларов, кото­ рые редко возвращаются к ограбленным этими диктаторами соотечественни­ кам. Недавно обнаружилось, что Президент Филиппин Эстрада в течение при­ мерно двух лет своего правления, прежде чем его низвергли, сумел положить на свои счета 80 млн долл. Власти, которые имеют пожизненный срок (такое нередко случается в разных регионах мира), имеют значительно большие воз­ можности.

Власть по самому своему определению есть редкое благо, она может суще­ ствовать лишь постольку, поскольку лишь некоторые люди обладают ею по отношению к другим, этой власти лишенным. Должны существовать те, кто правит, и те, кем управляют; те, кто отдает приказы, и те, кто эти приказы вы­ полняет; те, кто имеет влияние, и те, кто подвержен влиянию других. Весь смысл, вся ценность этого блага в том и заключаются, что все пользоваться им не могут. Власть можно иметь только над кем-то, по отношению к кому-либо другому. Если бы все люди имели власть, власть по самому своему определе­ нию не существовала бы.

Третье благо, которое люди также всегда и везде ценят и которое также является редким, - это престиж - уважение, социальное признание, приня­ тие, восхищение, слава. Люди придают этому большое значение по двум при­ чинам. Первая связана с изложенной выше концепцией «зеркального Я». Люди вырабатывают мнение о самих себе, присматриваясь к тому, как их ценят дру­ гие. Повышение самооценки приносит удовлетворение само по себе как явле­ ние автотелическое. Поэтому людям нравится, когда другие их хвалят, встре­ чают аплодисментами, приветствуют, бросают им цветы, приходят от них в восторг. Но престиж имеет также инструментальную ценность, ибо является благом, которое можно обменять на другие. Репутация влияет на шансы най­ ти хорошую работу и высокий заработок. Слава позволяет выдающимся спорт­ сменам или артистам диктовать высокие цены на свои выступления, заклю­ чать рекламные контракты, приносящие им прибыль, выдающимся писате­ лям получать высокие гонорары, ученым, имеющим высокие звания, требовать для себя высокой зарплаты в университетах, в которых они работают. Пре­ стиж может быть также обменян на власть. Именно поэтому так заботятся о собственном престиже, о доверии со стороны общества, о том, чтобы их при­ знали, политики, особенно в демократических государствах, где они должны время от времени переизбираться и выигрывать на выборах, то есть предстать в определенном отражении общественного признания.

Престиж - это также редкое благо, поскольку сама идея престижа основа­ на на том, что некоторые рассматриваются как лучшие и ценятся выше, чем другие люди. Если бы все были знаменитыми, то знаменитых не было бы во­ обще. Престиж представляет ценность в глазах людей потому, что существу-

ют избранные и рядовые люди, существуют прославленные, выдающиеся му­ зыканты, певцы, ансамбли и т.п. и рядом те, кто играет в каких-нибудь пожар­ ных депо или на сельских хуторах; существуют ученые с мировым именем и преподаватели провинциальных школ, выдающиеся политики и рядовые бю­ рократы.

Эти три блага - богатство, власть и престиж - более всего делят людей, становятся важнейшими генераторами социального неравенства. Но люди дорожат и другими ценностями, которые оказываются в обществе неравно распределенными. Одной из таких ценностей является образование. Цен­ ность образования вытекает в свою очередь из двух обстоятельств. Во-пер­ вых, из самого по себе удовлетворения от обладания им, из автотелического самоудовлетворения, связанного с тем, что знание отвечает на типич­ ный для людей импульс любознательности. Во-вторых, однако, образование имеет существенную инструментальную ценность, дополняющую все три названные выше основные ценности, точнее помогающую в достижении этих ценностей. Образование в современном обществе является одним из важнейших и признанных механизмов увеличения собственного состояния - обретения лучшей работы, более высоких заработков, более высокого уров­ ня жизни. Образование существенно помогает обрести власть (хотя, ко­ нечно, не является ни единственным, ни обязательным условием этого). В те­ ории лидерства обращают внимание на важную разновидность власти - «эк­ спертную власть».

Обладание специализированными знаниями, более полной по сравнению с той, что у других людей, информацией, лучшей ориентацией в делах, имею­ щих существенное значение для всей социальной группы, образует один из критериев выделения в группе лидеров, а также важный фактор легитимиза­ ции уже полученной власти. Именно эти данные позволяют носителям влас­ ти оказывать влияние на других, манипулировать подчиненными, проводить эффективную политику. Среди известных политических деятелей были и та­ кие, которые отличались исключительно высоким уровнем образования в об­ ласти экономики, политологии, права: германский канцлер Эрхард, британ­ ский премьер Вильсон, французский президент Жискар д'Эстен, президент США Клинтон. Еще чаще можно встретить выдающихся экспертов на бо­ лее низких, оперативных уровнях власти. Неслучайно многие (в значитель­ ном числе!) министры в современных правительствах имеют профессор­ ские звания. Образование, особенно в тех случаях, когда мы понимаем его широко, не только как формальное, «книжное» обучение, но и как трени­ ровку практических навыков и способностей, является ключевым условием обретения престижа и славы. Очень редко появляются таланты, которые можно назвать абсолютно самородными, от рождения гениальными. Но даже и в таких случаях, чтобы добиться известности и общественного при­ знания за выдающиеся достижения, нужно развивать способности упор­ ным трудом: много лет учиться, если речь идет о знаменитом враче или адвокате, многие годы упражняться, если речь идет о прославленном пиа­ нисте или оперном певце, бесконечно тренироваться, если речь идет о вы­ дающемся спортсмене, и т.п.

Что в этом случае оказывается ограниченным и редким? Учреждения, орга­ низации, воспитательные и образовательные институты, обеспечивающие до­ ступ к знаниям и навыкам. Школы и университеты, библиотеки и читальни, лаборатории и места адвокатских стажировок, спортивные и тренировочные центры, бассейны и стадионы. Ограничения касаются также индивидуальных физических и психических возможностей, мотивации и энергии, которые позволяют человеку освоить и использовать только минимум того капитала знаний и навыков, который потенциально присутствует в данном обществе в данную эпоху. Однако мотивация и мобилизация сил для получения обра­ зования - это не только индивидуальное дело одного человека: они также становятся объектом культурного регулирования. Общества различаются тем значением, которое они придают образованию как ценности, тем давлением, которое они оказывают, придавая значение обучению, чтению, посещению театров, музеев и т.д. Это важный аспект того феномена, который француз­ ский социолог Пьер Бурдье называл «культурным капиталом»1 и которым в разной степени овладевают члены разных групп. Сравним проживающую в небольшой деревне семью крестьянина с проживающей в большом городе се­ мьей врача, адвоката или профессора.

Благом, к которому все и всегда стремятся, является также здоровье и хо­ рошее физическое состояние. Безусловно, это ценность автотелическая, име­ ющая значение сама по себе: хорошее самочувствие - источник сильного и полного удовлетворения. Но это также и условие для обретения всех осталь­ ных ценностей: богатства, власти, престижа и образования. Как правило, бо­ лезнь или физическая неполноценность делают невозможным обретение этих ценностей, во всяком случае значительно усложняют их использование. Как и в случае с образованием, тем, что здесь можно считать ограниченным и редким, являются учреждения, организации и институты, которые занима­ ются охраной здоровья и физическим состоянием человека: больницы и поликлиники, аптеки и реабилитационные центры, профилактические цент­ ры, учреждения для массового спорта и отдыха. Неодинаковыми, сильно раз­ личающимися по своей полезности или вредности для здоровья являются условия труда и проживания. Наконец, разные общества и группы оказывают различное культурное давление на поддержание физической полноценной формы и здоровья человека, придают неодинаковое значение таким сред­ ствам, как гимнастика, физические упражнения, правильное питание, пери­ одические медицинские осмотры и исследования, здоровый образ жизни, гигиена и чистота, состояние окружающей среды и т.п. В этом заключается один из смыслов того, что мы называем уровнем физической культуры данно­ го общества. Например, очень ярко выделяется в этом плане американская культура, особенно калифорнийская, где все это выражено в максимальной степени. Подобную картину мы можем встретить и в скандинавских стра­ нах. Перефразируя Бурдье, мы можем сказать о присущем этому обществу

капитале физической культуры.

1 Bourdieu P. Outline of the Theory of Practice. Cambridge: Cambridge University Press, 1977.

Социальная стратификация

Все блага, или ценности, о которых мы говорили выше: богатство, власть, престиж, образование и здоровье, имеют иерархический характер. Ими мож­ но обладать в большей или меньшей степени. От самых высоких до самых низких уровней разворачивается целая шкала градаций, или иерархия. Су­ ществуют, как известно, иерархии богатства - от миллионеров до бездом­ ных, иерархии власти - от императоров до рабов, иерархии престижей - от идолов до ничтожеств, иерархии образования - от ученых с высокими зва­ ниями и степенями до безграмотных, иерархии здоровья и физической кон­ диции - от победителей олимпийских игр до инвалидов. На таких шкалах сравнения можно найти место отдельным людям. Более того, можно посчи­ тать, сколько людей окажется на каждом таком уровне иерархии. Тогда мы получим определенные статистические категории, например: очень бога­ тых, богатых, состоятельных, людей среднего достатка, бедных, наибедней­ ших. Можно делать это еще точнее, устанавливая какие-либо количествен­ ные пределы заработка. Я предлагаю говорить в таком случае о стратифи­ кационных слоях.

Однако не только отдельные люди могут отличаться друг от друга различ­ ным положением на том или ином уровне соответствующих иерархий, но и социальные группы или статусные группы независимо от того, кто персонально в эти группы входит или какие позиции занимает. Определенная социальная локализация - групповая или ситуационная - будет обеспечивать каждому, кто принадлежит к той или иной группе или занимает ту или иную позицию, более высокое или более низкое место на каждом уровне иерархии. Иначе го­ воря, это будет обеспечивать группам больший или меньший доступ к вос­ требованным, но редким благам и ценностям. Группы и позиции различаются между собой тем, какой они имеют доступ (или шансы доступа) к богатству, власти, престижу, образованию и здоровью. Макс Вебер сказал бы, что они обладают (и различаются между собой) разными жизненными шансами. Толь­ ко в этом случае разница между отдельными людьми становится структур­ ным социальным неравенством, реальным общественным феноменом, а не ста­ тистическим артефактом.

Я предлагаю использовать термин «социальная стратификация», или раз­ деление на социальные слои, только для описания групповых или статусных, но не индивидуальных различий в приближении к ценимым общественным целям. Каждое благо, или ценность, из пяти представленных в нашем иссле­ довании имеет свою собственный уровень стратификации. Группы и позиции занимают определенные уровни, определенные места на каждой из таких иерархий. Например, в стратификации по уровню доходов врач окажется на более высоком уровне, чем сестра милосердия. В стратификации относитель­ но власти директор будет расположен на более высоком уровне, чем рабочий. Престижной телеведущий займет более высокое место, чем учитель. Но су­ ществуют ли эти системы стратификации сами по себе, независимо друг от друга? Уже при описании отдельных благ, входящих в эту стратификацию, мы упоминали, что одни из них могут иметь вспомогательное значение в об-