ГЛАВА 1. Осознание в контексте изучения сознания в психологии

В главе рассмотрены методологические принципы, на которые должно опираться исследование сознания, и освещена проблема осознания в русле исторически сложившихся подходов к изучению сознания.

1.1.Методологические принципы изучения сознания

Винтеллектуальной истории неоднократно предпринимались попытки установления критериев для различения научного знания от ненаучного, в частности, антинаучного. В качестве таких критериев предлагались:

•Принцип непротиворечивости, который подразумевает ло-

гическую стройность и отсутствие противоречий в структуре теории, концепции или процессе обоснования гипотез.

•Принцип редукции теоретических положений к экспериментальным фактам или фактам наблюдения. Согласно этому принципу, любые научные высказывания должны иметь эмпирически наблюдаемые эквиваленты, то есть соответствовать фактам.

•Принцип верификации. Теоретические положения с необходимостью должны допускать возможность эмпирической проверки

иподтверждаться в специально организованных процедурах наблюдения и эксперимента.

•Принцип элиминации субъекта познания из продуктов научного творчества. Результаты научной деятельности должны быть независимы от личного опыта, мировоззрения, индивидуальных особенностей и пристрастий ученого.

•Принцип эквифинальности предполагает независимость результатов научного поиска от самого процесса, который привел ученого к этим результатам. Из принятия этого принципа также

16

следует независимость получаемых результатов от используемых методов исследования.

•Принцип фальсификации означает признание в качестве научного такого теоретического построения, которое потенциально может быть опровергнуто (принцип Поппера).

•Принцип конвенциональности: то знание научно, которое признается таковым научным сообществом (принцип Куна).

•Принцип практической полезности предусматривает эффек-

тивность использования научных разработок в той или иной области применения.

•Эстетический принцип. В соответствии с данным принципом эстетически привлекательные теоретические конструкции отвечают требованию научности.

•Принцип терминологической релевантности предполагает использование специальных понятий («научных понятий»), принятых в научной дисциплине и применяемых для обозначения определенного круга изучаемых явлений.

•Принцип независимой проверяемости: логические построе-

ния должны проверяться опытом, а любые эмпирические факты должны находить логическое обоснование.

•Принцип идеализации требует включения в логику теоретических рассуждений представления об идеализированных объектах, то есть таких объектах, существование которых невозможно в реальном, чувственно воспринимаемом мире.

•Принцип простоты является критериальным для выбора из множества теорий или схем объяснения: предпочтение следует отдавать тем теоретическим построениям, которые наиболее просто объясняют изучаемые явления (принцип Оккама).

Приведенный набор принципов представляет собой открытое множество и, по всей видимости, может быть дополнен. Например, очевидно, что научное знание в отличие от житейского или мистического является систематизированным, выраженным в специаль-

17

ных понятиях и потому более строгим. По мнению одних ученых, именно использование математического языка является показателем научности знания, по мнению других, таким показателем является способность предсказывать новые факты, а по мнению третьих, научное знание должно быть эвристичным, то есть побуждать практиков к созданию новых алгоритмов и способов деятельности.

До сих пор в методологии науки не выработаны универсальные критерии демаркации научного и ненаучного знания. Невозможность установления общепринятых критериев научности привело к тому, что во второй половине ХХ века «методологический анархизм» в лице П. Фейрабенда саму проблему демаркации объявляет фиктивной. Согласно П. Фейрабенду, обсуждение принципов научности знания не имеет смысла, поскольку таких принципов попросту не существует. Отсюда следует знаменитый тезис методологического анархиста: «Позволено все!». Однако, думается, что принятие такой позиции скорее лишает смысла сам процесс научного поиска. Вполне возможно, что инвариантных, универсальных принципов научности знания не существует. Но это вовсе не означает, что такие принципы не могут существовать и не должны обсуждаться для определенных типов научно-исследовательской деятельности.

Научность историографической или педагогической теорий определяется иначе, чем научность теорий, предлагаемых физиками, биологами или химиками. А некоторые дисциплины, например, ботаника или зоология, и вовсе не могут быть отнесены к типу только гуманитарных или естественных наук, однако никто не сомневается в их научной полноценности. Положение психологии еще более неоднозначно: возникнув в XIX веке как естественная наука, к концу XX века она устойчиво ассоциируется с гуманитарной областью познания, хотя основными методами психологии по сей день являются методы естественных наук: эксперимент и наблюдение. Очевидно, что психология не является единой гомоген-

18

ной наукой, поэтому не может быть причислена только к какому-то одному типу наук. Как отмечает Р. Смит, «то, что называют психологией – это исключительно пестрое собрание разного рода деятельностей. Настолько разнородное, что, вместо истории психологии в единственном числе, следовало бы говорить об истории психологий, во множественном. Возникло такое разнообразие не случайно, оно отражает различия во взглядах на то, какой род знаний о нас самих возможен и важен» [Смит, 2000]. Для того, чтобы понять уникальное положение психологии в системе научного знания и определить типы научной рациональности, которым она соответствует, необходимо в общих чертах реконструировать историю возникновения психологии как самостоятельной научной дисциплины.

Начиная с середины XIX века, усилиями физиологов Г. Гельмгольца, Э. Вебера, Э. Пфлюгера, Ф. Дондерса, психофизиков Г.Т. Фехнера и С. Стивенса постепенно формировался базис «новой области знания». Именно так В. Вундт представлял в середине 70-х годов XIX века «физиологическую психологию». (Термин «физиологическая психология» был синонимом «экспериментальной психологии»). Все первые исследователи в психологии были ориентированы на естествознание. Именно с опорой на методологию естественных наук строилась психология как отдельное научное направление. Строгость естественнонаучной методологии, использование математического аппарата при выводе психофизических зависимостей, которые позже получили статус первых формализованных законов психологии, – все это, вопреки известному утверждению И. Канта о том, что психология никогда не станет настоящей наукой, вселяло надежду. Успехи в психофизиологии органов чувств, психофизике, в области изучения психомоторной активности человека давали основания считать, что психология как строгая наука возможна. Именно на этом довундтовском (допарадигмальном) этапе формирования психологии как естественной науки были созданы предпосылки ее институализации и оформле-

19

ния в самостоятельную сферу научного знания о психической организации человека. В. Вундт – и в этом его главная и несомненная заслуга как организатора научной психологии – объединил усилия исследователей и предложил метод изучения сознания – интроспективный эксперимент. Известно, что именно метод есть конституирующее начало для научного сообщества. Метод – это норма, регулятор научных исследований, поэтому можно уверенно утверждать, что профессиональное психологическое сообщество сложилось благодаря В. Вундту.

Важно подчеркнуть, что независимость психология получила не благодаря гуманитарной традиции, сложившейся в философии, а как раз вопреки прочно укоренившемуся мнению, что человека, который сравним по своей сложности со Вселенной, нельзя изучать как явление физического мира, то есть строгими естественнонаучными методами. Хотя скептики заявляли: для таких «аномалий» действительного мира, какими являются сознание, воля, свобода человека, нет релевантных процедур эмпирического исследования. Потому, мол, знание о человеке по сути своей является гуманитарным, то есть принципиально не проверяемым в эксперименте. Но если бы в XIX веке сохранилось инерционное действие такой позиции, то психологическое знание продолжало бы циркулировать в лоне философии. И трудно не согласиться с М.Г. Ярошевским, который отметил, что «свои «сертификаты» на независимость психология черпала, во-первых, в математике, во-вторых, в эксперименте, хотя веками «обителью» психологии считалась философия» [Ярошевский, 1996, с. 120]. Таким образом, с момента возникновения и до 1900 года (когда выходят в свет «Толкование сновидений» З. Фрейда и первый том «Психологии народов» В. Вундта), то есть в начальный этап развития психологии, она была исключительно фундаментальной наукой, которая строилась и развивалась в русле естественнонаучной методологии. Парадокс состоит не в том, что психология с начала ХХ века – уже и гуманитарная наука, и поэто-

20

му в методологическом смысле она не отличается от истории, музыковедения или теории и истории изобразительных искусств. Парадоксально, что при требовании, которое явно или негласно принимается научным сообществом, а именно требовании эмпирической проверки рациональных положений, психология рассматривается как наука гуманитарная. Разрешение этого парадокса возможно, если определяются методологические принципы, которым должна отвечать не научная дисциплина, а само исследование конкретного феномена. Отсюда следует, что одно и то же явление может изучаться с опорой на разные методологические принципы.

Иначе говоря, принципы научности определяются при выборе жанра исследования конкретных феноменов. В случае принятия этой позиции становится неуместным разговор о том, какой наукой является психология: гуманитарной, естественной, эмпирической или практической. Например, сознание как предмет психологического исследования может изучаться естественнонаучным способом, и в этом случае теоретической реконструкции подлежит логика работы сознания, приводящая к осознаваемым переживаниям. Сознание может изучаться и в гуманитарном ключе. Тогда предметом анализа и интерпретации будет являться осознанный опыт субъекта. В эмпирическом исследовании может ставиться задача систематизации проявлений сознания или описания его структуры. Примером решения эмпирической задачи является приведенное ниже описание структуры сознания В.А. Ганзена. Психосемантические исследования сознания также могут быть отнесены к разряду эмпирических. (О специфике различных жанров научного исследования и критериях научности для конкретного типа наук см. [Аллахвердов, 2003, с. 173-221; Веккер, 1998, с. 369]).

В настоящей работе принято следующее разграничение: в Главе 1 представлен опыт гуманитарного изучения сознания. В Главе 2 приводится описание неосознаваемых детерминант принятия решения об осознании и описываются виды влияния на МПР, то есть ис-

21