Глава 61

Материнское сердце миссис Беннет возрадовалось, когда она избавилась, наконец, от двух своих самых достойных дочерей. С какой несказанной гордостью навещала она впоследствии миссис Бингли и беседовала с той о миссис Дарси, перо описать не в силах. Хотелось бы сказать хотя бы ради ее семейства, что воплощение ее заветной мечты в устройстве стольких детей стало таким благодатным событием, что сделало ее разумной, милой и спокойной дамой до конца ее дней; но, увы. Впрочем, такой исход описанных коллизий оказался весьма удачным для мистера Беннета, который едва ли выжил бы в нежданно воцарившемся семейном счастье; но супруга его по-прежнему была непроходимо глупа и все так же жаловалась на нервы.

Мистер Беннет безмерно скучал по второй своей дочери. Привязанность к девочке гнала его теперь из дома чаще обычного. Особое удовольствие родитель находил в наездах в Пемберли, особенно если его визит становился для всех неожиданностью.

Мистер Бингли и Джейн оставались в Незерфилде всего год. Такое близкое соседство с миссис Беннет и родственниками в Меритоне оказалось слишком сильно даже для его покладистого характера и ее мягкого сердца. И тогда сбылась заветная мечта ее сестры: он купил поместье в одном из соседних с Дербиширом графств, и Джейн с Элизабет в дополнение к многочисленным своим источникам счастья теперь оказались разделены друг от друга всего-то тридцатью милями.

Китти, к собственному и весьма ощутимому благу, большинство времени проводила со старшими сестрами. В обществе, так значительно превосходившем то, к которому она привыкла, она нашла самое действенное лекарство. В целом эта барышня не являлась такой неуправляемой, как Лидия, и, выйдя из-под влияния ее дурного примера, под бдительным оком сестер стала менее раздражительной, невежественной и безвкусной. От дурного общества Лидии ее тщательно ограждали; и, несмотря на то, что миссис Уикем частенько приглашала былую свою подружку погостить, суля море балов и бездну молодых красавцев, отец ее на такие прожекты всегда отвечал твердым отказом.

Мэри оказалась единственной из сестер, постоянно остававшейся под родительским кровом. От неизменного самосовершенствования ее спасало лишь присутствие миссис Беннет, которая просто физически не могла

и метались с места на место в поисках более дешевого жилья и тратили при этом больше, чем могли себе действительно позволить. Привязанность Уикема к жене вскоре переросла в безразличие; ее страсть продержалась чуть дольше; но, несмотря на молодость и легкомысленные манеры, Лидия каким-то чудом умудрялась сохранять репутацию, которую дало ей замужество.

Дарси претила сама мысль о том, чтобы принять Уикема в Пемберли, и все же ради Элизабет он помогал ему в службе. Лидия изредка наведывалась к сестре, когда муж покидал ее в поисках развлечений в Лондоне или Бате; а вместе с обоими Бингли она порой оставалась так долго, что даже ангельскому терпению Чарльза наступал конец и он говорил о том, что недурно бы гостье намекнуть на то, что, мол, пора бы и честь знать.

Мисс Бингли смертельно оскорбила женитьба Дарси; но, поскольку она сочла разумным сохранить свое право время от времени посещать Пемберли, ей пришлось подальше спрятать свои обиды. В отместку она прониклась еще большей любовью к Джорджиане, была неизменно внимательна к Дарси и даже с Элизабет вела себя более чем любезно.

Пемберли отныне стал и домом Джорджианы, и к огромному удовольствию Дарси между его сестрой и супругой установилась самая теплая дружба. Девушки полюбили друг друга почти так же, как намеревались это сделать до свадьбы. Мисс Дарси превыше всего на свете ценила свою невестку, хотя поначалу она и слушала ее живые и даже энергичные разговоры с супругом с изумлением, часто граничившим с тревогой. Но чем больше времени проводили они вместе, тем больше удовольствия находила она в такой манере общения. Сейчас ее мозг жадно впитывал знания, какие раньше никогда не вставали у нее на пути. С помощью Элизабет Джорджиана начала понимать, что женщина может общаться с мужем вполне свободно; ведь брат ее едва ли был способен преподать такие уроки сестре, которая была младше его на целых десять лет.

Леди Кэтрин совершенно искренне негодовала по поводу брака ее племянника. Не будучи склонной, сдерживать порывы откровенности в своей душе, в ответном письме она использовала выражения настолько однозначно оскорбительные, особенно в адрес Элизабет, что на некоторое время всякое общение между ними прекратилось. Но все же, по прошествии некоторого времени, Элизабет убедила мужа пересмотреть эти печальные обстоятельства, а та в свою очередь уже не держала более зла на племянника. Случилось это то ли от родственной ее привязанности, то ли