1 курс / Психология / Зеленая_книга_любви_История,_психология,_экология_интимности_Копытин
.pdf
Рис. 5. У Блейк. «Вихрь любовников» (1824–1826)
1.10. Эволюция идеала любви во второй половине XIX века – начале XX века
Несмотря на активное развитие и в то же время критику идеала романтической любви в конце XVIII – начале XIX века, этот идеал отвечал новым социальным условиям того времени, потребностям новых формирующихся социальных групп (буржуазии, среднего класса). Вместе с прогрессом научного знания, развитием экономики и стремительным снижением роли религии как источника мировоззренческих ориентиров, активизировался поиск новых ценностно-смысловых, экзистенциальных основ жизни представителями данных социальных групп. Для многих из них эти основы были обретены в сфере межличностных, романтических отношений.
Мэтью Арнольд в стихотворении «Доверья океан», написанном в 1867 году, взывает к любви как последнему пристанищу доверия и надежды в мире хаоса и нестабильности:
Доверья океан
Когда-то полон был и, брег земли обвив, Как пояс, радужный, в спокойствии лежал Но нынче слышу я
Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив Гонимый сквозь туман Порывом бурь, разбитый о края Житейских голых скал.
Дозволь нам, о любовь, Друг другу верным быть. Ведь этот мир, что рос
Пред нами, как страна исполнившихся грез, Так многолик, прекрасен он и нов, Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,
Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья, И в нем мы бродим, как по полю брани, Хранящему следы смятенья, бегств, смертей, Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.
(Арнольд, 2019, электронный ресурс[4])
В XIX веке «прирученная» любовь стала рассматриваться как феномен, связанный с супружескими отношениями. Новые социальные свободы, достигнутые в этот период, вместе с тем снижение роли традиционных ценностей обусловили повышение роли брачных отношений, основанных на любви и свободном выборе партнера, как опоры в жизни представителей среднего класса. Взаимное уважение и верность в отношениях супругов стали признаваться в качестве необходимого условия существования семьи.
Несмотря на характерные для данного исторического периода ценности индивидуализма и личных свобод, характерные для растущего класса буржуазии и среднего класса, давление социальных условностей было весьма значительным. Формальные
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по психологии отношений сайта https://meduniver.com/
ограничения продолжали существовать в сексуальной сфере и в эмоциональной жизни. Лишь на рубеже XIX–XX веков эти ограничения стали постепенно преодолеваться, обусловливая новое, более либеральное отношение в обществе к проявлениям сексуальности. К началу ХХ века западная культура подошла к рубежу, когда признание человеческой сексуальности стало неизбежным.
Идеи Зигмунда Фрейда, знаменуя настоящий прорыв в психологии и признавая сексуальность в качестве основы психической деятельности, в то же время фактически дискредитировали любовь. Для психоанализа характерно восприятие любви как «завуалированной» или сублимированной сексуальности – как своеобразного, социально обусловленного «прикрытия» для проявлений либидо. Иными словами, любовь с точки зрения психоанализа представляет собой идеализированную подмену сексуальности в ситуации, когда возникают препятствия на пути ее реализации.
Весьма характерна также позиция психоанализа в отношения женщин, которых З. Фрейд рассматривал, по сути, как психологически «неполноценных» существ, зависимых от мужчин и нуждающихся в компенсации своей «ущербной» психологически структуры путем контакта с фаллосом. Таким образом, фрейдизм, с одной стороны, признал ключевую роль сексуальности в поведении полов, с другой стороны, продолжил весьма характерную для патриархальной культуры психологическую дискриминацию женщин.
Тем не менее идеалы любви и интимности в течение долгого времени вдохновляли в большей мере именно женщин, нежели мужчин, хотя, конечно, мужчины не могли не испытывать определенного влияния этого идеала, так или иначе лелеемого женщинами и обусловившего постепенное оформление того, что Э. Гидденс называет «пластичной сексуальностью» в отношениях между полами. Возникновение пластичной сексуальности было решающим для женской эмансипации и провозглашения сексуального наслаждения женщин: «Пластичная сексуальность – это децентрализованная сексуальность, освобожденная от репродуктивных потребностей. Она имеет свои источники и тенденции, берет свое начало где-то в восемнадцатом веке и прямо связана с ограничением размеров семьи. В дальнейшем это качество развивается как результат распространения современной контрацепции и новых репродуктивных технологий. Пластичная сексуальность может формироваться как характерная черта индивидуальности… В то же время – в принципе – она освобождает сексуальность от правила фаллоса (или даже – правления фаллоса), от надменной важности мужского сексуального опыта» (Гидденс, 2004, с. 197), что столь ярко представлено в классическом психоанализе.
Фрейдизм отразил важную тенденцию в эволюции сознания и ценностей представителей либеральной прослойки западного общества и, фактически, явился одним из их проводников. Начиная с первых десятилетий ХХ века, веками табуированная сексуальность стала выходить их «тени», постепенно интегрируясь в культуру и гендерные отношения и получая признание в качестве одного из важнейших доменов человеческого опыта, в том числе, представленного в сфере романтических отношений. Это обусловило новый поворот в их историческом развитии – те тенденции в трансформации идеала романтической любви, которые протекали на протяжении ХХ века и продолжаются в настоящее время. Эти тенденции проявились в феноменах «сексуальной революции» и эгалитарного секса, а также в повышении значимости сексуальности и развитой эмоциональности в интимных отношениях.
1.11. Сексуальная революция и американский идеал любви
Эволюция гендерных отношений в направлении их либерализации во второй половине XIX – начале XX века охватила население разных стран и континентов, прежде всего, представителей буржуазии и среднего класса, а также рабочий класс. Она наиболее ярко проявилась в Соединенных Штатах Америки – первом в истории светском государстве. Это
взначительной степени было связано с ценностями демократии и индивидуализма, характерными для американской культуры начиная с момента обретения государственной независимости. При всей сложности феномена американской культуры, на формирование и развитие которой влияли разные культурные общности с их норами и ценностями, в том числе придерживающиеся пуританских и викторианских ценностей, для американской культуры характерен примат личных свобод граждан.
Значительную роль в узаконивании личных свобод граждан и оформлении либеральных светских идеалов сыграло то, что американская культура – это культура иммигрантов, которые не только приносят с собой культуру своих предков, но и разотождествляются с ней, стремясь к обретению новых условий для самореализации, к достижению личного успеха и счастья.
Все это составляет основу американского социокультурного идеала. В сфере личных и семейных отношений это связано с непреложностью свободного выбора партнерами друг друга – эталоном такого альянса, который основан на свободных и равноправных отношениях. Американский социокультурный идеал, взошедший на «закваске» личных свобод, главенствующих над интересами государства, в значительной мере определил то, как здесь воспринимается идеал личных отношений.
Закономерно то, что ценности личных политических свобод, в равной степени распространяющихся на мужчин и женщин, не могли не затронуть сексуальной сферы, обусловив тренд сексуального освобождения – право субъекта распоряжаться своей сексуальностью, стремиться к сексуальному и эротическому удовлетворению в реальных отношениях (в браке или за его пределами).
Сексуальное освобождение, включающее, прежде всего, апроприацию секса и романтических отношений женщиной, выступает не только следствием, но и фактором развития всей системы социальных отношений и субъектности современных людей – выразителей и творцов постиндустриальной эры. Не случайно, Э. Гидденс отмечает, что «развертывание сексуальности как власти… конституировало „секс“ как нечто желанное, чем мы должны заниматься для установления своей индивидуальности» (Гедденс, 2004, с. 181). В этом смысле сексуальность выступает ключом к современной цивилизации, по крайней мере,
вее западном, трансатлантическом оформлении.
На Западе о сексуальной революции как явлении заговорили в конце 1950—1960-х годов, когда к ее изучению обратились многие известные философы, социологи, психологи, публицисты. Хотя далеко не все из них считали революцией изменения в сфере социальных норм, регулирующих взаимоотношения между полами, эти изменения действительно во многом оказались радикальными. Причем они отразили не только тренд дальнейшей либерализации гендерных отношений, но и переоценку традиционных буржуазных ценностей на волне молодежных движений.
Есть также экономические, рыночные причины, обусловившие то, что сексуальная революция обрела яркие формы своего выражения именно в США. Поскольку сексуальность порождает наслаждение и обеспечивает разрядку психоэмоцинального напряжения, нет ничего удивительного в том, что в условиях рыночной экономики и системы маркетинга,
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по психологии отношений сайта https://meduniver.com/
бурно развивающихся в США в этот период, сексуальность стала предметом массового потребления, с одной стороны, и эффективным средством продвижения самых разных товаров и услуг, с другой стороны. «Сексуальное воображение является на рынке почти повсюду как разновидность гигантского дела продажи; можно было бы утверждать, что превращение секса в товар является средством отвлечения масс от истинных потребностей»
(там же, с. 186).
Сексуальная революция на Западе совпала с переходом общества от порядка товарно-денежных отношений, при котором решающую роль играли дисциплина и самоотверженность, к порядку вещей, который завязан на консумеризме – культуре навязчивого и вседавлеющего потребления. Именно в американском обществе, начиная с 1960-х годов, секс стал превращаться в товар массового спроса, породил целую индустрию порнографической продукции и зрелищ особого рода (стриптиз), ставших с тех пор маркерами американского культурного ландшафта.
Характерно, что молодежные движения того времени превратили секс в инструмент социального протеста, радикального выражения неприятия политики государства и интересов военно-промышленного комплекса. Выражением этой позиции является известный лозунг молодежных движений того времени: «Занимайся любовью, а не войной!». Требования либерализации секса, легализации порнографии и употребления некоторых видов наркотиков были взаимосвязаны.
Сексуальная революция также очевидно совпала по времени с переживанием вакуума смыслов и ценностей, образовавшегося в результате секуляризации и массового отказа от традиционных ценностей, связанных с религией, этничностью и родовой системой. Свою лепту в заполнение этого вакуума вместе с сексуальной революцией сыграла культурная трансформация, охватившая США в 1960—1970-е годы на волне антивоенных протестов, психоделического бума, зарождающегося экологического движения и движения New Age. Можно было бы вслед за М. Фуко признать, что в этой ситуации секс выступил некой истиной – сердцевиной обобщенного исповедального принципа (см.: там же, с. 186).
Ярким публичным выражением, иконой исповедальности конца 1960-начала 1970-х годов, венцом секса, любви, расширенного сознания, великой и всепобеждающей миротворческой лирики и социального активизма можно признать андрогинный союз Джона Леннона и Йоко Оно.
Представь себе (1971)
Представь себе немного, — Ведь это так легко, Представь себе – нет Бога И Черта нет ни в ком.
Представь, что каждый строго Сущим лишь влеком…
Представь – нет стран, религий, Нетрудно так решить, Нет страха быть убитым И некому грешить.
Представь себе, что все мы В мире сможем жить.
Ты, может, скажешь, я – мечтатель, Но я совсем не одинок.
Я верю – станем мы как братья, И будет мир у наших ног.
Представь себе однажды — Чудесно, если смог, — Для жадности и жажды Причин нет и тревог.
Представь себе, что каждый В этом мире – Бог.
Ты, может, скажешь, я – мечтатель, Но я совсем не одинок.
Я верю – станем мы как братья, И будет мир у наших ног.
(Ленон, 2019, электронный ресурс)
Лежа или сидя в постели под прицелом десятков камер 50 лет назад во время своего медового месяца (1969) эта пара инициировала акцию «bed-in» Это была их своеобразная вариация на идею «sit-in» – сидячего протеста, возникшего в США в 1940-х годах и набиравшего популярность в 1960-е. Леннон и Оно оделись в пижамы, разукрасили стены номера плакатами с лозунгами «Мир и Любовь», «Оставайтесь в постели», «Отращивайте волосы!», «Мир в волосах» и «Мир в постели». Так они протестовали против Вьетнамской войны.
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по психологии отношений сайта https://meduniver.com/
Рис. 6. Джон Леннон и Йоко Оно во время медового месяца (1969) в отеле «Хилтон» в Амстердаме
Феномен сексуальной революции имеет неоднозначную трактовку. Его не следует понимать лишь как процесс социального освобождения и «присвоения» личностью собственной сексуальности, которая ранее была «репрессирована» или «отчуждена» от нее религией, родом, общиной или иными социальными институтами. Такая трактовка сексуального освобождения, например, характерна для В. Райха (Reich, 1962), ратовавшего за предоставление права на свободное сексуальное удовлетворение не только взрослым, но и
детям и подросткам.
Сексуальная революция трактуется не столько как сексуальная вседозволенность или снятие каких бы то ни было ограничений с проявлений сексуальности, но и как сексуальность, освобожденная от принуждения и реализуемая субъектами автономно от инстанций власти (государственной, семейной или духовно-религиозной) на основе этики личной жизни, признания законности счастья, любви и уважения к другим. Благодаря этому, сексуальная революция открывает путь к оформлению пластической сексуальности (согласно определению Э. Гидденса).
Феномен сексуальной революции также не стоит рассматривать исключительно как процесс превращения секса в товар или средство продажи. Более широкая трактовка феномена сексуальной революции связана с включением в него не только собственно сексуальных, но и иных аспектов человеческого опыта, эмоциональных и эротических проявлений, сопровождающих и наполняющих сексуальность, ценность которых повышается в условиях возрастающей либерализации гендерных отношений.
Такие авторы, рассматривающие природу сексуальности в современном обществе, как Г. Маркузе и В. Райх, считали, что цивилизация до последнего времени была репрессивна в отношении Эроса, но эта репрессивность связана с «генитальной тиранией». По определению Г. Маркузе (Marcuse, 1970), революционные изменения в сфере сексуальности в середине ХХ века связаны с попытками преодоления «генитальной тирании», свойственной патриархальной системе и закрепившейся в лоне индустриальных отношений.
«Генитальная тирания» предполагает концентрацию на отдельных частях тела, необходимую для индустриального труда, и ограничивает сексуальные и эротические проявления в остальных частях тела. При более широкой трактовке феномена сексуальной революции она направлена на ресексуализацию тела, восстановление роли эротизма и гедонизма, что связано с необходимостью эстетического оценивания и эмоционального переживания телесности и сексуальности.
Отразив природу, движущие силы и некоторые задачи сексуальной революции, В. Райх и Г. Маркузе, однако, оставили вне поля зрения важные аспекты гендера и любовных отношений. В работах того и другого автора, признаваемых влиятельными интеллектуалами второй половины ХХ века, исследовавших природу сексуальности, нет сколь-либо целостной концепции гендера и любви. Сексуальность определяется ими как нечто, отделенное от ее персонифицированных проявлений в системе отношений полов. Эти авторы не связывали сексуальность с субъектными проявлениями эротизма, смыслами, ценностями и эмоциональными процессами. Сексуальность этих теоретиков анонимна. Хотя оба эти автора приветствовали женские движения, они проигнорировали влияние, которое эти движения оказали на либерализацию Эроса. По выражению Э. Гидденса, в восприятии этих авторов «любовь еще раз оказалась за сценой (за кулисами) как специализация женщин, которой она фактически и стала» (Гидденс, 2004, с. 179).
Кардинальным изменением, затрагивающим сферу сексуальности и тесно связанным с сексуальной революцией, явилось отделение сексуальности от деторождения, распространение контрацепции и уменьшение размеров семьи, стремительно протекавшие во второй половине ХХ века. Вплоть до этого времени сексуальность не была в достаточной степени представлена в сфере личных или семейных отношений. Она, как правило, была вынесена за их рамки. И хотя либерализация гендерных отношений имела место, она не приобрела радикального, поистине революционного характера, пока сексуальность не заняла свою законную нишу в любых интимных отношениях (включая семейные) и не отделилась от сферы деторождения.
Как отмечает Э. Гидденс, сексуальность «не имела отдельного существования, пока сексуальное поведение было привязано к репродукции и деторождению. Сексуальная
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по психологии отношений сайта https://meduniver.com/
активность разделялась между ориентацией на репродукцию и на ars erotica – тот раскол, который также классифицировал женщин на чистых и нечистых» (там же, с. 184).
Получив, таким образом, свою законную нишу и право на существование в любых приватных отношениях (включая семейные), сексуальность стала инструментом установления эротизированных связей с другими на основе интимности. Сексуальность, эротика и эротизированная эмоциональность в результате сексуальной революции и сопутствующих ей процессов стали средствами обретения интимности. Они также выступили проводниками «переформатированного» комплекса любви в новых исторических условиях постиндустриальной, постпозитивистской эры.
1.12. Превратности любви на российской почве: советский и постсоветский период
Идеал любви характеризуется очевидным своеобразием своего оформления и реализации в российской истории, включая период, предшествовавший революционным катаклизмам начала ХХ века, советский и постсоветский период. Это определяется особенностями экономического уклада, политического устройства, природой и культурой России. Связи России с мировой цивилизацией, в частности европейской культурой, явились весьма существенными для актуализации этого идеала на определенных этапах ее исторического развития, особенно, начиная с петровского времени.
Определенные сословия, прежде всего, аристократия, а в дальнейшем буржуазия и интеллигенция оказались более восприимчивы к этому идеалу, который явился камертоном либеральных ценностей. В то же время монархическая система, автократический режим правления, преимущественно аграрная основа экономики со значительным классом крестьянства, влияние церкви определили существенный дефицит предпосылок, необходимых для того, чтобы этот идеал оказался востребованным в широких слоях населения.
Российское общество до Октябрьской революции являлось слишком разнородным и поляризованным в классовом отношении и в своих культурных ориентирах, одна его часть устремлялась к западным либеральным ценностям, новым формам экономической деятельности и духовной культуры, в то время как другая была укоренена в патриархальных ценностях, феодальном укладе жизни.
Описывая бытующие в истории формы семьи в работе «Возникновение семьи, частной собственности и государства», Ф. Энгельс указывает на то, что для крестьянства России, как
иряда стран Восточной Европы, в конце XIX века была характерна переходная форма семьи, возникшей из группового брака и основанной на материнском праве, к индивидуальной семье современного мира. Он отмечает, что «такие большие семейные общины продолжают существовать и в России; теперь общепризнанно, что они столь же глубоко коренятся в русских народных обычаях, как и сельская община. Они фигурируют в древнейшем русском сборнике законов, в „Правде“ Ярослава, под тем же самым названием (vervj), как и в далматинских законах, и указания на них можно найти также в польских и чешских исторических источниках» (Энгельс, 1986, с. 34).
Несмотря на это, а возможно, благодаря этому укоренению большинства населения России в патриархальности и феодальном укладе жизни, идеалы любви и интимности отразились в судьбах людей и русской культуре XIX – начала XX века прежде всего в классической и постклассической литературе, а также в музыке и изобразительном искусстве с особой пронзительностью и яркостью. Классический русский роман («Евгений Онегин», «Война и мир», «Воскресение») стал сгустком страстных, драматизированных отношений, как правило, разворачивающихся в консервативной среде и отражающих сложную палитру культурной и социальной жизни.
Период рубежа XIX–XX веков был напряженным и мучительным в истории России, наложившим отпечаток на искусство этого периода, приобретающего новаторский, модернистский характер. Серебряный век русской литературы, новые направления изобразительного искусства, развивавшиеся в России в начале ХХ века, отразили и породили
иновые формы интимности (развивающиеся преимущественно в среде интеллигенции) и новые формы ее творческого выражения. Очевидно также, что они явились в ХХ веке важным вкладом в эволюцию романтических отношений в общемировом масштабе.
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по психологии отношений сайта https://meduniver.com/