1 курс / Психология / Зеленая_книга_любви_История,_психология,_экология_интимности_Копытин

политической властью в период расцвета Древнего Рима находят выражение в истории любви Марка Антония и Клеопатры. Антоний, обладая привилегиями и высоким статусом, а Клеопатра – также развитой и сложной субъектностью, стремятся к обретению интимности и обретают ее ценой своей жизни. История отношений Антония и Клеопатры породила ее многочисленные художественные интерпретации в разные периоды истории – выдающиеся произведения драматургии (У Шекспир) и кинематографа (экранизации 1963 г., 1972 г. и др.).

Таким образом, эпоха Древнего Рима характеризуется оформлением института брака, закреплением прав и свобод женщин и признанием ценности равных отношений, основанных на уважении друг друга в браке. Она также ознаменована расцветом культа страстного чувственного наслаждения, эмоциональной и духовной близости во внебрачных отношениях. Идеал романтической любви в правовой и политической ситуации Древнего Рима получил возможность для своего противоречивого воплощения в реальных отношениях и в духовной культуре (в литературе, прежде всего). В то же время эта эпоха демонстрирует столкновение страсти и власти, чувств и прагматики жизни, в результате которого чувственная, эмоциональная сторона (проводником которой, как правило, выступает женщина) оказывается в проигрыше, но при этом приносит свои плоды, прежде всего, в приватной сфере.

Именно в эпоху Древнего Рима сексуальность стала делом первичной заботы обоих полов, открывая их для восприятия эмоциональных, интеллектуальных и духовных сторон интимности. Нельзя не согласиться с Э. Гидденсом в том, что первичная забота полов в интимной сфере реализуется по-разному. Для женщин она реализуется через любовь как фактор привязанности и саморазвития, утверждения своего права на сексуальное наслаждение как форму «конституирования интимности, эмансипации столь же важной, как любое отстаивание в публичной сфере» (Гидденс, 2004, с. 191).

Для мужчин же сексуальная активность в эпоху Древнего Рима стала «принудительной», то есть выступила формой реализации и удерживания своих властных позиций, прежде всего, в широкой социальной среде, обычно изолируясь от других доменов человеческой природы, что в реальности приводило к краху интимности.

1.5. Любовь в период раннего и высокого Средневековья

Во II–III веках нашей эры, в период заката Римской Империи на исторической сцене появилась новая сила – христианство, оказавшее существенное и даже радикальное влияние на отношения мужчины и женщины. Христианство принесло с собой аскетизм в отношениях между полами и негативное отношение к сексуальности, в наиболее последовательном выражении – отрицание земной жизни как высшей ценности. Отрицание чувственного удовольствия стало центральной и базовой установкой, определившей новое отношение к миру и разным проявлениям человеческой природы. Радикализм последовательно реализуемой идеологии христианства заключался в том, что любое проявление интереса к радостям земной жизни означало грех. Хотя нечто похожее было свойственно античному стоицизму, неоплатонизму и доктринам восточного мистицизма, проникавшим в античную культуру, христианство подвело под эту позицию целостную идеологию очищения природы человека во имя его духовного спасения.

Проявившееся в античную эпоху противостояние между природным, телесным началом в человеке и разумной, духовной частью достигло в христианстве своего предельного выражения. Св. Павел поучал: «Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления» (1 Кор. 50).

Христианство провозгласило новый идеал любви, основанной на самоотречении и преодолении уз земных страстей. Фактически предложило человечеству альтернативную форму любви – любви человека к Богу и Бога к человеку. Вне уз этой новой любви все остальные душевные и физические устремления человека, включая земную любовь мужчины

иженщины, признаны греховными.

Вто же время христианская культура признала ценность института брака, семьи. В период раннего Средневековья церковь установила контроль над семьей, как и над иными аспектами светской жизни. Она взяла на себя функцию санкционировать брачные отношения (заменив или дополнив тем самым родительское согласие на брак детей) и запретила разводы. Они допускались лишь с высшего папского разрешения.

Прежний идеал романтической любви, основанный на стремлении к сексуальному, эмоциональному, интеллектуальному и духовному соединению мужчины и женщины, формировавшийся в период античности, был в период христианизации и в Средние века противопоставлен новому христианскому идеалу любви и признан искушением.

С точки зрения церковников брак священнослужителя был признан более тяжким грехом, нежели внебрачная связь с любовницей, а последняя – более тяжким грехом, чем случайная связь. Такая моральная оценка половых связей священнослужителя ставила с ног на голову ранее формировавшуюся систему нравственных оценок половых и эмоциональных связей, в соответствии с которой глубокая интимная связь мужчины и женщины признавались ценностью. В Средние века связи священнослужителя с проститутками не считались большим грехом. В то же время женитьба священнослужителя по любви рассматривалась как тяжкий грех и могла привести к отлучению от церкви.

Антисексуальная «доктрина» любви в период ранней христианизации и в Средние века также породила антифеминизм. Фактически в этот период женщины потеряли все те гражданские права, которых они добились в период Античности. Женщина стала всецело принадлежать мужчине и считалась его вассалом. Она должна была в такой же мере быть подчинена мужчине, как мужчина – Богу.

Служителями церкви в Средние века всерьез обсуждалось, имеет ли женщина душу или нет. Женщина воплощала природу Евы, соблазнившей Адама, выражала чувственное,

природное искушение как причину грехопадения. В то же время для культуры средневековой Европы характерен культ Девы Марии, ставший краеугольным камнем христианского отношения к женщине в последующие века. Образ Девы Марии стал символом духовного возрождения как для женщины, так и мужчины, вдохновляющий их на путь созидания новых, спасительных отношений друг с другом.

Для средневековой христианской культуры в целом характерно противопоставление двух образов женщины – греховного и святого – воплощенных Евой и Девой Марией. Это противопоставление также определяло противоречивый характер представлений об отношениях мужчины и женщины, ведущих к погибели или спасению, в зависимости от ряда привходящих факторов, определяющим среди которых были отношения к богу.

По сути «христианство всегда выступало антагонистом любовных отношений, в которых мужчина и женщина переживают страстный интерес и восхищение друг другом, стремятся к физическому и духовному соединению и воспринимают друг друга в качестве равноправных партнеров. Христианство всегда выступало яростным оппонентом романтической любви. Желание опереться на собственные ценности и собственный ответственный выбор в жизни, стремление к переживанию сексуального наслаждения, составляющего основу романтической любви, всегда осуждалось церковью» (Branden, 1980,

р. 22).

1.6. Куртуазная любовь – любовь трубадуров, рыцарей и утонченных капелланов

Нет ничего удивительного в том, что в атмосфере осуждения чувственных, эмоциональных и сексуальных сторон отношений мужчины и женщины, а также жесткого контроля церкви над частной жизнью (включая ее интимные стороны) в Средние века проявляется «подрывная» тенденция к признанию любви как непреходящей ценности. Феномен куртуазной любви, переживаемой трубадурами, рыцарями, а в отдельных случаях и служителями церкви в их отношениях с прекрасными дамами сердца, стал провозвестником гуманизации отношений между полами, которая в наиболее ярком своем выражении наступила позже.

Такой тип любви, однако, следует понимать не столько как попытку возрождения идеала любви и интимности предыдущей исторической эпохи, но как новое качество, появляющееся в результате интеграции прежних идеалов с новыми социальными и духовными устремлениями, формируемыми под влиянием христианства (или в условиях его распространения и утверждения).

Идеал куртуазной любви сложился в Средние века при дворах знати на юге Франции. Для этой любви характерно прославление идеала благородной любовной страсти мужчины в отношениях с замужней женщиной – дамой сердца. В те времена любовь ассоциировалась исключительно с внебрачными отношениями. Таким образом, идеал куртуазной любви продолжал характерную для предыдущих столетий традицию разделения брачных отношений, обычно не предполагающих любовных отношений, и страстных, духовно окрашенных отношений вне брака. Несмотря на нереалистичность идеала такой любви, он был весьма востребованным в Средние века, оказал существенное влияние на культуру Западной Европы.

«Кодекс любви», составленный в Шампани в 1174 году, гласил, что любовь в отношениях супругов невозможна, так как она исключает какие-либо формальные обязательства, требует искреннего, взаимного и самозабвенного служения мужчины и женщины друг другу, не закрепленного никакими внешними предписаниями.

Несмотря на идеалистический характер эталона такой любви, он тем не менее вполне согласуется с тремя основными характеристиками, которые соответствуют современным представлениям о романтических отношениях. Во-первых, такая любовь основана на свободном выборе партнерами друг друга и не предполагает какого-либо влияния на их выбор со стороны семьи, социума или церкви. Во-вторых, она основана на взаимном эмоциональном влечении; в-третьих, такая любовь не является развлечением, но признается партнерами как величайшая ценность.

В то же время идеал куртуазной любви Средневековья имеет существенное отличие от современного представления об интимности и романтической любви. Основное различие заключается в том, что такой идеал не допускает какой-либо реальной возможности примирения эмоциональной и духовной составляющей отношений, с одной стороны, и сексуальной составляющей – с другой. Она не допускала полноценного соединения влюбленных, при котором их потребности в интимности могли бы быть удовлетворены. Мужчина, вовлеченный в подобные отношения, добивался признания своих высоких моральных и эмоциональных достоинств в глазах своей возлюбленной и даже мог добиться с ней физической близости, но не мог надеяться на создание с ней полноценного союза. Две великих истории любви того периода, овеянные легендами, – отношения Ланселота и Гвиневры и Тристана и Изольды – допускают в определенный момент интимную близость влюбленных, хотя это влечет за собой их осуждение и переживание ими глубокой вины. Героям этих историй не суждено было надолго соединиться и обрести счастье на земле.

Новое качество куртуазной любви складывалось из служения даме сердца как суверену, чувства меры, искренности, контроля над собой, мудрости, рассудительности, здравого смысла, скромности и сдержанности. Не случайно ключевыми словами в трактате куртуазной любви (De Amore), написанном в 1190 году средневековым клириком Андреем Капелланом, становятся sapiens и prudens (разум, благоразумие) относимые к чувствам и поведению, связанным с любовными отношениями. Это следует понимать следующим образом: эмоциональное, интеллектуальное, духовное, а также сексуально-эротическое сближение мужчины с женщиной возможны и являются ценностью, но требуют самодисциплины, самообладания и осознанности в отношениях, наряду с аффектацией – тонко выверенной стратегии и тактики построения любовных отношений.

Очевидно, что все эти качества, свойственные новому типу любви – любви куртуазной

– являются в то же время качествами, необходимыми для рыцаря и соответствующими моральным ценностям и установкам средневекового рыцарства как социального института. Не случайно, рыцари наряду с трубадурами являлись основными выразителями и ценителями куртуазной любви.

Однако в своем трактате о куртуазной любви Андрей Капеллан утверждает, что любовь священнослужителя к женщине – даже более утонченная, чем любовь мирянина. При этом женщинам в делах любви следует отдать предпочтение клирикам. Они в большей степени склонны к утонченной и нежной любви, лучше знакомы с правилами этикета и способны проявить нежное участие лучше, нежели грубые и неотесанные рыцари.

Трактат Капеллана представляет собой развернутую в трех книгах доктрину любви и ее различных форм. Любовь для автора – наивысшая ценность, источник всех благ, корень всех добродетелей. Главенствующее положение в любви принадлежит женщине: возлюбленный должен относиться к ней как к сюзерену, быть учтивым и обходительным, заботиться о ней, проявляя сдержанность, осторожность и терпение, оставаться преданным ей. Ибо настоящая любовь лишь усиливается, встречая на своем пути препятствия; она теряет свою ценность, если цель достигнута слишком быстро. Таким образом, чересчур торопливый возлюбленный и слишком «доступная» дама могут прослыть недостойными «дворов любви». По причинам того же порядка из этого списка исключена супружеская любовь. В ее основе

заложено право, обязательство, но не свободный выбор: нельзя испытывать влечение к тому, чем ты владеешь.

Любовь, описанная Андреем Капелланом, отличается осмотрительностью, поступательным движением, терпением. Женщина, за которой ухаживают, должна отдаваться не сразу. Взгляд, поцелуй, объятия, ласки и, наконец, слияние душ и тел – естественный, но не обязательный результат. Андрей даже разграничивает две формы любви: первая – amor purus, волнующая душу и позволяющая любовные игры, но исключающая соитие. Вторая – amor mixtus, которая допускает и включает в себя такое завершение. Автор замечает, что ему предпочтительней первый вид любви, поскольку отказ от физического обладания продлевает желание и страсть до бесконечности. Amor mixtus (как и брак, но в значительно меньшей степени) умеряет или подавляет желание любить; amorpurus, напротив, усиливает его и поддерживает.

Две первые книги, в которых изложены подобные взгляды на любовь, представляют собой апологию светской любви. Автор повествует об искусстве возвысить мирскую любовь до наивысшей степени утонченности и силы, поставить ее выше простого совокупления, которому предаются животные и приравненные к ним социальные классы: крестьяне, вилланы и большая часть бюргерства.

Втретьей книге автор, напротив, стремится, на первый взгляд, опротестовать и опровергнуть те тезисы, что были выдвинуты в двух предыдущих. На этот раз он повествует как священнослужитель, но отнюдь не как куртуазный клирик. Любовь в его устах превращается в страшнейший из грехов.

Андрей заканчивает свое произведение, уточняя свои намерения и свой метод. Он указывает на то, что его трактат заключает в себе две различные точки зрения. Таким образом, ему известно об очевидных противоречиях своего произведения. Данные противоречия могут свидетельствовать о духовном и мировоззренческом кризисе, охватившем в то время общество, возрастающий разрыв между социальной и светской жизнью аристократических классов и требованиями христианского учения.

Вразвитии идеала куртуазной любви в Средние века, привнесении его в светскую жизнь важная роль принадлежит песенному и поэтическому жанру, созданному трубадурами

–поэтами и музыкантами. Творчество трубадуров охватывает период с конца XI до XIII века, его расцвет пришелся на XII – начало XIII века. Трубадуры слагали свои стихи на разговорном провансальском языке части Франции, простирающейся на юг от реки Луары, а также примыкающих районов Италии и Испании.

Рис. 3. Иллюстрация к Манесскому кодексу (1300) – средневековой иллюминированной рукописи, представляющей собой сборник светской поэзии (главным образом миннезингеров)

на средневерхненемецком языке

Как пишет Б. И. Пуришев (1974), «река средневековой жизни продолжала катить свои медленные и широкие волны. Земля оставалась землей. И люди, как и в другие исторические эпохи, тянулись к свету и красоте. При этом им хотелось, чтобы красота обитала не только в тесных храмах, но и на просторах их повседневной жизни. И чтобы выражалась она не только в холодном неподвижном камне, но и в теплом человеческом слове, гибком и музыкальном. Именно в Средние века поэзия стала королевой европейской словесности» (Пуришев, 1974, с. 5).

Благодаря трубадурам сложился первый литературный романский язык. Под влиянием провансальской лирики формировалась поэзия труверов и миннезингеров, их творчество вдохновляло Данте, поэтов Dolce stil nuovo, Петрарку. Начиная с XIV века лирика трубадуров подвергается забвению, и лишь романтики открывают ее заново.

Среди трубадуров были женщины. Одной из них, первой из наиболее известных в истории женщин-трубадуров являлась Беатрис де Диа, также известная как графиня де Диа (графиня Дийская, ок. 1140 г. – ок. 1200–1210 гг.).

Печалью стала песня перевита

Печалью стала песня перевита: О том томлюсь и на того сердита,

Пред кем в любви душа была раскрыта; Ни вежество мне больше не защита, Ни красота, ни духа глубина,

Япредана, обманута, забыта, Впрямь, видно, стала другу не нужна.

Яутешаюсь тем, что проявила

К вам, друг, довольно нежности и пыла Как Сегуин Валенсию любила; Но хоть моя и побеждала сила,

Столь, друг мой, ваша высока цена, Что вам в конце концов и я постыла, Теперь с другими ваша речь нежна…

(Графиня де Диа, 2019, электронный ресурс[3])

Обнаруживаются межкультурные связи искусства трубадуров. На формирование провансальской лирики оказали влияние средневековая латинская поэзия, народная романская, а также арабская поэзия Пиренейского полуострова. Прежде всего это относится к заджалю – жанру строфической поэзии на разговорном арабском языке, которым пользовались жители Испании – как христиане, так и мусульмане. Известны также харджи, написанные на древнееврейском языке. Это раскрывает смешанную природу поэзии Испании, испытавшей влияние как Востока, так и Запада. Пиренейский полуостров стал мостом между поэтами Прованса и арабской, а также персидской лирикой.

Считается, что культ любви пришел в поэзию трубадуров из арабской поэзии Испании, воспевавшей целомудренную мистическую любовь. Исследователи находят много общего у куртуазной любви трубадуров с проникшим в мусульманскую поэзию пониманием любви в суфизме. Идеальной форме любви посвятил свой трактат «Ожерелье голубки» Ибн Хазм, арабоиспанский поэт XI века.

Обычным являлось поклонение трубадура даме, как правило, замужней и стоящей выше его на социальной лестнице, причем сословное неравенство всячески подчеркивалось. Любовь к замужней женщине ставит непреодолимую преграду как одно из непременных условий куртуазной ситуации. Целью куртуазной любви является не обладание объектом поклонения, а трудное, но радостное духовное совершенствование мужчины, в том числе и совершенствование поэтического мастерства. Следствием культа Прекрасной Дамы в Средние века стала реабилитация земной радости и земной любви, служение женщине как идеалу.

Таким образом, куртуазная культура породила третий образ женщины, помимо демонизируемого образа женщины-грешницы (Ева) и образа святой женщины (Дева Мария) создав образ Прекрасной Дамы Сердца, ставшей объектом страстного поклонения.

Некоторые исследователи полагают, что выбор объектом поклонения именно замужней дамы – представительницы привилегированного сословия – определялся тем, что в отличие от девушки она находится на более высоком уровне духовного развития. Для провансальской лирики характерен и закономерен перенос понятий из сферы феодальных отношений сеньора и вассала в сферу куртуазных отношений рыцаря и дамы.

Женщины феодального Юга более активно участвовали в управлении собственностью и пользовались большей свободой, однако и здесь брак среди представителей знати рассматривался в первую очередь как средство присоединения новых владений. Чувства же будущих мужа и жены не принимались в расчет. Лирика трубадуров противопоставила сложившемуся институту брака по политическим мотивам культ незаинтересованной любви. Женщина принадлежала мужу, нарушение ею правил, установленных обществом, влекло за собой наказание. Игра в любовь несла в себе опасность, риск разоблачения придавал ей особую остроту и требовала выражения чувств путем иносказания. Сохранение тайны стало одним из важнейших условий куртуазного этикета.

Важен также вклад поэзии трубадуров в либерализацию эмоциональной жизни Средневековья и преодоление сословных различий. Как отмечает Б. И. Пуришев (1974), «любовь трубадуров являлась своего рода бунтом человеческих чувств, потребовавших своей доли в безличном сословном мире. Ведь в Средние века брак заключался по соображениям чисто деловым. Сословие поглощало человека. Голос чувства не мог звучать там, где звучал голос холодного расчета, основанного на кастовых прерогативах. В любовной лирике провансальцев человеческое чувство стремится обрести свои права. И в этом ее первостепенное историческое значение. И хотя вся атмосфера куртуазного служения связана с феодальными дворами, собственно кастовый элемент подчас отступает здесь под натиском освобожденного чувства» (Пуришев, 1974, с. 27).

Концепция идеальной любви, воспетой трубадурами, не проецировалась на реальную