6 курс / Медицинская реабилитация, ЛФК, Спортивная медицина / Успехи геронтологии 2011 №01. Том 24

Table 3

Match or mismatch between CGand MDRD-based eGFRs and CKD classification, %

the framework of a prospective study. However, we had only single creatinine values, so we cannot really speak about the prevalence of chronic kidney disease given the fact that by definition, the eGFR should be below 60 mL/min for more than three months before a patient can be classified as suffering from CKD, and given that we have no data on the presence of proteinuria or other signs of kidney damage. However, we are convinced that our data offer an interesting insight into the magnitude of the problem. More research is required to increase our understanding of the natural history of impaired renal function in the elderly.

Our results illustrate once more that estimating the GFR in the elderly is problematic. The CG formula and the MDRD formula are both frequently used, but they produce significant and clinically relevant differences in eGFR. Neither of these formulas has been well validated using gold standard methods [8]. There are other promising methods for estimating GFR in the elderly, including cystatin-C-based equations [7, 14] and the Chronic Kidney Disease Epidemiology Collaboration (CKD-EPI) formula [11] but these methods also lack validation in elderly populations.

The strength of this study is that we recruited a representative sample of the elderly in Russia within

Conclusion

The prevalence of impaired renal function in elderly in the St. Petersburg region is relatively low, especially in the subgroup of males aged 75 and over, compared with that reported internationally in other studies. The Cockcroft–Gault and MDRD formulas generate significantly different results when they are used to classify study populations according to the stages of CKD.

References

1. Cirillo M., Laurenzi M., Mancini M. et al. Low glomerular

filtration in the population: prevalence, associated disorders, and awareness // Kidney Int. 2006. Vol. 70. № 4. P. 800–806.

Table 4

2.Cockcroft D. W., Gault M. H. Prediction of creatinine clearance from serum creatinine // Nephron. 1976. Vol. 16. № 1.

P. 31–41.

3.Coresh J., Selvin E., Stevens L. A. et al. Prevalence of

chronic kidney disease in the United States // J.A.M.A. 2007. Vol. 298. № 17. P. 2038–2047.

4.Du Bois D., Du Bois E. F. A formula to estimate the approximate surface area if height and weight be known // Arch. intern. Med. 1916. № 17. P. 863–871.

5.Garg A. X., Papaioannou A., Ferko N. et al. Estimating the prevalence of renal insufficiency in seniors requiring long-term care // Kidney Int. 2004. Vol. 65. № 2. P. 649–653.

11.Levey A. S., Stevens L. A., Schmid C. H. et al. A new equation to estimate glomerular filtration rate // Ann. intern. Med. 2009. Vol. 150. № 9. P. 604–612.

12.Munar M. Y., Singh H. Drug dosing adjustments in patients with chronic kidney disease // Amer. Fam. Physician. 2007. Vol. 75.

№10. P. 1487–1496.

13.Nolin T. D., Naud J., Leblond F. A., Pichette V. Emerging evidence of the impact of kidney disease on drug metabolism and transport // Clin. Pharmacol. Ther. 2008. Vol. 83. № 6. P. 898–903.

14.Stevens L. A., Coresh J., Schmid C. H. et al. Estimating GFR using serum cystatin C alone and in combination with serum

6.Go A. S., Chertow G. M., Fan D. et al. Chronic kidney disease and the risks of death, cardiovascular events, and hospitalization // New Engl. J. Med. 2004. Vol. 351. № 13. P. 1296–1305.

7.Fehrman-Ekholm I., Seeberger A., Bjork J., Sterner G.

Serum cystatin C: a useful marker of kidney function in very old people // Scand. J. clin. Lab. Invest. 2009. Vol. 69. № 5. P. 606–

611.

8.Hallan S. I., Dahl K., Oien C. M. et al. Screening strategies for chronic kidney disease in the general population: follow-up of cross sectional health survey // BMJ. 2006. Vol. 333. № 7577.

P. 1047.

9.Lamb E. J., Tomson C. R., Roderick P. J. Estimating kidney function in adults using formulae // Ann. Clin. Biochem. 2005.

Vol. 42. Pt. 5. P. 321–345.

10.Levey A. S., Greene T., Kusek J., Beck G. A simplified equation to predict glomerular filtration rate from serum creatinine //

J. Amer. Soc. Nephrol. 2000. Vol. 11. P. 155A.

creatinine: a pooled analysis of 3,418 individuals with CKD // Amer.

J.Kidney Dis. 2008. Vol. 51. № 3. P. 395–406.

15.Van Heden L., Maes S., Van Pottelbergh G. et al. Chronische Nierinsufficiëntie in de Vlaamse Huisartsenpraktijk. Een onderschat probleem? // Huisarts Nu. 2008. Vol. 37. № 4. P. 1–6.

16.Van Pottelbergh G., Van den Heden L., Matheï C., Degryse J. Methods to evaluate renal function in elderly patients: a systematic literature review // Age Aging. 2010. Vol. 39. № 5. P. 542–548.

17.Verbeeck R. K., Musuamba F. T. Pharmacokinetics and dosage adjustment in patients with renal dysfunction // Europ. J. clin. Pharmacol. 2009. Vol. 65. № 8. P. 757–773.

18.Zhang Q. L., Rothenbacher D. Prevalence of chronic kidney disease in population-based studies: systematic review // BMC Publ. Hlth. 2008. Vol. 8. P. 117.

В статье подробно описана методология популяционного исследования состояния здоровья пожилых на примере проекта «Хрусталь» с использованием комплексной гериатрической оценки в первичном звене здравоохранения. Представлены результаты обследования и составлена общая картина состояния здоровья людей пожилого и старческого возраста. В изученной популяции только каждый четвертый — мужчина, средний возраст 75,08±5,96 года, нормального статуса питания со средним индексом массы тела, равным 28,6±4,94 кг/м2. В среднем, каждый обследованный имеет 2±1,27 заболевания, чаще всего сердечно-сосудистых. У каждого четвертого установлена анемия. Каждый третий имеет признаки депрессии. У 44,4 % обследованных выявлены нарушения когнитивных функций. Деменцией разной степени выраженности страдают 26,2 % пожилых. Каждый второй не может удерживать равновесие более 10 с. Каждый четвертый пожилой пациент частично зависим в своей повседневной активности.

Комплексная гериатрическая оценка позволяет выявлять первоочередные проблемы пожилого человека и определять стратегию и тактику его наблюдения. Дальнейшие исследования необходимы для создания простых и эффективных моделей и опросников для пожилых пациентов, направленных на повышение качества помощи и успешное взаимодействие гериатров и врачей общей практики.

Ключевые слова: комплексная гериатрическая оценка, первичная медико-санитарная помощь, люди пожилого и старческого возраста

По официальным данным Федеральной службы государственной статистики, в России количество людей старше 65 лет, то есть тех, чей возраст превышает среднюю продолжительность жизни в нашей стране, составляет сегодня 13,3 %. В СанктПетербурге этот показатель еще выше и достигает 14,8 % [2].

Согласно прогнозам, в ближайшее время число нетрудоспособного населения в нашей стране увеличится на 8 % (с 21 % в 2009 г. до 29 % в 2030 г.) [3].

В свете неблагоприятных демографических изменений необходимость развития и совершенствования гериатрической помощи в России очевидна. В основе этого процесса должны лежать научные исследования, направленные на изучение состояния здоровья пожилых людей, выявление их

первоочередных проблем и потребностей. Меры по повышению эффективности и качества оказываемой гериатрической помощи на уровне первичного звена здравоохранения станут результатом таких исследований.

К сожалению, подобных популяционных исследований с использованием комплексной оценки состояния здоровья пожилого человека в нашей стране не проводилось. Некоторые были посвящены отдельным проблемам пожилого возраста. Например, в Архангельске было проведено популяционное исследование с 1999 по 2000 г. по изучению влияния социальных факторов и образа жизни на уровень тревоги и депрессии, расстройств сна у взрослого населения, в том числе пожилых людей [4]. В 2004–2005 гг. было предпринято крупномасштабное исследование с участием 33 городов России по изучению когнитивной функции у людей старше 60 лет, пришедших на прием к неврологу в поликлинику [1]. Других подобных комплексных исследований в доступной нам литературе найти не удалось. Все это стало предпосылками к осуществлению проекта «Хрусталь» в одном из районов Санкт-Петербурга.

Целью нашего исследования стало комплексное изучение состояния здоровья пожилых и определение принципов формирования групп пациентов, требующих вмешательства различных служб здравоохранения, в первую очередь гериатрической.

Материалы и методы

Исследование проводится в г. Колпино на базе городского учреждения здравоохранения с отделением общей врачебной практики. Оно запланировано как проспективное когортное, в статье описывается первый его этап — одномоментное «поперечное» изучение выборки. Население в возрасте 65 лет и старше (10 986 человек), территориально прикрепленное к поликлинике, первоначально было разделено на две возраст-

ные группы — 65–74 года и 75 лет и старше. Стратификацию по возрасту проводили для дальнейшего анализа распространенности вариантов старения в разных возрастных группах. Далее случайным образом из каждой возрастной группы были выбраны 462 человека от 65 до 74 лет и 452 пожилых — 75 лет и старше. Пожилых людей приглашали на осмотр в поликлинику по телефону, лишенных мобильности посещали на дому в соответствии с предварительной договоренностью. В исследовании принимали участие только люди, давшие информированное согласие. Исследование было одобрено локальным этическим комитетом СПбМАПО.

Обследование каждого участника включало регистрацию антропометрических показателей, определение мышечной силы, оценку физического функционирования, эмоционального и когнитивного статуса, зависимости от посторонней помощи, состояния питания, самооценку физической активности, лабораторные исследования и сбор сведений из амбулаторной карты и анамнеза участника исследования.

Для осмотра и опроса пациентов были подготовлены медицинские сестры, врачи общей практики. С ними проводили специальные семинары и тренировочные занятия по программе, предусматривающей теоретические знания о комплексной оценке состояния здоровья пожилого человека и освоение практических навыков обследования. Всего было проведено 14 семинаров и занятий, в том числе и одна обучающая сессия с участием пожилых людей, имитирующая ход реального исследования.

Антропометрические показатели. Оценку массы тела проводили с помощью медицинских весов, длину тела измеряли с помощью ростомера в вертикальном выпрямленном положении. Если пациент не мог встать, измеряли длину голени от подошвы до колена и рассчитывали рост по стандартным формулам для женщин и мужчин. Пациентам с выраженной кифотической деформацией позвоночника рост определяли по измерению размаха рук с дальнейшим расчетом по стандартной формуле для женщин и мужчин. Индекс массы тела рассчитывали по формуле (масса тела, измеренная в килограммах, деленная на рост, выраженный в метрах и возведенный в квадрат). При отсутствии конечностей или частей тела индекс массы тела корректировали по специальной формуле [13].

Мышечную силу определяли с помощью кистевого динамометра ДК-50 в килограммах. Пожилой человек сжимал динамометр с максимальной силой 3 раза с перерывом в 30 с тестируемой рукой, от-

веденной от туловища под прямым углом. Все три значения записывали. В процессе анализа максимальные результаты каждой руки суммировали и рассчитывали среднее значение [11].

Сведения из анамнеза пожилого пациента или его амбулаторной карты содержали информацию о перенесенных и имеющихся заболеваниях, повышающих риск госпитализации, инвалидизации, смерти обследованных. В обязательном порядке регистрировали ишемическую болезнь сердца, инфаркт миокарда, артериальную гипертензию, хроническую обструктивную болезнь легких, бронхиальную астму, облитерирующий атеросклероз сосудов нижних конечностей, сахарный диабет, инсульт, онкологическое заболевание, артрит или артроз. Отмечали факты нарушения слуха, зрения и недержания мочи.

Физическое функционирование оценивали с помощью четырех простых тестов. Измеряли время в секундах (с), за которое пожилой человек: 1) проходил расстояние длиной 3 метра туда

иобратно; 2) 5 раз вставал со стула и садился на него без помощи рук; 3) снимал и надевал пиджак или кофту (кардиган-тест); 4) удерживал равновесие в положении тандемного шага. Первые три теста оценивали в баллах от 0 (25 % наихудших результатов) до 4 (25 % наилучших результатов); 4-й — от 0 до 2 с (0 баллов), от 3 до 9 с (1 балл), 10 с и более (2 балла). Результаты суммировали; максимальное количество баллов 14. Чем больше баллов, тем выше способность пожилого человека к выполнению физических действий [9, 14].

Физическую активность участники оценивали сами по 10-балльной шкале от 0 — пассивен до 10 — высоко активен. Количество баллов от 0 до 6 считали низким уровнем физической активности.

Оценку эмоционального статуса проводили с помощью гериатрической шкалы депрессии (Geriatric Depression Scale), включающей 15 закрытых вопросов [6, 18]. Количество баллов выше 5 оценивали как подозрение на депрессию.

Оценку когнитивного статуса проводили с помощью краткой шкалы оценки психического статуса (Mini-Mental State Examination) из 30 пунктов [16]. Это широко используемый опросник для первичной оценки состояния когнитивных функций

искрининга их нарушений, в том числе деменции. Результаты теста имеют следующую градацию: 28–30 баллов — нет нарушений когнитивных функций; 24–27 баллов — преддементные когнитивные нарушения; 20–23 балла — деменция легкой степени выраженности; 11–19 баллов —

деменция умеренной степени выраженности; 0–10 баллов — тяжелая деменция.

Оценку зависимости от посторонней помощи проводили на основании индекса Бартела (Barthel Index), который включает определение степени зависимости пожилого пациента от посторонней помощи при выполнении персональных гигиенических мероприятий, приеме пищи, мобильности в пределах помещения и за его пределами, одевании, подъеме по лестнице, приеме ванны, посещении туалета, контроле актов мочеиспускания и дефекации. При полной независимости индекс активности равен 100. В нашем исследовании мы считали пожилого человека частично зависимым при индексе 95 и менее [10, 12].

Состояние питания определяли с помощью анкеты «Краткая оценка питания» (Mini Nutritional assessment — MNA) [5, 8, 17]. Общий максимальный балл составлял 30. Пожилые люди, набравшие меньше 17 баллов, считались страдающими белково-энергетической недостаточностью. Если сумма баллов была в пределах 17–23,5, то такие пожилые были отнесены в группу риска по опасности недоедания.

Лабораторные исследования включали определение уровня гемоглобина, глюкозы, СОЭ, общего и С-реактивного белка. Гемоглобин определяли с помощью гемиглобинцианидного метода на анализаторе Cell-Dynn 3700. Его референсные значения в венозной крови для мужчин составили 130–170 г/л, для женщин — 120–150 г/л. Для определения СОЭ использовали метод Панченко, его референсные значения для мужчин — 2–10 мм/ч, для женщин — 2–15 мм/ч. Уровень глюкозы определяли с помощью колориметрического глюкозооксидазного теста на основе реакции Триндера, его норма — 4,1–6,4 ммоль/л. Общий белок определяли Биуретовым методом, его референсная норма — 64–83 г/л. С-реактивный белок определяли по методу иммунотурбидиметрии на анализаторе Hitachi 912, его референсное значение — 0–5 мг/л.

Методы статистической обработки материалов исследования. Основные статистические расчеты проводили с помощью программы SPSS 18.0 и MedCalc 11.2 for Windows. Для описательного анализа рассчитывали пропорциональное соотношение анализируемых параметров. При нормальном распределении величин рассчитывали среднее и его стандартное отклонение, в других случаях рассчитывали медиану. Для определения статистических различий средних использовали t-тест. Критической границей достоверности нами была принята величина α, равная 0,05.

Результаты и обсуждение

В исследовании приняли участие 611 пожилых людей от 65 до 91 года. В 1-й возрастной группе 65–74 года общее число участников составило 305 человек, среди них 100 (32,8 %) мужчин и 205 (67,2 %) женщин. Во 2-ю возрастную группу 75 лет и старше вошли 306 человек, среди них 73 (23,9 %) мужчины и 233 (76,1 %) женщины. Отклик был практически одинаков в обеих возрастных группах и составил 60 % у мужчин и 70 % у женщин. Средний возраст мужчин в 1-й возрастной группе был 69,7±2,4 года, женщин 70,2±2,3 года; во 2-й — 78,8±3,2 года и 80,5±2,4 года, соответственно.

Средний индекс массы тела (ИМТ) у женщин 1-й группы составил 29,86±4,94 кг/м2, 2-й — 28,55±5,08 кг/м2; у мужчин — 27,59±4,55 кг/м2

и26,64±4,05 кг/м2, соответственно. Достоверные различия показателя по полу отмечены как внутри одной возрастной группы, так и между группами (p<0,05). Женщины имели более высокую массу тела, чем мужчины, но только у них отмечено достоверное ее снижение с возрастом.

По данным краткой оценки питания (таблица), у 1,8 % пациентов (11 человек) выявлена белково-энергетическая недостаточность, причем мужчин и женщин в этой группе было 45,5

и54,5 %, соответственно. Чаще ее регистрировали у участников 2-й группы — 63,6 % случаев. Средний ИМТ у них составил 21,03±2,86 кг/м2.

Риск развития недостаточности питания имели 17,3 % пациентов (106 человек) — 60,4 % женщин и 39,6 % мужчин. Доля людей 75 лет и старше в этой группе составила 55,7 %. Средний ИМТ у них составил 26,96±5,15 кг/м2. Белковоэнергетическая недостаточность (или ее риск) одинаково часто встречалась у мужчин и женщин разных возрастных групп (p>0,05). Полученное в нашем исследовании значение доли пожилых с недостаточным питанием совпадает с результатами подобных исследований неорганизованной популяции, в которых этот показатель составляет 1–5 % [7]. В то же время, доля пожилых людей с риском белково-энергетической недостаточности, установленная в нашем исследовании, значительно выше, чем в других подобных исследованиях, где она в среднем составляла 10 % [17].

Более половины мужчин и женщин обеих возрастных групп имели 2–3 хронических заболевания, в основном это заболевания системы кровообращения (см. таблицу). Различий по распространенности заболеваний между мужчинами и

населения (p<0,05). Однако требуется время для наблюдения динамики изменения данного показателя, снижение которого является неблагоприятным прогностическим фактором.

Время, требующееся для преодоления дистанции 6 м, для большинства участников составило 11 с, пятикратный подъем со стула требовал, чаще всего, 14 с, время для раздевания и одевания (кардиган-тест) — 10 с. Удержать баланс в течение 10 с смогли 46 % мужчин и 56,1 % женщин

в1-й возрастной группе, 34 % мужчин и 22,7 % женщин — во 2-й группе. Женщины во 2-й группе удерживали баланс в течение достоверно меньшего времени, чем женщины 1-й группы (p<0,05). В подобном международном исследовании 49,2 % населения в возрасте 71 год и старше удерживали баланс в тандемном шаге более 10 с, доля же таких участников в нашем исследовании составила 39,1 % [9].

14,4 % участников 1-й группы и 33,0 % пожилых 2-й группы имели оценку по индексу Бартела, которая соответствует зависимости в повседневной жизни от окружающих. Различий по полу в пределах возрастной группы не отмечали. Однако степень зависимости у мужчин и женщин во 2-й группе была значительно выше, чем в 1-й (p<0,05).

Среди врачей первичного звена распространено представление о пожилом человеке как имеющем большое количество заболеваний и нуждающемся в назначении длинного списка медикаментов. Проведенное обследование показало, что главная проблема пожилых людей — снижение функциональных возможностей организма. В частности, были выявлены низкий уровень физической активности, высокий уровень зависимости от окружающих в повседневной жизни.

Средний возраст обследованных составил 75,1±5,9 года. Это свидетельствует о том, что они перешагнули средний возраст смерти от сердечнососудистых заболеваний и их можно, скорее, отнести к выжившим (но не выздоровевшим) в эпидемии сердечно-сосудистых заболеваний. Преобладают

впопуляции женщины, что объяснимо: большинство мужчин уже погибли в возрасте 58–59 лет. Против ожидания, наши пожилые пациенты имеют повышенный индекс массы тела, и в обследованной популяции не отмечено высокой частоты белковоэнергетической недостаточности — только 1,8 % участников имели показатели, соответствующие этому статусу. В то же время, в группе риска недостаточного питания находится 17 % обследованных. В среднем, небольшое количество заболеваний у одного участника не требует назначения многих препаратов, а если учесть, что большинство

этих заболеваний — сердечно-сосудистые, то полипрагмазия не должна угрожать нашим пациентам. Качество жизни участников исследования страдает от проблем со зрением и слухом, которых 89 и 60 %, соответственно. Следует заметить, что если слух и зрение успешно корректируются, то человек не расценивает эти нарушения как проблему. Каждый второй страдает недержанием мочи, почти половина — психоэмоциональными нарушениями; 44,4 % участников имеют легкую степень когнитивных нарушений; у 34,2 % — недиагностированная депрессия и у 26,2 % — деменция разной степени выраженности. Невысокие показатели мышечной силы и нарушения равновесия, выявленные у участников исследования, значительно повышают риск падений в будущем: средняя сила мышц составляет 15,6±7,7 кг, каждый второй не может удерживать равновесие более 10 с.

Каждый четвертый пожилой пациент частично зависим в своей повседневной активности. Половина (50,5 %) пожилых, независимых в своей повседневной активности, и 55,9 % пожилых, зависимых в разной степени, страдают двумя-тремя хроническими заболеваниями (p>0,05). Более того, среди участников с шестью хроническими заболеваниями независимыми себя считали 75 % и, соответственно, зависимыми от посторонней помощи были лишь 25 % пожилых людей. Это свидетельствует о том, что зависимость обусловлена не числом хронических заболеваний, а выраженными функциональными нарушениями.

Заключение

Результаты исследования показывают, что комплексная гериатрическая оценка позволяет выявлять первоочередные проблемы пожилого человека и определять стратегию и тактику его наблюдения, назначение первоочередных лечебных и профилактических мер. Данные исследования свидетельствуют также, что ухудшение качества жизни в обследованной популяции произошло не из-за большого количества заболеваний, а из-за резкого снижения функций. В то же время, большинство проблем, выявленных в нашем исследовании у пожилых людей, таких как, например, депрессия, недержание мочи, снижение мышечной силы, высокий риск падений, могут быть решены уже на этапе первичной помощи. Однако вряд ли врач общей практики в силу высокой загруженности сможет заниматься полноценной комплексной гериатрической оценкой. Важно выделять тех, кто нуждается в помощи специалистов — гериатров, геронтопсихологов и психиатров или в реабилитационных

мерах на уровне групповой поддержки, занятий физическими упражнениями, коррекции рациона. Очевидно, что врачу общей практики необходим простой, но эффективный метод или инструмент для выявления проблем функциональной неполноценности пожилого человека и всего спектра нарушений, которые снижают качество жизни. Имея такой инструмент, медицинские службы первичного звена могли бы планировать и распределять оказание помощи пожилым в соответствии с их потребностями, включая специализированные гериатрические учреждения. Результаты исследования «Хрусталь», как уже полученные, так и планируемые и ожидаемые в следующих стадиях, могут служить основой для создания моделей и опросников для пожилых пациентов, направленных на повышение качества помощи и успешное взаимодействие гериатров и врачей общей практики. Это позволило бы эффективно использовать ресурсы здравоохранения и, в то же время, сохранять высокое качество жизни даже пожилого человека.

Литература

1.Захаров В. В. Всероссийская программа исследований

эпидемиологии и терапии когнитивных расстройств в по-

жилом возрасте («Прометей») // Неврол. журн. 2006. № 11.

С. 27–32.

2.Федеральная служба государственной статистики. Распределение населения по возрастным группам. www.gks. ru. Последнее посещение сайта 31.07.10.

3. Федеральная служба государственной статисти-

ки. Демографический прогноз до 2030 года. www.gks.ru.

Последнее посещение сайта 31.07.10.

4. Averina M., Nilssen O., Brenn T. et al. Social and lifestyle determinants of depression, anxiety, sleeping disorders and selfevaluated quality of life in Russia — a population-based study in

Arkhangelsk // Soc. Psychiat. Epidem. 2005. Vol. 40. P. 511–518.

5.Bauer J. M., Kaiser M. J., Sieber C. C. Evaluation of nutritional status in older persons: nutritional screening and assessment // Curr. Opin. Clin. Nutr. Metab. Care. 2010. Vol. 13. P. 8–13.

6.De Craen A. J., Heeren T. J., Gussekloo J. Accuracy of the 15-item geriatric depression scale (GDS-15) in a community sample of the oldest old // Int. J. Geriat. Psychiat. 2003. Vol. 18.

P. 63–66.

7.Guigoz Y., Lauque S., Vellas B. J. Identifying the elderly at risk for malnutrition. The Mini Nutritional Assessment // Clin. Geriat. Med. 2002. Vol. 18. P. 737–757.

8.Guigoz Y., Vellas B. The Mini Nutritional Assessment (MNA) for grading the nutritional state of elderly patients: presentation of the MNA, history and validation // Nestle Nutr Workshop Ser Clin

Perform Programme. 1999. Vol. 1. P. 3–11.

9.Guralnik J. M., Simonsick E. M., Ferrucci L. et al. A short physical performance battery assessing lower extremity function: association with self-reported disability and prediction of mortality and nursing home admission // J. Geront. 1994. Vol. 49. P. M85–

M94.

10.Jarrett P. G., Rockwood K., Carver D. et al. Illness presentation in elderly patients // Arch. intern. Med. 1995. Vol. 155. P. 1060–1064.

11.Lemmink K. A. P., Kemper H., De Greef M. H. G. et al.

Reliability of the Groningen Fitness Test for the Elderly // J. Aging Physical Activity. 2001. P. 194–212.

12.Mahoney F. I., Barthel D. W. Functional evaluation: the Barthel index // Md State Med. J. 1965. Vol. 14. P. 61–65.

13.Nestle, Nutrition Institute. The guide to completing the Mini

Nutritional Assessment MNA. http://www.mna-elderly.com/forms/ mna_guide_english.pdf, 1–11. 2006. Last visit 31.07.10.

14.Penninx B. W., Deeg D. J., Van Eijk J. T. et al. Changes in depression and physical decline in older adults: a longitudinal perspective // J. Affect Disord. 2000. Vol. 61. P. 1–12.

15.The Merck manual of geriatrics, 3rd Edition. Updated online. Mark H. Beers, ed. Merck & Co., Inc. Whitehouse Station,

N.J., U.S.A., 2000–2006. http://www.merck.com/mkgr/mmg/home. jsp. Last visit 01.08.2010.

16.Tombaugh J. A., Mcintyre N. J. The mini-mental state examination: a comprehensive review // J. Amer. Geriat. Soc. 1992.

Vol. 40. P. 922–935.

17.Vellas B., Villars H., Abellan G. et al. Overview of the

MNA — Its history and challenges // J. Nutr. Hlth Aging. 2006.

Vol. 10. P. 456–463.

18.Yesavage J. A., Brink T. L., Rose T. L. et al. Development and validation of a geriatric depression screening scale: a preliminary report // J. Psychiat. Res. 1982. Vol. 17. P. 37–49.