3 курс / Гигиена / Работа Стадс Теркел

ДОК ПРИЧАРД

портье

Мы находимся в одном из манхэттенских отелей неподалеку от Таймс-сквер. Это старинная солидная гостиница, в ней около трехсот номе­

ров. Обстановка простая, без претензий на роскошь. Здесь можно снять номер на время, а можно и жить постоянно.

Он портье и дежурит с восьми утра до четырех дня пять дней в неделю. Он портье уже двадцать два года. «Я не только распределяю номера, но еще получаю плату, при­ нимаю номера, размениваю чеки, ну и так далее. День пролетает очень быстро. Не успеешь глазом моргнуть, а уж пора и домой собираться. (Усмехается.) Иногда быва­ ет и тяжело». (Усмехается.)

Я начинаю в восемь утра. Мне положено сиять улыб­ кой. Иногда утром это не так-то легко. Ну, сперва рас­ считываешься с теми, кто уезжает. Потом наступает не­ большое затишье, а затем начинают прибывать новые по­ стояльцы. Ну, прямо пчелиный рой. Тут уж с головой уходишь в дела и забываешь все время следить за улыб­ кой. Одна девушка всегда мне говорит: «Как так? Вы се­ годня не улыбаетесь?» Ну и улыбнешься.

Портье, в общем-то, мало получают. Одна из самых низкооплачиваемых должностей в Соединенных Штатах. По-моему, хорошему портье надо бы платить больше. Если у вас за конторкой человек с хорошим характером, который умеет ладить с людьми и все старания прилага­ ет, ну то есть по-настоящему обслуживает постояльцев, я имею в виду, что он сил не жалеет и все делает, чтобы они снова здесь остановились, так отелю тоже надо бы

130

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

устраивалось. Ну, чтобы перебиться между ангажемента­ ми. Это было еще до пособий по безработице. Тогда в оте­ лях много актерской братии работало. А там, глядишь, пригласят на роль — и только их и видели. Так что всерь­ ез никто над этим не задумывался.

Не скажу, чтобы к портье относились с уважением. Иной раз со мной разговаривают прямо как с собакой, как с последним бродягой, можно сказать. А ведь, казалось бы, человек на работе, и костюм на нем отутюженный, и белая рубашка, и галстук, да еще сияющая улыбка на физиономии — с какой же стати говорить с ним так, слов­ но он хуже всех других?

Меня это совершенно выбивает из колеи. И хочется сказать: «А, к черту! Зачем мне это? Надо кончать». По­ том взглянешь в зеркало и видишь, что тебе уже не два­ дцать. Тебе пятьдесят пять. Меня многие спрашивали: «Почему же вы давным-давно отсюда не ушли?» А у меня никогда не было лишних денег, чтобы уйти. Вот я и за­ стрял тут.

Во многих отелях для денежных расчетов есть особый человек, а портье занимается распределением номеров. А здесь все делаю я. Иногда даже заменяю управляюще­ го: ведь когда управляющего нет на месте, нужно самому решать. И бухгалтерский учет вести приходится. Иной раз не знаешь, за что взяться. К нам приходили универ­ ситетские студенты. Я пытался их поднатаскать. Никак не понимали, что значит быть портье. Тут надо твердо помнить одно: забудь, что было вчера, и не думай о завтра. Ты дежуришь сегодня. Все, что ты делаешь, помечено сегодняшним числом. Сколько людей живет на два дня на­ зад и все откладывает на дг дня — отсюда и путаница.

(Усмехается,)

И всегда спешка. И напряжение, большое напряжение. Когда вернешься домой после тяжелого дня, так только через полтора часа в себя приходишь. Просто сажусь, книгу почитаю или газету. Ну, чтобы от всего этого от­ влечься.

Ноги вот сильно устают. Я же на ногах целый день. Все время стоя работать приходится. Два шага туда, два шага сюда, так и крутишься на месте. Замкнутое прост­ ранство. Вот все время и поворачиваешься, и крутишься. Иногда я прохаживаюсь перед конторкой, только чтобы размяться.

Такое неприятное ощущение, будто ты в ловушке: тол­ чешься в тесном пространстве восемь часов в день. Вну­ три конторки. Раньше тут была решетка, только я попро­ сил ее убрать, потому что чувствовал себя словно в тюрь­ ме. С другой стороны все открыто, чтобы можно было го­ ворить с постояльцами. Решетка была у кассы. Теперь тут стекло с надписью: «Пожалуйста, пройдите вперед».

«Когда я начинал, только-только кончилась вторая ми­ ровая война. Отели тогда процветали. И в каких только

яне работал! Даже в курортных. Там ведь сезон два-три месяца, а потом топай на поиски нового места. Нет уж,

япредпочитаю солидные гостиницы вроде этой. Тут ра­ ботаешь себе спокойно круглый год».

Насмотришься всякого. Я не из любопытных. Мне все равно, кто там что делает. Меня это не касается. Я убе­ дился, что те, кто готов всякую минуту забить тревогу изза того, чем заняты постояльцы, ошибаются в девяти слу­ чаях из десяти. Особенно если речь идет о профессио­ нальных артистах. Почти все это связано с их профессией и ничего общего не имеет с тем, что может вообразить че­ ловек, который любит все толковать по-своему. У меня хватает забот и без того, чтобы волноваться, кто там чем занимается.

Портье в отеле редко получает чаевые. Коридорным, тем дают па чай. Человек, который снимает номер в оте­ ле, чтобы провернуть какое-нибудь сомнительное дельце, обязательно дает коридорному хорошие чаевые. А ведь тот ему ничем и никак помочь не может. Это портье по­ лучает его почту, передает поручения, видит, кто к нему приходит и сколько остается в его номере. Все портье. Только этого никто не понимает. Если управляющий ре­ шит его выселить, кто его может выручить? Портье. А ко­ ридорный ничего для него сделать не может.

Портье в курсе всего, что происходит. Постоялец рас­ считывает, что коридорный будет держать язык за зуба­

132

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

ХОТС МАЙКЛЗ

пианист в баре

<{-*у вас есть любимая мелодия? Помните вот *7 эту?» Он играет «А годы уходят». В баре довольно людно. Все пак обычно. Отель в деловой части

города, вечер только начинается. Когда-то это было из­ любленное место встреч здешней элиты, политических деятелей, тянуло сюда и заезжих искателей приключе­ ний.

Он пришел сюда в 1952 году. Вспоминает нашего об­ щего знакомого (его уже нет в живых): «С Четом мы все и начинали. Первый бар с пианино открылся именно здесь. Теперъ-то без пианино не обходится ни один са­ лун, ни одна гостиница». Есть в зале и музыкальный ав­ томат. Когда пианино замолкает, в его грохоте тонет все вокруг.

Он работает пять дней в неделю с пяти тридцати «примерно до полуночи. Если народу много, и позже. Я часами могу играть без передышки. Схлынет волна — тогда и передохну». Его то и дело вызывают к телефону, прерывая ножу беседу.

Пианино в баре вещь нужная. Создает музыкальный фон для разговоров. Для бизнесменов, обсуждающих свои сделки. Для заезжих гостей. Иногда сыграешь чтонибудь, видишь — заинтересовались, ну ты и стараешь­ ся, развлекаешь людей. Специально я нигде не учился. Играю исключительно со слуха. Хорошо хоть название песни прочитать могу. (Смеется.)

Каких только людей не повидал я за эти годы. Захо­ дят в бар, толкуем о том о сем. Потом другие подойдут,

134

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

приезжие. Они, к примеру, сами-то из провинциальных городишек, им интересно знать, как тут у нас жизнь идет. Все время с людьми и на людях. Кое-кого из пиа­ нистов это раздражает, они уходят в оркестры. Сам я в жизни в оркестре не играл, квалификации не хватает.

Ночной бизнес — дело прошлого. Это раньше у нас подолгу засиживались после работы. Нынче пропустят одну-другую — и по домам. А прежде торчали здесь по пять-шесть часов. Да и приходить к нам стали куда реже. В пригородах теперь свои бары появились. Я-то думаю: боятся теперь люди вечером на улицу выходить. Я вот вижу, поселяется человек в отеле и из него ни ногой, ну разве в бар когда спустится. Странно мне это. Лично я чувствую себя спокойно. Ну конечно, моей работе рано или поздно придет конец. Ничто не вечно.

Противно думать о конце. Этого дня я боюсь, потому что не люблю безделья. Люблю, когда вокруг люди. Слу­ чись мне, скажем, получить в наследство четыре миллио­ на долларов, даю вам слово, что и тогда бы на пианино играл — здесь или в каком-то другом месте. Не знаю да­ же почему. Наверное, мне очень ие хватало бы всей этой людской суеты.

Мы в этом баре — исповедники поневоле. Нам такое, бывает, рассказывают, что уж лучше бы, думаешь, по­ малкивали. Тут тебе и личное, и про жену, и про работу. Раз двадцать за вечер к телефону требуют. Например, жена ждет мужа с получкой. Всякими хитрыми уловками пыта­ ется выведать, здесь он или где в другом месте, грозит: мол, если через час его дома не будет, она устроит бене­ фис... (Смеется.) Я-то, понятно, своих клиентов не выдаю. А они другой раз такое мне выкладывают, что просто уши вянут. (Смеется.)

А некоторые меня, видно, за справочное бюро прини­ мают. Смех, да и только. Вцепится какой-нибудь тип и пойдет: «Такой-то у вас? А вы не в курсе, где он может быть? Если увидите его, попросите позвонить по этому те­ лефону». Бармену тоже все душу изливают. Бары ведь ки­ шат одинокими людьми, им надо ч г-то заполнить часокдругой. В ожидании поезда, например.

Есть в моем деле то, что действительно отличает меня от прочих тружеников. Благодаря этой работе я познако­ мился с несколькими знаменитостями. Где еще простой пианист встретит президента Трумэна, Боба Хоупа и им

135

подобных? Удалось бы мне это, спрашивается, будь я сяе* сарем или там водопроводчиком? Я ие хочу сказать, что у них плохая работа. Они и зарабатывают-то наверняка

Я постоянно имею дело с теми, кто пьет. Я их не осу­ ждаю. За их счет я получаю жалованье. Но к ним нужен особый подход после того, как они пропустят несколько рюмочек мартини. На глазах меняются. Конечно, не вме­ шиваюсь, пока они ведут себя пристойно. Но если кто-ни­ будь начинает задираться или сквернословить, я встаю и выпроваживаю его. По-хорошему почти с каждым можно договориться. Хуже, когда напивается женщина. Тут не­ легко приходится. Не драться я^е с ней.

Мне редко когда хамят в открытую. Что меня убивает, так это грубое обращение с барменом и официантками. Мояшо бы и повея^ливей вести себя. То и дело слышишь: «Эй ты, тащи выпивку». Верно — мы работаем с пьющей публикой, стало быть, надо уметь с этим мириться. Если мне кто и нахамит, я на стенку не лезу. От меня как-то все отскакивает. «Вот бедняги!»— думаю я про себя. (Смеется.) Раз уя^ здесь работаешь, терпи и молчи. На то нас сюда и наняли.

Клиент всегда прав. Но если он забывается... Я видел безобразные выходки расистов здесь, в этом отеле. При­ езжие — сами знаете откуда — хамили черным официан­ там. Как это мерзко! Тогда, в пятьдесят втором, пятьдесят третьем, мы с Четом всегда вступались. Обидчик в таких случаях либо сразу же расплачивается и уходит, либо сда­ ется: «Что вы, ребята! Я я^е шучу». Я из тех, кто вмеши­ вается. Иногда даже чересчур активно. Куда спокойнее в сторонке держаться.

У меня постоянная зарплата. На чаевые я не рассчи­ тываю. Даже трудно сказать почему. Работаю в баре, во­ круг деньги, деньги. Клиенты — люди состоятельные. Но я никогда не делал из чаевых источник дохода, как коекто из моих коллег. Были и у нашего бара золотые време­ на. Только меня они не коснулись. Сам не знаю почему.

Возможно, потому, что я держусь независимо. От это­ го у многих возникает ощущение, что, давая на чай, они меня унижают. Вот, дескать, за пианино свой парень, го­ родской, и одет неплохо. Он, так сказать, ничем не хуже

136

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

нас. Может, думают они, ему и не нужны чаевые. Боль­ шинство наших клиентов, тех, кто привык сорить деньга­ ми, кто ни в чем себе не отказывает, мои знакомые. Снача­ ла они все дают на чай, а потом вроде уже свои люди ста­ ли, у нас приятельские отношения, и все, точка, какие уж тут чаевые. Есть пианисты, которые блюдут дистанцию. Даже из зала уходят, когда у них перерыв. И вне работы никаких контактов с клиентами. Верный расчет.

Я так не могу. Что и говорить, каждому хочется не­ множко подзаработать. Но это для меня не главное. Вы­ жималой я никогда не был. А как только наш брат не выжимает чаевые! Ставят, например, чашку на пианино и сами же кладут в нее пару долларов. Есть и другой спо­ соб. Заказывают тебе мелодию, а ты вроде бы в шутку: «Да эта, брат, песенка пятерку стоит!» Нет у меня этой жилки. Дадут — спасибо, не дадут — тоже не беда. Играть хуже не стану.

Шумно ли, тихо ли — я знай себе играю. Пусть себе разговаривают, кричат — мое дело играть. Самолюбием я никогда не славился. О чем иной раз и жалею. Играю я все подряд, но, конечно, я не бог весть какой виртуоз. Об этом тоже жалею. Играю только здесь. Дома у меня нет пианино. Вот отец мой был талантливый музыкант. Тогда у нас в доме было пианино. И все играли: отец, мать, бра­ тья, сестра, я сам.

Я, если хотите, торговец спиртными напитками. Ведь моя зарплата зависит от того, сколько будет выпито в этом зале. И я со своей стороны стараюсь сделать так, чтобы людям здесь было хорошо. Отдыхаю только тогда, когда бар пустеет. Здесь же я принимаю своих приятелей. Бар­ мену это даже выгодно. Я никогда не считал себя арти­ стом. Я знаю себе цену. Моя игра здесь — часть общего бизнеса. Бизнеса развлечений.

О пенсии думаю с содроганием. Страшно представить себе, как я произнесу: «Ну вот, уезжаю в Сеит-Питерс- берг, покупаю домишко...» Не старость меня тревожит, а мысль, что я тогда делать буду? Когда клиенты расходят­ ся, можно вздохнуть свободно, начинаешь думать обо всем на свете. Вот и сейчас я говорю о будущем, а мысли в про­ шлом.

137

ТИМ ДЕВЛИН дворник, бывший коммивояжер

него было нервное расстройство, и он три Умесяца провел в больнице. С тех пор про­

шел год. «Мне тридцать, а я себя иногда чувств сятилетним». (Смеется.)

Сейчас у меня такая работа, что самому противно.

Ядворник. Поганая должность. И работа сама по себе тяжелая. Когда я на дежурстве, то надеваю форму: серо­ зеленые штаны и серую рубаху. Штаны мешком. Почти все дворники так одеваются. Раньше я думал, что это ра­ бота для черномазых, или приезжих из самой что ни на есть глуши, или беспаспортных иммигрантов. От таких людей держишься подальше. А теперь я сам такой.

«Никчемная личность» — вот кто я. Неудачник. Дойти до такого! Нас тут пятеро работает. Это муниципальные дома. Из остальных трое и по-английски-то почти не гово­ рят. Иммигранты. Работают изо всех сил и не жалуются. Они очень довольны, а я нет. Это же тупик. Сегодня ве­ чером у меня в баре встреча с двумя старыми приятеля­ ми. Мы уже давно не виделись. Мне за себя противно.

Яим что-нибудь навру. Скажу, что я адвокат или еще кто-нибудь в том же роде.

Когда знакомишься с людьми, тебя обязательно спра­ шивают: «Чем вы занимаетесь?» Я отвечаю, что в голову придет. У них вместо мозга арифмометр. «Я дипломиро­ ванный бухгалтер». А! Значит, он зарабатывает по мень­ шей мере восемнадцать тысяч в год. Приличный человек. Скажи я, что я электрик, они прикинули бы, что я полу­

чаю за час девять долларов. Но попробуй сказать им:

138

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

«Я дворник». А-а-а-ах! И такое у тебя чувство, словно ты последний человек. Начинаешь сам на себя коситься. Кто хочет быть дворником? Их теперь даже называют домо­ выми техниками.

Яне стремлюсь к карьере, но я представить себе не могу, что буду этим заниматься до конца жизни. Я уже до того дошел, что готов жить на пособие. Надо бы бро­ сить все это и просто ничего не делать. Я теперь на рабо­ ту смотрю совсем не так, как раньше. Если бы я мог спо­ койно сказать: «Я дворник», я бы чувствовал себя свобод­ ным. Если бы я только мог сказать: «Я Тим Девлин, и мне нравится моя работа!»

Яокончил колледж и почти восемь лет был комми­ вояжером. Обычная колея. В жизни преуспеваешь для того, чтобы преуспеть, деньги — ключ к людям. Я себя с детства видел: большая контора, большая машина, боль­ шой дом. И я преуспевал и мог бы даже больше преуспе­ вать.

Явлюбился, и мне казалось, что ничего прекрасней в жизни быть не может. А после свадьбы я почти сразу за­ метил, что мою жену... нет, я ее не осуждаю... что ее ин­ тересуют деньги. Она сравнивала меня с моими ровес­ никами. Сколько я зарабатываю. Я начал работать сверх­ урочно. И у меня появилось такое чувство, что я просто машина. А в конце недели меня так и тянуло сказать: «Вот деньги. Теперь ты меня любишь? Я лучше их!»

Япродавал фотокопировальные аппараты ценой в ты­ сячу двести пятьдесят долларов. Из них триста долла­ ров — мои комиссионные. А себестоимость машины — че­ тыреста восемьдесят долларов. И я начал думать: что-то тут не так, черт побери! Если она стоит четыреста восемь­ десят, так почему ее нельзя продавать за четыреста во­ семьдесят? Почему надо добиваться максимума прибыли,

ане минимума? Я ищу утопическое общество, а? Нет, я собой не горжусь.

Ябыл старательным. Читал всякие руководства. Если клиент начнет так, вы ответите эдак. Обработайте его, за­ жмите в кулак и — хоп! — заставьте его расписаться и.а нужной строчке. Врите ему что хотите. Втирайте ему очки, гните свою линию, и он подпишет, никуда не денется. Ура! Раунд за вами. Назавтра новый раунд. Какого черта? Чем я, собственно, занимаюсь? Мне же это не нравится. С же­ ной все разлаживается. Я хорошо зарабатываю, у меня

139