слышно ничего. (Смеется.) Разве что завопишь ему пря мо в ухо. А кругом толкутся плюгавые человечки в белых рубашках и, если заметят, что ты губами шевелишь, сра зу скажут: «Этому парню надо подбавить работы». Вре мени па разговоры не положено.
Люди, которые побывали в тюрьме, говорят, что даже там меньше надрывались. Они говорят: «В тюрьме всетаки полегче». (Смеется.) Я вот так и считаю, что отбы ваю срок, пока не закончу колледж. Ну, значит, мне еще остается шесть месяцев тюрьмы. А тогда я займусь чемнибудь другим, хотя получать буду, наверное, меньше.
Если б все зависело только от этих безграмотных ма стеров, так завод ни одной машины не выпустил бы. Но у них есть специалисты по использованию производствен ного времени. Они постоянно толкутся в цеху со своими малюсенькими камерами. Я их за милю чую. Они по но чам не спят, думают, как бы выжать из нас побольше работы.
Вчера вечером я слышал, как один сказал другому, что мы собрали триста девяносто одну машину. Сколько точек нам положено сварить на одну машину? Есть пра вительственные инструкции, защищающие потребителя. А мы варим то, что считаем нужным, и ладно. (Смеется.) Мы не всякую спецификацию соблюдаем.
Считается, что контролеры обязаны замечать любые дефекты. А мы знаем, что дефекты эти никто не устра няет. Я тут собрался купить машину — авось этого дран дулета хватит на то время, пока я кончу колледж! Мне только посмотреть на машину, и я сразу вижу, сколько в ней недостатков. У вас это не получится, потому что вы не видели, как ее собирали. А я под краской вижу, что там и как. Словно рентгеном просвечиваю. Ее, как гово рится, подгримировывают — краска там и всякая ерунда, за которую вы платите лишнее. А мы, если допустим брак, уж обязательно скажем: «А, ладно, все равно какойнибудь пижон купит!» (Смеется.)
У каждого есть свое рабочее место. Операцию надо успеть закончить в определенных пределах — обычно да ется десять футов, от силы пятнадцать. Если задержишь ся, то все. Лишняя секунда — и ты уже теснишь соседа. Задержишься, не успеешь, а сосед не может начать опе рацию, пока ты не кончил. Если ты задержался, начина ется цепная реакция по всему конвейеру.
110
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Форд свято верит в специализацию труда, в то, что она повышает производительность. А на самом деле, ког да я работаю, я думаю о чем угодно — об экономике, о политике. Чаще всего я про себя повторяю учебный мате риал. А работать и думать о работе — этого я никак не могу. Слишком уж нудная работа. Особенно для тех, кто, вроде меня, учится и кому есть о чем подумать.
«Меня часто зло берет, потому что я знаю, что спо собен работать не только тут. У них есть своя квота чер ных, и они никаких нарушений не допускают, так что обвинить их в предвзятости невозможно. Я хочу кончить колледж и устроиться на такую доло!сность, где moqicho за работать.
У меня достаточная квалификация для работы, кото рая мне нравится, но мне ничего не предлагают. В шесть десят девятом году они тут дали объявление в газете — требуется младший бухгалтер. А я ведь прослушал курсы по бухгалтерии. Ну, я и подал заявление. Им нужен был человек с математическими способностями, окончивший среднюю школу. А у меня есть аттестат, и я два года изучал бухгалтерию. Меня вызвали к главному бухгал теру. А он вдруг спрашивает: «Чем, собственно, вас при влекает такая работа?» (Усмехается.)
Завод можпо сравнить с Соединенными Штатами в ми ниатюре. Тут представлены все слои общества, все куль туры. Но мастера почти все без исключения белые. И по большей части они из Алабамы, Арканзаса — то есть очень значительный процент белых южан. И они своих убеждений не скрывают. Меня они не трогают, но я ви дел, как они ведут себя с другими. Ну, конечно, орут на людей. Хотя, правда, не ругаются — это запрещено.
Они на все пойдут, лишь бы поднять производитель ность. К конвейеру мастеру становиться не положено. Если он встапет, значит, он отбирает работу у члена профсоюза. Профсоюз старается с этим бороться, но они делают то, что хотят. А потом жалуются: «Почему вы не требуете от своих людей, чтобы они выходили на работу каждый день?»
Прогулов много, особенно по понедельникам. Некото рые ну просто не могут каждый день делать такую рабо ту. И приносят липовые справки от врача. А то подучат
111
жену или подружку позвонить: «Малыш сломал ногу!» (Смеется.) «У твоей тещи тетка скончалась, иди скорей домой». Ведь домой отпускают, только если приключит ся что-то особенное. Ну, ребята и сочиняют кто что мо жет. Особенно по понедельникам. Ведь тогда выходит три свободных дня подряд.
Завод все время набирает новых людей. Текучесть ог ромная. Вот я пять лет работал у Харвестера — до того, как пошел учиться. Так там есть рабочие со стажем в пятнадцать лет, а то и в двадцать, и в двадцать пять. А здесь встретишь старожила и спросишь: «Ты тут дав но?», а он отвечает: «Добрых три года». (Смеется.) Мне двадцать девять лет, так я тут в старичках хожу.
Рабочие автопромышленности становятся все моложе и все чернее. Большинство рабочих постарше куда бо лее... ну, скажем, более консервативны. У них, как пра вило, стаж, а потому их не ставят на операции вроде моей. Им дают работу полегче. Человеку в годах с моей работой не справиться. Вот год назад поставили такого, так у него три сердечных приступа было и в конце кон цов его перевели в уборщики. Лет сорок ему, не больше. Да, сорок — а здесь это уже старик.
Я читал, как скверно все было до организации проф союза. Я постоянно твержу некоторым нашим предста вителям — не почивайте на лаврах. Надо еще очень мно го сделать. Как-то ночью один парень стукнулся головой о сварочный аппарат. Он даже на колени упал, а кровь так и хлещет. Иу, я остановил конвейер на секунду и по бежал к нему, чтобы помочь. А мастер опять включил конвейер и чуть не наступил на этого парня. Ни о чем другом не думают. Даже «скорую помощь» не вызвали. Он сам пошел в медпункт — а до него с полмили. Ему на рану шов наложили.
Мастер ничего не сказал. Включил конвейер, и все. Ты для них — пустое место. Вот почему я ненавижу за вод. (Смеется.)
Жалобы разбираются в Теплице. И в девяноста девя ти случаях компания выходит победительницей. Если у меня какие-нибудь трудности, я иду в Теплицу. А решить могут не в мою пользу. Скажут: «Вот так»— и дело с концом. Я должен отпроситься с работы и изложить свои претензии письменно. И рассматривать их будут через три недели, или через три месяца, или через три года, а
112
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
йотом заявят: «Тогда, в семьдесят первом году, вы были правы». Если профсоюз не поддержит активно твою жа лобу, ты оказываешься в полной власти компании.
Тут из-за меня вышло столкновение, стихийная заба стовка. Этот мастер... по-моему, все дело просто в зави сти. Им ведь не нравится... понимаете, я каждый день по сещаю колледж. Приношу с собой книги и читаю в обе денный перерыв. А они обязательно подойдут и посмот рят, что я читаю. Я редко не выхожу на работу и работаю хорошо. Но этот тип меня допекает всякими мелочами. Ну, и перегнул палку.
Я собирался уйти на перерыв. По инструкции пола гается все время носить защитные очки. Но за этим осо бенно не следят. Я снял очки, чтобы вытереть лоб. Он говорит: «Сейчас же надеть очки!» Пустяк, конечно, но ведь все время так. Все время к чему-нибудь придирает ся. Ну, я схватил его и встряхнул немножко. И пошел
обедать. Вернулся, а |
меня ждут. Вроде я уже |
уволен. |
Я в эту ночь больше не работал и еще два дня. |
И они |
|
Ребятам из моей |
смены это не понравилось. |
прекратили работу. Я-то уже ушел. Минут двадцать они отказывались работать. А это смелости требует, чтобы так... хорошие ребята. Но мне-то все равно надо отсюда выбираться. (Усмехается, вспомнив что-то.) Как-ю ночью карусель развалилась. Мы говорим «карусель», потому что лента движется по кругу. Пришлось им вызвать на ладчиков. Явилось их человек шесть — в белых рубаш ках, при галстуках. Видели бы вы их! Ползают на четве реньках под конвейером, ищут, в чем причина. Его же останавливать нельзя.
Я как-то не могу себе представить, чтобы я... в белой рубашке, в галстуке, с разводным ключом в руке и весь в смазке — хорошенькое положеньице. Очень было смеш но. А те, кто всю жизнь на ферме прожили, говорят: «До чего тут здорово. Повезло мне!»
Фил Столлингс сказал, что его цель — стать подменщиком. Работа разнообразнее.
Ну и цель, ничего не скажешь! Разницы ровно столь ко, сколько между тем, кто могилу копает, и тем, кто в нее гроб опускает. На здоровье! (Смеется.) Нет, у меня цель повыше, чем у Фила.
113
В этой работе ни для чего человеческого места нет. У меня другие планы. Контора какая-нибудь или банк. Любая работа, где бы люди сами задавали темп.
Ну, а как только я устроюсь — я намерен специализи роваться по корпоративному праву,— то это уж будет не работа. Потому что я буду удовольствие получать от того, чем занимаюсь. В том-то и разница между работой и на стоящим делом. Работа тут — это для меня не настоящее дело.
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
ГЭРИ БРАЙНЕР
председатель местного отделения проф союза
\му двадцать девять лет, скоро исполнится Бтридцать. Он председатель местного отде
ления № 1112 профсоюза рабочих автомоб мышленности. Отделение объединяет рабочих сборочного завода «Дженерал моторе» в Лордстауне, штат Огайо. «Это самый автоматизированный и скоростной конвейер в мире». Недавно они провели забастовку под лозунгом «Работа с нормальной скоростью».
Он только что освободился после долгих переговоров, 'да те двадцать месяцев, что он возглавляет местную проф союзную организацию, переговоры стали для него обыч ным делом. Мы сидим в ресторане около автострады — он входит в комплекс мотелей и магазинов — где-то между Янгстауном и Уорреном. Это промышленная зона: здесь льют сталь, собирают автомобили, варят резину. «Лордстаун стоит на перекрестке дорог. Люди съехались сюда из близлежащих городов... Я живу в Ныотон-Фоллз, это небольшой городок с шеститысячным населением. В де сяти минутах езды от «Дженерал моторе».
Окончив в 1959 году школу, он «пошел работать туда, где работал отец,— па «Рипаблик стил». Там он прорабо тал четыре года — «уже тогда начал постигать азы проф союзной работы, был цеховым старостой. Чем я только там не занимался! (Смеется.) Сначала работал рельсо укладчиком, потом перешел в кузнечный цех, был помощ ником кузнеца. Потом — помощником слесаря. А потом и слесарем, пока в шестьдесят третьем не уволили». Еще три года он работал на заводе в Равенне. «Там я no-на-
И5
стоящему занялся профсоюзной работой». В 1966 году он «пришел на «Доюенерал моторе» в Лордстаун».
Кто-то сказал, |
что Лордстаун — это Вудсток1 рабо |
чих. Здесь полно |
молодежи: есть и пижонистые ребята, |
идлинноволосые, и с бусами на шее, и курчавые негры,
исимпатичные девчонки. Средний возраст — двадцать пять лет, тридцатилетние считаются здесь людьми пожи лыми. Я молодой председатель профсоюза, но для своих
ребят я старик.
Когда в шестьдесят шестом сюда только начали наби рать людей, о «веге» никто и слыхом не слыхивал. Тогда
собирали корпуса «В», «импаласы» |
и |
«капри» — фурго |
ны, в общем, большие семейные машины. |
через два месяца |
|
Меня взяли работать мастером, |
но |
я решил: нет, это не для меня. Нам все время твердили: на первом месте работа, люди — потом. Мне запомнился один случай. Во время стажировки у нас были занятия по арбитражному суду. И вот перед нами разыграли та кой третейский суд. Все его участники были работника ми компании. Был назначен третейский судья. Было два адвоката, один представлял администрацию, другой — профсоюз. Был и парень, которого якобы собирались уво лить. А нам предлагалось написать, считаем мы его ви новным или нет. Нас, будущих мастеров, было человек тридцать, и только я один считал, что парень невиновен и ему должны выплатить все причитающиеся деньги. Остальные побоялись не угодить начальству, слишком много глаз на них смотрело. А я отнесся к этому серьез но: да я и вправду считал, что парень невиновен. Поэто му я сказал: «Спасибо, не надо». И сиял белую рубашку с галстуком. Рубашки и галстуки — это для мастеров обя зательно. Сейчас на «Джеиерал моторе» стало как-то по свободнее. Мастер может ходить в цветной рубашке, а галстук — тоже на свой вкус.
Я стал контролером по сборке — подменщиком. Я подменял парней на шести или семи операциях. Мог ходить по цеху и общаться с людьми. Мне очень не нра вилось то, что делалось на заводе. Людей подгоняют, за ставляют все делать быстро, быстро. А если кто не мо
1 В конце 60-х — начале 70-х годов в Вудстоке проводились фе стивали поп-музыки, на которые собиралась молодежь со всей страны.— Прим, перев.
116
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
жет или не хочет — пинка под зад и до свидания. Адми нистрация не боялась применять метод бронированного кулака, потому что все были новички. В ответ на такое обращение в наш профсоюз в шестьдесят шестом и шесть десят седьмом вступило столько народу, что нам и не снилось.
Когда завод только открылся, засилья молодых еще не было. Сюда шли живущие поблизости, они бросали свою работу — новое всегда привлекает. Тогда, в шесть десят шестом, это действительно было заманчиво — ока заться в первой тысяче набранных. Мне тогда стукнуло двадцать три. На заводе работает семь тысяч восемьсот человек, а меня приняли сто тридцать шестым, и мне ка залось, что теперь-то я сижу прочно. Тебе предлагают лучшую работу. Ты идешь по первому списку, наравне с теми, кто уже проработал не менее десяти" лет,— ремонт никами, слесарями, монтерами.
Когда набрали несколько тысяч, люди сюда рваться перестали: им предлагали либо вторую смену, либо зар плату поменьше, уходить с насиженного места им не бы ло смысла. Тут-то и стали набирать ребят прямо со школьной скамьи. В начале шестьдесят седьмого теку честь на заводе была как никогда. Скажем, рабочий нани мался к нам на время отпуска, проработает неделю-дру- гую — и привет, возвращается на старую работу. Стоять у конвейера, делать целый день одно и то же, отойти нельзя — это их не устраивало. Тогда администрация сде лала ставку на молодежь, и молодежь повалила валом. По и они такой каторги терпеть не стали.
Это было в шестьдесят седьмом. А в шестьдесят вось мом и шестьдесят девятом увеличили скорость конвейера. До шестидесяти машин в час. Потом добавили модель «6» — значит, уже две модели... Начали собирать «понтиак» — его называют «Огненная птица». И на том же кон вейере— корпус «В». А это нс так-то просто. Кроме того, семьдесят второй год — это не шестьдесят шестой. Тогда работы кругом было хоть отбавляй. Сейчас такого нет. И текучести почти никакой. Люди устраиваются на рабо ту и держатся за нее, потому что идти некуда.
Кто бы там что ни говорил, а это была утомительная, изнуряющая работа. Я был контролером, и мне, в общемто, не приходилось закручивать винты, подтягивать гайки и все такое. Но вот парень стоит у конвейера восемь ча-
117
сов, а рядом такие же, как он, и все делают одну и ту же работу снова и снова, и так целый день, целую неде лю, целый год. Годы! Только задуматься над этим — уже можно чокнуться. Но люди — это удивительные существа. Они умеют приспосабливаться. О-хо-хо! Представьте себе, что вы работаете с пневматическим пистолетом и целый день должны спускать курок. А меток на корпусе много! Вы их считаете, каждый раз тот же счет, та же самая операция, и так снова, и снова, и снова. Человек совершенно балдеет.
Так что же было дальше? Ребята начинали задумы ваться. Если парень собирался в армию, ему было пле вать, что здесь делается. Все равно скоро он уйдет так или иначе. А семейному оставалось одно — бороться за нормальный ритм работы. Ему нужно, чтобы на работе было какое-то время для себя. А откуда его взять? Толь ко если снизить темн работы. Ему хочется полистать книжку, выкурить сигарету, отойти на два шага и выпить стакан воды. Ему, наконец, хочется поговорить с сосе дом. И вот тут-то он начинает бороться против этой по тогонной системы, бороться отчаянно. Сверх своей обыч ной нормы он работать не должен — и баста! Тут он зада ется вопросом: а справедливо ли с ним поступают?
Наши отцы считали, что, если они вкалывают как за веденные, если у них огромные бицепсы и так далее, зна чит, они настоящие мужчины. А сейчас молодой парень и не подумает хвастаться тем, что он может работать, как вол. Скорее, он гордится как раз обратным: «Вы говори те, я должен сделать столько-то, а я говорю — столько-то. Я мужчина й готов сражаться за право самому опреде лять, сколько я должен сделать». Потому что это недо стойно мужчины — делать больше, чем ты должен. В этом разница между отцами и детьми в наши дни.
Наши отцы были преданы своим хозяевам. Они счи тали, что, раз хозяин дал им работу, они обязаны ему по гроб жизни и должны делать все, что он скажет. А сейчас молодой парень думает не так; о том, как и сколько ему работать, у него есть свое мнение. И если; мастер сказал, что, мол, это правильно, он не берет его слова слепо на веру. Да он, может быть, в десять раз умнее мастера! И если он считает, что работает слишком много, он за являет об этом вслух. Он не просит, чтобы ему прибавили зарплату. Он говорит: «Я буду работать в нормальном
118
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
темпе, потому что не хочу приходить домой усталым и измученным, не хочу превращаться в развалину. Я хочу нормально работать и быть нормальным человеком».
Мой отец был мастером на заводе. Он должен был подгонять людей, заставлять их работать быстрее.
Он бросил эту работу и вернулся на сталелитейный завод. Там он работал по принципу: чем больше вкалы ваешь, тем больше получишь. Вот и все, что он знал о работе. Больше сделаешь — больше заплатят. Наверное, мой отец, сам того не подозревая, кое-чему меня научил. Не скажу, что он горой стоял за профсоюз. Он не спорил с администрацией, он знал одно — работу. За это ему пла тили деньги:
Я считаю, что его величество доллар — это еще не все. Мне важно и другое — как со мной обращаются. Как я отношусь к своей работе, как ее выполняю. А это будет поважнее его величества доллара. Долларов-то нам хва тает. Когда отец был молодой, ему платили куда меньше. И я могу позволить себе задуматься над общественными отношениями, над своими правами. И нет ничего прият нее, чем выступить в защиту прав другого человека. Так, наверное, меня и затянуло в этот кипящий котел. Каж дый день — новая битва. И я нахожу в этом радость.
У нынешних парней стимул совсем не в том, чтобы работать больше. Их стимул — работать в таком ритме, чтобы время от времени иметь передышку. О чем-то по думать, например. Теперь у нас ребята могут открыть га зету, прочитать абзац-другой, сделать свою работу, отой ти и сделать что-то еще. Заняться чем-нибудь, а не быть просто роботом, как этого хотят хозяева.
Когда в Лордстаун приехали представители сборочно го отделения «Дженерал моторе» \ так вы просто не по верите — они хотели запретить читать газету во время работы. СОДМ контролирует около 75 процентов сборки всех машин корпорации. Таких сборочных заводов восем надцать. Наш — самый новый. Вот они й хотели снизить себестоимость, повысить производительность труда, лик видировать потери рабочего времени, ну, вы сами знаете1
1 «Это не группа людей, а отделение внутри корпорации. Управляющий заводом приехал из Вап-Найса, штат Калифорния. Управляющие производством прибыли с юга, а один — с востока. Приехали они, как я понимаю, чтобы выколотить для компании по больше денег за счет пота и крови рабочих»,— Прим. автора.
119