Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

III. Ислам и его институты. Мусульманская политика

В этой главе представлены документы, имеющие отношение к некоторым вопросам исламской политики Российской империи в Туркестане. Мы постарались подобрать документы таким образом, чтобы показать всю сложность и противоречия колониального (имперского) дискурса510, особенно что касается восприятия и понимания русскими чиновниками и экспертами ислама вообще и, в частности, их взгляд на функции его институтов и традиционных учреждений, оценки статуса и «обязанностей» богословов-консерваторов разного ранга или их визави – реформаторов (джадидов). Здесь же представлены документы (их едва ли не самое большее число в разделе), которые появились как реакция на знаковые события в Туркестане. Речь идет об Андижанском восстании 1898 года и его последствиях. Восстание оживило дискуссии относительно форм административного контроля над мусульманскими институтами, поставило вопрос об усилении разведки, проблемах международного контекста в «исламской политике» ит.д. Публикуемые здесь документы показывают, что даже такое бурное обсуждение на всех уровнях власти и масса принятых «решений», «инструкций» и «положений», серьезных изменений в исламскую политику, а самое главное, в образ жизни самих мусульман не внесли.

Б. М. Бабаджанов

510То есть обсуждения форм практической реализации через конкретные документы (приказы, инструкции, докладные

ит.п.) в сложившейся или меняющейся имперской идеологии, особенно в той ее части, которая касается восприятия ислама политиками и обществом.

359

Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

3.1. Ислам в Степи

Главу открывают документы, в которых обсуждается отношение Российской империи к меняющейся религиозной ситуации среди казахов и киргиз. Логика такого подхода основана на сконструированной идее о том, что в отношении религии казахи (которых называли «киргизами») весьма индифферентны, исламизированы лишь формально511, а значит, более всех готовы к «православному окультуриванию»512.

Однако идеи православного миссионерства в Степи не нашли поддержки колониальной администрации. Более всех известна позиция первого генерал-губернатора Туркестана К. П. фон Кауфмана (1867-1882), который ограничил активность мессианских обществ Православной церкви в Степи.

Судя по риторике представленных документов, мессианство можно было разделить на его активные и пассивные формы. В первом случае за дело брались члены мессианских сообществ, выполняя свою прямую функцию513. Для них православное мессионерство совпадало с имперскими интересами государства. Более трезвая оценка возможностей, а самое главное, последствий мессионерства исходила преимущественно от военных и чиновников на местах, в частности, от фон Кауфмана (1867-1882). В опубликованных здесь документах хорошо представлена его позиция относительно мессианства (как мусульманского, так и православного) в Степи. Он не жаловал ни тех, ни других. Так, фон Кауфман оставил без ответа письмо оберпрокурора Святейшего Синода графа Д. А. Толстого, просившего поддержать распространение христианства в Степи514.

Судя по остальным документам в этом же деле, фон Кауфман одновременно препятствовал созданию специальной (Особой) Комиссии, в задачу которой входило остановить «неблаготворное влияние татарских и сартовских мулл», которые, как утверждается, всячески старались распространить ислам среди киргиз (казахов).

Вопрос о создании названной Комиссии был положительно решен только после смерти фон Кауфмана (1882) и сразу после неудачного губернаторства М. Г. Черняева (1882-1884)515. Следующий генерал-губернатор – барон Н. О. Розенбах (1884-1887) – принял решение о создании такой Комиссии, согласившись с доводами Н. П. Остроумова. Комиссия проработала два года и была распущена в связи с недостатком средств.

Однако начальники округов и уездов, где компактно проживали казахи или киргизы (в первую очередь Сырдарья, Семиреченск, Аулие-Ата, Ош), очень часто обращались в Канцелярию генерал-губернатора с просьбами дать справки по поводу того или иного ишана, который раз или два в году появлялся среди казахов или киргиз, кого он издавна считал почитателями (мухлисāн) либо последователями (муридāн) своих предков. Естественно, визиты сопровождались публичными выступлениями (ма′виза) ишанов и традиционными сборами подношений (назр, садака), что тоже сильно раздражало местных начальников.

511Интересно, что так же считали некоторые именитые казахи, кто получил сильное влияние русской (европейской) культуры, например Чокан Валиханов. См. ремарки в его работе по поводу нежелательности распространять на казахов влияние Оренбургского духовного собрания (ОМДС): «О мусульманстве в степи» // Валиханов Ч.Ч. Избранные произведения. Серия: Библиотека казахской этнографии. T. 1. Астана, 2007. С. 84-85.

512Как показал покойный профессор А. В. Ремнев, политика Российской империи по отношению к исламу среди казахов на протяжении XIX в. часто менялась в зависимости от разных конъюнктур, вобрав в себя целый спектр имперских проблем. См.: Ремнев А. В. Российская империя и ислам в казахской степи (60-80-е годы XIX в.) // Расы и народы: современные этнические и расовые проблемы / Отв. ред. С. Н. Абашин, В. И. Бушков. Вып. 32. М., 2006. С. 238-277.

513См.: Елисеев Е. Записки миссионера Буконского [Букеевского] стана Киргизской миссии за 1892-1899 гг. СПб., 1900.

514См.: ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 20. Д. 124.

515Бабаджанов Б. М. Российский генерал-конквистадор в русском Туркестане. Взлеты и падения М. Г. Черняева (4. 2) // Восток свыше. 2013. № 1. С. 56.

360

Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

В качестве примера в первом разделе мы привели текст рапорта начальника Аулиеатинского уезда военному губернатору Сырдарьинской области по поводу активности в его уезде некоего ишана Таджи-хан Ишана, сына наманганского ишана Таш-хаджи Шах-Ахмада (в этой же папке хранятся очень похожие рапорты из названных уездов). В 1889 г. Таджи-хан решил направиться в Аулие-Ата, чтобы перестроить мечеть (из жженого кирпича), которую возвел его отец, и по его же завещанию построить рядом медресе. Ишан приступил к сбору средств и начал строительство. Начальник уезда пишет, что до этого в поведении Ишана «ничего предосудительного не замечалось». Тем не менее начальник уезда просит разрешения удалить Таджихана из уезда «ввиду вредного влияния его на население и поборы с населения в виде пожертвований на медресе». В чем его вредное влияние и почему добровольные и традиционные пожертвования в пользу строительства медресе названы «поборами», начальник не объясняет.

Совершенно далекий от знания местных реалий чиновник, естественно, прибегает к репрессиям, столкнувшись с незнакомой традицией, связанной с т.н. ишанизмом, имеющим давнюю историю. Именно суфии (либо выходцы из знаменитых семейных кланов суфиев – шианы) вплоть до XVI века принимали участие в исламизации казахов, а позже признавались ими в качестве духовных наставников516, поскольку среди казахов собственных духовных предводителей было не много.

Несколько отвлекаясь, замечу, что в случае активности ишанов в Степи нельзя говорить о предпринимаемой ими «исламизации казахов», как это мы читаем во множестве представленных ниже документов517. Традиция духовного «кормления» ишанами жителей Степи возникла намного раньше колонизации края. Более того, казахи или киргизы (по крайней мере, подавляющее их большинство) были исламизированы намного раньше518, придерживаясь лишь выработанных в своей среде форм бытования ислама519 в силу специфики кочевого образа жизни и при слабом развитии мусульманских институтов; они довольствовались минимумом ритуальных предписаний, которые американский исследователь Б. Привратский удачно назвал «религиозным минимализмом»520.

516Babadjanov В. La Naqshbandiya sous les premiers Sheybanides // Cahiers d′Asie centrale. Tashkent-Aix-en-Province. 1997.

№3-4. P. 73-74.

517Эту же формулу об «исламизации казахов» часто используют современные исследователи. См., например: Нургалиева А. М. О влиянии правительственной конфессиональной политики на процесс исламизации казахов в XVIII – XIX вв. // История народов России в исследованиях и документах. Вып. 3. М., 2009. С. 135-161. Между тем американский исследователь Девин ДиУис показал, что исламская традиция в виде легенд (сказаний) или исторических преданий успешно инкорпорировалась в тюркских сообществах Улуса Джучи и становилась частью этнополитических идентичностей (DeWeese D. Islamization and Native Religion in the Golden Horde: Baba Tiikles and Conversion to Islam in Historical and Epic Tradition. Pennsylvania Univ. Press, 1994. P. 56-57).

518В этом смысле я согласен с американским исследователем Аленом Франком, который период с конца XVIII в. в религиозной истории казахов называет «исламской трансформацией». Эта трансформация может быть лишь отчасти связана с последствиями российской политики, так как казахи были к этому времени были уже исламизированы. Колонизация и предпринимаемая институционализация (создание духовных управлений) или массовое строительство мечетей лишь усиливало исламскую идентичность (Frank A. J. Islamic transformation on the Kazakh Steppe. 1742-1917: Toward an Islamic history of Kazakhstan under Russian rule // The Construction and deconstruction of national histories in Slavic Eurasia / Ed. Tadayuki Hayashi. Sapporo, 2003. P. 262— 263; Ibid. Muslim Religion Institutions in Imperial Russia: The Islam World of Novokuzensk District and the Kazakh Inner Horde, 1780-1910. Leiden – Boston – Koln, 2001. P. 287-288.).

519Между прочим, богословы Мавара′ан-нахра, и особенно суфии, признавали казахов мусульманами, несмотря на то, что они практиковали некоторые «сомнительные обычаи». Например, интересен рассказ о «фетве» знаменитого суфия Ходжа Ахрара (ум. в 1489 г.), признающего казахов «хорошими мусульманами» (Фазлаллах Ибн Рузбихан Исфахани. Михман намайи Бухара / Факсимиле текста, предисловие, перевод, указатели Р. П. Джалиловой. М., 1976. Текст: с. 49; Перевод: с. 107-108). Другой суфий того же братства накшбандиййа – Махдум-и А′зам (ум. в 1542 г.) тоже признавал «право народов», в частности «степняков» (сахрайи), на собственные обычаи. В этом смысле важен его вывод, что знаменитый Ходжа Ахмад Йасави распространял ислам на территориях к северу от Мавара′ан-нахра в той форме, которая отвечала их «способностям к восприя-

тию» (исти′дад). См.: Babadjanov В. La Naqshbandiya sous les premiers Sheybanides // Cahiers d′Asie centrale. Tashkent-Aix-en- Province, 1997. № 3-4. P. 74-75.

520Privratsky Br. G. Muslim Turkistan: Kazak Religion and Collective Memory. Richmond, Surrey, 2001. P. 174-175; Ibidem. ′Turkistan Belongs to the Qojas′: Local Knowledge of a Muslim Tradition,″ in Stephane A. Dudoignon, ed., Devout Societies vs.

361

Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

Часть ишанов, руководствуясь разными стимулами, нередко критиковали «неисламские» обычаи казахов или киргиз, дабы оправдать собственные визиты к ним, которые, как сказано, имели вид назиданий или «духовных кормлений» и сопровождались разными ритуалами, связанными с суфийской традицией521. Эту критику, сознательно или не вполне, подхватили русские и европейские путешественники, ориенталисты, чиновники, миссионеры и некоторые современные исследователи. Они сочли, что эта форма бытования ислама (с особым вниманием к культу умерших, к собственным обычаям и т.п.) дает основание для того, чтобы считать казахов или киргиз «недостаточно исламизированными» или «не знающими чистый ислам»522. Подобные оценки «исламскости» (в контексте оценок т.н. «чистого ислама») уже давно справедливо критикуются современными исследователями523.

Вернемся к названному документу. Традиция духовных и часто материальных связей ишанов со Степью редко продолжалась в имперский период и не была связана с антиколониальной пропагандой. По крайней мере доказательств такой пропаганды никто не приводит. В этом смысле представленный документ, отражая излишнюю бдительность начальника уезда, тоже отнюдь не доказывает антиколониального характера «деятельности» ишана Таш-хаджи, а запрет начальника должен пониматься в контексте заданной ранее формулы «сдерживания миссионерства сартов и татар» в Степи524.

Б. М. Бабаджанов

Документы

Канцелярия Обер-Прокурора Святейшего Синода. 11 Января 1868 г. № 165

Господину Туркестанскому Генерал-Губернатору Председатель Комиссии, командированной, по Высочайшему повелению, для изучения

начал будущего устройства управления Киргизскими степями, в июле 1865 г. сообщил покой-

Impious States? Transmitting Islamic Learning in Russia, Central Asia and China, through the Twentieth Century. Berlin, 2004. P. 161-212. Между прочим таким же религиозным минимализмом, «отягощенным» массой повседневных ритуалов и обычаев, многие века обходились кочевники-бедуины (бадуины) Аравии. Именно их «неправильный ислам» побудил основателя ваххабизма Мухаммада ибн ′Абд ал-Ваххаба (ум. в 1792) объявить борьбу за единобожие, против недозволенных обычаев (′урф).

521Похожий пример такого рода формы «исламизации» горных киргиз (кара-киргиз) мы видим в анонимном житии (биографии) предводителя Андижанского восстания 1898 г. Дукчи Ишана, который тоже выезжал в горные области (Наукат), где жили кара-киргизы и даже организовал постройку мечети в селении Ак-Терек. Эпизод его поездки и строительство мечети

вэтом селении упоминается в житии Дукчи Ишана вне всякой связи противодействия русской колонизации, в обычном для такого рода литературы стиле (Манакиб-и Дукчи Ишан: Аноним жития Дукчи Ишана – предводителя Андижанского восстания 1898 г. / Предисловие, перевод и комментарии Б. М. Бабаджанова. Алматы, 2004. С. 102-107; оригинальный текст – 46а-52а). Здесь утверждается, что до визита Дукчи Ишана местные жители не знали правил молитв; именно он обучил их, «наставив на путь истинный». Сразу после Андижанского восстания мечеть была разрушена по приказу начальника Ошского уезда полковника В. Н. Зайцева. См. публикуемый в этой главе (раздел 3.3) документ «Отчет по расследованию обстоятельств восстания туземцев Ферганской области в мае 1898 г. 3 августа 1898 г.». Правда, здесь разрушение мечети объясняется тем, что это место могло быть использовано как «место сборища» бунтовщиков.

522Такие апологетические оценки «чистого ислама» ограничивают его т.н. «книжными формами» игнорируя то, что эту религию (как и любую другую) следует рассматривать как культурное, историческое, региональное и даже этнобытовое явление. Например, в смысле наличия «своих обычаев и обрядов» / ′урф ва ′ада у этнических групп и наций, либо ритуальной практики у суфийских групп и т.п.

523По замечанию С. М. Прозорова, «отнесение тех или иных представлений, норм, обычаев к «исламским» или «неисламским» переходит лишь в плоскость ретроспективного анализа, основным критерием принадлежности к духовному миру ислама является самосознание человека» (Прозоров С. М. К вопросу о «правоверии» в исламе: понятие ахл ас-сунна (суниты) // Проблемы арабской культуры. М., 1987. С. 214). См. также критику таких подходов американского исследователя профессора Д. Де Уиза: DeWesse D. Islam and the Legacy of Sovietology: A Review Essay on Yaacov RoTslslam in the Soviet Union // Journal of Islamic Studies (Oxford). 2002. № 13/3. P. 298-330.

524См.: Бабаджанов Б. М. «Новшество (бид′а) – худшее из заблуждений»? Фетишизация ритуальной практики глазами кокандских авторов XIX в. // Pax Islamica (Мир ислама). М., 2010. № 1(4). С. 54-62.

362

Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

ному Преосвященному Томскому, что Комиссия эта, между прочим, обязана была обратить особое внимание на меры, долженствующие приостановить дальнейшее усиление ислама и усилить распространение христианства в той стране, не возбуждая там волнения и неудовольствия в мусульманском населении. Причем г. Председатель просил сообщить указания, необходимые для исполнения сего святого дела.

Из дел Томского Епархиального Управления не видно, чтобы по предмету распространения христианства между киргизами, обитающими в степи, были принимаемы со стороны местного духовного начальства какие-либо особые меры, потому особенно, что при учреждении в Томской епархии Алтайской духовной миссии для обращения в христианство инородцев Бийского округа изъявлено было от бывшего Генерал-Губернатора Вельяминова несогласие на проповедание Евангелия между киргизами, обитающими в степи.

В настоящее же время, по мнению Преосвященного Томского Епископа Алексия, было бы возможно и благотворно отправить в Киргизские степи Семипалатинской области миссионеров для обращения мусульман в христианство, тем более что в прошедшем году несколько тысяч их изъявили желание креститься, как лично объявил ему, Преосвященному, в бытность его в Семипалатинске, Губернатор этой области, Генерал-Майор Колпаковский, который тогда же представлял о сем своему начальству, но распоряжения по этому представлению никакого не последовало.

Не желая упустить столь благоприятного и благовременного случая к обращению киргизов в христианство, Епископ Алексий испрашивает распоряжения по сему делу Святейшего Синода, объясняя при том, что с своей стороны он находит возможным отправить в Киргизские степи часть Алтайской духовной миссии, под Начальством опытного в миссионерском деле члена оной, Протоиерея Стефана Ландышева, назначив ему в помощь двоих из духовных лиц, знающих мусульманский язык, тем более что место его в миссии может быть занято и другим лицом, способным исполнять распоряжения Начальника оной.

По рассмотрению настоящего предположения Преосвященного Томского, Святейший Синод нашел, что предположение об открытии миссионерских действий Алтайской Духовной Миссии в пределах Семипалатинской области для обращения кочующих там нехристианских племен в христианство имеет своим основанием тот утешительный и засвидетельствованный местным гражданским начальством факт, что вереде нехристиан-кочевников означенной области проявляется, в значительных размерах, готовность к восприятию света Православной христианской веры. Принимая же в соображение, что желаемый успех в предстоящих для миссии новых действиях кроме зрелого обсуждения порядка таковых действий будет зависеть и от изыскания достаточных для сего средств, Святейший Синод разрешил Преосвященному Томскому, по соображению со средствами Алтайской миссии и не в ослабление настоящей ее деятельности, приступить ныне же, по соглашению с подлежащим светским начальством, к открытию миссионерских действий в пределах Семипалатинской области.

Независимо от сего Святейший Синод предоставил мне, по нахождению Южной части Семипалатинской области в управлении Вашего Превосходительства, обратиться к Вам, Милостивый Государь, с покорнейшей просьбой оказать с своей стороны содействие Томскому Епархиальному Начальству и Алтайской Духовной миссии в деле преосвящения Св. Верою нехри- стиан-кочевников означенной области.

По поручению Святейшего Синода имею честью вышеизложенном сообщить Вашему Превосходительству.

Обер-Прокурор Святейшего Синода граф Дмитрий Толстой Директор (подпись)

Пометка Канцелярия Турк. Ген. Губ.: Получ. 19 Марта 1868 г.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 20. Д. 124. Л. 7-8 об. Подлинник. Рукопись.

363

Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

Доклад по Канцелярии Туркестанского Генерал-Губернатора. 18 Июля 1884 г.525

Секретно

Во исполнение резолюции Вашего Высокопревосходительства, положенной на докладе Старшего Чиновника Особых Поручений, Коллежского Советника Южакова, Канцелярия имеет честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что, по ее мнению, было бы весьма полезно образовать Комиссию для проектирования мер против распространения мусульманства между киргизами под председательством Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области, в которой преимущественно находится кочевое население, а следовательно, и целесообразность тех или других мер к достижению предположенной цели должна подлежать предварительному обсуждению и согласию на них Военного Губернатора. В число членов этой Комиссии кроме лиц, указанных Вашим Высокопревосходительством, Канцелярия полагала бы полезным пригласить Редактора местной туземной газеты526, г-на Остроумова527, который, будучи знакомым с литературою мусульманства, также может быть весьма полезным членом проектируемой Комиссии.

Представляя настоящий доклад, Канцелярия имеет честь ожидать приказания Вашего Превосходительства по сему делу.

Председатель Канцелярии: Несторовский. Делопроизводитель: (подпись).

Резолюция: Согласен с докладом. Кроме лиц поименованных членом Комиссии назначить Камер-Юнкера Черкасова. […]528 Наливкину исчислить из секретных сумм на проезд в г. Ташкент и обратно, а также в виде путевых денег всего двести пятьдесят руб. Ген.- Ад. Розенбах. 19 Июля.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 2574. Л. 13-13 об. Подлинник. Рукопись529.

Рапорт Начальника Аулиеатинского уезда Военному Губернатору Сыр-Дарьин- ской области. № 24.

11 Января 1893 г.

Секретно Г. Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области

Рапорт

В1890 году в г. Аулиеата прибыл Ташкентский сарт Таджихан Ша-Ахмет-Махсумов

и28 Мая 1890 г. подал прошение о желании своем перестроить мечеть, которую в прежнее время построил его отец, но в просьбе этой ему было отказано, так как он желает производить постройку на собственные средства из жженного кирпича с куполом; а постройка публичных зданий, в том числе мечетей, производится с разрешения Вашего Превосходительства.

525Пометка на документе: «Ввиду представления Воен. Г-ра Ферг. области об определении Наливкина […] Чиновником Особых Поручений, Главный Начальник Края приказал вызвать Наливкина […] кредита. 21/VII 1884 г.»

526Речь идет о «Туркестанской туземной газете», издававшейся с 1888 г. в г. Ташкенте при канцелярии туркестанского генерал-губернатора.

527О нем см. выше.

528Неразборчиво.

529Другие документы в этом деле посвящены созданию «Особой комиссии» для «оказания препятствий распространению мусульманства среди киргиз (казахов)». Однако конкретно о ее деятельности известий не обнаружено.

364

Б. М. Бабаджанов, С. Н. Абашин, Т. В. Котюкова… «Туркестан в имперской политике России: Монография в документах»

После того получено было разрешение Вашего Превосходительства с утверждением плана по постройке по приговору прихода и приступлено к постройке оной.

Ишан Таджихан в качестве ишана стал заниматься ишанством между сартами, а в особенности между киргизами и приобретать себе мюридов в большом числе, а чрез них производить сбор средств на мечеть. Так как в числе его мюридов имеются влиятельные киргизы, то предполагалось просто обложить известным, определенным сбором; но, узнав об этом, я принял меры против обязательного сбора, а потому прилив пожертвований уменьшился, а вследствие этого и мечеть еще не окончена.

Ввиду вредного влияния на киргизское население, которое, задумав какие-либо кляузы вообще дурные дела, обращается к нему за благословением, и того, что некоторые выражали, что Таджихан – это их знамя, около которого они – мюриды – соберутся по первому его зову, я имел уже честь докладывать Вашему Превосходительству при последнем посещении г. Аулиеата и получил приказание собрать сведения о его деятельности. Получив предписание от 16 ноября прошлого года за № 74 о доставлении сведений об ишанах вообще и дознании, что Таджихан по каким-то причинам должен был выехать из Ташкента, я потребовал его для выяснения его деятельности. Он объяснил, что в Аулиеата приехал строить мечеть, по завещанию своего отца, что он не ишан, а что называют его ишаном только потому, что ишаном был его отец, он только поучает молитвам.

По сделанному мною сношению Начальник г. Ташкента от 26 Декабря за № 44 уведомил меня, что по расследованию личности Таджихана Ша-Ахмет-Махсумова выяснил, что он действительно ишан, сын известного в Ташкенте, Намангане и Аулиеата Наманганского выходца Ша-Ахмет-Махсума, известного в народе по прозвищу «Гусфандидуз», что значит «вор баранов»530. Ша-Ахмет давно переселился в Ташкент, несколько лет тому назад умер, передав свое ишанское достоинство старшему сыну своему Таджихану. Последний, после смерти своего отца, несколько лет жил в Ташкенте, и пока в памяти мюридов жила еще личность покойного «Гусфандидуза», то и Таджихану без труда удавалось собирать солидным суммы; но с течением времени мюриды стали сдержаннее в вещественных проявлениях своего почтения к ишану. Тогда Таджихан решил покинуть Ташкент, где сарты неособенно щедры на приношения ишанам, и перебраться в Аулиеата, где рассчитывал приобрести широкую популярность. В 1889 г. Таджихан оповестил всех окрестных киргиз, что он идет в Аулиеата строить там, по завещанию отца своего, медресе и просит всех своих почитателей помочь доброму делу посильными пожертвованиями. С 1890 г. Таджихан живет в Аулиеата, пожертвований по слухам собрал много, но медресе и до сего времени не окончил. Других причин к выезду Таджихана из Ташкента не было, ничего предосудительного не замечалось.

Донося о сем, я имею честь просить Ваше Превосходительство об удалении Таджихана Ша-Ахмет-Махсумова из Аулиеата и уезда ввиду вредного влияния его на население и поборов с населения в виде пожертвований на медресе.

При этом имею честь доложить, что Таджихан проживает по паспорту, выданному Начальником г. Ташкента от 17 Января 1892 года за № 65.

Начальник уезда Полковник (подпись). Секретарь (подпись).

Резолюция: Прошу справку: на какой срок был выдан билет от 17 Января за № 65 и не был ли выдан новый этот билет в нынешнем году (подпись).

ЦГА РУз. Ф. И-17. Оп. 1. Д. 31105. Л. 2-3. Подлинник. Рукопись.

530В документе имеется пометка рукою военного губернатора Сыр-Дарьинской области: «Наверное, пожиратель баранов».

Вдействительности речь идет о мастере по пошиву овечьих шуб « زود دنفسک /гусфанд-дуз». Видимо, это наследственное прозвище отца Таджи-хана – Ташхаджи Шах-Ахмада, предки которого были мастерами по пошиву овечьих шуб. Собственно «вор баранов» должно звучать: « دزود دنفسک /гусфанд-дузди».

365