pdf.php@id=6133

ния, прогресса». Поэтому именно с «Боговоплощения» особое зна­ чение приобретает в историческом процессе «София», которая яв­ ляется связующим звеном между Творцом и творением, придает всему историческому процессу «высшую разумность и смысл».

Достаточно сложным в концепции философа является соотно­ шение Софии и церкви. В главном их функции совпадают: они со­ единяют «божественное и человеческое». Однако если учение о Софии делает акцент на активности божественного начала, которое «нисходит до человека», то трактовка церкви, напротив, обращает внимание на активность индивида, благодаря которой он «восходит до божества». Само это «восхождение», как считает философ, нельзя понимать в духе «пассивного Богопочитания», так как оно с необходимостью приводит к «активному богодействию», то есть к совместной деятельности Бога и человека по пересозданию мира.

Рассмотрение проблемы взаимодействия божественного и чело­ веческого элементов в историческом процессе дает возможность философу сформулировать одно из главных положений своей сис­ темы — идею богочеловечества. Концепция богочеловечества, как и софиология, также строится на триадической формуле. Тезисом и антитезисом выступают совершенный бог и грешный человек, но их антиномичность преодолевается благодаря боговоплощению. Син­ тезом божественного и человеческого является Иисус Христос, ко­ торый согласно христианской догматике и полный Бог, и полный человек. Его образ служит не только идеалом, к которому стремит­ ся индивид, но и высшей целью общества в целом, так как челове­ чество в ходе развития должно все более одухотворяться божест­ венными началами. Человек и Бог для Соловьева своеобразные партнеры в осуществлении истории. Все дело в том, что Бог дейст­ вует не помимо людей, а через человека, он претворяет провиден­ циальные планы лишь благодаря активности индивида. Поэтому, хотя человек и является «ведомым», он все же необходимый «сози­ дающий элемент» исторического процесса.

Признание значения деятельности людей в области обществен­ ных отношений предполагает обоснование цели их деятельности в истории. В качестве социального идеала в соловьевской философии истории выступает Царство Божие, учение о котором, по мнению философа, составляет центральную идею Евангелия. Соловьев пы­ тается в своих построениях совместить различные аспекты христи­ анских взглядов на «Царство Божие», так как в Новом Завете оно понимается в трех разных смыслах: в эсхатологическом — как «царство славы» божественного всемогущества, в духовном — особое состояние души, «мир с Богом», в социальном — специфи­

261

ческая форма общества. Современное Соловьеву православное бо­ гословие при рассмотрении Царства Божия делало акцент прежде всего на том, что оно выступает как индивидуальная характеристи­ ка духовного состояния индивида, обеспечивающего спасение. При таком понимании Царство Божие лишалось каких-либо социальных черт и противопоставлялось всем «мирским помыслам и потребно­ стям». Поэтому для консервативно настроенных богословов наибо­ лее созвучным евангельским идеалам является средневековое об­ щество, в котором единственной духовной пищей было христиан­ ское вероучение. Для Соловьева подобное понимание Царства Божия неприемлемо. По его мнению в эпоху Средневековья проис­ ходит извращение христианства: оно вырождается в «односторон­ ний спиритуализм». Религия в это время утрачивает свою жизнен­ ность, в обществе начинает господствовать «отвлеченная вера в непонятные предметы». Грубой подделкой под христианство, с точ­ ки зрения философа, выступают и те богословские взгляды, кото­ рые связывают Царство Божие лишь с эсхатологической перспек­ тивой, всецело зависящей от воли Бога. В этом случае человеку от­ водится лишь пассивная роль наблюдателя, а вся его задача огра­ ничивается только тем, чтобы «бездейственно ждать грядущего окончательного откровения».

Однако самым большим искажением учения о Царстве Божием, как считал философ, являются попытки представить его лишь в ка­ честве совершенной организации земной жизни. В этом случае цар­ ство Божие утрачивает определяющие духовные черты, происходит забвение религиозных ценностей. В силу этого Соловьев постоянно подчеркивал, что полнота естественной жизни всецело определяет­ ся отношением к Богу и возможна для человечества лишь через со­ единение «с полнотою Божества».

Подвергая критике односторонние концепции Царства Божия, он претендует на авторство учения, устраняющего все «кажущиеся противоречия между внутренним и внешним характером Царства Божия, между постепенностью и внезапностью его осуществле­ ния»1. Эти антиномии философ пытается разрешить путем соедине­ ния традиционных христианских взглядов с идеей развития. Царст­ во Божие, как считает философ, не может рассматриваться в ста­ тичном состоянии, его параметры постоянно изменяются. Так, субъективный процесс спасения, то есть созидание Царства Божия в душе индивида, с необходимостью сопровождается объективным процессом — трансформацией социального организма. Отстаивая

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 6. С. 30.

262

принцип провиденциализма, Соловьев утверждает, что христиан­ ский социальный идеал создается прежде всего на небесах, «в веч­ ной божественной идее». Но осуществляться он должен не в транс­ цендентном, а в земном мире, следовательно, его рост «предпола­ гает деятельное участие индивидуальных сил». Однако было бы не­ верно думать, что в системе философа между религиозной и соци­ альной сферой, между небесным и земным существует какое-либо равноправие. Для него не вызывает сомнения тезис, согласно кото­ рому «спасение души есть окончательная цель, а организация наи­ лучших социальных порядков для общего блага есть одно из необ­ ходимых средств для этой цели»12 Точно так же и исторический процесс, хотя и есть явление важное и необходимое, не может иметь самостоятельного значения, а выступает лишь как нечто «от­ носительное, подчиненное высшей цели». Исходя из подобной су­ бординации, философ считает, что базисом Царства Божия должна быть религиозная вера, ибо, с его точки зрения, только «религиоз­ ное начало является как единственно действительное осуществле­ ние свободы, равенства и братства». Если же социальный идеал покоится на естественных земных началах, то «попытки к его реа­ лизации только утверждают и умножают уже господствующее в мире зло и безумие» .

Типичным примером безрелигиозного общества является, по мнению В.С. Соловьева, западная цивилизация. Она провозгласила права человека на свободу, равенство и братство, но эти «три сло­ ва так и остались пустыми словами». Так называемая «демокра­ тия» на самом деле приводит к «плутократии», ибо народ управля­ ет лишь формально, фактически же верховная власть принадлежит богатой буржуазии. Вслед за славянофилами философ отмечает не­ гативное влияние буржуазных отношений на нравственность. В мире капитала личность оценивается не по шкале «духовного бо­ гатства», а по величине ее материального состояния. Неравномер­ ное распределение богатства, нищета одних и роскошь других поро­ ждают антагонистические противоречия между капиталом и трудом, которые находят свое отражение в социалистическом учении. Глав­ ный лозунг социализма, по мнению В. Соловьева, — требование «равномерности материального благосостояния» — можно осуще­ ствить, передав богатства «из рук меньшинства в руки народного большинства». Социализм как организация материальной жизни имеет много привлекательного, существует определенная «правда

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 5. С. 331.

2 Там же. Т. 3. С. 192.

263

социализма». Н.А. Бердяев особо подчеркивал, что эти рассужде­ ния Соловьева «глубоко верны». Простое объявление социалистического учения «иностранным произрастанием», не имеющим основ в России, уже мало кого убеждало в его несостоятельности. Для эффективной борьбы с этой теорией «нужно признать правду со­ циализма и тогда не опасна ложь социализма»12.Главный порок со­ циалистического учения, по мнению В. Соловьева, заключается в том, что оно претендует на осуществление безусловной правды в области общественных отношений. Иными словами, социализм пы­ тается не просто «организовать экономическую жизнь», а стремит­ ся стать мировоззрением, то есть доказать, что он может осущест­ вить «руководство» жизнью. Если подобное происходит, то социа­ лизм, по мнению Соловьева, теряет всякое «нравственное значе­ ние», ибо тогда забота «о хлебе насущном» превращается в един­ ственную цель человека. Пролетариат, считал он, используя наси­ лие, сможет «взять чужое», и такая революция на Западе произой­ дет в ближайшем будущем. Однако в результате этого переворота не только идеального, но даже более совершенного общества соз­ дано не будет. По-прежнему будут господствовать утилитарные ин­ тересы, обделенные сословия начнут борьбу за перераспределение материальных благ. Поэтому революционные изменения, за кото­ рые выступает социализм, — это «путь дурной бесконечности».

Крушение социалистических идеалов, которое, как считает фи­ лософ, неизбежно произойдет, поможет убедить народные массы в бесплодности и несостоятельности этого учения. В результате у че­ ловечества останется только один путь — обращение к религиоз­ ным началам. Правильное понимание исторического процесса, к которому приводит религия, убеждает человека в том, что экономи­ ческая деятельность и экономические отношения не являются глав­ ными в обществе. Подчинение личности экономическим законам, с этой точки зрения, «есть лишь вымысел плохой метафизики, не имеющий и тени основания в действительности»2.

Мыслитель предлагает следующую иерархию социальных ин­ ститутов. В основе социального организма «должен лежать духов­ ный союз, или церковь, определяющая собою безусловные цели общества». Государственная же и экономическая сферы социаль­ ной жизни имеют подчиненное значение, так как служат «средой для осуществления божественного начала, представляемого цер­ ковью». В этих рассуждениях много мыслей, созвучных славяно­

1Бердяев НА. Новое религиозное сознание и общественность. СПб., 1907. С. 102.

2 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 7. С. 344.

264

фильскому социальному идеалу, однако пути его достижения у А.С. Хомякова, И.В. Киреевского и их соратников радикально от­ личаются от взглядов В.С. Соловьева, но об этом мы будем гово­ рить специально.

В.С. Соловьев остро чувствовал кризисные явления в религии. Одно из своих основных произведений «Чтение о богочеловечестве» он начинает с парадоксального на первый взгляд утверждения: «Я говорю, что отвергающие религию в настоящее время правы...»1 Ибо современное христианство — «вещь жалкая», оно не играет роли «господствующего начала», «центра духовного тяготения». Подлинная же религия должна определять «все существенное в том, что человек делает, познает и производит». С его точки зрения общественный прогресс возможен лишь на путях религиозного воз­ рождения. Из всех религий В. Соловьев отдает безусловное пред­ почтение христианству; аргументируя эту точку зрения, философ опять прибегает к диалектической триаде. Первое пробуждение че­ ловеческого духа, как он считает, происходит на Востоке, в буддиз­ ме. Выработав идею совершенного Бога, эта религия требует от че­ ловека «уничтожения своего я». На Западе, в Древней Греции, на­ против, выдвигается на передний план поиск «совершенного чело­ века», который заслоняет Бога. Наконец, появляется христианство, выступающее синтезом этих начал, ибо оно «есть откровение со­ вершенного Бога в совершенном человеке»2.

Историческое бытие христианства приводит к тому, что под влиянием языческих начал искажаются заложенные в нем истины, единая религия распадается на три направления: православие, ка­ толицизм, протестантизм, а этот раскол вызывает ослабление бого­ человеческой основы евангельской религии. В Византии, приняв на словах «идею христианского царства», отказались «от нее на деле». Языческая жизнь была не преобразована, а лишь покрыта «внешним покровом христианских догматов и священнодействий». Причиной падения Византии была не какая-то «материальная сила», а неправильное понимание народом христианства. Религиоз­ ные истины были «только предметом их умственного признания и обрядового почитания, а не движущим началом жизни»3. В восточ­ ном христианстве идеалом святости становится монах, отшельник, то есть человек, до минимума сокративший свою связь с «грешным миром». Этот идеал, как считал Соловьев, неправильно ориентиро­

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 3. С. 1.

2 Там же. Т. 4. С. 26.

3 Там же. Т. 5. С. 514.

265

вал духовную активность людей, ибо был «по своему существу од­ носторонне аскетическим и не мог двигать вперед общественную нравственность»12 Особенностью православия является также его полная зависимость от государства, которое в Византии «оказалось сильнее церкви». Происходит обожествление царской власти, но византийские монархи часто не выражали христианские интересы. Вместо того чтобы «языческое государство» преобразовывать в христианское, они саму идею «христианского царства понизили до уровня самодовлеющей государственности». В конечном итоге Ви­ зантия, сохраняя религиозную истину, сделала ее абстрактной: она все более «забывала о человеке», то есть о конкретном исполните­ ле христианских положений. В силу этого происходит ее сближение с дохристианскими «верованиями Востока», не сумевшими создать «деятельной религии».

Католический Запад развивался иным путем, и положение церкви здесь радикально отличалось от ее роли в Византии. Отсут­ ствие сильной государственной власти способствовало возвышению западного христианства, оно получает «огромную силу». Особое значение для выработки специфических черт католицизма, по мне­ нию философа, имела христианизация германских варваров. Этот процесс не мог изменить «внутренней самобытности» этих племен, они вносят в церковь «сознание безусловной свободы и значение лица». Анализ католицизма приводит Соловьева к выводу, что это направление христианства развивает в человеке деятельное начало и тем самым способствует утверждению Царства Божия на земле. Философ с подобострастием относился к католицизму, идеализиро­ вал его историю, выдвигал на первый план позитивное влияние этой религии на общественный прогресс. Однако и он не мог не от­ метить, что на Западе начинает утверждаться «историческая одно­ сторонность». Она проявлялась прежде всего в том, что духовные начала человеческой жизни заменяются «внешними формами» ци­ вилизации. Достигая материального благополучия, делая свой быт все более удобным, люди при этом часто теряли «высший смысл жизни». В итоге на Западе, помня о человеке, «все более и более забывали о Боге»**. Особенно это наглядно, с точки зрения мысли­ теля, проявилось в протестантизме, в рамках которого сформиро­ вался утилитарный подход к христианству, ориентирующий челове­ ка прежде всего на решение земных задач. Данное направление ре­ лигии, провозглашая «мнимую духовную свободу», в действитель­

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 5. С. 147.

2 Там же. Т. 8. С. 114.

266

ности освобождает человека «от всякой истины и святости»12 Ины­ ми словами, в западных вероисповеданиях возрождаются дохристи­ анские представления древнегреческой религии, происходит возвы­ шение человека за счет умаления значения Бога.

Россия приняла восточное христианство, и поэтому многие не­ достатки Византии ей также свойственны. В таких работах, как «Византизм и Россия», «Россия и вселенская церковь», в статьях, посвященных национальной проблематике, в ряде писем Соловьев «изобличает» существующую Русскую православную церковь. При этом иногда этот обличительный пафос доходит до нигилизма. Фи­ лософ считает, что казенное православие «умирает и разлагается», русская церковь «покинута духом истины» и т. д. Подобная разру­ шительная критика не соответствовала действительной роли право­ славия в истории России, и у самого философа есть признание «ог­ ромных заслуг» восточного христианства в жизни русского народа. Однако в 80-е годы XIX века В. Соловьев именно в Русской право­ славной церкви видел одно из главных препятствий в осуществле­ нии планов воссоздания вселенского христианства, отсюда и этот гиперкритический настрой.

Итак, все три главные христианские направления не избежали «односторонности» в понимании религиозных истин, правда, в раз­ ной степени. Предпочтение В. Соловьевым все же отдается католи­ цизму, но важно отметить его принципиальный вывод о том, что любое вероисповедание не может в отдельности претендовать на полную истину, необходим их синтез.

В. Соловьев хорошо осознавал разницу между идеальным хри­ стианством и его историческими реалиями, проявляемыми в цер­ ковных организациях. Само земное существование церкви антиномично: так, она и «не от мира сего», и в то же время действует в обществе. Философ подчеркивает, что «жизнь церкви есть средняя между Божьей и природной»2. Отсюда понятны трудности, возни­ кающие с дефиницией сущности церковного организма. По мнению мыслителя, в русском православном богословии «мы не найдем оп­ ределения церкви в ее истинной идее»3. Первыми в России, кто по­ пытался преодолеть схоластические тенденции в экклезиологии, были славянофилы, особое значение в выработке нового взгляда на церковь, как считал В. Соловьев, имели труды А.С. Хомякова.

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 5. С. 59.

2 Там жеТ. 4. С. 229.

3 Там же. С. 221.

267

В. Соловьев позитивно оценивает славянофильскую экклезиологию, он считает ее высшим достижением «понимание вселенской церкви как живого существенного единства». Приобщение к этой идее русского религиозного сознания «есть главная и неотъемле­ мая заслуга славянофильства»1. Однако именно по церковным во­ просам у Соловьева происходит полемика как с ранними славяно­ филами, так и с их последователями. Одной из ведущих тем этого ожесточенного спора выступает проблема критерия истинности церковного учения. У славянофилов таким критерием выступает со­ борное сознание, выразившееся в Никее-Царьградском символе веры и в решениях первых вселенских соборов. Отклонение от этих основ изменяет «внутренний смысл» христианского вероучения, ве­ дет к искажению религиозных истин. Из всех христианских направ­ лений только православие сохранило преданность «вселенской не­ погрешимости» и исповедание церкви, основанное на символе веры. Следовательно, восстановление «духа истины» и создание вселенской церкви возможно лишь на путях принятия православия всеми христианами. В этом выводе, по мнению В. Соловьева, и кроется главная ошибка А.С. Хомякова и его соратников. Они не хотели видеть положительных сторон в католицизме и протестан­ тизме, доказывая, что «значение единой и вселенской церкви при­ надлежит исключительно нам, нашему вероисповедному общест­ ву»2. Не приемлет философ и славянофильские рассуждения о со­ борности как наиболее адекватном способе выражения религиоз­ ной истины. С его точки зрения «соборное начало само по себе есть начало человеческое» и, следовательно, «не может быть пред­ метом веры»3. Наконец, Соловьев не принимает также славяно­ фильские утверждения о недоступности соборных истин логическо­ му мышлению, об их «неподсудности человеческому разуму». На­ против, свободное обсуждение богословами христианских догматов, аргументированная полемика «по всем спорным пунктам между восточною и западною церковью» приведут к церковному соглаше­ нию между вероисповеданиями. Слепо же верить «в соборное на­ чало никто не обязан», только синтез конфессий приведет к обнов­ лению христианства, к появлению истинной вселенской церкви.

Вселенская христианская община не только обращает людей к Богу, спасает их души, она преобразует все социальные отношения, «приближает общество к Царству Божию». В этом плане церковь

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 4. С. 223.

2 Там же. С. 224.

3 Там же. Т. 5. С. 63.

268

выступает за «общественный идеал», а его достижение «требует одухотворения всего государственного и общественного строя». Эту задачу она может решить только путем подчинения себе всех «мир­ ских элементов», и прежде всего государства, то есть путем созда­ ния теократического общественного устройства. Основы теократии Соловьев ищет в деятельности Иисуса Христа. Богочеловек орга­ нически сочетал в себе «начало трех властей»: священнической, царской и пророческой. Как священник, он был носителем «святы­ ни и великой тайны божией»; как царю мира, Христу присуща «власть надо всем низшим творением»; пророческий дар проявлял­ ся в предвидении «грядущего совершенства».

Церковь является «телом Христовым» и в силу этого должна содержать ряд свойств, присущих Богочеловеку, в том числе и «на­ чало трех властей». Однако природный человек извратил эти каче­ ства, так как он «оказался священником, осквернившим святыню, царем, потерявшим власть, и пророком, изменившим своему при­ званию»12 Греховность людей проявилась и в исторической церкви: само существование христианских направлений — это следствие искажения трех «подлинных достоинств Христа». В католицизме произошло сосредоточение всех вокруг первосвященника, в право­ славии во всех сферах доминирует царское начало, в протестантиз­ ме индивидуализм извращает «пророческое начало». Восстановле­ ние подлинной церковной жизни будет сопровождаться гармониза­ цией в ее недрах трех богочеловеческих качеств. Власть священни­ ческая должна носить «всечеловеческий» характер, наиболее полно этому идеалу соответствует положение римского папы. Царская власть также, преодолевая национальную ограниченность, будет служить «сверхнародному единству», а подходящим материалом для создания такой структуры является российская монархия. Синтез папской и царской власти приведет и к восстановлению пророче­ ского дара, так как только единый первосвященник и царь «может быть и единым истинным пророком» .

Теократическое государство, по мысли Соловьева, сможет син­ тезировать три необходимые для человеческого существования сто­ роны: религиозную, политическую и социальную. Собственно рели­ гиозная сфера «имеет своим теократическим органом... первосвя­ щенника; сфера политическая... — царя», наконец, «социальная жизнь народа имеет свой теократический орган в лице пророка, то есть свободного проповедника и учителя». В конечном итоге перво­

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 4. С. 534.

2 Там же. С. 542.

269

священнику принадлежит авторитет, «основанный на предании», царю — власть, «утвержденная на законе», пророк же «пользуется свободой личного почина»12. Органическое слияние трех вышена­ званных качеств и будет означать торжество богочеловеческих на­ чал в истории.

Итак, строительным материалом для всемирного теократиче­ ского государства должны послужить «вселенский принцип» като­ лицизма и «самодержавный принцип» Российской империи.

Вселенская теократия, по мнению Соловьева, не может быть достигнута насильственными методами. Если социалисты требуют революционного «низведения всех к одному чисто материальному уровню сытых и самодовольных рабочих», то церковь призывает к духовному подвигу, к «нравственному возрождению», «к жизни по вере». Христианство осуждает «произвольные искания» социально­ го идеала, оно выступает за добровольное принятие «живой и цель­ ной истины», заключенной в Евангелиях. Соединение христианст­ ва с жизнью — одна из главных задач вселенской церкви, ибо она сама есть «новая форма человечества». Поэтому христианская церковь, «преобразовывая общество и государство на религиоз­ ных началах», выступает проявлением Царства Божия, его движу­ щей силой.

Особая роль в развитии теократических принципов, по мнению Соловьева, принадлежит России. Он признает, что почва, на кото­ рой возникли у него мысли об особой роли русского народа в исто­ рии, была подготовлена славянофилами. Вот что писал философ по этому поводу: «Славянофилы, — с которыми у меня общая идеаль­ ная почва и которых я считаю невольными пророками церковного соединения, — славянофилы всегда утверждали, что Россия обла­ дает своею всемирно-историческою идеею. Эта идея, по их убежде­ нию, имеет священный характер, и ее осуществление должно яснее и полнее возродить в жизни мира ту вечную истину, которая изна­ чала хранится в церкви Христовой» . Мы уже отмечали, что в отли­ чие от А.С. Хомякова и И.В. Киреевского, выступающих за «тор­ жество вселенского православия», В. Соловьев отстаивает про­ грамму синтеза православной духовности с «деятельным началом» католицизма. Эту задачу может решить только Россия, так как она, с одной стороны, принадлежит христианскому Востоку, но с дру­ гой — после Петра уже усвоила и идеи европейской цивилизации. К тому же, с этой точки зрения, особое провиденциальное значение

1 Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 4. С. 145.

2 Там же. С. 236.

270