pdf.php@id=6133

Первое состоит в повиновении законам, которые одинаковы и для натуры, и для «целого человека», и для государства, и для им­ ператрицы — и представляли собой высшую предопределенную не­ обходимость. Второе состоит в достижении единства желаний для определения цели в ситуации выбора.

Сочетание свободы воли и свободы выбора состоит в «избавле­ нии от случайного» и выборе позиции «стоического мудреца», ко­ торый свободен потому, что его желания не противоречат происхо­ дящим событиям. Зная, что произойдет, он ограничивает свои же­ лания, делает их «предельными».

Так в концепции Кутузова возникает «чистое понятие о вольно­ сти», целостное единство свободы воли, свободы выбора, ожидаемости любых событий и принятия их как блага. Последние два ком­ понента достижимы лишь посредством работы разума, что сущест­ венным образом отличает предел человека от предела других творе­ ний — он есть деятельный предел самотворения. Как раз на этом основании исчисляется то звено, которое соединяет образы «цело­ го» и «разделенного» человека.

Осуществляя «чистое понятие о вольности», целый человек, таким образом, производит творческую работу в своем пределе, вы­ свобождая необходимость предела в истине как действии и слиянии «своей» свободы с необходимостью «своего» предела.

3.Вопрос, который в 1787 г. так волновал молодого Карамзина

икоторый лежит в основе не только пневматологии «новиковцев»,

но и существен для этики сентиментализма и сенсуалистического материализма: «Каким образом душа наша соединена с телом, то­ гда как они из совершенно различных стихий?»1 — решался рус­ скими философами-мистиками двояким образом.

Человек есть не «соединение», но единство души и тела, близ­ кое не столько неоплатонической формуле «единство без смеше­ ния» сколько к понятию Парацельса «mixtum», «смешанной суб­ станции». Соединение души и тела есть акт мистического действия; в его результате возникает качественно новое произведение, не сравнимое ни с миром горним, ни с миром тварным — «целый че­ ловек» в аспекте своей жизни.

«Как при всяком соединении двух вещей бывает также соеди­ нение и сообщение тех качеств, которыми оные вещи одарены и от­ сюда происходит нечто третье, которое прежде соединения ни к од­ ному приложимо быть не может: то же самое происходит и при со­

1 Переписка Карамзина с Лафатером. 1786— 1790//Карамзин Н.М. Письма рус­ ского путешественника. Л., 1987. С. 468.

151

единении с телом, ибо происходит оттуда натуральная жизнь, кото­ рой прежде не было»1.

При общности этой посылки содержание «натуральной жизни» понимается по-разному.

Возникают две «оппозиционные» линии: Шварца — Гамалеи и Новикова — Кутузова. В первом случае жизнь человеческая есть «временное наше пребывание на земле... училище или воспиталище, через которое человек способным становится ощутить цель, для которой он сотворен». Целью человеческой жизни в этом слу­ чае будет смерть, которую Шварц понимает в контексте интерпре­ тации «метафизики света» Я- Бёме. Смерть в этом случае есть «...переменение организации или перехождение из одной жизни в другую»2.

Вотличие от Шварца, Новиков, Лопухин, Кутузов, в духе Ав­ релия Августина, склонны более к эвдемонистскому определению жизни как «сокровища»3, которым человеку предназначено насла­ ждаться по той причине, что этот мир, а следовательно, и «нату­ ральная жизнь» созданы Богом для человека и ради человека и есть совершенны и прекрасны для тех, кто сумел осуществить «чистое понятие о вольности», проживание себя в своем пределе.

Вэтом случае в сокровищнице жизни происходит реализация «единого бытия» (выражение Лопухина) «целого человека» как че­ ловека совершенного.

4. Оригинальная концепция познания на основе решения про­ блемы взаимодействия в триаде «дух — душа — тело» была предложена Кутузовым в письмах к Тургеневу и Лопухину ( 1788 и 1790 гг.)4 и заслуживает особого внимания.

Душа, по Кутузову, представляет собой пространство внутрен­ него мира, где происходят все мыслительные процессы и куда сте­ каются ощущения. Последние бывают двух видов.

«Первого рода» ощущения представляют собой итог действия «чувствования». Определение чувственности у Кутузова находится в контексте классического кантовского понимания апперцепции:

1 Произведения анонимных авторов «Вечерней зари»// Избранные труды русских масонов XVIII века: Н.И. Новиков, А.М. Кутузов, С.И. Гамалея, И.Г. Шварц, И.П. Тур­ генев, И.В. Лопухин идругие.Общество ложи «Лаокоон». [Ташкент], 1996. С. 41.

2 Лекции И.Е. Шварца. Л. 43.

3 Письма идневник. 1780— 1792. С. 21.

4 Письма А.М. Кутузова И.П. Тургеневу//Лотман Ю.М., Фурсенко В.В. «Сочувственник». А.Н. Радищева, А.М. Кутузов и его письма к И.П. Тургеневу//Учен. зап. Тартусского госуниверситета. Вып. 139. Тарту, 1963. Письма идневник. 1780— 1792. С. 61— 62.

152

«Способность... получать представления тем способом, каким пред­ меты воздействуют на нас». Многообразие способов получения представлений, благодаря разнообразию органов чувств, у Кутузова определяется одним выражением — «действия внешней осязатель­ ности». В результате этого действия возникает образ предмета, воспринимая который, душа создает ощущения первого рода.

Эта стадия в наибольшей степени соответствует простым идеям Дж. Локка, образованным из ощущений на основе вторичных ка­ честв. Отличие же будет состоять в том, что Кутузов не делает ука­ зание на количество задействованных органов чувств: термин «ося­ зание», сходный стоическому katalepsis, создает иную ситуацию, где подчеркивается почти что предметная сила воздействия внешнего мира и восприятие его как целостности.

Кутузов, размышляя над «целостностью» человека, в итоге приходит к выводу, что воздействие внешнего мира есть вещь вто­ ричная в процессе жизненного познавательного самоопределения. «Не наружность жителей, не кавтаны и рединготы их, не домы...

суть предметы нашего внимания, но человек и его свойства. Все жизненные вещи могут быть так же употребляемы, но не иначе как подобия и средства».

Таким образом, уже на этом этапе концепции становится оче­ видным, что автор, стремясь создать собственный опыт, исходит из двух разных посылок: credo материалистического сенсуализма, где источником знания о материальных предметах и их качествах слу­ жат ощущения, вступает в соприкосновение с положениями фило­ софского субъективизма образца И.К. Лафатера (1741 — 1801), швейцарского мистика, с которым состояли в переписке Н.М. Ка­ рамзин и А.И. Тургенев.

«Второго рода ощущения» у Кутузова представляют собой итог внутренней деятельности души, «возбуждаемой духом» и действую­ щей изнутри на тело человека. Они не имеют никакого отношения к предметному миру, они имманентны — их источник сама душа. Но причина их трансцендентна, «духовна». Кутузов поясняет эту мысль указанием на то, что «дух человеческий» пребывает как в человеке, так и вне его12.

Из ощущений первого и второго рода на основе «отвлечений мыслящая сила составляет знания». Наиболее интересно в этой стадии познавательного процесса понятие «отвлечения».

1 Письма А.М. Кутузова//Барсков Я.Л. Письма А.М. Кутузова//Русский истори­ ческий журнал. 1917. Кн. 1/2. С. 135.

2 Письма идневник. 1780— 1792. С. 310.

153

Во-первых, это ментальные конструкции, из которых «разум зи­ ждет другие знания», иначе говоря — матрицы знаний. Во-вторых, это элементы, составляющие объектное содержание мыслей: В-третьих, их производство из ощущений связано с неким процес­ сом селекции, о котором Кутузов говорит довольно невнятно. Но в более позднем письме к Тургеневу он употребляет такое выраже­ ние: «схемы и силы наших ощущений»1, которые лежат в основе «употребления» знаний, а значит, дают возможность понимать «от­ влечения» как своего рода элемент формализации ощущений, со­ ставление схемы. Тогда отвлечения, характеризующиеся как схема, будут выполнять роль и содержателя формальных условий познава­ тельной деятельности.

Мыслящая сила, итогом которой являются мысли (скорее все­ го, комплексные образования из отвлечений, выполняющих роль схемы), составляет из отвлечений (как матриц) «...нечто новое, ко­ торое бывает... совсем непохоже на полученное сею нашей силой»2. Стадия «составления», присущая и простым идеям Локка, возни­ кающим из рефлексии и ощущений, с большей степенью вероятно­ сти коррелируется с качественным сопоставлением-сравнением Кондильяка.

Мыслящая сила, которая, собственно, и есть разум, произво­ дит «новое»: под этим термином подразумеваются знания человека.

По «линии отвлечений» (в значении матрицы знаний и фор­ мальной схемы) и по «характеру пользования» знаниями проходит граница между людьми.

Человек, по Кутузову, в своем развитии переживает три ста­ дии — в обратном порядке: знания находятся в «едином порядке», знания «выстроены в несколько цепочек», знания «лежат кучей». Последняя стадия представляет собой продукт незавершенного или неудавшегося процесса «составления» отвлечений.

5. В среде философов-мистиков «мира Новикова — Кутузова» сложились по крайней мере три способа размышлений о процессе самотворения: ритуально-символический, мистико-символический, философско-символический.

Структурно-смысловые границы этой проблемной области луч­ ше всего выразить посредством мнений Шварца и Кутузова в тех случаях, когда они собственно размышляют о итоговых целях дей­ ствия самотворения.

1 Письмо А.М. Кутузова//Лотман Ю.М. Неизвестное письмо А.М. Кутузова И.П. Тургеневу//Учен. зап. Тартусского госуниверситета. Вып. 209. Тарту, 1968. С. 139.

2 Письма А.М. Кутузова И.П. Тургеневу. С. 312.

154

Первый писал, что «конечному существу возможно дойти до такого совершенства, что осуществится подробное понятие о целом мире»1. Здесь выражение «подробное понятие о целом мире» име­ ет три важных значения: 1) достижение совершенным человеком истины в ее онтологическом статусе; 2) достижение такой стадии на пути «возможного совершенства», когда действие познания будет тождественно собственно истинному знанию, то есть — на что ука­ зывал автор «Рассуждения о бессмертии души»2 — будет пройден путь познания априорных истин («опыт вероятностных доказа­ тельств»), данных в откровении, и на смену герменевтической опе­ рации «интерпретация» придет полное (целое) понимание всего су­ щего; 3) кроме того, здесь скрыта и присущая европейской мистике доктрина симпатии, герметическое учение о сугубом тождестве про­ цессов в природе и человеке. Поскольку преобразится человек, по­ стольку преобразится и мир — гармонично и разумно, безо всякого насилия.

Мнение Кутузова состояло в том, что «общей целью» человека должно быть «...познание самих себя и Бога вкупе с достижением добродетели и покоем»3. Два последних элемента предполагали ус­ тановление в постранстве души «чистого понятия о вольности», которое в силу того, что совершенный человек принадлежит онто­ логическому статусу истины как целого, совпадает с состоянием автаркии, самодостаточности, благодаря чему человек, как «микротеос», не нуждается ни в чем, кроме самого себя, и становится существом, готовым трансцендировать в себя остальной мир. Вооб­ ще эта позиция будет в большей степени присуща Шварцу или Ло­ пухину, у самого Кутузова растворившись в состоянии «внутренне­ го спокойствия», атараксии, которое состоит в телесном и духов­ ном наслаждении «всеми истинными благами» и «спокойствием и тишиною духа». Эти два душевных состояния вступают в противо­ речие. Первое олицетворяет собой творческое начало, второе — состояние покоя. Разрешение этого противоречия Кутузов находит в выражении «разрушение благополучия», что должно «оттеснять покой» и переходить в деятельность самотворения.

Дополняющие друг друга соображения Шварца и Кутузова по сути дела и составляют основные принципы действия самотворения как факта внутреннего опыта и стратегии деятельности.

1 Фрагменты из произведений И.Г. Шварца//Избранные труды русских масонов XVIII века... С. 52.

2Рассуждение о бессмертии души//Вечерняя заря. Ч. 1. 1782. С. 54.

3Письмо А.М. Кутузова. С. 118.

155

Итак, задача действия самотворения в «коллективном произве­ дении» «мира Новикова — Кутузова» заключалась в сотворении целого (истинного, совершенного) человека. Он как существо есте­ ственное, то есть находящееся в базовых «пределах» мироздания, должен был осуществить ненасильственное преобразование окру­ жающего мира.

В действии самотворения, как идеально-теоретической модели, представляется возможным выделить пять стадий: 1) «преуготовление» — предварительный этап, присутствующий в сочинениях всех без исключения членов «мира Новикова — Кутузова», но получив­ ший различные интерпретации; 2) «уединение», заключающее акт «познания самого себя»; 3) «самоотвержение», наилучшим обра­ зом и на достаточно высоком теоретическом уровне описанная Ло­ пухиным; 4) «преображение», как итоговая трансформация про­ странства души и возникновение «нового», присутствующая в трех вариантах — реализация «креста внутреннего» у Лопухина, отчас­ ти Гамалеи, «восполнение» у Кутузова, Тургенева и Хераскова, «переменение организации» в рамках концепции метафизики света у Шварца, отчасти Гамалеи; 5) осуществление внутреннего (истин­ ного) человека в реальном мире.

Стадия «преуготовления» получила наиболее полное и концеп­ туально завершенное выражение у двух авторов «новиковского круга» — Шварца и Кутузова.

Для Кутузова «преуготовление» имеет четыре основные цели: достижение спокойствия перед будущим; достижение меры между состояниями счастия и несчастия; «строгое исследование самого себя», своих жизненных потенций и силы воли; «снискание свобо­ ды». Общее основание действия «преуготовления» автор формули­ рует таким, кстати сказать, антикьеркегоровским образом: «Я нахо­ жу тесную связь между временностью и вечностью и думаю, что цепь всецелого непрерывна» и «Временность есть земля, чело­ век — деятель, деяния — семена, а будущее — плоды». При этом, несмотря на библейский пафос в мотивации действия, само по себе оно является разовидностью прогностики, перспективного анализа возможных жизненных ситуаций.

Собственно, итогом первых трех этапов действия «преуготов­ ления» является «...уничтожение всех случайностей, не принадле­ жащих истинному существу человека». Под этим подразумеваются состояния счастия и несчастия, предвосхищение и воображение, страх перед будущим и пр., то есть все частные чувственные моти­

156

вы. Отделяя себя от них, человек «избегает умножения своей сущ­ ности» и в этом освобождении от случайного происходит своего рода «ориентирование» его души на «снискание свободы».

Проблема «преуготовления» — это проблема рационального как одного из высших родов познания. В этом положении угадыва­ ется чрезвычайно сильный «стоический» мотив, связанный с кон­ цепцией мудреца.

«Преуготовленный» человек, по Кутузову, есть человек дея­ тельно ориентированный на понимание того, что свобода от внеш­ них обстоятельств возможна только в достижении «чистого понятия о вольности», которое есть добродетель.

Совсем иначе к пониманию стадии «преуготовления» подходит Шварц. Для него оно, по сути дела, тождественно всей земной жизни и включает в себя: всю сумму «опытов добра и зла», через которую должен пройти человек; этап «просвещения», содержа­ щий в себе действие познания натуры, наук, искусств, самопозна­ ния (т.е. понимания опытов добра и зла) и предварительного, на­ сколько это возможно в тварном мире, избавления от «скверны». Вероятно, наиболее точно сущность шварцевского понимания «преуготовления» можно выразить словами автора «Рассуждения о бессмертии души»: «главная проблема будущего — вопрос бес­ смертия».

Стадия «уединения» рассматривается как двоякий процесс — уединение «внешнее», что чаще всего отождествляется с «мнимым покоем», и уединение «внутреннее».

Кутузов и Лопухин рассматривают уединение, то есть такое со­ стояние пространства души, чьи предпосылки сформировались на стадии «преуготовления», как особого рода мистико-символический топос, «нравственную больницу». Это место, где посредством на­ правленности к «истинному средоточию» (истине как действию), посредством многочисленно повторяющихся духовных упражнений (молитва, благотворительность, деятельность на благо отечества), возможно изживание порока и создание условий, необходимых и достаточных для достижения добродетели как «чистого понятия о вольности».

Эта стадия имела весьма мало общего с просветительской «ро­ бинзонадой», но была близка идеалам монашеского общежития, киновии.

«Анахорет, — замечал Лопухин, — по собственному плану та­ ковым сделавшийся, есть тунеядец... и безвинно может удалиться от общества только тот, кто сие может сделать, не наруша ни еди­

157

ного обязательства с оным»1. Уединение может быть оправдано лишь как этап действия самотворения. Человек, тем более «истин­ ный человек», не может не иметь обязательств перед обществом и по завершению своего преображения и в силу «истинной вольно­ сти» должен снова возвратиться в него. Эта идея будет переосмысленна и Сперанским, и Одоевским.

На стадии «уединения» человек переживает последний из подго­ товительных этапов, предшествующих стадии «преображения» — этап «самоотвержения».

По Лопухину и Гамалее, этот этап заключается в истреблении («умертвлении») через «пособие духа любви» внешнего «ветхого» человека. Для описания этого процесса Гамалея использует два термина — собственно «самоотвержение» и «смирение». Концеп­ ция Лопухина, имеющая свой исток прежде всего в идеях Фомы Кемпийского, более интересна.

Стадия «самоотвержения» включает в себя два этапа — «глу­ бокое самоотвержение» и «отвержение самого самоотвержения».

Собственно оба этапа имеют одну и ту же цель — способст­ вовать «таинственному умерщвлению... греховного человека»2, что понимается как избавление от собственности, что есть собь, «слу­ чайности», отягощающие жизнь. Второй этап — «отвержение са­ мого самоотвержения», состоит в том, чтобы избавить очищающе­ гося человека от соблазна «самоуслаждения», когда — в зримом пафосе принесения жертвы самотворения — возникает опасность к обретению в собственность самого процесса «самоотвержения». Речь шла о том, что в самообновляющейся натуре человека, или, пользуясь терминологией Лопухина, в которой он совпадает с ми­ трополитом Платоном, в «смиренной крестом натуре», происходит таинство зачатия нового небесного человека.

Четвертая стадия — самотворения — итоговая трансформация пространства души и возникновение нового — существовала в трех основных проектах (Лопухин, Кутузов, Шварц).

Для Лопухина итоговая трансформация человеческого сущест­ ва есть акт единовременного мистического действия. Своего рода чудо, когда прежний человек «растопляется... и изглаживает нечис­ тоту свою» и на его месте происходит рождение духа, души и тела

1 Лопухин И.В. Некоторые черты о внутренней церкви, о едином пути истины и о различных путях заблуждения и гибели с присовокуплением краткого изображения ка­ чества должностей истинного христианина. СПб., Печат. в Имп.тип., 1798. С. 42.

2 Лопухин И.В. Некоторые черты внутренней церкви... С. 42.

158

«прозрачной светлости» нового человека. Единовременность, прак­ тическая моментальность заключительного акта связана с тем, что «духовное семя» открывает в «преуготовленной» душе мистический центр, место, где происходит совмещение внутреннего мира челове­ ка с «Царством Божьим»1 Речь идет о том, чтобы в пространстве «мирского» обнаружить точку (у Лопухина, Гамалеи, Кутузова, Сперанского — это сердце), через которую возможен переход в пространство «священного».

Заключительным этапом этого процесса, совмещения с Царст­ вом Божьим, является этап «изживания своего Я, образа само­ сти»2, всего того «случайного», что составляет индивидуальные свойства человека.

Кутузов, применяя для характеристики действия «преображе­ ния» термин «восполнение», подчеркивает его библейский кон­ текст («восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых»: Кол. 1:24; Притч. 22:8; 2 Кор. 8:14). Дело состоит в том, что необ­ ходимо «восполнить свои несовершенства и ограниченность своих сил»3, которая все равно будет ощущаться даже в «преуготовлен­ ной» душе, актом сверхестественного события — силой Духа, «преображающей» внутренний мир человека. Временные границы этого акта у Кутузова не определены — они могут занять время, сравнимое с жизнью многих поколений людей.

В варианте Шварца процесс преображения связан со смертью человека. Это есть «переменение организации», переход из одной жизни в другую, когда человек очищается от «мертвенности» с по­ мощью «средства, данного нам» (последование жизни Христа) для того, чтобы свое телесно-материальное и душевно-телесное преоб­ разовать в «вечную и нетленную материю света»4 Причем Шварц особо указывает на действие своего рода закона сохранения мате­ рии: «материя света» как потенция содержится в «материи кос­ тей». Дело состоит в том, как и каким образом она освободится в момент смерти. Эта тема впоследствии будет интересовать Одоев­ ского в рамках его натурфилософской «новой науки», когда он в разных текстах говорит о «произведении вещества от невеществен­

1Лопухин И.В. Некоторые черты внутренней церкви... С. 55— 76. 2 Там же. С. 53.

3Письма и дневник. 1780— 1792. С. 211.

4Лекции И.Е. Шварца... 44 об.

159

ной силы»1 или, в духе Л. Окена (1779— 1851), рассуждает о спо­ собности электричества превращать одно тело в другое.

Собственно во всех трех вариантах «преображения» авторы ис­ ходят из мысли, что обращение человека существует в форме раз­ рыва и изменения внутри собственного «Я» и представляет собой род транссубъективации.

Для Шварца бытие личностно само по себе в силу того, что, как писал Бёме, «Лишь во Христе Бог существует как личность». Но при этом под термином «Я» он понимает душу человека как це­ лое, где происходит работа по преображению внешнего человека во внутреннего. Два эти состояния есть стадии одного процесса, части одного Я, где внешний человек истребляется как целое, а внутрен­ ний рождается и развивается как целое внутри целого.

В этом контексте Шварца больше всего интересовало измене­ ние «целого» человека, нежели эволюция его личных-индивцпуаль- ных качеств. Это изменение целого в концепции автора связано с тремя энергийными состояниями «преображаемого» человека: 1) на­ чалами «света натуры», что есть «истинная potentia activa, делаю­ щая человека магом», «истинным знатоком натуры» — стадия, ко­ торую вполне можно обозначить как герметическую; 2) началами «света душевного». Это — «influentia divina», почти что свет Фа­ ворский — обладать им может только «истинный христианин», стадия ареопагитская; 3) началами «света божественного». Это — состояние истинного человека. На этой стадии преображения, что есть попытка построения персонального мира в стиле Бёме, чело­ век может «беседовать с Богом как с другом» и ему доступно пре­ бывание в онтологическом статусе истины как целом2.

Высшая стадия преображения у Шварца есть, таким образом, стадия усвоения нового, такого изменения структуры субъекта, что «сливает» его с объектом, отождествляет с состоянием Высшего существа и дает возможность ощутить божественность как естест­ венное состояние «целого человека». Можно утверждать, что Шварц видел в этом «слиянии» состояние полной самодостаточости — такое совершенство, которое уже не нуждается ни в какой актуализации, поскольку — в силу целостного совершенства — само есть и субъект, и объект, и предикат, и мир в целом.

1Одоевский В.Ф. Фрагменты отдельных произведений «петербургского периода»//Одоевский В.Ф. Русские ночи... С. 551.

2 См.: Разные замечания покойного Шварца//РО Р Н Б .0.112. Л. 6 об. — 7 об., 10— 10 об.

160