из электронной библиотеки / 917651193449274.pdf
.pdfвнедренческие проекты, связанные с крупными долгосрочными инвестициями и нацеленные на изменение отдельных сегментов социокультурной практики, например региональной поселенческой среды, или форм организации в малом бизнесе, или начального профессионального образования, или переобучения взрослых, невозможно осуществить без продуманного проектирования, программирования, принятия ряда организационных, административных, а порой и правовых мер.
Следует подчеркнуть, что характер и направленность культурной политики во всех указанных выше случаях должны быть ориентированы на сохранение социокультурных ресурсов территорий и иметь по отношению к ним не разрушительный или ограничивающий, но щадящий характер, направленный на развитие их инновативного потенциала и на его приумножение.
В целом, сегодня уже четко обозначены три уровня культурной политики: федеральный, региональный и муниципальный. Так, на федеральном уровне осуществляются широкомасштабные проекты и программы (федеральные целевые программы), которые отвечают общенациональным стратегическим целям. Можно также говорить о многообразии региональных культурных политик по отдельным направлениям развития социокультурной сферы. Наконец, по мере развития институтов гражданского общества и демократических принципов все отчетливее вырисовывается потенциал муниципального уровня культурной политики (так называемый, локальный, местный уровень). Все они различаются по масштабам и перспективам, целям и задачам, возможностями их реализации. Принципиальным является решения вопроса об участии государства, органов власти и общества в проведении культурных политик, соотношении самоорганизации и управления в культурной сфере, так как самостоятельность всех уровней власти расширяет возможности проведения собственной линии социокультурного развития. При этом многосубъектность культурной политики способствует снижению давления (разных форм проявления детерминизма) на культуру со стороны других социальных систем, ибо вопрос согласования приоритетов с участием всех субъектов культурной политики, укрепляет позиции самой культуры в общественном развитии.
Самостоятельность субъектов Российской Федерации позволяет региональным властям предлагать разнообразные решения актуальных проблем и включать их в концепции культурных политик, успешно реализуя их посредством социокультурных проектов, направленных на социокультурное развитие территорий. Расширяется спектр культурных услуг, которые осваиваются благодаря новым принципам функционирования учреждений культуры на муниципальном уровне. Несмотря на то, что на этом уровне управления большая нагрузка падает на менеджеров культуры, сегодня уже мало кто сомневается в необходимости проведения локальной культурной политики. Проекты, реализуемые на местном уровне, приобретают особое значение, поскольку являются звеном, соединяющим цели культурных политик разных уровней с запросами и интересами конкретного человека.
В целом можно говорить об эффективности концепции многоуровневого управления в России как наиболее соответствующей принципам демократии и гражданского общества. В качестве основных требований в культурной политике в этой социокультурной ситуации выдвигаются: создание условий для самоорганизации и управления сетями; постепенность перехода к многоуровневому управлению; возрастающая роль учреждений в управлении. Такой подход соответствует гибкости – важной характеристике и очевидном преимуществе многоуровневого управления, обеспечивающем особый способ организации политической, социальной и культурной сферы. Он строится вокруг человека, и его территории, создавая условия для самореализации.
Центральной проблемой при многоуровневом управлении становится осуществление координации разных сфер управления, выбор государством
коммуникативной стратегии, обеспечивающей эффективность системы взаимодействия всех уровней власти. В настоящее время, как показывает практика, не исключены дублирование, либо «сбрасывание» функций на местный уровень. Самым сложным оказывается отсутствие понимания границ свободы и зон ответственности.
Таким образом, в отличие от управления в сфере культуры как операциональной деятельности разных субъектов, направленной на реализацию конкретных целей, культурная политика не столь жестко рационализирована, если смотреть на нее с культурологических позиций. Действиям разных субъектов задаются широкие горизонты проявления творчества и индивидуальных подходов в рамках ценностно-смысловых координат. Поэтому и разработка концепции культурной политики и тем более ее реализация – сложнейший процесс, разворачивающийся во времени и включающий разностороннюю деятельность по согласованию культурных интересов разных социальных групп.
Назовем основные принципы государственной культурной политики которые одновременно выступают критериями ее эффективности.
1.Открытость и демократизм ее структурирования в соответствии с теми культурными нормами, которые определяются целями общественного развития, национальными и историко-культурными традициями, спецификой полиэтнизма российского государства.
2.Преемственность, эволюционность культурного развития, равенство прав и возможностей всех граждан и социальных групп в создании и использовании материальных и духовных ценностей.
3.Регулирующая роль культурной политики государства в формировании социокультурной ситуации: реализация культурной политики через систему надведомственного общественно-государственного регулирования мер, препятствующих дальнейшему социальному расслоению.
4.Многосубъектность и многообъектность структурирования культурной политики государства: максимальный учет культурной самобытности людей, различных локальных и территориальных сообществ, ассоциированный характер деятельности субъектов культурной политики через взаимосогласование их интересов в рамках единого культурного пространства.
5.Единое культурное пространство; единство и многообразие федеральных, региональных и местных программ социокультурного развития, согласованность интересов центра и регионов.
6.Многоканальность финансирования при ведущей роли государственного бюджета.
7.Соблюдение государством правовых и экономических гарантий в сфере культуры.
8.Структурная целостность: соответствие целей и задач культурной политики организационно-финансовому механизму ее реализации.
Важно, чтобы вышеназванные принципы могли быть проведены на всех уровнях как формирования, так и практического осуществления целей государственной культурной политики. К ним могут быть отнесены:
♦ свобода культуротворческой деятельности людей; ♦ многообразие и равенство культур, диалогичность их взаимодействия;
♦ органичное сочетание культурной самобытности с общими для страны и человечества представлениями о культурных ценностях и культурном развитии;
♦ защита культуры как самоценности, как важнейшего проявления общественного прогресса;
♦ сохранение и оздоровление социокультурной и экологической среды жизни человека;
♦ доступность культурных благ широким массам населения;
♦ широкое внедрение культуры в системы воспитания подрастающего поколения – дошкольную, школьную и вузовскую.
Для обеспечения свободного доступа граждан к культурным ценностям, участия в их производстве и потреблении необходимо создать разнообразный по своим возможностям рынок культурных услуг, опирающийся не только на государственную, но и на общественную и частную инициативу и поддержку. Сама по себе культура нигде и никогда не была и не является самодостаточной в смысле выживания.
Не будучи включенной в систему экономических и социальных процессов, образующих современное общество, культура обрекает себя на положение вечной нищенки. Задача сегодня состоит в том, чтобы овладеть менеджментом в культуре, научиться использовать рыночные механизмы в ее интересах и для ее блага, что, однако, предполагает и некоторые ограничения в этой сфере. Использование рыночных отношений как вспомогательного инструмента культурной политики поможет преодолеть традиционное для российской действительности размежевание между экономикой и культурой. Необходим переход от «остаточной» к приоритетной схеме экономического обеспечения развития культуры посредством прямого и косвенного налогообложения предприятий, ценообразования, расширения доходов за счет нетрадиционных источников, поощрения спонсорства и меценатства и др. Естественно, нужно помнить, что существуют такие культурные институты, которые наиболее эффективно и стабильно могут финансироваться только из государственного бюджета. Определение подобных приоритетов – важная задача государственной культурной политики.
Исходить нужно из понимания того, что фокусом культурного развития и его своеобразным результатом является человек. При этом важно, чтобы логика экономических реформ соответствовала логике намечаемых целей и задач культурной политики. Во главу угла необходимо ставить физическое и духовно-нравственное здоровье человека, создание условий для его свободной творческой самореализации.
В свете вышесказанного правомерно предположить, что в условиях меняющегося общества от решения проблем управления культурой, научно-практической разработки государственной политики в духовной сфере зависят судьбы культуры, выживание истончившегося культурного слоя нации. Поэтому так необходимо разобраться в вопросах современного культурного процесса, проанализировать различные модели культурной политики переходного периода.
Литература: Основная: 1,2, 4, 6, 9, 11, 12, 15, 20, 22, 23, 25, 26, 27, 28.
Дополнительная: 40, 46, 51, 55, 56, 58, 61, 62, 63, 65, 76, 77, 78, 83, 92, 105, 117, 118, 123, 125, 126, 129, 130, 131, 134, 148, 162.
ТЕМА 4. Культурная политика в России-СССР-РФ
Цель занятия: Показать особенности формирования отечественной государственной политики в области культуры; основные проблемы и тенденции развития социально-культурной деятельности на разных этапах истории государства, пути преодоления объективных общественных препятствий. Объяснить связь культурной политики и идеологической структуры страны; изменение роли культуры в российском обществе: самодержавия, советской власти, современной России.
Лекционные вопросы:
1.Особенности формирования отечественной государственной политики в области культуры.
2.Культурная политика Советской власти .
3."Перестройка" в России.
4.Приоритеты культурной политики переходного периода.
1.Особенности формирования отечественной государственной политики в области культуры.
На протяжении всей отечественной истории российское общество было сильно стратифицировано и это неминуемо проявлялось в культуре. В России сложились особые отношения политики и культуры. Они заключаются в следующем:
Заинтересованности правящего слоя в формировании лояльного гражданина по отношению к этой власти. Политика навязывает этот социальный заказ культуре и ждет беспрекословного его выполнения.
Идеологии которая идет через культуру.
Оппозиция видит в культуре мощное средство формирования недовольства этим режимом.
Культура ждет поддержки от правящих или оппозиционных сил.
Не только политика воздействует на культуру, но и культура на политику. Политика регулируется такими институтами культуры как право и мораль (отчасти и религия). От общего культурного уровня развития населения зависит и его политическая культура, и культура его лидера. Культура во многом определяет и политическое поведение массы, толпы. От общего уровня культуры зависит менталитет тех или иных социальных групп, который прямо или косвенно отражается в политике.
Иногда высказывается мнение, что разрушение тоталитарной советской культуры, выступавшей зачастую в образе и подобии "идеологического кича", не ведет к возрождению культур национальных, ибо это должны быть культуры онтологически иные. Просто на смену одной массовой культуре государственного толка и советской ментальности придет иная по содержанию и направленности массовая культура и иная ментальность. Однако в любом случае по своему унифицирующему и упрощающему воздействию на личность культуры эти практически равнозначны, ибо речь идет об участии обеих разновидностей массовой культуры в формировании распространенного типа потребителя - читателя, зрителя, слушателя, подвергаемых ежедневному давлению определенного типа книг, прессы, радио и телевидения.
Действительно, общность, формируемая на такой культурной основе, может быть лишь космополитической, то есть вненациональной. У современной массовой культуры, выступающей побочным продуктом научно-технического развития стран, как правило, нет национального лица. Она способна объединять людей лишь внешне, нивелируя и делая похожими друг на друга в смысле ритма их жизни, форм личного и социального поведения... Однако для духовного сплочения людей такая культура необходимого потенциала в себе не несет. Не случайно для объединяющейся Европы сегодня проблемой проблем является возникновение на базе диалога национальных культур "нового европейского духа" и "новой европейской самобытности" .
Не знаем, повезет ли европейцам на данной стадии их развития в осуществлении этой задачи, но, сознанию нашему ближе не отвлеченный универсализм европейца, а конкретная самобытность француза, немца или голландца. Да и как тут не вспомнить слова Н. Бердяева, размышлявшего над этой проблемой еще в начале века. "Есть только один исторический путь к достижению высшей всечеловечности, к единству человечества, - писал он в своей книге "Судьба России", - путь национального роста и развития, национального творчества... Денационализация, проникнутая идеей интернациональной Европы, интернациональной цивилизации, интернационального человечества, есть чистейшая пустота, небытие. Ни один народ не может развиваться вбок, в сторону, врастать в чужой путь и чужой рост" .
Россияне, пережив сложный период своей истории, столь остро нуждаются сегодня в таких формах культуры, которые бы не являлись отражением "гротескных гримас века", но содержали бы в себе мощный и надежный потенциал для обретения духовного равновесия в отношении к самим себе, к другим народам, к природе и истории.
Думается, что путь к будущему России и заселяющих ее народов не в саморазрушении всех и вся основ, не в утрате веками создаваемой целостности, не в отказе от собственной истории. Более того, идея русского национального возрождения может обрести реальную почву лишь на платформе демократического обновления и правового укрепления российской государственности. Собственно, проявление русскими своего народного духа, национального характера всегда было отмечено в истории тесной связью с судьбой российского государства, с тяжелейшими испытаниями, выпадавшими на его долю.
Исторически русская культура складывалась как открытая миру система. Она тесно взаимодействовала с культурами других народов, обогащая их и обогащаясь сама. Естественные различия в культурах народов, населяющих Россию, на протяжении веков не были препятствием для их, в общем, дружного и взаимозаинтересованного сосуществования в границах единого государства. Если препятствия и возникали, то причины их появления были связаны скорее не с культурой, а с политикой. В сфере политики следует искать и истоки попыток нынешнего дистанцирования друг от друга как бывших республик в составе СССР, так и отдельных национально-государственных образований в составе Российской Федерации. Уж слишком беспардонно и настойчиво бывшая союзная идеология и политическая практика толкали народы к безнациональному братству, что это не могло не вызвать у них реакции обратного свойства - к размежеванию и замкнутости, к поиску иных партнеров и попутчиков в своем национальном развитии.
История, по-видимому, еще покажет, какие приобретения и потери принесет каждому народу такое разъединение. Ясно, однако, одно: если бы в отношениях наций друг к другу было больше культуры, то, возможно, столь скоропалительного и разрушительного для их политических, экономических и просто человеческих связей разъединения могло и не быть. Но история, как утверждают, не терпит сослагательного наклонения. Остается лишь формирующейся идеологии обновления России впредь в большей мере, чем это имело место раньше, в развитии и совершенствовании межнациональных отношений опираться на фактор культуры. Само по себе это, разумеется, не устраняет необходимости грамотного и по возможности глубокого решения проблем совершенствования государственно-политической структуры страны, других специфических вопросов в сфере межнациональных отношений.
Какой же должна быть культурная политика государства в условиях интенсивных экономических реформ, в условиях, когда формируется новая идеология обновления общества?
Известно, что коммерческий успех рынок гарантирует лишь той продукции, которая пользуется спросом широких масс. Последний же далеко не всегда определяется художественными достоинствами продукции. Такие факторы, как мода, уровень культуры потребителей, оплаченная реклама и др., всегда будут оказывать свое усредняющее воздействие на творчество. Развитие целого ряда т.н. элитарных искусств, как, впрочем, и таких массовых, каковым является отечественное кино, уже поставлено под угрозу. Безоглядное рыночное экспериментирование в сфере культуры может реально увеличить и уже увеличивает существующий разрыв между подлинной культурой и массовой публикой. И это лишь одно из отрицательных следствий рыночного беспредела в сфере культуры, но, к сожалению, не единственное.
С другой стороны, отрицание монстра под названием "государственная культура", столь знакомого нам по недавнему времени и являющегося порождением жесткого государственного декретирования и идеологического контроля, заставляет практически всех говорить о необходимости разгосударствления культуры. Ограничение тотального
воздействия государства на культуру иногда представлено позицией сохранения за первым лишь выборочных реакций на то или иное положение дел в подведомственной сфере, в ее отдельных областях. Это предполагает, прежде всего, финансовое обеспечение и поддержку конкретных программ со стороны государства, отказ от всеобщего планирования культуры, поощрение спонсорства и меценатства. При всей предпочтительности данной точки зрения в сравнении с первой, о ней все же нельзя сказать, что имеет место понимание культурной политики как целостного комплексного процесса, главным ориентиром которого является человек, его безусловное духовное развитие и совершенствование.
Культура народа, как совершенно особое и уникальное исторически сложившееся явление не может быть брошено на самотек, остаться без защиты со стороны государства. Поэтому вопрос об управлении культурой в современных условиях становится вопросом ее выживаемости.
Что же вкладывается в само понятие "управление", когда имеют в виду такую тонкую материю, как культура? Например, если взять функционирование традиционной культуры, устного поэтического творчества, народных ремесел и т.д., то этот пласт тем успешнее развивается, чем меньше им пытаются руководить. В области профессионального художественного творчества управление также в основном носит опосредованный характер, а на этапе создания художественного произведения оно вообще противопоказано. Управляющее воздействие сполна реализуется на "входе" (подготовка творца и создание необходимых условий для его самореализации) и на "выходе" творческого процесса, т.е. на этапе распространения его результатов. Эти результаты могут выступать как товары-блага и товары-услуги, попадая уже в мир экономики культуры. И если раньше, в советское время, наши духовные ценности приходилось защищать от экспансии идеологии, то теперь они еще более беззащитны от экспансии, коммерциализации, а механизмы выживания культуры - от традиционной до профессиональной - еще не выработаны.
Классическая наука рассматривает культуру (образование, литературу, искусство, обычаи, нравственность и т.д.) как механизм интеграции личности в социальную систему. Коли так. то "перестройка", сорвавшаяся с идеи обновления нашего общества в практику сокрушительного стихийного уничтожения всей социальной системы, независимо от чьей бы то ни было субъективной воли и какого бы то ни было "замысла", не могла не привести к катастрофе культуры.
"Ив самом деле: хочешь или не хочешь, а вместе с социальной системой разрушаются и обеспечивающие ее жизнедеятельность механизмы, в том числе, естественно, и механизм интеграции личности в эту систему. Но без последнего происходит примитивизация человека и, соответственно, варваризация общества. Так было при татаро-монгольском нашествии на Русь и в эпоху "смуты" в России, в постреформационной Европе в XVII веке, опустошенной междоусобицами до полуодичания городов и деревень, при прочих исторических катаклизмах, когда разрушалась культура. Сегодня Россия переступила рубеж, за которым разверзлась эпоха исторического крушения именно подобного масштаба.
Следовательно, "проблема культуры" вовсе не из длинного ряда текущих дел, которым "тоже" необходимо "уделить внимание". Но ее значимость обнаруживает себя не столь быстро, как, скажем, расстройство финансов. К тому же заявления "культура в опасности" обычно воспринимаются подобно сообщениям из ботанического сада о гибели розы какой-нибудь диковинной породы в пору, когда на полях выгорает от засухи хлеб или гибнут под снарядами города и села.
Правда, интеллектуальная элита обычно во все времена в любой ситуации не теряла головы и сохраняла надежду на способность культуры самосохранятся. "Все мы сидим в помойках, но некоторые из нас смотрят на звезды", - оптимистично говорил Оскар Уайльд. Однако мировая история, кажется, не знает случаев, чтобы среди
"некоторых", увидевших "угасание звезд" культуры, "были политики. Это. можно утверждать, социологический закон: "проблема культуры" куда шире и фундаментальнее, чем проблема политической власти, экономической реформы, государственного переустройства, и любая нация должна найти силы и инструмент для ее осознания и решения не только посредством власти, но и помимо власти.
И в самом деле, из Истории известно, что культура, как неопалимая купина, жизнеспособнее любых политических режимов, идеологий, государств: "Это они пусть боятся за свое выживание, а культурные традиции, памятники, создания гениев кого хочешь переживут". В масштабах исторических измерений с таким оптимистическим суждением можно и согласиться. Однако на эмпирико-социологическом уровне этот оптимизм подвергается испытанию страшными фактами.
По подсчетам немецких ученых, из культурных ценностей, созданных человечеством за всю историю цивилизации, около 75% погибло. Не случись этого, человек и история, верно, были бы совсем другими. Культура беззащитна перед такими бедами, как землетрясения, наводнения, пожары, войны. Но особенно она беззащитна перед нетерпимостью, основанной на "идее", "теории", "программе" насильственного переустройства общества. Такая нетерпимость способна лишить нацию самой почвы культуры, как буря уносит с поля плодородный слой, после чего на нем произрастают по большей части лишь сорняки да примитивные злаки. Что это "бывает", Россия XX века могла убедиться на собственном опыте. Но, видимо, всецело поглощенная действом, она все еще не увидела себя со стороны и поэтому все еще, похоже, не смогла извлечь урока.
Один из уроков драматической истории России - нигилистически-утилитарное отношение к прошлому. Еще Н.Карамзин упреждал: "Народ, презирающий свое прошлое, глупо легкомыслен: предки были не хуже него". Да и фундаментальные исследования западных ученых последних десятилетий "узаконили" как объективный вывод, что какого бы политического, экономического, социального и прочего обновления ни жаждала любая страна, утолить свое желание она в состоянии, лишь опираясь на прошлое, а не воспаряя к туманностям светлого будущего. Ибо первое - реальность, а второе - лишь желания, идеи, прожекты. С чем из прошлого в духовной сфере следует расстаться и каким образом это следует делать - монопольная компетенция и уникальная функция культуры, а не политики, идеологии, разного рода "теорий" и каких-либо "учений" - такой, видимо, вывод следовало бы извлечь России из драматической истории своей культуры и нации.
Но разве это не общеизвестная истина, разве ее не знали большевики? Знали. И поэтому начинали с призывов к народу осваивать все ценности, созданные человечеством, с выдвижения перед молодым поколением в качестве главной задачи "учиться, учиться и учиться", с заявлений о том, что культура должна стать независимой от какой бы то ни было власти "как в центре, так и на местах". Однако вскоре их снесло на "особый путь" создания "культуры нового, социалистического типа - самой передовой в мире". Политика узурпировала функцию культуры, высокомерно противопоставила страну, духовную жизнь народа собственному великому духовному наследию, а за одно и, в сущности, всему человечеству. Многие сегодняшние беды нашей культуры, безусловно, проросли на этом "особом пути".
Нынешний российский режим нащупывает путь нивелирования отечественной культуры ради того, чтобы она стала "как все". Политика снова, на сей раз "втихую", можно сказать, даже воровато, присвоила себе функцию культуры, снова решая за нее, что из прошлого "подходит" для ее модели "цивилизованного общества" и что надо вырубить, выжечь, осмеять.
Правда, в 20-30-е годы в стране совершилось в открытую декларируемое насилие над культурой, а теперь, похоже, интеллигенция совершила в ней "самопереворот" и сама уничтожает себя - как монархи загубили в нашей стране монархию, революционеры - революцию, коммунистические вожди - социализм, а теперь многие демократы губят демократию. Вместо новой культурной политики в России и в самом деле родилась новая
"культурная революция". Вместо духовного обновления углубляется деградация. Вместо возрождения интеллигенции происходит ее вырождение. Это можно доказать системой фактов - чуть ли не буквально, как теорему.
Философия новой "культурной революции" фактически унаследована у ее большевистской предшественницы: игнорируется общеизвестная истина - если в политической, экономической, социальной сферах новое строится при условии разрушения старого, то в сфере культуры обновление происходит посредством прибавлений, а не "отмен", "минусования". И "перестройка" и "постперестройка подошли к культуре с точки зрения сиюминутных интересов, с желанием "синхронизировать" культурное обновление с переменами в других областях общественной жизни, наконец, утилитарно: стали, говоря словами русской пословицы, жать, где не сеяли, собирать, где не расточали.
Между тем, опыт "посттоталитаризма" в Германии, Японии, Италии, Испании и других странах принуждает предполагать, что позитивные преобразования в сфере культуры будут происходить в России труднее, чем обновление других сфер, хотя неспециалистам, возможно, представляется, что все выглядит наоборот.
Такие преобразования вовсе не сводятся к замене материального содержания культуры государством на ее поддержку, к новой инвестиционной политике, к новым отношениям собственности и рыночным механизмам в культуре, к новому статусу корпораций творческих работников, реальной федерализации государственных и других структур культурной жизни, культурно-национальной автономии этносов и т.п. Они несопоставимо масштабнее: культура должна стать основой национальной идентичности населения России и прежде всего русских; она призвана обеспечить "связь времен" через наследование традиций и "внедрение" в сознание и психологию народа новых ценностей, создающих основу для модернизации России; предстоит преобразовать отношения культуры в государства в отношения культуры и народа, создать возможность для выполнения культурой и интеллигенцией их действительных собственных функций, а не роли "инструмента" власти, борьбы политических сил и идеологии. Самоочевидно, что такой масштаб задач диктует необходимость в изменении и масштаба общественных и государственных сил, которые призваны их решать.
2. Культурная политика Советской власти.
Большевистские преобразования в области культуры носили действительно революционный характер, качественно отличались от культурной практики как старой России, так и других государств. Поэтому под «культурной революцией» следует понимать исторически конкретный тип политики, который предопределил условия и содержание духовного развития российского общества после 1917 г. Содержанием «культурной революции» были утверждение социалистической идеологии в качестве единой мировоззренческой основы всех советских граждан и широкая демократизация культурной жизни. А демократизация представлялась и как просвещение народа, и как его вовлечение в создание культурных ценностей. Этот путь отмечен не только несомненными достижениями, но и значительными потерями.
На культурную политику Советской власти 1917–1920 гг. оказывали влияние теоретические представления большевиков о роли и задачах культуры, обстановка острейшего противостояния Гражданской войны, а также состояние социокультурного раскола, в котором находилось российское общество с начала XX в.
В своих взглядах на культуру В. И. Ленин продолжал линию российской революционной эстетики. Ленин сформулировал теорию «двух культур», существующих в каждой национальной культуре. Он выделял, с одной стороны, «буржуазную», «помещичью», с другой – «пролетарскую культуру». Из этого следовал вывод, что само понимание единой национальной культуры – ложное, национальной же культуры не существует. Причем непролетарскую культуру он ставит в кавычки, отказывая ей в праве
считаться таковой. При этом «реакционная» культура, по Ленину («помещичья», «буржуазная», «черносотенная») – национальна, а «прогрессивная» культура пролетариата – интернациональна.
В ленинском подходе всей культуре, за вычетом пролетарской, объявлялась «беспощадная», «непримиримая» борьба.
Постепенно формировалась советская система руководства культурным строительством. 9 ноября 1917 г. совместным Декретом ВЦИК и СНК учреждена Государственная комиссия по просвещению, на которую возлагалась задача руководить всей системой народного образования и культуры. Наркомпрос возглавил А. В. Луначарский. Особое место в налаживании культурно-просветительной работы и организации управления культурой в 1917–1920 гг. занимал Пролеткульт. Напряженно складывались отношения Советской власти с интеллигенцией. Большая часть интеллигенции была настроена либерально, но не готова принять те масштабы применения насилия и радикализм преобразований, которые достаточно скоро проявились в политике большевиков.
Фундаментальное противоречие в отношении большевиков к культуре состояло в том, что, признавая необходимость овладевать достижениями культуры прошлого, они неприязненно относились к интеллигенции как слою – хранителю, носителю и создателю духовных ценностей. В октябре 1917 г. предприняты шаги по сохранению культурного наследия. Луначарский подписал распоряжение об объявлении Зимнего дворца государственным музеем. Позже музеи были открыты во дворцах Царского Села, Петергофа, Гатчины. Совнароком принял важные Декреты «О запрещении вывоза за границу предметов особого художественного и исторического значения» и др. Эти акты ориентировали на бережное отношение к культурному наследию. Однако обстановка Гражданской войны, слабость государства, нехватка кадров не позволяли в полном объеме выполнять принятые решения.
Одной из наиболее тяжелых для новой России была проблема ликвидации массовой неграмотности населения. Большевики рассматривали ее и как образовательную, и как политическую задачу. К этому времени читать умели лишь 32% жителей центральной части России. Была создана широкая сеть школ, кружков и курсов. В 1917-1920 гг. грамотой овладели около 7 млн. человек. По переписи 1926 года доля грамотного населения выросла вдвое по сравнению с дореволюционным временем и составила 60,9%. Сохранялся заметный разрыв по уровню грамотности между городом и деревней – 85 и 55% и между мужчинами и женщинами – 77,1 и 46,4%.
По данным Всесоюзной переписи 1939 года, численность грамотных в возрасте от 16 до 50 лет поднялась до 90%. Количество учащихся в общеобразовательной школе превысило 30 млн. человек по сравнению с 7,9 млн. в 1914 году,
Большие изменения в 1917–1920 гг. претерпела школа. Ликвидирована была прежняя школьная система: начальная, различные виды средней школы – гимназии, реальные училища. Вместо них вводилась двухступенчатая школа: первая для детей от 8 до 13, вторая – 13 до 17 лет, что на три года сокращало прежний срок обучения. Вводилось совместное обучение мальчиков и девочек, из учебных планов были изъяты некоторые предметы (древние языки, закон божий), введены новые. Определены были новые принципы образовательного процесса: светский характер обучения, органическая связь обучения с производительным трудом. С большими трудностями столкнулась новая власть при перестройке высшего образования. Поставлена была задача демократизации состава студенчества за счет привлечения в вузы выходцев из социальных низов. Идеологическое преобразование высшего образование требовало изменения учебных программ, чему противился профессорско-преподавательский корпус, в основной массе негативно относившейся к Советской власти и ее стремлению установить контроль над вузами. Выход был найден в создании рабочих факультетов. Одновременно с ликвидацией старой интеллигенции шло создание интеллигенции советской, причем
ускоренно - через «выдвиженчество» (вчерашних рабочих партийные органы выдвигали в директора), рабфаки (подготовительные факультеты для ускоренного обучения и подготовке рабоче-крестьянской молодежи к поступлению в вузы; здесь использовался «лабораторно-бригадный метод», при котором один ученик отчитывался за всю группу). В 1914 г. в России было 105 вузов, а в конце 1920 – 255, в которых обучались 216 тыс. студентов. Перестройка высшей школы продолжалась в 1920–1930 гг. Количество выпускников вузов превысило 370 тыс. Число научных работников, занятых в 1800 научно-исследовательских учреждениях, увеличилось до 100 тыс., превзойдя уровень 1913 года почти в 10 раз. В результате уже в 1933 году по количеству студентов СССР
превзошел Германию, Англию, Японию, Польшу и Австрию вместе взятых.
Всложных условиях войны и связанных с ней лишений происходило развитие отечественной науки. Большевики изначально ставили задачу привлечения ученых для развития производительных сил страны. Нехватка кадров и материальных ресурсов привела к тому, что в организацию научной деятельности стало активно внедряться плановое начало. Вопросы управления наукой были в центре внимания двух государственных учреждений. В феврале 1921 г. в его составе создан Академический центр, куда входил Государственный ученый совет (ГУС) с тремя подсекциями: научнополитической, научно-технической и научно-педагогической. В рамках этих направлений наркомат осуществлял руководство как научными центрами, так и высшей школой. С тех пор соотношение бюджетных средств, выделяемых государством на развитие науки, строилось в пропорции примерно 95:5 в пользу технического и естественного знания.
После Октября 1917 г. заметно изменились условия художественного творчества. На первый план вышли «левые», авангардные течения, которые претендовали на роль единственных представителей нового пролетарского искусства. Особым влиянием пользовались футуристы.
Итогом революционных событий 1917–1920 гг. стало разделение русской культуры, формирование трех ее потоков. Первый, руководимый идеологическими аппаратами партии, «официальный». Второй – «несоциалистическая» художественная культура, существовавшая в условиях советской легальности. Третий – культура русского зарубежья.
Результаты культурной революции, как позитивные, так и негативные, сказались не только в науке и образовании, но также в переустройстве культуры быта.
Всередине 30-х годов наблюдается поворот вспять - переход от революционного аскетизма к благополучию частной жизни и более цивилизованным формам поведения. Восстанавливаются в правах семейные идеалы, преданность службе и профессиональная карьера, ценность классического образования. Происходят перемены в обиходе, вкусах, манерах. Газеты и журналы 30-х годов широко обсуждают проблему культурности человека. Забота о внешности и личной гигиене вышла на первый план.
В1936 году было учреждено звание народного артиста СССР. Развивались культурные связи с заграницей. Возобновлялось членство Российской Академии Наук в международных организациях. Отечественные ученые участвовали в международных конференциях, в заграничных научных экспедициях. Однако, усиление командноадминистративной системы, ужесточение контроля вело к сужению объема информации, поступающей из-за границы. Личные контакты с иностранцами и пребывание за границей становились поводами для незаслуженных обвинений в шпионаже советских граждан. Ужесточался контроль за выездом ученых и представителей культуры за границу.
К концу 30-х годов в СССР насчитывалось более 10 млн. специалистов, в том числе около 900 тыс. человек с высшим образованием. Инженеров с высшим образованием было
вдва раза больше, чем в США. Однако уровень их квалификации оставался значительно ниже.
В30-е годы советская наука перешла на плановую систему. Множество научных учреждений возникло на периферии. Были созданы филиалы Академии наук в