из электронной библиотеки / 917651193449274.pdf

дополнительного финансирования, такие как общественные фонды и коммерческие проекты в учреждениях культуры, туризме и спорте .

Для решения этих задач нужна соответствующая культурная политика, опирающаяся на законодательство в сфере культуры (нормативно-правовые документы и судебные решения) .

Государственно-институциональная западноевропейская интеграция формирует политику культуры Европейского Союза с целью регулирования культурного рынка, или «область культуры», под которой понимается совокупность предприятий и частных лиц («индустрия культуры»), а также эксплуатация потребления и экспорт культурных ценностей. Не внедряясь в содержательную, идеологическую часть культурного пространства, ЕС проводит в основном прагматическую политику культуры, стремясь ограничить влияние других цивилизаций и негативные моменты коммерциализации культуры, сохранить европейские культурные ценности и наследие. Таким образом, поддерживая свободный рынок культурной продукции, она создает благоприятные условия именно для европейской культурной продукции и европейской культурной сферы

вцелом. Европейская политика культуры имеет три основных направления:

•поддержка национального рынка культурных ценностей, индустрии культуры, национальных промыслов;

•социальная поддержка работников культурной сферы;

•сохранение европейского культурного наследия.

Суть этой политики - придание европейскому культурному процессу транснационального характера, «европеизация» культурной сферы, сохранение европейской культурной самобытности.

Самым значительным культурным мероприятием Евросоюза в 90-х годах явилась Культурная Акция ЕС, запущенная в действие X Генеральной Дирекцией и занесенная в статью 128 Договора о Союзе (Маастрихтский договор 1992 года).

Вступление в силу Маастрихтского договора вводит юридическое измерение культурной политики, которая отныне представляет собой один из инструментов, предназначенных для воплощения идеи единого гражданства в Европейском Союзе. Интеграционный процесс больше не ограничивается экономическими и социальными аспектами: цель состоит в том, чтобы укрепить чувство принадлежности к единому сообществу. И роль культуры в данном процессе не только признана, но и активизирована

.

Для реализации общественных культурных проектов Еврокомиссия привлекает множество операторов, которые проходят через строгий тендер. И только после процедуры аккредитации культурных операторов Генеральный директорат по культуре Еврокомиссии выделяет финансовые средства из бюджета ЕС в пропорции 60/40%.

На современном этапе развития ЕС политика в сфере культуры в полной мере еще не сформировалась. Разобщенность и несогласованность действий между странамичленами Евросоюза в осуществлении общей культурной политики (следствие статьи 151 ДЕС, в соответствии с которой исключается какая-либо гармонизация национального культурного законодательства) затрудняет европейский интеграционный процесс, одним из катализаторов которого является и культура.

Культурная политика Евросоюза действует одновременно с политикой национальных и региональных властей, эффект от работы которых, по мнению ряда исследователей данного вопроса, на порядок больше по сравнению с работой общесоюзных чиновников от культуры. Культурная политика, проводимая на уровне страны-члена Европейского Союза, менее пафосная и лучше учитывает реалии, а национальное культурное законодательство более масштабное и структурированное, нежели законодательство в сфере культуры ЕС. Проблема сохранения культурного наследия от негативного влияния глобализационных процессов гораздо лучше решается на уровне отдельно взятой страны ЕС, нежели на уровне самого Европейского Союза.

Для увеличения степени эффективности культурной политики Европейского Союза, во-первых, нужны более детализированные программы и мероприятия, обязательно учитывающие местную специфику и более приближенные к реалиям, вовторых, следует существенно расширить финансирование сферы культуры (повышение доли в общесоюзном бюджете), в третьих, необходима кодификация общесоюзного культурного законодательства и в четвертых, - культурное движение снизу должно быть дополнено взаимным согласованием интересов муниципальных, государственных и общеевропейских организаций.

Исторически сложилось так, что культурная политика была проводником – возможно, наиболее важным, для понимания идентичности национального самосознания

всовременной Европе. Уже с конца 17-го века культурная политика европейских стран создавала не только рамки для существования искусства, но и, что более важно – для создания, эволюции и понимания национальной идентичности и культуры в государстве. Культурная политика имела решающее значение для территориального единства, единства языка и всей нации, для укрепления национальных идеологий и самосознания общества, что свойственно европейским народам и сегодня.

Национальное строительство с помощью культурной политики до сих пор имеет большое значение. Например, в Дании министерство культуры имеет канонический список национальных монументов, которые определяют облик страны. Усиление внимания к культурному наследию Дании стало основным направлением культурной политики последних лет. В Нидерландах правительство учредило национальный культурный канон после многих лет доминирования мультикультурализма. Есть предложения учредить и культурный канон Евросоюза.

ВВеликобритании новые лейбористы и левые движения обсуждают перспективы «прогрессивного национализма» как ответ на культурную политику англо-саксонских консерваторов и их националистические предложения. Франция создала Министерство иммиграции и национальной идентичности. Польша стала примером создания национального самосознания на основе католицизма. В Сербии радикальные неонационалистические движения развиваются, используя мифы и требования вернуть утраченные территории.

Неоднозначная статья 301 в криминальном кодексе Турции, наказывающая оскорбления «турецкости», была лишь косметически подправлена турецким парламентом

вапреле 2008. Сегодня она наказывает оскорбления в адрес «турецкой нации». Противоречия между светской и религиозной культурной политикой вызывают

острые споры. В 2008 году конституционный суд Турции признал правительственное предложение, чтобы женщины-мусульманки появлялись на улице только в платках, несоответствующим конституции, которая определяет страну как светское государство.

Противоречия между светской и религиозной культурной политикой также заметны и в культурной политике Дании – кроме прочего, в возрождении правительством национального духа и публикации датского культурного канона. С другой стороны, Евросоюз все активнее настаивает на общеевропейской культурной политике, основанной на единстве в разнообразии и диалоге культур. Конвенция о защите и развитии разнообразия культур уже ратифицирована большинством европейских государств.

В то же время, конфликты и противоречия между целями культурной политики в ЕС поднимают ряд важных вопросов об идентичности, национализме и целях культурной политики.

Культурная политика сама по себе является ценным источником информации, если вам нужно понять развитие институтов коллективной памяти и ту парадигму (национальную или мультикультурную), которая доминирует в данном обществе. Культурная политика отражает доминирующий набор ценностей, как в отдельном государстве, так и в международном сообществе.

До заключения Маастрихтского договора, культурная политика имела следующие особенности.

Развитие наднациональной европейской культуры как главная цель культурной политики.

Экономическое и техническое использование искусства и культуры. Наднациональная организация сверху-вниз, поскольку тогда не было особой

близости между политикой и культурой.

После Маастрихта культурная политика получила другие приоритеты.

Множество целей, с подчеркиванием важности разнообразия национальных культур.

Усиление культурного сотрудничества в Европе через сети самоорганизации. Выполнение принятых решений общими усилиями.

Внастоящее время пока не заметно больших сдвигов в культурной политике, поскольку сохраняется автономия стран-членов, самостоятельно определяющих национальную культурную политику, и есть общие цели ЕС. С тех пор было принято только несколько поправок к статьям Маастрихтского договора.

Однако, хотя в странах-членах и оживились национальные чувства, в различных документах ЕС после Маастрихта подчеркивается значение мультикультурализма, культурного разнообразия и межкультурного диалога.

Например, в Амстердамском договоре было добавлено мультикультурное измерение в отношении Бельгии. Бельгия – страна с двумя языками, пожелала, чтобы определение культуры было не таким однозначным. Отдельной статьей были определены ключевые принципы государственной службы, хотя и с оговорками. В Лиссабонском договоре была подчеркнута важность открытости культур.

Фактически ЕС после Маастрихта стал успешным культурно-политическим игроком мирового уровня в борьбе за авторское право. Активное участие он принимал и в подготовке и ратификации Конвенции ЮНЕСКО о защите и развитии культурного разнообразия. Есть множество вопросов культурной политики, с которыми отдельным странам трудно справиться. Пример тому – международное законодательство по кинопрокату. Здесь Евросоюз показал себя успешным борцом за свободу художественного самовыражения.

С другой стороны, если смотреть с национальной точки зрения, то можно сказать и так, что общая культурная политика ЕС является препятствием для национальной свободы в создании и развитии различных форм национализма.

В2006 году глава Европейской Комиссии, Баррозу, произнес речь, в которой он заявил, что будущее Европы в значительной мере зависит от ее культуры. «Идентичности становятся размытыми, и чувство принадлежности требует новых концептов множественного гражданства и идентичности, которые не требуют быть против чеголибо». Так что в близком будущем вопрос культурной идентичности, похоже, станет ключевым.

На пути к светлому будущему Евросоюза стоят многие неоднозначные тенденции –

содной стороны, разнообразие культур считается богатством, а с другой, это разнообразие мешает и способствует росту национализма. На передний план выступили и другие вещи, особенно после отказа Голландии и Франции одобрить Конституционный договор ЕС. Отказ Ирландии от Лиссабонского договора в 2008 году еще раз подтвердил влияние национализма на политику в целом и на культурную политику – в особенности.

Вопросы культурного разнообразия, мультикультурализма и прав стран-членов на развитие национального измерения культурной политики являются одним из наиболее деликатных, парадоксальных и сложных вопросов в Евросоюзе. Граждане европейских стран с готовностью слушают разговоры о культурном разнообразии Европы. С другой стороны, они считают священным право каждой страны на сохранение своей культуры.

При всем разнообразии народов, языков, культур и традиций, однако, никто толком не знает, что означает «культурный плюрализм».

Не проведя основательной общеевропейской дискуссии по национализму и мультикультурализму, будет трудно начать обсуждение проблем культурной политики, поскольку культурная политика в основном опирается на совокупность национальных историй стран-членов ЕС.

Сегодня прежние амбиции, существовавшие в ЕС до Маастрихтского договора – создать европейскую монокультуру, общеевропейский культурный канон, отброшены. Новые европейские культурные каноны подчеркивают единство Европы, несмотря на культурное разнообразие.

В узком смысле, культурная политика выглядит инструментом администрирования искусствами. В более широком смысле, культурная политика имеет дело с группами интересов и историей идей, с отношениями власти, борьбой экономических и политических интересов в производстве и символическом обмене в обществе.

Если мы выбираем это широкое определение культурной политики, то нынешняя дискуссия поднимает ряд серьезных вопросов – научных и политических, касающихся идентичности, национализма и культуры.

Те изменения, и те проблемы, что затрагивают национальные государства и регионы в Европе, показывают, что важность национального измерения культурной политики нельзя свести к европейской интеграции и глобализации. Как раз наоборот, усиление евроинтеграции и организаций типа ООН, ВТО и ЮНЕСКО, похоже, стимулируют рост национализма. Это особенно заметно в дебатах по конвенции ЮНЕСКО о защите и развитии культурного разнообразия, которая была ратифицирована в 2006-2007 годах большинством стран-членов ЕС.

Конвенция требует защищать и развивать культурное разнообразие, что вызвало широкую мировую дискуссию о том, действительно ли конвенция будет защищать существующие национальные культуры, или служит развитию мультикультурализма и прав отдельных индивидов, снимая национальные границы?

Министерства культуры в диктаторских государствах Африки, а также многие демократические страны, поддержали первую точку зрения. Совет Европы предпочитает второй взгляд на конвенцию. ЕС является менее уверенным в своем отношении к международной культурной политике. То же самое можно сказать и о большинстве европейских стран.

Кто победит в этой войне интерпретаций, тот и будет определять культурный пейзаж Европы и всего мира. Подводя итог, в ближайшем будущем будут доминировать такие вопросы: какая парадигма идентичности, нации и национализма будет отражена в культурной политике, идеологии и практике европейских стран и всего Евросоюза? Каковы последствия этого? Возможно ли разработать альтернативные парадигмы и культурные практики, которые заменят существующие представления о нации, идентичности и государстве?

5. Стратегия культурной политики Северной Европы

Культурная политика всегда являлась частью государственной политики стран Северной Европы. Сегодня многие ее положения пересматриваются, существует ряд признаков, указывающих на то, что она постепенно может быть и совсем разрушена. Местные политики в отделах культуры муниципалитетов и профессионалы, секретари по культуре, стали сомневаться по поводу своей будущей роли и легитимности.

В литературе часто встречается заявление, что все Северные государства основаны на общей модели. Эта модель обычно характеризуется институциональным подходом и связывается с традициями социал-демократического управления. Центральным элементом этой модели является то, что законодательства этих стран являются общими и связанными

друг с другом. Социальная политика, и свою очередь, - в преобладающей степени едина и институциональна. О нуждах граждан заботится хорошо развитый общественный сектор. Административные структуры системы всеобщего благосостояния управляются правительством государства и местными властями. Функции последних постепенно расширяются. Разделение труда, общий контроль и координация функций очень важны для интеграции и успешного применения всей организации управления системой государственного благосостояния.

На протяжении XX века в государствах, входящих в Северный регион, для таких различных социальных явлений, как бедность, занятость, здравоохранение, образование, были созданы структуры, благодаря которым ими можно было централизованно управлять. Государство изобрело новые средства управления путем организации специалистов в данных областях в централизованную сеть, что привело к возрастанию потребности в хороню обученных управленцах государственного и местного уровней. Идеологи этого популярного движения, стоявшие за вышеупомянутыми попытками, повлияли на социально-демократическое законодательство, а их попытки были обобщены в социальной инженерии, в науке о создании и реализации идеи «достойной жизни» для всех граждан.

По мере того, как в странах Северного региона происходило усиление роли администрации, расширялись сектора всеобщего благосостояния. Параллельно это сопровождалось критическим снижением ответственности бюрократического аппарата по сравнению с другими организационными моделями. В этой связи широко обсуждались отношения между конкретными условиями и централизованной администрацией, вопросы контроля за бюрократией в сфере всеобщего благосостояния, личностные элементы профессионализма в отношении бюрократического поведения, усиление процесса формализации служб всеобщего благосостояния.

Культурную политику Финляндии и Швеции, представляющую собой не что иное, как часть концепции государства всеобщего благосостояния, невозможно понять без соотнесения с социальными изменениями, происшедшими в XX в., и различными группами, втянутыми в этот процесс. Для Швеции среди наиболее значимых факторов надлежит назвать индустриализацию, рост общественных движений (церковных, рабочих

идр.). В Финляндии националистические движения и лютеранская церковь также явились важными факторами. Эти традиционные народные движения привнесли новые политические идеи, а также увеличили свои вклад в образование и художественную культуру населения.

Приблизительно в начале века общество стран Северного региона было четко классово дифференцированно. У политиков были разные точки зрения по поводу того, каким образом государству следует поддерживать изобразительное искусство. У них также были различные мнения по поводу роста нации, общего образования. Эти конфликты и противоречия влияли на споры о культурной политике на протяжении почти всего XX в. Различия в социальных условиях вели к разнице во взглядах и в борьбе за реформы.

Каждое из народных движений боролось за свои собственные идеалы, за равные права для всех форм культуры. Такое отношение к культуре рассматривалось как средство расширения сферы практического приложения демократических принципов. Можно было бы сказать, что институциональная культура государства противостояла альтернативной культуре народных движений: государственное образование - народному образованию, а профессионализм - дилетантству. С одной стороны, государство, как гегемонистская власть, покровительствовало культуре, признавая се исключительность, профессионализм

иинституты. Однако на практике большинству населения отводилась роль преимущественно пассивного слушателя и зрителя. С другой стороны, народные движения, как подчиненные и противостоящие власти, ратовали за активное участие населения в культуре, помимо профессионалок, пропагандируя этим дилетантство в

любых проявлениях культурной деятельности. Несмотря на усилия и реформы, которые привели к формированию демократической культурной политики в 1970-е гг., борьба между этими идеалами до сих пор существует.

С начала 1980-х гг. в культурной политике Скандинавии начали доминировать региональные и локальные аспекты. И это неслучайно. Наоборот, это случилось из-за благоприятных исторических обстоятельств, которые связаны со структуральными изменениями в благосостоянии скандинавских стран. В свою очередь, сами изменения тесно связаны с основными социальными и культурными сдвигами, которые происходят в эпоху позднего модернизма в западном индустриальном мире. Проанализируем некоторые идеологические значения региональных действий, предпринятые в сфере культурной политики в Скандинавских странах за последние 10-15 лет.

Первая фаза культурной политики в западном мире после Второй Мировой войны была основана на таком ограниченном понятии сектора. Более широкую трактовку сектора культуры можно найти в новой культурной политике 1970-х: в это понятие были включены различные формы досуга, работа в общественных организациях; граница между профессиональной и любительской деятельностью стала более размытой, а в Норвегии даже спорт был включен в понятие культуры. Большому разнообразию видов творчества и деятельности в политике и администрировании был дан ярлык «культуры», сфера культурного администрирования стала шире и соответственно более профессиональна.

Как подразумевает термин, понятие сектора культуры возникло в результате потребности установления административных границ для области культурной политики. Историю культурной политики в Скандинавских странах после Второй Мировой войны можно грубо разделить на три периода: 1945-1960 гг., 1960-1975 гг., 1975 - до сегодняшнего дня.

Культурную политику времени 1945-1960 гг. можно назвать распределением вдали от центров.

Первые три десятилетия после Второй Мировой войны были периодом экономического роста. Скандинавские страны вступили в эпоху благосостояния. В большинстве западных стран в той или иной форме была смешанная экономика с расширяющейся торговлей и промышленностью в частном секторе, сильное государство, заботившееся о благосостоянии своих граждан, то есть о справедливом распределении социальных благ среди различных социальных групп.

Социально-демократическое государство благосостояния рассматривалось в большинстве стран как идеал, прекрасной иллюстрацией которому служил шведский folkhemmet (дом народа с помощью народа и для народа), для которого Medal-Svensson (господин и госпожа обыватели) были идеализированными представителями величайшего продвижения, которого смогли достичь современные социальные инженеры на пути к счастью и гармонии.

Взападных промышленных странах культура входила в процесс социального планирования. Планирование было альфой и омегой для государств благосостояния. Оно должно было проложить путь таким образом, чтобы современный проект государства благосостояния мог быть реализован в либеральных экономических рамках, но был бы настроен на социальную демократию. В таком понимании конфликтное мышление в период между войнами сменилось на модель гармонии, которая открыла путь к компромиссу и балансу. Социальный договор, лежащий в основе этого, предполагал социальное равновесие.

Врамках данной политической парадигмы логичной стала следующая установка государственной культурной политики многих развитых западных стран: национальную и управляемую центром общую культуру следует распространять среди групп людей, которые в силу социальных или географических причин не имели доступа к подобной культуре ранее.

Государственно управляемый политический проект благосостояния для всех западных индустриальных стран поствоенного модернизма привел к ослаблению на региональном и местном уровнях интереса к вопросам инициативы и контроля за распространением культуры. Пришла государственная культурная политика, которая занималась распространением культурных традиций, содержание которых считалось само собой разумеющимся.

Такому развитию благоприятствовали структуральные особенности: хорошие коммуникации, такие, например, как развитые дороги и общественный транспорт; телекоммуникационные системы, система среднего образования, радио (а позже и телевидение) и газеты, стали обычным явлением, и все большие группы людей могли позволить себе тратить деньги на что-то другое, кроме еды и одежды. Поэтому стало возможно поддерживать увеличение государственных инвестиций в национальную инфраструктуру для улучшения благосостояния.

Распространение культурного наследия среди все большей части населения шло под девизом «демократизации культуры».

Не культура подвергалась демократизации, так как это невозможно, а аппарат распределения охватывал большее количество населения, чем раньше. В целом, можно констатировать, что культурная политика определялась количественными категориями: большее количество продуктов (культуры) большему количеству населения.

Так как культурная политика в рамках данной мировой точки зрения не занималась популяризацией содержания понятий культуры и только в малой степени принимала во внимание социальные и культурные барьеры к ассимиляции национальных (и исторически буржуазных) культурных продуктов, она стала в основном заниматься распределением, открывая агентств. В скандинавских странах были открыты национальные агентства по музыке, изобразительному искусству, театру, кино и т.д. Агентства добавлялись к уже понимавшимся как центральные и национальные и находившимся в больших городах художественным галереям, театрам, музеям и т.д. Это был процесс «открытых дверей» в традиционных агентствах для распространения культуры среди более широкой публики и донесения общепринятого культурного наследия до нее путем открытия новых агентств. В некоторых странах так называемые культурные центры были открыты уже в 1950-е, но в Скандинавии они стали феноменом

1960-1970-х.

Одной из аксиом была сильная вера в способность государства «контролировать» развитие культуры через действия, инициируемые центром, и общественную трансмиссию (передачу). Соответственно была малая заинтересованность в потенциале региональных и локальных уровней для участия в творческом процессе культурного производства. Несмотря на лозунг «демократизации культуры», стратегия распространения культуры была недемократична. Люди «на местах» должны были получать культурные продукты, определенные центральными властями.

В следующий период скандинавской культурной политики, примерно в 1960-1975 гг., сильно критиковалась центронаправленная культурная политика.

Если 1960-е были переходным периодом размышлений и анализа, то 1970-е стали поворотным периодом в национальной культурной политике многих стран. В середине 1960-х шведский социолог Харальд Сведнер опубликовал статью под названием «Барьер против изобразительного искусства», в которой обратился к отношению между содержанием культурных программ и социальной и культурной квалификацией различных социальных групп, которые должны поглощать их. Одно из проведенных статистических исследований показало, что существует зависимость между образом жизни верхней социальной страты и участием в традиционной культурной жизни. Похожие исследования были проведены во многих странах. Казалось ясным, что культурно-политические стратегии распределения 1950-х не уменьшили различия между

«искушенной» и «неискушенной» аудиториями. Классическая институциональная культура все еще привлекала «имущих».

То, что социальная и культурная квалификация различных социальных групп стала темой дебатов в сфере культуры, отражает увеличивающееся критическое отношение к гармонизующей культурно-политической стратегии 1950-х. Критически настроенные ученые и подающая надежды политическая оппозиция указывали на то, что даже социально-демократическая культурная политика была ограничена социальными барьерами среди населения, что загнало в угол демократизацию участия в культурной жизни.

Обладание большим культурным капиталом дает возможность приобретать все больше такой же культурный капитал, так что происходит накапливание культурного капитала среди некоторой части населения. Таким образом, были проведены традиционные линии разграничения между группами реципиентов, несмотря на все благие намерения сделать наоборот. Социальный барьер на пути к демократическому культурному потреблению имел также региональный аспект: жители сельских районов, далеких от культурных центров, имели кроме социального барьера географический. Средние классы городов с достаточным культурным капиталом и относительно хорошими средствами в реальности были реципиентами политики культурной ирригации 1950 –

1960-х.

Национальная культурная политика 1950 - 1960-х не учла в необходимой мере местные и региональные культурные традиции; основным являлось управляемое центром распространение общенациональной культуры. Это не отвечало интересам регионов и локальных сообществ, нуждавшихся в дифференцированной культурной политике.

Более серьезным просчетом общенациональной культурной политики было то, что она не стимулировала интеграцию местного творчества, наоборот, она способствовала ослаблению инициативы в регионах, делая ее менее восприимчивой к творчеству и инновациям во времена стремительных общественных изменений.

Переоценка произошла в 1970-х. В начале 1970-х в скандинавских странах была запущена новая культурная политика, направленная на стимулирование региональных инициатив и расширение культурного капитала, в основе которой было международное движение, базирующееся на идее децентрализации.

На конференции ЮНЕСКО в Венеции (1971) централизованная национальная культурная политика была предметом дебатов, и начиная с 1972 года во многих странах были проведены исследования с целью поиска новых направлений культурной политики.

Новая культурная политика проявилась по следующим направлениям:

1.Понятию развития была дана более широкая интерпретация: развитие в культурно-политическом смысле больше не должно было заниматься только количественным увеличением, создаваемым и управляемым центральными властями. Основное внимание следовало уделять развитию человеческих качеств в соединении с историческими, социальными и культурными факторами. В свою очередь, это потребовало бы институциональных и административных реформ, которые рассматривались как необходимые, если бы нужно было достичь новых целей: усиления локального идентитета и локального участия в культурной жизни.

2.Был расширен культурный капитал или, точнее, популярные виды деятельности были включены в секторное понятие «культуры». В новой культурной политике больше внимания должно было быть уделено личной деятельности, а не только потреблению культурных продуктов. Региональное и популярное должно было получить большую свободу. В орбиту культурной политики были включены новые инициативы и услуги, открыты новые учреждения, выработаны новые законы, а программы деятельности стали специализированными.

3.Жесткому и управляемому центром планированию культурной политики противопоставлялось турбулентное социокультурное развитие позднего индустриального

общества. В стремительно меняющейся среде централизованное администрирование стало слишком костным. Для того, чтобы исправить это, необходимо было создать систему сотрудничества на региональном и местном уровнях, чтобы ресурсы региона можно было направлять на реализацию региональной культурной политики.

Региональные и локальные традиции должны были играть центральную роль в формулировании культурной политики, а это потребовало бы нового децентрализованного администрирования культуры. Идеи процессов демократизации, отклик публики и новые формы солидарности и законности были основой новой культурной политики.

Все это стало очевидным в 1980-е, которые явились десятилетием прорыва новой модели общественного администрирования на принципе децентрализации.

Новая культурная политика была провозглашена в период экономического процветания, благоприятного идеологического климата для децентрализации и культурной деятельности на обывательском уровне.

Основной отправной точкой новой культурной политики в Скандинавских странах явилась идея социального и экономического равенства. Более того, культурная политика должна была в большей степени учитывать особое положение различных социальных групп, и это должно было привести к признанию того, что основные принципы культурнополитических начинаний должны формироваться децентрализованно. Одной из главных целей являлось «поощрение децентрализации и процесса принятия решений в сфере культуры».

Очень важно упомянуть, что разделение труда, направленное на достижение общих целей, было достигнуто. Кроме государственных региональные и муниципальные правительства должны были ставить еще и свои цели; национальные же цели должны были рассматриваться в качестве директив и рамок в национальном контексте.

Государственные агентства на региональном и локальном уровнях пролагали путь для более тесного сотрудничества с волонтерскими организациями, частным сектором. Целью культурной политики являлась мобилизация людей на локальном и региональном уровне, а это заставляло принимать во внимание региональные условия: исторические, социальные, культурные и экономические. При наличии такой цели стало также необходимо реформировать государственное администрирование культуры, децентрализовать процесс принятия решений и сделать региональный и локальный уровни ответственными за администрирование культуры.

Сегодня традиционная концепция государства всеобщего благосостояния проникла в мир искусства и культурную деятельность всех стран Северного региона. Эта концепция влияет не только на прямое финансирование искусства и культурных институтов, но также на то, каким образом поддерживается культурная деятельность граждан. В Швеции эти действия по поддержке культуры были изложены в Директивах и новой культурной политике (1974), а в Финляндии в Акте о культурной деятельности (1990). Идея равенства и участия являются основой этого закона и этих актов. Они н создают культурную администрацию как на правительственном, так н на муниципальном уровнях. Однако принимать стратегическое решение имеют право вес еще лишь политики культуры.

Претворяя в жизнь директивы национальной культурной политики, в середине 1970-х гг. в Швеции был образован Национальный Совет по делам культуры. В его документах сформулировано 8 пунктов о мерах, касающихся культурной деятельности и произведений искусства в различных формах литературы, театра, видео н музыки. Речь идет о средствах массовой информации, об ассоциациях по народному образованию, о сохранении н возрождении шведского культурного наследия. Несмотря на попытки увеличить количество видов культурной активности, нуждающихся в поддержке, изобразительное искусство традиционно остается наиболее поддерживаемым со стороны государства.