Алиев С. М. - История Ирана. XX век - 2004 (текст поверх изображения) (2)

Вместе с тем в двух случаях возможны исключения. Во-первых, в случае, когда парламент утверждает законопроект, не соответствующий шариату или принципам ислама. Во-вторых, когда руководители государства оказываются не в состоянии установить порядок в стране.

В середине июня 1979 г. был опубликован новый проект конституции, в который был включен принцип «велаят-е факих». Одновременно в тексте факихом (духовным вождем) ИРИ объявлялся имам Хомейни. Сообщение об этом восторженно было встречено значительной частью верующих, состоящих из неимущих слоев населения. Они уже полностью доверяли Хомейни. В то же время руководители светских политических организаций, прежде всего - либеральных, усмотрели в этом новшестве попытку заложить основу новой теократической диктатуры. В регионах, населенных курдами, азербайджанскими тюрками, белуджами, туркменами и арабами, где недавно начались выступления за автономию, статьи о верховенстве богослова (факиха) были встречены настороженно.

Появилась явная опасность раскола среди улемов высшего разряда. Шариатмадари не отрицал существования понятия «ве- лаят-е факих» в шиитской догматике. Однако он подчеркнул, что одни богословы интерпретируют его как обязательство факихов по попечительству малолетних сирот и вдов, другие же, подобно Хомейни, пытаются рассматривать в качестве догмы, якобы представляющей праведным факихам широкие политические полномочия по отношению к мусульманской общине. В принципе Шариатмадари однозначно выступил против включения в конституцию ИРИ идеи о верховной власти факиха.

Недовольство, вызванное подготовленным под руководством Монтазери и Бехешти новым проектом конституции, могло вызвать серьезное противостояние в стане исламистов. Особенно если учесть то, что Шариатмадари не был единственным влиятельным богословом, четко выразившим свои сомнения в отношении идеи верховной власти факиха. Но целый ряд аятолл из числа шиитов-имамитов не пожелали высказать своего негативного отношения к интерпретации Хомейни.

От этого отказались также многие богословы, представлявшие суннитские мазхабы (школы). В то же время некоторые суннитские религиозно-политические деятели в Иране открыто заявили о

своем недовольстве в связи с включением принципа «велаят-е факих» (в хомейнистской интерпретации) в конституцию ИРИ.

Не без инициативы Хомейни 19 июня 1979 г. по приглашению великого аятоллы Мохаммед-Резы Гольпаегани в его резиденции в Куме состоялась встреча четырех великих аятолл. Кроме хозяина дома, в ней участвовал Хомейни, Шариатмадари и великий аятолла Шихабаддин ал-Мараши-Наджафи. Все они, кроме звания великий аятолла, являлись марджи ал-таклидом («объектом подражания»), имели собственную канцелярию, денежные фонды, содержали учебные заведения, библиотеки и т. д. Число их последователей (мюридов) среди верующих доходило порою до нескольких миллионов. Так, большая часть верующих азербайджанских тюрков, проживающих в основном в северозападных останах (Азербайджане) и Тегеране, относилась к числу последователей Шариатмадари.

Встреча четырех продолжалась всего один час. Ее результатом стало заявление, в котором декларировалось достигнутое участниками единство взглядов в вопросе защиты и упрочения Исламской Республики Иран. К единству они призывали всех своих последователей.

Несмотря на загадочность, которой была покрыта встреча четырех «великих» аятолл в Куме, очень скоро стало очевидно, что заявление о единстве их взглядов было достигнуто под давлением имама Хомейни. Ко времени этой встречи он и верные ему религиозно-политические деятели почти полностью контролировали ситуацию в Иране. Включенная в проект конституции преамбула и тезисы о характере исламской революции и роли факиха явились попыткой легитимизации завоеванного в ходе революции 1978-1979 гг. (особенно на последней ее фазе) верховенства власти Хомейни и его близкого окружения.

Подчинившись в июне 1979 г. воле имама Хомейни, Шариатмадари, однако, как показали последующие события, не отказался от своих воззрений относительно «велаят-е факих» (т. е. праведного факиха на управление шиитской общиной (страной), унаследованного от двенадцатого имама). Его либерализм, отрицательное отношение в целом к прямому участию улемов в управлении государством, его обида на Хомейни подтолкнули аятоллу на развертывание политической борьбы против сторонников институционализации принципа «велаят-е факих». 5 декабря в Куме

произошла серьезная стычка между последователями Хомейни и сторонниками Шариатмадари. 6 декабря в Тебризе во время демонстрации приверженцы Шариатмадари захватили здание местного радио и телевидения. Вооруженные боевики Республиканской партии мусульманского народа оказали сопротивление местным членам КСИР, когда те попытались выдворить сторонников Шариатмадари из захваченных ими государственных зданий. 12 декабря 1979 г. в Куме он дал интервью, в котором, намекая на упомянутый принцип, заявил, что в иранской политике наблюдается движение от одной монархии к другой [36]. 13 декабря в Тебризе прошел полумиллионный марш протеста. Его участники приняли текст ультиматума, состоящий из десяти пунктов. Выдвигалось требование о том, что назначения на административные и религиозные посты в азербайджанских останах должны быть согласованы правительством с Шариатмадари.

Противостояние между сторонниками двух аятолл несколько ослабло, когда Хомейни пообещал, что в целях усовершенствования текста конституции он посоветуется с Шариатмадари.

Тем не менее вскоре произошло еще одно вооруженное столкновение между стражами революции и боевиками из Партии исламского народа, руководимой приверженцами Шариатмадари. Девять стражей революции были захвачены боевиками в качестве заложников. Шариатмадари потребовал немедленно их освободить. Одновременно он категорически настаивал на ограничении объема прерогатив, предоставленных руководителю страны по конституции ИРИ. 3 января 1980 г. Хомейни выступил против этого предложения.

4 января в Тебризе и Куме между сторонниками двух аятолл после пятничного намаза вновь возник серьезный конфликт. Не менее ста человек были ранены [37].

В дальнейшем, повесив на последователей Шариатмадари ярлык отступников, властям удалось их изолировать. Определяющее значение в подобном развитии конфликта имела широко распространяемая информация о тайных связях лидера Партии исламского народа Мокаддам-Мараги с американцами.

Видимо, все эти неудачи подавляюще подействовали на Шариатмадари. Под влиянием своего зятя он согласился сотрудничать с бывшим министром С. Готбзаде. Антихомейнистский заговор, организованный Готбзаде, был раскрыт, его арестовали и в

ночь на 15 сентября 1982 г. расстреляли. Попытка Шариатмадари облегчить свою вину ссылкой на то, что он не был осведомлен о целях Готбзаде, ему не помогла. Собрание религиозных деятелей, проходящее в медресе Фейзийе в Куме, лишило его всех духовных званий. При этом он был подвергнут публичному унижению.

История противоборства между Хомейни и Шариатмадари имела весьма любопытный теологический аспект. По традиции, в Иране у шиитов-имамитов понятие имам обычно употреблялось в отношении двенадцатого имама Махди, пришествия которого они ждут. Но когда в начале февраля 1979 г. аятолла Хомейни прибыл из Парижа в Тегеран, в одной влиятельной газете он сразу же был назван имамом. И это звание закрепилось за ним.

Если исходить из традиционной шиитской иерархии, то это стало весьма важным новшеством. Дело в том, что в прошлом богословов высшего разряда в Иране называли муджтехидами. Каждый муджтехид имел полную самостоятельность при вынесении своего решения по тем или иным вопросам религиозного или светского содержания. После возвращения Хомейни, когда его стали называть имамом, понятие «муджтехид» («моджтехид») исчезло из лексикона шиитской иерархии. Конечно, это заметили многие шиитские авторитеты, но большинство из них решили не высказываться. Однажды Шариатмадари во время встречи с журналистами заметил, что употребление обращения «имам» в отношении Хомейни неправильно, так как имам для иранцев-шиитов - это Махди (мессия). Но, видимо, Хомейни в данном случае предпочел отмолчаться. В глубине души он соглашался со своими последователями, считая себя выше всех других аятолл, и даже великих.

Следует заметить, что присвоение Хомейни таких званий, как имам и рахбар (вождь, руководитель), и введение в конституцию термина «велаят-е факих» очень сильно беспокоило предводителей суннитских общин. В этом плане особый интерес вызывает отношение к его взглядам о факихе религиозно-политического лидера курдов (суннитов) Шейха Эззаддина Хосейни. Шейх Эззаддин ссылался на историю Ирана, других стран Среднего Востока. Он отмечал, что и в прошлом были прецеденты, когда отдельные правители выдавали свою власть за подлинно исламское правление, исходя из личных интересов. Он говорил: «То, что мы имеем, (в Иране. - С.А.) это не исламское правление, а скорее

диктатура под оболочкой ислама. Они (правительство) пользуются именем ислама для того, чтобы подавлять народ, а народ это не понимает. В суннизме понятия имам и наиб имама как политические лидеры отсутствуют. Роль духовенства должна состоять в религиозной ориентации людей на постижение Аллаха» [38].

Критические высказывания буржуазных либералов на заседаниях Совета экспертов в отношении институционализации принципа «велаят-е факих» были отклонены большинством представителей духовенства. При этом они эффективно использовали такое неординарное событие, как захват студентами американского посольства. В результате не только правительству М. Базаргана пришлось уйти в отставку, но была дискредитирована либеральная буржуазия, представители которой оказались «врагами революции», «пособниками империализма».

После этого Совет экспертов смог быстро завершить свою работу и в середине ноября представить окончательный текст конституции. 2-3 декабря 1979 г. он был поставлен на референдум и утвержден подавляющим большинством голосов.

В целом важнейшие положения конституции о верховной власти соответствовали духу и букве учения Хомейни об «исламском образе правления», разработанного в начале 70-х годов. В проекте конституции органы государственной власти (парламент, правительство) были подчинены духовному вождю - факиху, именуемому также Рахбаром, и Наблюдательному совету из двенадцати богословов и правоведов, причем шесть богословов назначались рахбаром, а шесть правоведов избирались парламентом по представлению Верховного суда. Вместе с тем по конституции учреждался пост президента республики, не предусмотренный в учении Хомейни. Однако это нововведение не противоречило хомейнистской концепции «исламского образа правления».

Таким образом, установление теократии в духе шиитскоимамитского учения (точнее - воззрений Хомейни) и предоставление особых прерогатив шиитским улемам сочетались в конституции с введением республиканской формы правления. Впрочем, чрезвычайно широкие права, предоставленные Руководителю республики (пост которого должен занимать наиболее признанный духовный авторитет) и Наблюдательному совету, значительно сужали власть президента, избранного путем всеобщего голосования, и прерогативы парламента. Тем самым выхолащивались

важные демократические черты республиканского строя.

В преамбуле конституции выдвигается тезис, согласно которому принцип «велаят-е факих» «помог мусульманскому народу Ирана ясно осознать пути продолжения и расширения благородной борьбы за исламские идеалы». Далее утверждается, что «разгневанный народ вполне сознательно и сплоченно развернул широкое, повсеместное, победоносное восстание под решительным и непоколебимым руководством имама Хомейни». Не только приведенная выдержка, но и все содержание преамбулы пронизано мыслью об особой миссии Хомейни в революции. Одновременно путем односторонней и несколько искаженной интерпретации хода революционных событий исламское течение выдается не только за главное, но и за единственное идейно-политическое течение, содействовавшее объединению антишахских, антиамериканских сил. Все это подводит основу под провозглашенный в конституции хомейнистский принцип «велаят-е факих», что нашло выражение в учреждении поста духовного руководителя республики.

Права и обязанности Руководителя Исламской Республики Иран изложены в ст. 5 и разделе 8, состоящем из ст. 107-112. В статьях говорится, что в «эпоху сокрытого имама» руководство мусульманской общиной и ее управление становится обязанностью обладающего высокими человеческими качествами факиха, «которого абсолютное большинство народа... признает и приемлет как своего руководителя». Таковым статья объявляет «великого аятоллу» и «марджа'-е таклида», «вождя революции имама Хомейни». Согласно конституции, руководитель берет «на себя управление делами страны и ответственность, вытекающую из этого» (ст. 107). Руководитель ИРИ, в частности, утверждает в должности факихов - членов Наблюдательного совета, председателя Верховного суда, главнокомандующего КСИР и командующих трех родов войск, подписывает указ о назначении президента «после его избрания народом» (ст. 110). Но на Руководителя республики («Рахбара») распространяется принцип равенства граждан перед законом (ст. 112).

В соответствии с поправкой, внесенной в 1989 г. в статью 112 конституции, Руководитель назначает также постоянных и временных членов Совета по определению интереса строя.

Конституция признает за иранцами многие гражданские пра-

ва. Однако оговорка, в соответствии с которой эти права должны отвечать исламским принципам, означает, что все они сильно урезаются. Провозглашается полное равноправие иранцев различного пола, народностей, религиозных общин и т. д.

Социальное и экономическое устройство общества решается в конституции в рамках мелкобуржуазных концепций, и поэтому она имеет двойственный характер.

С одной стороны, конституция выступает против «любого угнетения и господства», объявляет целью новой власти «ликвидацию всякого угнетения, диктатуры и стремления к монополизации». Основной закон говорит о необходимости «создания основ справедливой экономики в соответствии с исламскими принципами в целях обеспечения благосостояния, искоренения бедности и ликвидации всяких лишений в области питания, жилья, труда, здравоохранения и социального обеспечения» (ст. 3). Декларируется, что экономика республики должна быть нацелена на обеспечение «основных потребностей всех (иранцев. - С.А.) в жилище, питании, одежде, лечении, образовании, а также необходимых средств для создания семьи» (ст. 43). Запрещается «эксплуатация чужого труда» и «деятельность, наносящая ущерб другим лицам, в частности стремление к монополизации, спекуляции, ростовщичеству и другие недозволенные (шариатом. - С.А.) предприятия» (ст. 43, п. 4 и 5). В преамбуле ст. 43 также говорится о том, что экономика ИРИ должна строиться на «обеспечении всех возможностей и условий для труда в целях достижения полной занятости, предоставлении средств труда в распоряжение тех, кто трудоспособен, но не имеет этих средств, путем кооперации, выделения беспроцентных кредитов или любым другим законным путем, который не ведет к сосредоточению и обороту капитала в руках одного человека».

С другой стороны, конституция не очерчивает четких границ права собственности, в частности владения средствами производства, и не дает разъяснений, каким образом будет предотвращено присвоение плодов чужого труда, т. е. эксплуатация человека человеком.

Составители конституции ИРИ, отражая в известной степени антимонополистические и антикапиталистические тенденции иранской революции, из существующих в стране трех секторов экономики - государственного, кооперативного и частного - на

первое место выдвинули государственный. В ст. 44 конституции говорится: «Государственный сектор включает все крупные промышленные предприятия и базовые отрасли промышленности, внешнюю торговлю, крупные горнодобывающие предприятия, банки и систему страхования, энергоснабжение, плотины и крупные ирригационные системы, радио и телевидение, почту, телеграф и телефон, воздушный флот, гражданский морской флот, автомобильные и железные дороги, а также все то, что является общественной собственностью и находится в распоряжении государства».

В конституции большое внимание отведено международным проблемам. Это и понятно. Бе текст разрабатывался и был принят в период, когда антиамериканский и националистический накал выступлений народных масс был очень высок. Ирано-американ- ские отношения вступили в фазу глубокого кризиса. Новые иранские руководители краеугольным камнем своей внутренней и внешней политики сделали тезис: главным внешним врагом ИРИ, одновременно играющим роль вдохновителя антиправительственных заговоров внутри страны, были и остаются правящие круги США. Конституция отвергает «неоколониалистские притязания империалистических держав» в отношении страны. Статья 3 провозглашает одной из основных целей руководства республики «полное искоренение колониализма и предотвращение иностранного проникновения».

Статья 153 запрещает заключение договоров и соглашений, «ведущих к установлению иностранного господства над природными богатствами, экономикой, культурой, армией и другими сферами жизни страны». О «недопущении иностранного экономического господства» говорится также в п. 8 ст. 43. Статья 81 Основного закона запрещает предоставление иностранцам льгот при создании компаний и учреждений в области экономики, а ст. 146 не допускает создание любых иностранных военных баз на территории Ирана «даже в случае их мирного пользования».

Вместе с положениями, направленными на укрепление суверенитета и экономической самостоятельности Ирана, конституция содержит статьи, в которых нашли выражение внешнеполитическая деятельность ИРИ. Провозглашается линия на поддержку освободительного движения народов, страдающих от засилья монополистического капитала Запада. Также выдвигается тезис о

необходимости «экспорта» идей «исламской революции» и содействия оживлению движения исламской солидарности. Статья 3 обязывает государственные органы «проводить внешнюю политику страны в соответствии с исламскими нормами, братскими обязательствами перед всеми мусульманами и при безусловной поддержке обездоленных мира». Развивая данное положение, ст. 11 декларирует: «В соответствии с изречением из Корана: «Поистине эта ваша единая община - единый народ, и поистине Я ваш Господь и Мне поклоняются» - все мусульмане являют собой одну общину, и государство Исламская Республика Иран обязано проводить свой политический курс на основе единения и союза исламских народов, последовательно предпринимать усилия, направленные на достижение политического, экономического и культурного единства исламского мира». В ст. 154 провозглашается, что ИРИ, «полностью воздерживаясь... от любого вмешательства во внутренние дела других народов ... в то же время поддерживает законную борьбу обездоленных против благоденствующих во всех районах мира». Подчеркивается необходимость установления «взаимных миролюбивых отношений со странами, проводящими мирную политику» (ст. 152).

Специальный раздел посвящен экономическому строю и социальной структуре провозглашенного исламского общества. В окончательном тексте конституции эти вопросы разработаны более основательно, хотя некоторые существенные из них сформулированы нечетко. Особенно это касается вопроса об отношении к собственности. Формально конституция отвергает эксплуатацию человека человеком, фактически она подтверждает также незыблемость частной собственности, если она заработана «законным» путем.

После того как в декабре 1979 г. был одобрен и утвержден проект конституции Исламской Республики Иран, сразу же началась кампания по выборам президента. Она протекала в весьма напряженной обстановке. После вынужденного ухода в отставку М. Базаргана и его правительства роль Исламского революционного совета - ИРС (образованного Хомейни еще во Франции в середине января 1979 г.) в определении политического курса стала еще более значительной. Сохраняя за собой функции верховного законодательного органа, ИРС одновременно взял на себя функции исполнительной власти. Взамен Базаргана новый пре-

мьер-министр назначен не был. Но существовали министерства, работавшие под руководством ИРС. Все официальные политические кампании проводились под его руководством. Однако революционные комитеты, различного рода организации и группировки продолжали проявлять большую активность. Главным политическим штабом хомейнистов оставалась Партия исламской республики, действовавшая под руководством аятоллы М. Бехешти. Партия была образована через месяц после победы революции, а ее орган - газета «Джомхури-йе Эслами» (или Ислами) - стала выходить через несколько недель.

Уход Базаргана практически лишил либеральную буржуазию надежды на сколько-нибудь значительное место в органах государственной власти, которые предстояло избрать.

Вместе с тем не запрещалось выдвигать кандидатами на пост президента светских лиц, если они придерживались линии Хомейни. Левым организациям фактически было воспрещено выдвигать кандидатов из своей среды. В итоге к началу официальной кампании по выборам президента почти все организации левого либо либерального толка оказались «вне игры», поскольку их приверженность исламу вызывала сомнения у Хомейни и его близкого окружения.

Когда в последней декаде декабря 1979 г. широко развернулась кампания по выборам президента, ситуация несколько изменилась. Хомейни дал указание, чтобы президентом республики не был избран представитель духовенства. Видимо, это было связано с тем, что он не хотел видеть на этом посту аятоллу М. Бехешти, самого сильного и тщеславного своего соратника. Кроме того ближе к выборам, ПИР столкнулась с непредвиденным обстоятельством. В соответствии с указанием Хомейни кандидатом на пост президента партия выдвинула одного из своих идеологов Джалаледдина Фарси. Он был светским лицом. Но выяснилось, что кандидат по происхождению (по отцовской линии) не иранец, а конституция ИРИ допускала избрание на пост президента республики только лиц иранского происхождения. Тогда группировка Бехешти поспешно выдвинула кандидатуру доктора Хасана Хабиби, деятеля, получившего европейское образование, но не пользовавшегося в стране известностью.

Ощутимое воздействие на политический климат в начале 1980 г. продолжали оказывать студенты-мусульмане, захватившие