Алиев С. М. - История Ирана. XX век - 2004 (текст поверх изображения) (2)

Однако противостояние не ослабевало. 7 сентября в столице около полумиллиона человек направились к зданию меджлиса. Они шли под теми же лозунгами, что и в день праздника «фитры». Многие тысячи демонстрантов были облачены в белые саваны, показывая свою готовность отдать жизнь в борьбе с шахской диктатурой. С этого дня подобные действия, имевшие исламскую окраску, стало широко применяться в выступлениях оппозиции.

Реакция Хомейни, фактически уже дирижировавшего из Наджафа массовыми антишахскими выступлениями, была резкой и четкой. Он оценил демонстрации 4 и 7 сентября как волеизъявление всех иранцев, твердо заявивших, что «шахскому режиму нет места на иранской земле» [27].

Осознав, что его власти угрожает реальная угроза, шах решил действовать решительно и немедленно. Он назначил генерала Голам-Али Овейси военным губернатором Тегерана [28]. 8 сентября с 6 часов утра в столице и еще в одиннадцати крупных городах страны, основных центрах массовых выступлений, было введено военное положение. Именно в этот день армейскими частями было совершено самое жестокое побоище мирных демонстрантов. Это произошло в пятницу, в день общественной молитвы. Рано утром на площади Жале, расположенной в восточной части столицы, собралась большая группа демонстрантов, состоявшая главным образом из мелких торговцев и рабочих базара. К 8 часам утра они были окружены армейскими подразделениями и танками. По демонстрантам без предупреждения был открыт шквальный огонь. В операции принимали участие и военные вертолеты. В южном Тегеране, который считался районом трущоб, жители воздвигали баррикады против солдат. В целях защиты люди пустили в ход бутылки с зажигательной смесью. Но армейские части без промедления воспользовались автоматами и ружьями. В течение 8 сентября правительственными войсками было расстреляно более 4500 демонстрантов. В последующие дни сентября только на кладбище Бехешт-е Захра, расположенном на южной окраине Тегерана, было предано земле 4290 человек [29].

Сентябрьские события оказались переломным периодом в развитии противоборства между властями и оппозиционным движением.

Несмотря на жестокие массовые репрессии, в движение

включались все новые общественные силы. Фактически антиправительственное, антишахское движение стало перерастать в революцию. В условиях расширения социальной базы революционных выступлений многие задавленные режимом оппозиционные группировки и организации, воспользовавшись смятением в правящих кругах, приступили к возобновлению своей политической деятельности.

Наибольшую активность развило шиитское духовенство. В начале сентября оно стало ведущей силой народного движения. Этот сдвиг, происшедший в период, когда антимонархическое движение вступило в критическую фазу, наложил печать как на дальнейший ход революции, так и на ее характер.

Выдвижение оппозиционных религиозных деятелей на роль руководителей народной революции было вызвано следующими обстоятельствами. Как было отмечено, застрельщиками массовых выступлений против шахских властей стали традиционные средние городские слои, связанная с ними прослойка рабочих, пауперы, студенты, учащиеся. А поскольку всем им (за исключением студенчества и учащихся) были недоступны иные идеологические системы, кроме религиозно-националистической, для них оказались весьма притягательными окрашенные в религиозно-национа- листические тона концепции социальной справедливости, выдвинутые шиитскими деятелями и мелкобуржуазными идеологами.

Следует принять во внимание, что правящие круги Ирана в течение XX в. стремились сохранить влияние ислама на широкие массы как заслон от распространения левых прогрессивных идей. Так поступал Реза хан в период борьбы за власть. Такая же линия была характерна для Мохаммед-Резы Пехлеви. Также широко пропагандировались идеи паниранизма и персидского национализма. В то же время правящий класс препятствовал не только распространению марксистско-ленинских, но и буржуазно-демо- кратических идей. Преследовались и подвергались репрессиям марксистские и все прочие левые партии и группировки. В период зарождения и усиления исламского движения левокоммунистические течения в Иране были задавлены. Самая опытная левая (просоветская) организация, партия Туде, была лишена возможности развернуть свою деятельность и переживала период упадка. К тому же в стране или в эмиграции не было ни одной подлинно демократической функционировавшей иранской орга-

низации. В результате этого в лагере левооппозиционных сил образовался идеологический и политический вакуум, который на рубеже 60-70-х годов стали заполнять религиозные и мелкобуржуазные идейные течения.

Переход большей части шиитского духовенства в оппозицию к режиму объяснялся в основном тем, что оно, подобно традиционным средним городским слоям, в шахской политике модернизации усматривало угрозу своим интересам. Началом открытого противодействия режиму можно назвать конец 50-х годов, когда аятолла Боруджерди, признанный лидер иранских шиитов, высказался против аграрной реформы. В период осуществления программы реформ шах предпринял шаги, направленные на полное подчинение духовенства государственной власти. Еще в 1971 г. «с целью укрепления основ веры» был издан указ об образовании религиозного корпуса, который должен был быть укомплектован из военнообязанных выпускников теологических факультетов. После военной подготовки члены «корпуса» направлялись в армию в качестве проповедников. Одновременно в Организацию по делам вакуфов шах планомерно насаждал своих людей, в основном отставных офицеров, чтобы со временем полностью лишить шиитское духовенство автономной экономической базы.

В условиях гонений на членов левых и продемократических группировок шиитское духовенство, традиционно пользовавшееся значительной автономией и располагавшее легальными организациями, в сравнении с другими оппозиционными силами имело значительное преимущество [30]. Оно воспользовалось нарастанием недовольства и ростом стихийных оппозиционных выступлений народных масс для укрепления своих позиций.

Неуклонный рост влияния религиозных лидеров, несомненно, был связан также с политической слабостью и нерешительностью национальной буржуазии. Та часть национальной буржуазии, которая находилась в оппозиции к режиму, во время политического кризиса начала 60-х годов выдвинула двусмысленный лозунг «Реформе - «да», диктатуре - «нет». Подобная линия была явным признаком отклонения руководства так называемого «Второго национального фронта» от принципиальной позиции доктора Мосаддыка. Одобрение шахских реформ фактически означало признание легитимности шахского режима. Двойственность в линии поведения Аллаяр Салеха и других руководителей

НФ была связана с активностью американских спецслужб. Их тайные встречи с лидерами НФ у последних создали ложные иллюзии относительно намерений США [31]. В 1961 г. в Тегеране ходили слухи, что наряду с Али Амини американцы предлагали кандидатуру Аллаяр Салеха в качестве премьер-министра.

К тому же у руководителей НФ не было четкой политической программы. Лишь после августа 1978 г. они получили возможность возобновить свою деятельность на легальных условиях. Однако войти в число ведущих инициаторов народного движения лидеры НФ не сумели. Они были вынуждены играть роль силы, поддерживавшей исламское радикальное течение.

Росту популярности оппозиционной части духовенства содействовало также формирование в 60-70-х годах нового происламского идейно-политического течения. Его представители искали выход из нарастающего общественно-политического кризиса, обращаясь к ценностям шиитского ислама. Представителей этого течения называют светскими исламистами. Видным идеологом этого течения был доктор Али Шариата (1933-1977). Он отрицательно относился к западному пути развития, обличал негативные стороны культурной экспансии западных стран в Иране. Считая одним из главных отличий развивающихся стран Востока от Запада религиозность широких масс и их привязанность к традиционным ценностям, Шариати выдвигал тезис о необходимости «возвращения к себе». Этот тезис подразумевал активное использование религии и традиционных морально-этических ценностей для формирования идеологии освободительных и социальных течений на мусульманском Востоке. Непременным предварительным условием радикальных перемен в обществе он считал повышение политического сознания масс, отводя в этом ведущую роль «ясновидящему» («интеллектуалу»), - так он называл предполагаемого идейного руководителя массового движения. В своих выступлениях и лекциях Шариати выступал как убежденный противник шахской деспотии, социального угнетения и прозападного, проамериканского течения в иранской общественной мысли, которое обозначил как «неоколониализм». Он в принципе отрицательно оценивал политическую деятельность традиционного иранского духовенства.

В общей сложности после студенческих продемократических волнений конца 1977 - начала 1978 гг. как бы «врасплох» произо-

шли восстания в Куме, а затем в Тебризе. В феврале 1978 г. Иран из «острова спокойствия», по словам президента Дж. Картера, превратился в центр политической напряженности. Характерно, что среди общественно-политических сил, вышедших на политическую арену как главных оппонентов авторитарной шахской власти, оказались религиозно-политические деятели и близкие к ним по своей идеологии традиционные мелкобуржуазные городские слои. Но среди них не оказалось просоветской партии Туде и ее сторонников, которые десятилетиями играли роль главной оппозиционной силы в политике страны. Режиму удалось их почти полностью вытеснить с иранской политической сцены, в том числе и из «подполья». Шах достиг этого отчасти расширением экономического и культурного сотрудничества с Советским Союзом.

Посредством новой философской интерпретации шиитской идеи о мученичестве Шариати пытался содействовать возрождению духа сопротивления шахской диктатуре и иностранному засилью. Он выдвинул тезис об исключительной роли «ясновидящего» («интеллектуала») в политическом просвещении членов шиитской общины, но он отчетливо не очертил конкретной политической цели, ради которой следовало бы «вернуться к своим истокам».

В ходе революции члены и сторонники радикальных молодежных организаций стали популяризировать имя и воззрения Али Шариати, пытаясь противопоставить его имя образу аятоллы Хомейни.

Другой представитель светских исламистов Аболь-Хасан Банисадр уделял особое внимание вопросам экономики, в частности проблеме иранской нефти. Он рассматривал иранскую нефть не только как главный объект вожделений иностранных монополий, но и как инструмент, при помощи которого западные индустриальные державы устанавливали свое господство над экономикой и финансами Ирана, над его армией и политической жизнью, культурой и искусством. Банисадр утверждал, что создаваемая шахским режимом система ведет к более интенсивному выкачиванию иранской нефти и к расширению эксплуатации рабочей силы в интересах иностранных корпораций [32]. Представители Ирана и Саудовской Аравии, говорил он, действуют в ОПЕК в роли агентов США. Главный труд Банисадра - книга «Монотеистическая экономика». В ней он пытался обосновать теорию так

называемой исламской экономики. Издание принесло известность автору, видимо, скорее благодаря своему претенциозному названию. Но дилетантство в рассмотрении сложных современных проблем экономики и финансов, запутанность и противоречивость социально-политических воззрений автора вызвали разочарование у иранских читателей. В то же время критические замечания Банисадра в отношении ряда модернистских направлений западной культуры были восприняты исламистами положительно.

Если события в Куме произошли спонтанно, то после восстания в Тебризе все значительные городские восстания происходили, как правило, организованно. Ведущую роль в их подготовке играли оппозиционные религиозно-политические деятели. Они прилагали большие усилия, чтобы в массовых демонстрациях и шествиях, прежде всего, озвучивались лозунги, составленные хомейнистски настроенными деятелями. События начала сентября 1978 г. стали новой вехой и в том отношении, что непримиримый противник шаха, Хомейни, был провозглашен демонстрантами вождем революции. Это событие оказалось важным достижением радикального крыла исламистского течения. Его лидеры, включая самого Хомейни, после восстания 5 июня (1963 г.) вели пропаганду тезиса о том, что будто имамитский шиизм никогда полностью не признавал легитимность шахской власти. Одним словом, находившийся в Наджафе Хомейни осенью 1978 г. стал широко признанным руководителем разворачивавшейся в Иране антишахской народной революции.

После встречи лидера Национального фронта Карима Санджаби с аятоллой Хомейни во Франции в начале ноября 1978 г. ими было опубликовано совместное заявление о том, что иранский кризис может быть разрешен лишь при условии упразднения власти династии Пехлеви. К тому времени, как было отмечено, аятолла Хомейни уже давно стал непререкаемым авторитетом для всех сил в Иране, боровшихся за свержение шахского режима. Поэтому лидерам Национального фронта, других либеральных и демократических организаций ничего не оставалось, как признать аятоллу Хомейни руководителем революции.

Крушение шахского режима стало возможным лишь благодаря значительному расширению осенью 1978 г. социального диапазона забастовочного движения и, что особенно важно, включению в него рабочих. Немаловажное значение имели забастовки госу-

дарственных служащих, например забастовки почтовых работников в конце сентября 1978 г., служащих государственных и частных банков, чиновников различных министерств. Нарушая нормальное функционирование государственных учреждений и частных предприятий, они содействовали размыванию основ существовавшей политической структуры и вели к росту нестабильности.

На исход противоборства между революционными силами и шахскими властями огромное влияние оказали выступления промышленного пролетариата, прежде всего - рабочих-нефтяников. Первые значительные забастовки промышленных рабочих состоялись в конце сентября - начале октября 1978 г. Правительство пыталось приостановить рост рабочего движения посредством различных уступок, в частности повышением заработной платы рабочим и служащим. Первоначально оно добилось известного успеха, однако уже в конце октября забастовочная борьба рабочих и служащих снова усилилась. Особенно серьезной по своим последствиям была двухнедельная забастовка рабочих-нефтяни- ков, состоявшаяся в ноябре. Эта забастовка, а также всеобщая забастовка нефтяников, которая началась в декабре и продолжалась почти до конца первой декады февраля 1979 г., нанесли ощутимый удар режиму, лишив его главного источника государственных поступлений.

Стачечная борьба рабочих и служащих, развернувшаяся широким фронтом поздней осенью 1978 г., полностью свела на нет усилия сформированного в начале ноября 1978 г. военного правительства генерала Г. Азхари, которое путем суровых репрессий попыталось сбить волну революционных выступлений. Особенность этого этапа стачечного движения заключалась в том, что в требованиях пролетариата на первый план выдвигались вопросы общенационального значения. Так, рабочие-нефтяники под руководством созданных в ходе революции профсоюзов требовали ликвидировать САВАК, привлечь к судебной ответственности его руководителей, призывали немедленно удовлетворить требования студентов и преподавателей Тегеранского университета о демократизации общественно-политической жизни.

В октябре-ноябре 1978 г. забастовки охватили предприятия как государственного, так и частного сектора. Забастовка начиналась одновременно на всех или почти на всех предприятиях ка- кой-либо отрасли или промышленной группы (частной). Напри-

мер, рабочие Бехшахрской промышленной группы, состоявшей из 40 производственных объектов, начали бастовать в один и тот же день. Забастовка нефтяников провинции Хузестан была поддержана рабочими всех объектов нефтяной и газовой промышленности. Поскольку зависимость экономики страны и ее финансов от нефти, как было отмечено, в 70-е годы достигла самого высокого уровня, длительная забастовка нефтяников, в результате которой экспорт нефти и нефтепродуктов из Ирана был почти полностью прекращен, привела к дестабилизации государственных финансов и вызвала спад в экономике. Одновременность и всеобщность забастовок в таких жизненно важных для государственных финансов и экономики секторах, как нефтяная промышленность и транспорт, парализовали экономическую деятельность государства и создали тем самым почти непреодолимые трудности для функционирования правительственных органов.

Общими усилиями традиционных городских слоев, связанных с ними рабочих, городских низов, включая пауперов, промышленного пролетариата, во главе которого шли нефтяники, все попытки военного правительства стабилизировать положение и затормозить развитие революционных событий оказались тщетными. Шах и его окружение по настойчивому совету своих заокеанских покровителей - администрации президента Дж. Картера, а также Д. Рокфеллера и других видных деятелей США - приняли меры, чтобы расколоть оппозицию. Однако измена Бахтияра, одного из руководителей Национального фронта, согласившегося возглавить гражданское правительство, не привела к расколу в оппозиционном движении (за согласие сотрудничать с шахским режимом Бахтияр был исключен из НФ).

Впериод борьбы с правительством Бахтияра (его поддерживала небольшая группа бывших буржуазных оппозиционеров) нефтяники вновь продемонстрировали высокую политическую сознательность и сплоченность. Продолжая всеобщую забастовку

ипрепятствуя тем самым экспорту нефти, они согласились добывать и перерабатывать нефть в размерах, необходимых для нужд населения страны. Подобные действия иранских рабочих явились одним из важнейших факторов, приведших к крушению шахского режима.

Вусловиях продолжавшегося распада властных структур и нарастания забастовочного движения большое значение приобре-

тала позиция генералитета. Для консолидации вооруженных сил шах 5 января 1979 г. назначил генерала А. Карабаги начальником генерального штаба. Генерал создал специальный кризисный комитет с целью объединения усилий для предотвращения распада вооруженных сил. К этому времени ежедневно из армии дезертировали 1000-1500 солдат [33]. Брожение и раскол в армии и полиции, несмотря на принятые в дальнейшем меры, приняли еще более значительные масштабы.

16 января 1979 г. Мохаммед-Реза и шахиня Фарах вылетели в Асуан (Египет). 1 февраля из Парижа в Тегеран вернулся аятолла Хомейни. На улицах иранской столицы его приветствовали около трех миллионов иранцев. 5 февраля, ссылаясь на широкую поддержку народа, Хомейни объявил о незаконности правительства Ш. Бахтияра и назначил Мехди Базаргана главой временного революционного правительства.

Тем временем сторонники Хомейни и активисты левых радикалов - «народных моджахидов» и федаинов приступили к созданию вооруженных отрядов. 9 февраля на территории военновоздушной базы Довшантапе под Тегераном началась первая вооруженная стычка среди военнослужащих [34]. 10 февраля в столице вооруженные отряды восставших начали наступление на полицейские участки. Во второй половине дня они захватили военный завод по производству автоматического оружия. Вооруженные конфликты между восставшими и сторонниками шаха к утру 11 февраля в Тегеране приобрели ожесточенный характер.

Как раз в это время, по предложению генерала А. Карабаги, в 10 час 30 мин началось заседание Высшего совета вооруженных сил для определения позиций руководства армии к происходившим в столице и в стране событиям. В заседании совета приняли участие, включая А. Карабаги, 27 высших чинов армии - командующих всеми родами войск и других руководителей вооруженных сил Ирана. Присутствовал также генерал Мокаддам, руководитель только что упраздненного, согласно принятого меджлисом закона, САВАКА. В принятом на заседании и вскоре обнародованном заявлении сообщалось, что Высший совет вооруженных сил решил провозгласить свой нейтралитет в политическом споре с тем, чтобы предотвратить дальнейший хаос и кровопролитие. Далее говорилось о полной поддержке армией устремлений «благородного иранского народа». Это заявление способ-