14. Параметры великой депрессии 1930 годов. Примеры традиционной экономической политики правительства в 1929-33 гг. И ее последствия.

В 1929 г. стабильное развитие мировой капиталистической системы сменилось сокрушительным кризисом перепроизводства. Биржевый крах в США в октябре 1929 г. стал детонатором для обвального финансового и валютного кризиса, поразившего на протяжении последующих двух лет практически все ведущие страны мира. Сильное сокращение производства парализовало целые отрасли. Объем мировой торговли снизился к 1932 г. до 62,6 млрд. долл., что было ниже уровня 1913 г. Фактически, повторялся механизм кризиса 1907 г., но в более глобальном масштабе. Кризис стал всеобщим, охватившим все страны Запада, и универсальным, распространив­шимся на все отрасли. Стремительное падение производства на первом этапе кризиса переросло в длительную депрессию, долговременное сохранение минимальной предпринимательской активности. Массовая безработица, выз­ванная падением производства, еще больше ограничивала платежеспособный потребительский спрос. Высокий предпринимательский риск привел к суже­нию инвестиционного рынка, а высокая монополизация экономики препят­ствовала «ценовому» выходу их кризиса. Кризис перепроизводства в 1929-1933 гг. открыл период нового структур­ного кризиса индустриальной экономики, растянувшеюся на все десятилетие и получившего у современников название «Великой депрессии».

В конце 1932 г. в большинстве стран Запада была пройдена низшая точка экономического кризиса. За период с 1929 г. объем мирового про­мышленного производства сократился на 39 %, в том числе в Германии - на 45 %, в США - на 41 %, во Франции - на 23 %, в Великобритании - на 22 %. Суммарный уровень безработицы достиг 30 млн чел. Оптовые миро­вые цены на промышленные товары упали на 1/3, а объем международной торговли сократился с 83,9 млрд долл. в 1929 г. до 62,6 млрд долл. в 1932 г.

Циклические механизмы кризиса объективно способствовали постепенному улучшению конъюнктуры. Определенную роль сыграли и активные анти­кризисные меры, принимаемые правительствами, в том числе ввод жесткого государственного контроля над банковской системой и биржами, активиза­ция протекционистской таможенной политики и постепенный переход к гибкой валютно-финансовой политике. Однако для решения структурных проблем монополистической экономики этого оказалось недостаточно. К 1937 г. объем мирового промышленного производства вырос лишь на 5 % по сравнению с 1929 г., причем основную роль в этом сыграл впечатляющий рывок Германии и Италии, где экономика подверглась коренной перестрой­ке после прихода к власти нацистов и фашистов, а также успешное проведе­ние «нового курса» президента США Ф.Рузвельта.

Политика Рузвельта стала первым опытом широкомасштабного анти­кризисного регулирования. Ее основу составило активное регулирование финансово-валютной системы, стимулирование промышленного капитала за счет инфляционной политики, регламентация «честных» правил конку­ренции и найма, форм налогообложения, организация общественных работ и другие меры по борьбе с безработицей, поддержка сельского хозяйства через государственное финансирование фермерской задолженности, разви­тие системы социального обеспечения. Но для полной перестройки эконо­мической системы четырех лет оказалось недостаточно. Именно США наиболее серьезно пострадали во время нового циклического кризиса, начавшегося в 1937 г. В течение последующих двух лет общий объем мирового производства упал на 16 %. Стремительно нарастало перепроиз­водство сельскохозяйственной продукции, которая попала в увеличивающи­еся «ценовые ножницы» по сравнению с промышленной. Объем мировой торговли в 1938 г. снизился до 72,4 млрд долл., что уступало даже кризисно­му 1930 г. При этом, европейские фашистские государства и Япония были практически не затронуты новым кризисом, а в Великобритании, Бельгии и скандинавских странах падение производства оказалось относительно не­большим из-за того, что предыдущий кризис так и не сменился устойчивым подъемом. Нарушение цикла и переход в состояние нового кризиса сразу же из фазы депрессии наглядно продемонстрировало всю глубину структурных противоречий монополистической экономики.