3.3.2.3. Вырождение сказок с волшебными предметами

Итак, «Волшебное кольцо» – сказка, в которой магия волшебства вырождается, становится попутным моментом иного по сути жанра. Вместо рефлексии традиции сказка превращается в фантастический рассказ о плохой и капризной жене.

«Рога» усиливают эту идею, тут развитие сюжета направлено на более достоверный художественный образ, и сказка вырождается в рассказ. Откуда и почему появляются волшебные предметы, в сказке это не мотивировано.

Рассматривая сказку «По щучьему велению», мы выявили, что тут щука как бы продолжает сюжет «Волшебного кольца». Ситуация в этой сказке, рассказанная по типу превращения отношений между героями и по способу волшебства, напоминает ситуацию, в которой должно разворачиваться продолжение кольца.

«Щука» продолжает «Кольцо» с момента возвращения кольца в новой форме. Это особый прием создания новой сказки.

«Щука» по сценарию напоминает сказку о «Царе Салтане». Только в бочку садят не жену с наследником, а Емелю с царевной. Их также выбрасывает на остров, и Емеля также строит дворец. Здесь щука заменяет невесту царевича – царевну-лебедь.

Вторичность «Щуки» не мешает ей воспроизвести целый ряд характерных сказочных атрибутов, что создает в художественной полноте атмосферу сказки. Это пример, когда соблюдаются каноны атрибутивные, но нарушаются каноны персонажные. Эта утрата уже начинается в «Кольце» хотя там персонажный ряд сохраняется оборачиванием «Колдуна».

3.3.2.4. Строение пакета «Волшебного кольца»

Итак, в пакет входят:

«Колдун (оборот);

«Язык зверей» (оборот);

«Волшебное кольцо» (аналог), «Джинн», «Рога» (как версия);

«Салтан» (оборот), «Щука» (как продолжение).

Итак, парень в «Волшебном кольце» становится героем не возраста парня. Более соответствует возрасту парня герой-богатырь.

3.4. Богатырская тема как порождающее ядро сказки

Богатырь является самым популярным героем сказки. Даже если герой не является непобедимым, его эпитетом является «сильномогучий богатырь». Богатырями могут стать даже трусы и обманщики, они могут стать псевдобогатырями.

Таким образом, богатырство – самый распространенный атрибут героя скачки. Тема богатыря для нас разводится на эпитет и реальные действия героя. Богатырем в сказке следует считать не героя, который совершает подвиги или называется богатырем, а героя, который всех побеждает.

Обычно герой сказки начинает представляться с поражения или ущерба, который составляет завязку сказки. Другой вариант состоит в том, что герой побеждает, иногда несколько раз, а потом терпит поражение. Сказки о богатырях имеют иную последовательность. Герой-бо­гатырь начинает с победы и продолжает ряд побед. Нет ему равных. Если же богатырь и терпит поражение, то обманом или вежеством.

Например, вариант сказки про «Лежебоку, самого сильного на свете» (чешская). Побив всех противников, Лежебока спрашивает у зеркальца, кто сильнее, и то отвечает, что колдун железный сильнее его. Лежебока едет сразиться с колдуном, и тот его превращает в петуха. Только благодаря помощи жены (в других версиях – пленницы, что менее правдоподобно, так как она узнает тайну силы и жизни) колдуна, Лежебока расколдован, узнает, где смерть колдуна, и побеждает.

Напрашивается вывод, что сказка о богатыре есть завязка сказки о колдуне, когда против силы человеческой выступает вежество и оказывается сильнее. Другое продолжение следует видеть в «Калеках», где богатырь совершает подвиги, всех побеждает и обманут родными или нареченными братьями, ему отрубают ноги и бросают в степи.

Он находит подобных калек и, кооперируясь с ними, живет в степи. Вместе они добывают себе сестру. Сестра становится проводником проникновения волшебного противника. Потеряв огонь, она идет к ведьме, которая сосет ее кровь. Братья догадываются и караулят ведьму. Она лечит братьев, но едва не убивает героя. Только в ее мизинце братья находят его. Лечение состоит в том, что ведьма заглатывает героя-калеку, а потом выплевывает здорового.

Опять аналогия с инициацией: сестра напоминает козу, а ведьма волка.

Итак, сказки о богатырях имеют продолжение в «Колдуне» и «Калеках». Здесь определенная логика сказки, когда утверждается, что нет абсолюта, нет самого сильного и самый сильный может быть побежден.

Однако тема богатыря столь широка в сказке и не завершена, что требуется особое объяснение такого факта.

Богатыри начинают сказки про калинов мост и далее про окаменевшего, богатырская тема прослеживается в сверхпомощнике, в сюжете калек, в «Дедке». Суть богатырства состоит в том, что волшебство сильнее.

Ряд сказок кончается по сути богатырской темой: например, «Три коня», когда, сев на коня, герой становится сильномогучим богатырем и трижды бьет войска противника.

Особое место занимает тема героини-богатырши. Она встречается противницей героя в «Драконе». С сюжетом богатырши связана тема перемены пола «Девушка, заслужившая перемены пола», распространенная на Кавказе сказка по мотиву «Месть женам» (когда старик, узнав, что джигиты собрались уничтожить всех женщин, так как они обманывают и ссорят мужчин, рассказывает о подвиге девушки, отомстившей за мужа путем богатырского подвига; эта тема перекликается с темой «Месть сестры за брата»).

Итак, во многих сказках богатырская тема представлена в полной мере, есть сказки просто про богатырей, есть начальные рассказы про богатырей, которые затем выливаются в более сложный сюжет, есть сказки, в которых богатырями становятся герои по завершении сказки, наконец, есть сюжеты и про женщин-богатырш. Продолжается тема богатырства в пакетах сказок про хитрость, обман великана, псевдобогатыря (семерых одним ударом), сказками про мальчика с пальчика и маленького богатыря.

Все это показывает, что в порождающем ядре сказки богатырская тема занимает особое место. Богатырь, как герой сказки, сопределен с вежеством и уступает силой только ему. Таким образом, задается граница богатырства. Тема богатыря остается самой популярной в сказке.

То же можно сказать и про антипода богатыря – слабых и беззащитных: падчерицу, сироту, бедных стариков, бедного брата, калеку....

Богатырская тема сказки непосредственно связана с темой беспомощности. Например, Илья Муромец сиднем сидел до 33 лет. Богатырь, победивший врагов, предан братьями и оставлен безногим, беспомощным умирать в одиночестве. Более того, он, выжив, находит других калек, безрукого, слепого... – «Калеки». Этот мотив прямо противоположен мотиву сверхпомощников, а между тем он следует как продолжение сказки о богатыре. Богатырю инверсируется беспомощность.

Значит, богатырем может стать калека, а богатырь может стать калекой. Это непосредственные перипетии сказок. Иного рода связка беспомощности и богатырства в сказках «обман великана» и «псевдобогатырь» («семерых одним ударом»). Тут человек, далеко не богатырь, совершает богатырские подвиги. А есть ситуации, в которых и богатырь беспомощен, – «Колдун».

Противостояние с переходом богатыря в противоположность прослеживается и в сюжете про богатыршу. Она как мужчина сражается, уничтожает целые армии, но, выйдя замуж, бросает ратное дело и легко становится добычей ранее захваченного ею, но выпущенного из запретной комнаты дракона.

Таким образом, тема богатырская и тема беззащитности – одна из древнейших и самых распространенных тем сказки. Можно сказать, что сказка строится на диалектике сила – бессилие. Это одна из центральных тем и противоположностей в порождающей структуре генерации сказки.

Отсюда следует, что с помощью инверсии сила становится бессилием, и это порождающее ядро сказки вообще. Такое утверждение заставляет соотнести эту тему с другими возможными порождающими системами сказки. Более древняя структура связана с тотемами, согласно версии, что сказки о превращенном женихе и невесте несут в себе тотемные особенности, отражают древние обряды женитьбы на тотемном супруге, действии тотемных покровителей в обряде инициации.

Тотемная и богатырская тема – две порождающие структуры, первая – древняя, вторая – поздняя. Затем следуют порождающие системы не сказочного типа: бытовые, социальные. В них волшебство становится нечистой силой.

Следует особо проанализировать механизмы порождающего воздействия этих тем на образование сюжета сказки.

В отношении к тотемному ядру сказка выступает в роли объяснения, интерпретации и демонстрации справедливости тотемных заповедей. Позже тотемные законы выступают как яркий образ на языке древнем, очень полезный настоящему.

В отношении к богатырскому ядру сказка выступает как наблюдатель. Сказочник словно посмеивается в ус: «мол, какие бы ни были богатыри, все вежество найдется». Сказка ограничивает богатырство, заменяет его волшебством, трансформирует в перипетии калеки, колдовства, перефразирует и пародирует в богатыршах и псевдосилачах. Богатырский элемент сказки подчинен волшебному.

Феномен сказки как жанра состоит в системе отражений, когда любое событие, поступок, явление оборачиваются и видятся с другой стороны. Как оборачивается тотем и богатырь?

Тотем вводит в сказку мир потусторонний, будь это лес или тридесятое царство, верхний мир («Боб до небес») или нижний мир (колодец в «Дедке»). Оборачивание тотема в сказке идет как через персонаж, так и через место действия.

Оборачивание места действия позволяет сказке показать обычные действия в потустороннем мире или же необычные действия в обычном мире. Таким образом, в сказке реализуется необычайный механизм трансляции смысла действия.

Действия в избушке Бабы-яги смешаны: с одной стороны, идет испытание девочки на ведение хозяйства в рамках нормального мира, с другой – идет совершенно противоестественное хозяйствование: варить самих детей, невыполнимые задания (за ночь посадить зерно, вырастить и к утру хлеб испечь). И наоборот, Царевна-лягушка делает эти невероятные действия в нашем мире, выполняя поручения царя-отца.

Благодаря такому сопоставлению обычных и необычных действий и перемене местами их смыслов, сказка придает особый смысл каждому обычному действию. Выстраивается ряд параллелей смыслов, соотнесенных с поясами сказки.

Параллельность мира воды отражается в прототипах, соответствующих миру сказки: в доме это лохань и полотенце, во дворе колодец, в поле – ручей, озеро, в лесу – река, болото. Поэтому на полотенце ложится груз смыслов тотемного происхождения.

Таким способом каждое обыденное изделие, вещь может быть наделена волшебными свойствами. Тотемное перераспределение смыслов у вещей и порождает волшебные феномены, характерные для сказки.

Отметим такой важный момент: тотемные смыслы в плане магии не просто намек – это реальные силы. Волшебство реально выступает в предметах, которые наделены потусторонними смыслами и силами. Язычники не просто верили, но использовали магию в жизни. Перемешивание смыслов кажется перемешиванием, на самом деле сказка проводит непонятное нам сейчас разграничение смыслов, разграничение, без которого пользование магией опасно.

Оборачивание персонажа производится в нескольких параллельных способах, которые в сумме приводят к тому, что герой представляет не индивидуальное, а персонажное тело. То есть герой может не обладать некими качествами, но им будет обладать один из его помощников или покровителей.

Ряд сказочного действия распадается на воронку: непосредственно взаимодействуют герой и его антагонист, но за обоими целая система персонажей. Какие – зависит от сюжета и возраста.

Например, в сказках про дитя за дитем чувствуется система покровителей, которые сами помогают, сами предупреждают, более активны, по сравнению с помощниками для парня. Рассмотрим это на примере сказки про «гусей-лебедей». На стороне девочки (условно на ее стороне, так как на самом деле в сказке все тотемно-волшебные персонажи на ее стороне) выступает три группы волшебных сил: поручающие силы (родители), помогающие (мышка), скрывающие (печка, речка, яблоня).

Баба-яга и гуси выступают в трех разных качествах. Вначале как карающая сила (похищение оставленного братика). Затем как испытывающая сила (прядение в доме яги, очевидно, в этой сказке эти моменты сокращены). Наконец, как сила преследующая. Преследование не столько в плане догнать, сколько в плане заставить ребенка отказаться от своего прошлого, окончательно перейти границы и окончательно разорвать с прошлым. Девочка отказывалась от плодов яблони, которая символизирует способность к деторождению и греху, угощения речки, которая означает зарождение жизни, печки, которая означает создание нового, своего очага.

Таким образом, помимо девочки и братика в сказке действует три слоя волшебных персонажей, которые нами сопоставляемы с возрастами «схемы возрастов общины». Кроме того, братик и сестра изменяются. Братик в начале мог быть братиком, то есть сыном родителей девочки. Ее устраивало нянчиться с братом. Затем, когда девочка прошла инициацию, она уже не может вернуться к батюшкиному миру, братик тут уже олицетворяет ее собственного сына, иметь которого она доказала способность, пройдя испытания сказки. Сама девочка претерпевает метаморфозу – она уже не девочка, не дитя, а девушка, невеста. У Бабы-яги она падчерица.

Итак, тотемное ядро сказки порождает сказочную структуру мира и персонажного ряда, в котором устная традиция сказки становится важнейшим передаточным способом в трансляции культуры.

Иначе обстоит дело с богатырской темой и ядром. По закону жанра сказка порождает противопоставление. Полное оборачивание богатырской темы порождает неполноту и утрату важного магического элемента (это мы уже интерпретировали), ибо сказка рассказывалась для детей, после чего дитя должно было уснуть и не слышать далее запретную часть. Часть, касающуюся силы и взрослости, не должен был слышать и чужой человек, так что вполне можно предположить, что утрата богатырских сказок произошла в более существенной мере, нежели тотемных. Сказка ограничивается новыми верованиями, бытом. Религия не пускает сказку в пространство силы. Сила сказочной магии и религиозной нового времени – разные и несовместимые вещи.

Так или иначе, по поводу богатыря мы имеет гораздо более формальное оборачивание персонажного ряда и пространства-времени сюжета.

Таким образом, несмотря на огромное влияние темы богатыря на сюжеты сказок, это влияние в зафиксированных сказках прослеживается как формальное.

Архаичные сказки дают несколько иные смыслы. Они связывают богатырей с благоустройством мира. Герои жили до появления людей и устраивали мир, приспособленный для людей. Например, бог-герой гонится за шестиногим лосем и отрубает ему две ноги, мотивируя это тем, что люди его не догонят, если он не может (хантыйская сказка).

Итак, богатырская тема – это структурно-образующий фактор сказки наряду с тотемным. Эти факторы воздействуют на канву жанра и входят в нее по-разному. Для дитя тотемное переходит в волшебное через Бабу-ягу. Для парня – в колдуна, делающего из богатыря сироту.