§ 2. Политический реализм в сша 73

сильным воздействием геополитических концепций. Как можно легко убедиться, Г Моргентау многое заимствовал у А. Мэхэна и Н. Спайк-мена. По его мнению, в структуру «национальной силы» входят сле­дующие элементы: 1) география; 2) природные ресурсы; 3) произ­водственные (индустриальные) мощности; 4) военный потенциал; 5) численность населения; 6) национальный характер; 7) моральный дух нации; 8) качество дипломатии. Влияние геополитического под­хода здесь налицо, хотя имеются и различия. Наряду с материальны­ми факторами Г. Моргентау выделяет и нематериальные, к которым относятся три последних из вышеназванных элементов. Отмечая, что и национальный характер, и национальная мораль трудно поддаются рациональному прогнозированию, политолог усматривает в них ре­альную способность воздействовать на международные отношения и внешнюю политику того или иного государства. В качестве примера Г. Моргентау указывает, что некоторые характеристики древнегер-манских племен, данные римским историком Тацитом, вполне при­менимы и к армии Фридриха Барбароссы, и к войскам Вильгельма II и Адольфа Гитлера.

Национальная мораль, по мнению Г. Моргентау, определяет сте­пень решимости, с которой нация способна поддерживать политику своего правительства как во время войны, так и в условиях мира. Особо важное значение он придавал «качеству дипломатии». Этот фактор напрямую зависит от личностей лидеров, формирующих и осу­ществляющих внешнеполитический курс.

Г. Моргентау предостерегал от ошибочного взгляда на силу и мощь государства как постоянную и абсолютную величину. В реальной меж­дународной политике меняются потенциалы основных государств-акторов, происходит и перманентное изменение соотношения сил. Примером ошибочной оценки собственного потенциала и недооцен­ки потенциала противника, полагал Моргентау, могут быть просчеты государственно-политического руководства Франции в 1940 г. Это руководство опиралось на иллюзорное представление о том, что во­енная мощь Франции, как и в 1918 г., не имеет себе равных в Европе. В то же время степень подготовленности к войне Германии им явно недооценивалась. Роковой просчет привел в итоге к позорному пора­жению Франции и вступлению гитлеровской армии в Париж.

Вместе с тем Г. Моргентау не отвергая полностью роли права и мо­рали в политике. Напротив, он утверждал, что политический реализм признает моральное значение политического действия. Однако аме­риканский политолог указывал на существование неизбежного про-

74 Глава IV. Теоретические исследования... 40-60-х гг. XX в.

тиворечия между моральным императивом и требованием успешно­го политического действия. Государство не может, по его мнению, действовать по принципу: «Пусть мир погибнет, но справедливость должна восторжествовать!» Поэтому моральные критерии по отно­шению к действиям людей, определяющих государственную полити­ку, должны рассматриваться в конкретных обстоятельствах места и времени, а высшей моральной добродетелью в международных отно­шениях должны быть умеренность и осторожность. Г. Моргентау фак­тически выступил против навязывания каким-либо одним государст­вом своих принципов всем остальным, утверждая, что политический реализм отказывается отождествлять моральные стремления какой-либо нации с универсальными моральными нормами.

Политический реализм допускал возможность существования трех моделей внешней политики:

1) политика статус-кво, которая проводится государством, стремя­щимся сохранить влияние в сфере международных отношений;

2) империалистическая политика, присущая государствам, стремя­щимся к расширению сферы своего влияния и изменению балан­са сил в свою пользу;

3) политика престижа, характерная для государств, демонстрирую­щих силу для сохранения своего места в системе международных отношений.

Было бы неверным рассматривать политический реализм лишь как возврат к традиционным взглядам на мировую политику и меж­дународные отношения. Поскольку становление этого направления происходило после Второй мировой войны, его сторонники должны были учитывать принципиально новые реальности этого времени. Одним из самых важнейших новых факторов в мировой политике стало появление ядерного оружия. Наличие такого оружия неиз­бежно должно было привести к пересмотру прежних представлений о внешней политике. Такой пересмотр и произвел Ганс Моргентау, выдвинувший известную формулу о четырех парадоксах стратегии ядерных государств.

Первый парадокс заключается в том, что одновременно со стрем­лением использовать ядерную или иную силу в международных отно­шениях существует и боязнь прибегнуть к ней из-за угрозы всеобщей ядерной катастрофы. Следствием этого парадокса стало уменьшение значения военной мощи. «Чем большей силой наделена та или иная страна, — писал Г. Моргентау, — тем меньше она способна ее исполъ-

2. Политический реализм в США 75

зовать» [2|. Сознание иррациональности ядерной войны препятствует применению не только ядерных, но и обычных сил. Ядерные держа­вы могут пойти на риск применения обычных средств ведения войны лишь при условии, что будут использовать их для достижения огра­ниченных по своему характеру целей либо при заведомо локальном конфликте. Неядерные государства оказываются, таким образом, ме­нее скованными в выборе средств.

Второй парадокс связан со стремлением выработать ядерную по­литику, при которой можно было бы избежать вероятных последст­вий ядерной войны. Смысл этого парадокса, по мнению Г. Морген­тау, заключается в абсурдности концепции «ограниченной ядерной войны». Эта концепция была нацелена на поиск способа ведения ядерной войны, позволяющего избежать собственного уничтожения. Нереальность подобного сценария обусловлена тремя факторами: неизбежной неясностью исхода военной акции, неопределенностью намерений противника и, наконец, огромным и неоправданным рис­ком развязывания ядерной войны.

Третий парадокс Г. Моргентау видел в одновременном продолжении гонки ядерных вооружений и попытках ее прекращения. По его мне­нию, количественный и качественный рост ядерного оружия в отли­чие от обыкновенных вооружений имеет свои пределы. «Когда та или иная сторона, — писал он, — получает в свое распоряжение си­стему доставки, способную перенести последствия первого удара и доставить ядерные боеголовки до всех возможных целей, она одно­временно достигает разумного предела в производстве ядерных во­оружений» [3]. После этого невозможно любое рациональное оправ­дание продолжения гонки ядерных вооружений. Тем не менее эта гонка продолжается, потому что решения принимаются в соответст­вии со старыми стереотипами, выработанными в другую историче­скую эпоху.

Четвертый парадокс заключается в том, что с появлением ядерно­го оружия коренным образом меняются отношения между союзни­ками. Традиционный союз, располагающий ядерным оружием, уста­рел в политическом плане, поскольку этот союз или не может быть надежной защитой, или же предоставляет одному из его членов пра­во вершить судьбу другого члена в жизненно важных вопросах. Со­юз, стремящийся к сохранению статус-кво, не может рассчитывать на поддержку основных неядерных держав. Союз, в котором ядер­ным оружием располагает более чем одно государство, не встретит сочувствия со стороны любого члена, вооруженного ядерным оружием. Распространение же этого оружия среди стран, до сих пор не обла-

76 Глава IV. Теоретические исследования... 40-60-х гг. XX в.

давших им, может привести к всеобщей катастрофе. Таким образом, и этот парадокс остается неразрешенным.

Обобщая выводы, сделанные на основе анализа всех четырех па­радоксов, Г. Моргентау констатировал: «Любая попытка, независимо от ее изобретательности и дальновидности, направленная на увязы­вание ядерной мощи с целями и методами государственной полити­ки, сводится на нет необычной разрушительной силой ядерного ору­жия» [4].