§ 2. Полоцкая земля - исторический центр Беларуси

Начало государственности восточных славян

В VIII—IX вв. восточные славяне представляли со­бой ряд союзов племен, своеобразных протонарод-ностей, имевших общие этнические особенности. На территории Беларуси проживали главным об­разом кривичи, дреговичи и радимичи¹. Тех кривичей, которые жили в верховьях Западной Двины, вокруг своего главного города Полоцка, древнерусские летописи называли полочанами. Полоцкие кривичи имели свое «княжение», т. е. первоначальное государственное образование (бы­ли и другие княжения). Полочане собирались на вечевые собрания для об­суждения общих дел, отправления культовых обрядов, налаживания тор­говых отношений. В IX в. здесь кроме Полоцка существовали и другие укрепленные пункты - Витебск, Лукомль.

Тех восточных славян, которые расселялись между Припятью и Дви­ною, автор «Повести временных лет» называет дреговичами. На севере граница между ними и кривичами проходила по линии Заславль-Логойск-Борисов. Города Слуцк и Клецк названы в летописи дрего­вичскими. Остатки материальной культуры этих племен распространены на Днепре, Припяти, в верховьях Случи и Орессы. Постепенно дреговичи стали проникать в междуречье Западного Буга и Немана. На восток от дреговичей жили радимичи, которые заселяли пространство по среднему и частично нижнему течениям Сожа и его притоков.

Родство языков, материальной и духовной культуры позволило при расселении восточно-славянских племен сохранить их историческую и

В летописях указывается, что с запада или юго-запада пришли со своими родами два брата, Радам и Вятко.'Первый поселился на Соже, второй - на Оке. Их племена впоследст­вии стали называться радимичи и вятичи. Название кривичи исследователи объясняют по-разному: от имени старейшины рода Крива, от слова кревные, т. е. близкие по крови, от пе­ресеченной, холмистой (кривизна) местности, а также от языческого первосвященника Кри-во-Кривейта. В толковании названия дреговичи наблюдается единый подход: оно произошло от слова дрыгва (болото). Но высказывается также мнение, что по аналогии с радимичами и вятичами оно образовалось от собственного имени — Драг или Дреговит.

этническую самобытность. Единство восточных славян, их общее назва­ние неоднократно подчеркивали летописи. В «Повести временных лет» утверждается: «был един народ славянский», «славянский народ и русь-кий одно есть» [55. С. 21-22].

Название «Русь», происхождение которого окончательно не выяснено до (их пор, закрепилось скорее всего первоначально за той частью восточных славян, которые жили вокруг Киева, Переяславля, Чернигова. Постепенно оно распространилось на всех славян Восточной Европы и их земли.

К вопросу о происхождении термина «Русь» примыкает, в частности, так называемая норманнская теория происхождения русского государства, вызвавшая среди ученых споры, которые, начиная с XVIII в., не прекра­щаются и по сегодняшний день. Норманнисты. не только сводят процессы возникновения Русского государства к интервенции!норманнов, но и по­лагают, что слово «Русь» первоначально означало одно из объединений варягов, которые передали в дальнейшем евде название славянскому на­селению, находившемуся под их властью.

Основанием для теории о происхождении государства Русь от варя­гов в числе других источников послужила «Повесть временных лет», где под 862 г. отмечено: «Изъгнаша варяги за море, и не даша им дани» и по-чаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въета род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». И идоша за море к варягам, к руси, сице бо ся зваху тии варязи русь... - Реша руси чудь, словени, и кривичи и весь: «Земля наша и велика и обилна, а наряда в ней нет. Да пойдете княжит и володети нами». Далее из летописи выте­кает, что в результате этого приглашения и появился на землях чуди, сло-вен и кривичей Рюрик с братьями и со всей своей русью [4. С, 22].

Однако норманнская версия - не единственная. Автору представляется рациональным, что древние славяне всегда селились вдоль рек. Наши далекие предки обожествляли реку, а на праславянском языке река называлась словом «руса». И сейчас в славянских землях много топонимов, производных от кор­ня «рус». Думается, что происхождение названия Русь следует искать именно в данном направлении. Кстати, Неман в старину тоже назывался Рось, а один из его притоков и доныне сохранил название Рось.

Впрочем, каковы бы ни были истоки данного названия, бесспорным остается то, что политическая организация восточного славянства, его го­сударственность начали складываться во второй половине I тыс. н. э. и окончательно оформилась в X в. Ее центром до середины XII в. был Киев. Поэтому вполне оправданно, что Древнерусское государство принято

¹ Строго говоря, термин «древнерусский» по отношению к государству славян (ГХ-XII вв. не выдерживает крщики с точки зрения периодизации, принятой в исторической науке. Так, счита­ется, что применительно к Европе на смену древней истории (античности) пришел период средне-всковьям (V - начало XVI в.), после которого начался период новой истории. Средневековье в свою очередь делится на раннее (V-XI в.), классическое, или высокое (XI - первая половина ХШ в.) и позднее (вторая половина XIII - начало XVI в.). Если исходить из этого, то время существования Киевского государства относится не к древнему периоду, а к средневековью. Тем не менее в современной научной литературе используется термин «Древнерусское государство», что отождествляется с понятиями «Киевская Русь», «Киевское государство».

называть Киевской Русью, которая была государственной организацией все­го восточного славянства, в том числе и кривичей (полочан), дреговичей, радимичей. В этот период у восточных славян имело место единство этно­графических и социально-экономических признаков, общественного и пра­вового состояния, культурной жизни, территориального расположения. Об­разование Киевской Руси ускорило формирование древнерусской народно­сти с определенными экономическими связями на основе территориальной, культурной и языковой общности, способствовало укреплению ее единства.

С X в. у восточных славян заметным становится стирание племенных признаков: как в средствах производства и инвентаре, так и в погребаль­ных обычаях превалируют общие черты. Топоры, серпы, ножи, глиняная посуда, наконечники копий и стрел повсеместно становятся одинаковыми или близкими по форме. Умерших продолжали хоронить в курганах, уже не сжигая. Тело умершего клали на землю, которую «очищали» огнем, а позже стали хоронить в ямах. Над могилами насыпали курганы высотой до 2-3 м и диаметром до 18 м.

Археологические материалы говорят об углублявшейся в то время социальной дифференциации. О составе населения Зпадной Руси в XI-XII вв. можно судить по «Житии Евфросиньи Полоцкой», где говорится о «князьях и сильных мужах, черноризцах, простых людях». Приводятся в «Житии» и такие названия, как «сильные честные мужи», они же «бояре», «служанины», упомянута кормилица княжны Предславы и ее слуга Михаил.

Люди, занятые сельскохозяйственным трудом, в Древней Руси назы­вались смердами. Свободные смерды-общинники жили на им принадле­жавших землях и платили дань государству. Зависимые смерды делились на четыре разряда: закупы, т. е. взявшие у богатого ссуду («купу»), рядо­вичи, которые попали в зависимость в результате заключения договора («ряда»), изгои, порвавшие всякие связи с общиной, и прощенники, т. е. вольноотпущенные рабы. Были иногда и рабы («холопы»). Они являлись предметом купли-продажи, их можно было даже убивать. В «Слове», ав­тором которого считают Кириллу Туровского, говорится, что господа «немилосердны на рабов своих или рабынь, и не дают им довольно пищи и одежды, и работой насилуют или иными бедами, и бьют не за дело» [3. С. 26]. Работавшие непосредственно на господина зависимые люди на территории Беларуси назывались челядью.

В XI—XII вв. усиливается борьба крестьян против феодалов, в руках которых сосредоточивалось все большее количество земель. Известный памятник права этого времени - «Русская правда» - содержит данные о различных проявлениях социальной борьбы - поджогах, порче межевых знаков, нежелании признавать долг, убийствах представителей княжеской администрации. В грамоте полоцкого князя Изяслава (около 1265 г.) гово­рится о выдаче бежавших «поручников, должников, холопов» [3. С. 24].

В условиях активного утверждения феодальных отношений (IX - на­чало XII в.) возникали различные формы экономической зависимости. этическую самобытность. Единство восточных славян, их общее назва­ние неоднократно подчеркивали летописи. В «Повести временных лет» утнерждается: «был един народ славянский», «славянский народ и русь-кий одно есть» [55. С. 21-22].

Название «Русь», происхождение которого окончательно не выяснено до сих пор, закрепилось скорее всего первоначально за той частью восточных славян, которые жили вокруг Киева, Переяславля, Чернигова. Постепенно оно распространилось на всех славян Восточной Европы и их земли.

К вопросу о происхождении термина «Русь» примыкает, в частности, так называемая норманнская теория происхождения русского государства, вызвавшая среди ученых споры, которые, начиная с XVIII в., не прекра­щаются и по сегодняшний день. Норманнисты. не только сводят процессы возникновения Русского государства к интервенции норманнов, но и по­лагают, что слово «Русь» первоначально означало одно из объединений варягов, которые передали в дальнейшем свое название славянскому на­селению, находившемуся под их властью.

Основанием для теории о происхождении государства Русь от варя­гов в числе других источников послужила «Повесть временных лет», где под 862 г. отмечено: «Изъгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въета род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». И идоша за море к варягам, к руси, сице бо ся зваху тии варязи русь... - Реша руси чудь, словени, и кривичи и весь: «Земля наша и велика и обилна, а наряда в ней нет. Да пойдете княжит и володети нами». Далее из летописи выте­кает, что в результате этого приглашения и появился на землях чуди, сло-вен и кривичей Рюрик с братьями и со всей своей русью [4. С, 22].

Однако норманнская версия - не единственная. Автору представляется рациональным, что древние славяне всегда селились вдоль рек. Наши далекие предки обожествляли реку, а на праславянском языке река называлась словом «руса». И сейчас в славянских землях много топонимов, производных от кор­ня «рус». Думается, что происхождение названия Русь следует искать именно в данном направлении. Кстати, Неман в старину тоже назывался Рось, а один из его притоков и доныне сохранил название Рось.

Впрочем, каковы бы ни были истоки данного названия, бесспорным остается то, что политическая организация восточного славянства, его го­сударственность начали складываться во второй половине I тыс. н. э. и окончательно оформилась в X в. Ее центром до середины XII в. был Киев. Поэтому вполне оправданно, что Древнерусское государство принято

' Строго говоря, термин «древнерусский» по отношению к государству славян (ГХ-XII вв. не выдерживает критики с точки зрения периодизации, принятой в исторической науке. Так, счита­ется, что применительно к Европе на смену древней истории (античности) пришел период средневековьям (V - начало XVI в.), после которого начался период новой истории. Средневековье в свою очередь делится на раннее (V-XI в.), классическое, или высокое (XI - первая половина ХШ в.) и позднее (вторая половина ХШ - начало XVI в.). Если исходить из этого, то время существования Киевского государства относится не к древнему периоду, а к средневековью. Тем не менее в современной научной литературе используется термин «Древнерусское государство», что отождествляется с понятиями «Киевская Русь», «Киевское государство», называть Киевской Русью, которая была государственной организацией все­го восточного славянства, в том числе и кривичей (полочан), дреговичей, радимичей. В этот период у восточных славян имело место единство этно­графических и социально-экономических признаков, общественного и пра­вового состояния, культурной жизни, территориального расположения. Об­разование Киевской Руси ускорило формирование древнерусской народно­сти с определенными экономическими связями на основе территориальной, культурной и языковой общности, способствовало укреплению ее единства. С X в. у восточных славян заметным становится стирание племенных признаков: как в средствах производства и инвентаре, так и в погребаль­ных обычаях превалируют общие черты. Топоры, серпы, ножи, глиняная посуда, наконечники копий и стрел повсеместно становятся одинаковыми или близкими по форме. Умерших продолжали хоронить в курганах, уже не сжигая. Тело умершего клали на землю, которую «очищали» огнем, а позже стали хоронить в ямах. Над могилами насыпали курганы высотой до 2-3 м и диаметром до 18 м.

Археологические материалы говорят об углублявшейся в то время социальной дифференциации. О составе населения Зпадной Руси в XI-XII вв. можно судить по «Житии Евфросиньи Полоцкой», где говорится о «князьях и сильных мужах, черноризцах, простых людях». Приводятся в «Житии» и такие названия, как «сильные честные мужи», они же «бояре», «служанины», упомянута кормилица княжны Предславы и ее слуга Михаил. Люди, занятые сельскохозяйственным трудом, в Древней Руси назы­вались смердами. Свободные смерды-общинники жили на им принадле­жавших землях и платили дань государству. Зависимые смерды делились на четыре разряда: закупы, т. е. взявшие у богатого ссуду («купу»), рядо­вичи, которые попали в зависимость в результате заключения договора («ряда»), изгои, порвавшие всякие связи с общиной, и прощенники, т. е. вольноотпущенные рабы. Были иногда и рабы («холопы»). Они являлись предметом купли-продажи, их можно было даже убивать. В «Слове», ав­тором которого считают Кириллу Туровского, говорится, что господа «немилосердны на рабов своих или рабынь, и не дают им довольно пищи и одежды, и работой насилуют или иными бедами, и бьют не за дело» [3. С. 26]. Работавшие непосредственно на господина зависимые люди на территории Беларуси назывались челядью.

В XI—XII вв. усиливается борьба крестьян против феодалов, в руках которых сосредоточивалось все большее количество земель. Известный памятник права этого времени - «Русская правда» - содержит данные о различных проявлениях социальной борьбы - поджогах, порче межевых знаков, нежелании признавать долг, убийствах представителей княжеской администрации. В грамоте полоцкого князя Изяслава (около 1265 г.) гово­рится о выдаче бежавших «поручников, должников, холопов» [3. С. 24].

В условиях активного утверждения феодальных отношений (IX - на­чало XII в.) возникали различные формы экономической зависимости. По словам Кпиментия Смолятича, князья, бояре силой «прилагали дом к дому и села к селам» [3. С. 25]. Крестьяне из сел близ Бреста должны бы­ли вносить на содержание княжеского двора оброк натурой, куда входили мед, печеный хлеб, куры, овцы, а также овес, рожь, лен. Жители Бреста в наказание за выступление против князя обязаны были платить кунами, т. е. тогдашним денежным эквивалентом. Попав в зависимость от крупных землевладельцев, крестьяне продолжали уплачивать в пользу государства денежные платежи и поборы с хозяйства («дыма»). По уставной грамоте смоленского князя Ростислава (1136 г.), с населения, в том числе и с жи­телей Копыся, Кричева, поступали князю исчисляемые в деньгах «дань» и «полюдье» [3. С. 25]. Помимо этого крестьяне платили сбор в пользу церкви, так называемую «десятину».

В X-XI вв. в наиболее развитых и густонаселенных районах, в местах пересечения важных путей сообщения стали возникать города. Их появ­ление было обусловлено прежде всего развитием экономических отноше­ний, а также тем, что из основной массы населения, занятого сельским хо­зяйством, выделялись купцы и ремесленники, в значительной мере уже оторванные от земледелия. Они стали селиться возле укрепленных пунк­тов, на местах отдельных селищ.

В летописях, хрониках и других письменных источниках, относящихся к IX—XIII вв., названо более 35 городов, находящихся на территории Бе­ларуси. Ряд из них получил название от рек, на которых основаны: По­лоцк - от Полоти, Друцк - от Друга, Витебск - от Витьбы, Орша - от Рши, Пинск - от Пины, Слуцк - от Случи, Чечерск - от Чечеры и т. д. Если ис­ходить из документов, то самым древним является Полоцк, который упо­минается под 862 г. Затем - Витебск (974), Туров (980), Заславль (985). Упоминания о Друцке, Бресте, Копыси, Браславе, Минске, Орше, Логой-ске, Лукомле, Пинске относятся к XI в., о Борисове, Слуцке, Славгороде, Новогрудке, Гродно, Кричеве, Клецке, Гомеле, Рогачеве, Брагине, Мозы-ре, Мстиславле, Чечерске - к XII в.

Конечно же, ко времени упоминания о них в летописях они уже суще­ствовали значительное время, успели стать центрами социально-экономической и политической жизни определенных регионов. Как пра­вило, город состоял из укрепленного центра - детинца, окольного города, который обносился оборонительными сооружениями, и неукрепленных посадских поселений. Раннефеодальные города на территории Беларуси невелики - от нескольких сотен до нескольких тысяч жителей. Строились они полностью из дерева. Деревянными были жилые помещения, хозяйст­венные постройки, городские стены, башни, ворота мосты. Деревом вы­мащивались улицы и тротуары.

В городах жили князья и находилась княжеская дружина. В них со­ средоточивались также светские и духовные феодалы, сюда стекалось на­ селение, занимавшееся ремеслами и торговлей. В городах были развиты гончарные, бондарные, кузнечные, кожевенно-сапожные, косторезные, ювелирные виды ремесел.

Первые государственные образования на территории Беларуси

Как свидетельствуют письменные источники, на территории современной Беларуси в это время су­ществовали Полоцкое и Туровское княжества входившие в состав раннефеодального Киевского (Древнерусского) государства. Полоцк, как и дру­гие древнерусские города - Новгород, Киев, Смоленск, своей торговлей и богатством был обя­зан природному положению, удобству водных путей сообщения. Ряд уче­ных полагают, что во второй половине IX в. полоцкая знать находилась в экономической зависимости от Новгорода, а с момента создания Древне­русского государства стала подчиняться киевскому князю. В Никоновской летописи мы читаем: «Аскольд и Дир воевали полочан и многое зло им сотвориша» [5. С. 37]. Чуть позже современники относили Полоцк к горо­дам «под Олгом суще» [35. С. 38]. Во всяком случае, согласно летопис­ным сообщениям, князь Рюрик, варяг по происхождению, находясь в Новгороде, в 862 г. раздал своим дружинникам-вассалам города: «тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро» [3. С. 29]. В 907 и 911 гг. кри­вичи и радимичи участвовали в походе Олега на Царьград. Среди городов, получивших дань от византийцев в результате этих походов, летописи на­зывают и Полоцк.

При наследниках Олега зависимость Полотчины от Киева падает. В последнюю четверть X в. в Полоцке уже независимо княжил Рогволод, первое упоминание о котором относится к 980 г. «Повесть временных лет» свидетельствует: «Бе бо Рогьволдъ пришелъ и - заморья и имяше власть свою Полотьске» [7. Ч. I. С. 54]. В ожесточенной борьбе за великокняжескую власть, за «стол» в Киеве между сыновьями Святослава - киевским князем Ярополком и новгородским князем Владимиром — Рогволод занял сторону Ярополка, затем отказался отдать в жены Владимиру свою дочь Рогнеду. Де­ло кончилось тем, что Владимир захватил Полоцк, а Рогнеду насильно взял в жены. Рогволод и два его сына были при этом убиты.

При Владимире Киевская Русь стала могущественным государством. Под его властью были объединены практически все восточные славяне. С целью упрочения своего государства и создания сильной правящей дина­стии Владимир в конце X - начале XI в. назначил в наиболее крупные земли-княжества в качестве представителей верховной власти своих сы­новей. Княжение в Полоцке он отдал Изяславу - своему сыну от Рогнеды, что практически означало возобновление династии полоцких князей, В начале XI В: Полоцкое княжество включало в себя территорию современ­ной Витебской области, северную часть Минской и некоторые другие со­седние территории.

Отличительной особенностью политической жизни западных и севе­ро-западных земель Древнерусского государства было наличие в крупных городах вече и связанныных с ним общественных структур. Полоцкая земля, как и ддругие княжества законодательном отношении управля лась вечем, в исполнительном - князем и его дружиной. Вече, или народ­ное собрание, созывалось в главном городе княжества, а в его составных частях проводились свои вечевые собрания. Вече приглашало князя, дого­варивалось с ним об условиях его княжения. В случае, если князь нарушал «ряд» (договор), оно «указывало ему путь», т. е. лишало должности и полномочий. Вече принимало обязательные для населения различного ро­да постановления, назначало на должности урядников (чиновников). Оно объявляло войны и заключало мир. Власть вече распространялась' не только на главный город, но и на земли, окружавшие его, меньшие горо­да-княжества. В полоцкой земле такими считались Минск, Борисов, Стрежев, Усвяты, Друцк и др. Во внешних делах они полностью зависели от Полоцка. Летописец так говорит о власти вече: «Новгородци изначала, й Смоляне, й Кияне, й Полочане, й вся власть яко же на думу, на вече, сходятся, на что же старейшини сдумают, на тым й пригороди станут» [5. С. 35]. На вечевой сход люди собирались по звуку особого вечевого колокола. Право голоса имели все свободные взрослые люди, независи­мые хозяева. Волеизъявление собрания чаще всего определялось не боль­шинством проголосовавших, а общим одобрением или неодобрением.

Исполнительная власть защищала территорию, осуществляла админи­стративное управление, чинила «суд и расправу», следила за порядком на торговых путях. Князь в Полоцке всегда «знал свое место» и юридически большого влияния не имел. Он и его дружина жили не в самом Полоцке, а в д. Бельчицы, в нескольких верстах от города. Вступление князя на пре­стол сопровождалось строго определенным ритуалом принесения клятвы. Вначале была клятва на земле, воде, хлебе, оружии перед языческим дере­вянным идолом. Затем, с принятием христианства, верность князя скрепля­лась крестоцелованием. Новый князь присягал охранять территорию госу­дарства и интересы его жителей. Он обещал действовать в соответствии с местными государственно-правовыми обычаями, не пересматривать реше­ния судов, не вмешиваться в церковные дела, не лишать свободных жителей имущества, не чинить им препятствий для выезда за пределы княжества.

В Полоцке по сравнению с Киевом церковь занимала несколько иное положение. Епископ здесь активно участвовал в политической жизни го­рода. В ряде случаев от его имени писались договоры, к ним прилагалась епископская печать.

В первые десятилетия XI в. Полоцкое княжество в военном и эконо­мическом отношении было сильным государством. Это явилось основой формирования своеобразного морально-политического императива у пра­вящей верхушки княжества о возможности и необходимости объединения вокруг Полоцка восточнославянских земель. Со времен Брячеслава Изя-славовича началась борьба за влияние на Новгород и за первенство во всем восточнославянском мире между Полоцким княжеством и Киевом. В летописях она отмечается как «борьба между киевскими Ярославичами и полоцкими Изяславичами». В 1021 г. Брячеслав Изяславович даже совер­шил поход на Новгород, взял его и захватил богатую добычу. Киевский князь Ярослав догнал Брячеслава на р. Судоме. Здесь между дядей и пле­мянником состоялась битва, которую полоцкий князь проиграл. С целью привлечения полоцкого князя на свою сторону Ярослав оставил ему горо­да Витебск и Усвяты с условием, что племянник будет с ним «заедин». В результате Полоцк приобрел волоки, соединявшие Западную Двину с Днепром, что имело важное экономическое и военное значение. Вскоре Брячеслав вместе с Ярославом участвовал в походах на ятвягов и на литву, битва с которой состоялась «на полях слонимских».

Наибольшего могущества и наивысшей степени

Князь независимости Полоцкое княжество достигло Всеслав Чародей во второй половине XI ст. при князе Всеславе Брячеславовиче (1044-1101). В начале княжения Всеслава началось строительство Полоцкой Софии. На это решение, конечно же, повлиял тот факт, что в это время строились или были уже построены София в Киеве и София в Новгороде - тех центрах, с которыми Полоцк соперничал. Этим строительством Всеслав ставил Полоцк на один уро­вень с Киевом и Новгородом.

Современникам Всеслав был известен еще и как князь-чародей. Не­уемная энергия Всеслава, проявленная в борьбе с киевскими князьями, его успехи произвели на современников такое сильное впечатление, что появилось предание, будто бы родился он от волхвовства и что в связи с этим у него на голове было родимое пятно («язвено»), которое имело осо­бую чудодейственную силу. Волхвы якобы повелели ему носить на голове повязку, которая прикрывала «язвено». Всеслав считался сверхъестест­венным человеком, чародеем даже среди образованных людей того вре­мени. Легенды о нем стали распространяться среди народа, попали в письменные памятники - летописи и даже в «Слово о полку Игореве»: «Всеслав князь людеме суды судяше, князем грады рядеше, а сам в ночь волком рыскаше: из Киева дорыскавше, до кур, Тьмуторокани; великому Хорсови волком путь прерыскаше. Тому в Полотьсте позвонише заутрен­нюю рано у святые Софии, а он в Киеве звон слышаше» [2. С. 38].

Продолжая линию полоцких князей на подчинение себе других вос­точнославянских земель, в 1065 г. Всеслав напал на Псков, а через год -на Новгород и сжег, его окрестности. Был захвачен «большой полон», а с Новгородской Софии сняты колокола. В начале 1067 г. он выбил отряд киевлян из Новогрудка, который стал опорой полоцкого влияния в этом регионе. В ответ великий князь киевский Изяслав Ярославович вместе с братьями Святославом Черниговским и Всеволодом Переяславским дви­нулся на Полотчину. Глубокой зимой 1067 г. объединенными силами был осажден Минск. - один из важнейших городов Полоцкого княжества. Жители Минска, очевидно ожидая скорого прихода Всеслава с войском, решили обороняться. Они, как свидетельствует летопись, «затворишася в граде». Однако минчане не смогли устоять против могущества всей юж­ной Руси, и Ярославичи взяли город. Почти все его жители - муж­чины, женщины и дети - были либо убиты, либо взяты «на щит», т. е. в плен.

Всеслав Полоцкий, узнав, что Минск находится в руках Ярославичей, поспешил на помощь. Битва произошла 3 марта 1067 г. на р. Немиге. Подробного описания ее летописи не содержат, однако известно, что зима в том году была суровая, снежная, это создавало особые трудности для обеих сторон. Всеслав первым начал бой и «бишася крепко». Источники свидетельствуют также, что «бысть сеча зла и мнози падеша с обе сторо­ны». Войско Всеслава Полоцкого было разбито. Более чем через сто лет автор «Слова о полку Игореве», обращаясь ко всем русским людям, с бо­лью сказал: «На Немиге снопы стелят головами, молотят цепами сталь­ными, жизнь кладут на току, душу веют от тела. Немиги кровавые берега не добром были засеяны, засеяны были костями сынов русских» [4. С. 81].

Битва на Немиге была одной из самых трагических вех в борьбе По­лоцкого княжества как за усиление своего политического влияния, так и за право независимого существования. В соответствии с традициями того времени южнорусские князья после этой важной для них победы «область Полоцкую разоряли». Всеслав, «видя свое ослабление», послал к Изяславу Киевскому просить мира. Зная об исключительности личности Всеслава, о его высоком авторитете у своего населения, победители решили обманом взять его в плен. По их расчетам, это должно было сломить, деморализо­вать Полоцкую землю и, в конечном счете, подчинить ее. Изяслав пообе­щал помириться с Всеславом и вернуть ему все захваченное, если он приедет к нему лично. При этом великий князь дал крестное целование, что полоцкому князю ничего плохого сделано не будет. Учитывая это, Всеслав вместе с двумя своими сыновьями 10 июля 1067 г. переплыл на лодке Днепр и явился в стан Ярославичей, расположенный «на Рши, у Смоленьска». Здесь полоцкий князь был схвачен, закован в кандалы, отве­зен в Киев и вместе с сыновьями брошен «в поруб», т. е. в тюрьму. (Ис­точники отмечают, что как на жестокостях по отношению к жителям Минска, так и на коварстве по отношению к Всеславу особенно настаивал князь Святослав Черниговский.) Заключение Всеслава в темницу вместе с сыновьями было попыткой Ярославичей уничтожить полоцкую княже­скую династию, что по понятиям того времени означало бы потерю кня­жеством политической самостоятельности.

Однако история распорядилась так, что Всеслав Полоцкий, просидев в заточении более года, вышел из него в ореоле славы, как народный ге­рой. В 1068 г. недовольные князем Изяславом киевляне восстали и осво­бодили Всеслава. После того как Изяслав убежал из Киева, Всеслав был провозглашен великим князем Киевским'. Летописи не донесли до нас подробностей семимесячной деятельности Всеслава на киевском престо­ле. Некоторые ученые считают, что слова «Всеслав людеме суды судяше, князем грады рядеше» относятся именно к этому периоду жизни полоцко­го Чародея и характеризуют его как справедливого и мудрого князя, кото­рый стремился улаживать бесчисленные междоусобные, сепаратистские ссоры русских князей. Тем не менее на великокняжеском престоле, оче­видно, он был больше полоцким, чем киевским князем, что вызвало нега­тивное, враждебное к нему отношение местного боярства.

Далее события разворачивались следующим образом: когда изгнан­ный киевлянами Изяслав с войском польского короля Болеслава Храброго пошел на Киев отвоевывать свой престол, Всеслав, чтобы преградить ему путь, подошел к Белгороду. Здесь он выбрал удобный момент и ночью тайно направился в Полоцк - «скочи от них лютым зверем».

В течение нескольких лет Всеслав, стремясь оградить свои земли от притязаний со стороны киевских князей, всемерно укреплял могущество Полоцкого княжества. С конца 70-х годов XI в. в борьбу с полоцкими князьями включился Владимир Мономах, тогдашний князь черниговский и смоленский, что придало этой борьбе исключительно напряженный и жестокий характер. Много раз под руководством Владимира Мономаха соединялись южнорусские князья, чтобы подчинить центральной, велико­княжеской власти полоцкие земли. Дважды удавалось Ярославичам про­гонять Всеслава с полоцкого «стола», но он снова и снова, при поддержке населения, возвращался. Ярославичи стремились любыми средствами обескровить, ослабить Полотчину. Этому способствовал тот факт, что отец Владимира Мономаха, Всеволод, занял в это время киевский престол и этим самым «переемь всю власть русскую», в Новгороде «сидел» Свя-тополк Изяславович - давний враг Всеслава Полоцкого. Как видно, По­лоцкое княжество оказалось почти в окружении.

В 1077 г. Владимир Мономах совершил два похода на Полотчину. В 1078 г. он снова появился под стенами Полоцка с силами не только юж­ной, но и северной Руси, подкрепленными еще и ордою половцев. (Это было первое в практике междоусобной борьбы использование половецкой силы.) Однако, как и в предыдущий раз, благодаря воинскому искусству Всеслава, стойкости его войска и полочан, город взят не был. В отместку Мономах вместе с новгородским князем Святополком сжег окрестности Полоцка и других городов.

В ответ Всеслав осенью 1078 г. совершил нападение на Смоленск и «ожьже» его, т. е. сделал с ним то, что Мономах с Полоцком. Весть об этом застала Мономаха, скорее всего, в Чернигове, так как именно с черниговцами «о двю коню» (это значит, что каждый из участников похода имел запасного коня) он погнался за Всеславом. Однако догнать полоцко­го князя не удалось. Тогда Мономах «пожег землю и повоевав до Лукомля и до Логожска, та на Дрьюжск воюя». В 1084 г. Мономах совершил оче­редной поход на Минск, своеобразный форпост Полоцкого княжества на его южных рубежах. В «Поучении детям» Мономах писал об этом: «На ту осень идохом с черниговци и с половци, с читеевичи, к Меньску: изъеха-хом город, и не оставихом у него ни челядина, ни скотины» [3. С. 141].

Полоцкая земля, князья которой, как и киевские, вели свой род от Рю­рика и Владимира, была постоянной «болью» великих киевских князей. О том, что в Киеве внимательно следили за событиями в Полоцке, за дея­тельностью Всеслава, свидетельствует и летописное сообщение о его смерти: «В лето 6609 (1101) преставился Всеслав, Полоцкий князь, месяца апреля, в 14 день, в 9 час дня, в среду». По отношению к другим князьям такая хронологическая точность почти не встречается. В Киеве хорошо понимали роль этого князя в политической жизни Древней Руси, в успеш­ной борьбе Полоцка за свою самостоятельность.

Даже неоднократные военные поражения и неудачи Всеслава как госу­дарственного деятеля не могут умалить его славу и заслуги перед Полоц­кой землей. Именно его политика обеспечила самостоятельность Полоц­кого княжества. Тот факт, что Всеслав не принял участия в Любечском 1097 г. съезде князей, свидетельствует о неподвластности Полоцка Киеву в этот период.

Бесспорно, многогранная государственно-общественная деятельность Всеслава не в меньшей мере, чем ратная, способствовала развитию и уси­лению Полоцкой земли. Он успешно укреплял власть княжеской админи­страции, своей дружины, заботился о соблюдении имущественных прав зажиточных слоев общества. Всеславу удавалось находить общий язык с вече, которое в Полоцке было традиционно влиятельным и сильным. По-лочане поддерживали Всеслава и считали, что его борьба была оправдан­ной, хотя объективно она и вела к распаду Киевской Руси как сильного, в значительной степени централизованного государства.

Ослабление династии Изяславовичей. Начало междоусобиц

После смерти Всеслава Чародея в жизни княжества произошли важные политические перемены. Полоцкая земля была разделена между его сыновьями, которых было шестеро - Борис, Давид, Глеб, Роман, Святослав и Ростислав. Со временем они тоже стали наделять «волостями» своих детей. В результате появились такие удельные княжества, как Минское, Витебское, Друцкое, Изяславское, Логойское, Стрежевское, Городецкое и др. Полоцкий «стол» считался главным, сам город продолжал оставаться важнейшим культурным и политическим цен­тром. С начала XII в. все большее значение приобретает Минск.

Значительный ущерб Полоцкой земле наносила начавшаяся борьба Всеславовичей как между собой, так и с полоцким князем. Это сопровож этом застала Мономаха, скорее всего, в Чернигове, так как именно с чер-ниговцами «о двю коню» (это значит, что каждый из участников похода имел запасного коня) он погнался за Всеславом. Однако догнать полоцко­го князя не удалось. Тогда Мономах «пожег землю и повоевав до Лукомля и до Логожска, та на Дрьюжск воюя». В 1084 г. Мономах совершил оче­редной поход на Минск, своеобразный форпост Полоцкого княжества на его южных рубежах. В «Поучении детям» Мономах писал об этом: «На ту осень идохом с черниговци и с половци, с читеевичи, к Меньску: изъеха-хом город, и не оставихом у него ни челядина, ни скотины» [3. С. 141].

Полоцкая земля, князья которой, как и киевские, вели свой род от Рю­рика и Владимира, была постоянной «болью» великих киевских князей. О том, что в Киеве внимательно следили за событиями в Полоцке, за дея­тельностью Всеслава, свидетельствует и летописное сообщение о его смерти: «В лето 6609 (1101) преставился Всеслав, Полоцкий князь, месяца апреля, в 14 день, в 9 час дня, в среду». По отношению к другим князьям такая хронологическая точность почти не встречается. В Киеве хорошо понимали роль этого князя в политической жизни Древней Руси, в успеш­ной борьбе Полоцка за свою самостоятельность.

Даже неоднократные военные поражения и неудачи Всеслава как госу­дарственного деятеля не могут умалить его славу и заслуги перед Полоц­кой землей. Именно его политика обеспечила самостоятельность Полоц­кого княжества. Тот факт, что Всеслав не принял участия в Любечском 1097 г. съезде князей, свидетельствует о неподвластности Полоцка Киеву в этот период.

Бесспорно, многогранная государственно-общественная деятельность Всеслава не в меньшей мере, чем ратная, способствовала развитию и уси­лению Полоцкой земли. Он успешно укреплял власть княжеской админи­страции, своей дружины, заботился о соблюдении имущественных прав зажиточных слоев общества. Всеславу удавалось находить общий язык с вече, которое в Полоцке было традиционно влиятельным и сильным. По-лочане поддерживали Всеслава и считали, что его борьба была оправдан­ной, хотя объективно она и вела к распаду Киевской Руси как сильного, в значительной степени централизованного государства.

После смерти Всеслава Чародея в жизни княжества

Ослабление династии произошли важные политические перемены. По-

Изяславовичей. лоцкая земля была разделена между его сыновья-

Начало междоусобиц ми, которых было шестеро - Борис, Давид, Глеб,

Роман, Святослав и Ростислав. Со временем они

тоже стали наделять «волостями» своих детей. В результате появились такие удельные княжества, как Минское, Витебское, Друцкое, Изяславское, Логой-ское, Стрежевское, Городецкое и др. Полоцкий «стол» считался главным, сам город продолжал оставаться важнейшим культурным и политическим цен­тром. С начала XII в. все большее значение приобретает Минск.

Значительный ущерб Полоцкой земле наносила начавшаяся борьба Всеславовичей как между собой, так и с полоцким князем. Это сопровож далось и обострением социально-политических противоречий: «на вече­вых собраниях идет борьба между богатейшими и беднейшими слоями общества» [5. С. 46]. История Полоцкого княжества начала XII в. отлича­ется многочисленными военными действиями. В традициях своего време­ни они, конечно же, сопровождались кровопролитием, грабежами, на-сильным выводом населения с завоеванных земель и т. п.

Разладом в Полоцкой земле пользовались киевские князья, стремив­шиеся к усилению своего влияния. Для этого использовались и родствен­ные связи князей, и часто менявшиеся интересы. Под 1103 г. в ряде лето­писей говорится о походе Давида Всеславовича, князя минского, вместе с южнорусскими князьями на половцев. Поход был очень успешным, так как вернулись они «с полоном великим, и со славою, и с победою вели­кою». Союз Давида с южнорусскими князьями не мог не встревожить других Всеславичей, так как Минск был важной крепостью на южных ру­бежах Полоцкой земли. Давид был изгнан из Минска, и в нем стал кня­жить Глеб Всеславович. Однако уже в 1104 г. ему пришлось отражать по­ход сторонников Давида. Летопись свидетельствует: «Сего же лета исхо-дяше посла Святополк Путяту на Менеск, а Володимер сына своего Яро-полка, а Олег сам иде на Глеба, поемше Давида Всеславовича: и не успе-ша ничтоже, и възвратишася опять» [3. С. 156]. Как видно, великого князя Святополка в походе представлял воевода Путята, Владимира Мономаха -его сын Ярополк, который княжил в Смоленске, и только Олег Святосла­вович, князь новгород-северский, участвовал сам.

О разносторонности политических интересов Полоцка в этот период свидетельствует поход в 1102 г. князя Бориса на ятвягов, в котором поло-чане одержали победу. Именно в это время князь полоцкий основал город Борисов, назвав его так в свою честь. В 1106 г. все полоцкие князья со­вместно совершили поход на земгалов, вышедших из повиновения и пере­ставших платить дань. В ряде летописей на этот счет значится: «победиша зимегалы Всеславич, всю братью и дружины убиша 9 тысящ» [3. С. 157]. Это значит, что в отличие от похода 1102 г. на ятвягов этот поход был не­удачным и даже катастрофическим по своим последствиям для Полоцка, так как на определенное время Полоцк терял контроль над нижним Под-виньем. В наказание за плохую организацию похода полоцкое вече лиши­ло князя Бориса «стола».

С этого времени все более важную роль на Полоцкой земле начинает играть Минское княжество, а князь Глеб Всеславович выступает на пер­вый план полоцкой истории. Он начал осуществлять политику, направ­ленную на продвижение границ к Днепру, Припяти и Неману, понимая, что это выведет княжество из изоляции и обеспечит выход на важнейшие торговые пути и господство над ними. К 1113-1116 г. он или уже владел Друцком, Копысем, Оршей, или находился с ними в союзе.

От Припяти до Днепра, от верховьев Немана и до Двины дымились деревни, пострадавшие от его лютых набегов. Воины Глеба тащили людей в неволю, продавали их в рабство в далекие края. Владимир Мономах, ве-великий князь киевский, срамил Глеба за этот варварский промысел, а киев­ский митропополит даже предал анафеме минского князя и его подручных. Koгда же и это нс подействовало, великий князь вместе с Давидом Черни­говским и Олеговичами в 1116 г. взял Копысь и Оршу. Видя, что Глеб не успокаивается. Мономах в 1119 г. поручил своему сыну Ярополку пока­рать его. В этом походе Ярополка участвовали многие желающие, даже литовский князь Живинбуд. Минчане были наголову разбиты, затем Яро-полк пошел на Друцк - главное местонахождение торговцев невольника­ми, взял крепость приступом, а сам город сравнял с землей. Жители Друцка были переселены на новое место в Переяславском княжестве. Плененный Глеб был отвезен в Киев и брошен в поруб, где сидел когда-то со своим отцом Всеславом. Здесь, в порубе, он вскоре и умер.

Великий князь киевский Владимир Мономах продолжал вмешиваться в дела полоцких князей, считая их своими вассалами. В 1121 г. в Смолен­ске он вместе со своими сыновьями обсуждал проблему разногласий по­лоцких князей и их усмирения [6. Т. 2. С. 134]. Полоцкие князья протес­товали против аннексии Минска и его земель, стремясь вернуть их назад. Мономах пригрозил, что если эти попытки не прекратятся, то полоцкие князья будут иметь дело с силами всей Руси. Однако дальнейшие события свидетельствуют, что полоцкие князья не испугались. Это вызвало насту­пление на Полоцкую землю сына Мономаха - Мстислава.

В 1127 г. объединенная рать южнорусских князей захватила Полоцк, Логойск, Заславль. Жители Заславля встретили силы пяти князей мужест­венно и стойко, организовали сопротивление. Однако увидев среди насту­павших живым и здоровым своего ранее плененного князя Брячеслава и поверив слову туровского князя Вячеслава, что не будут «взяты на щит», они сдались. Но тщетны были надежды. Одолеваемое жаждой грабить, войско ворвалось в город и начало бесчинствовать. С большим трудом удалось спасти от грабежа имущество дочери самого Мстислава, которая была замужем за Заславским князем Брячеславом.

И все же, несмотря на поражение, Полоцк не терял надежды и про­должал борьбу. И только когда с севера стало наступать новгородское войско во главе с Всеволодом, полочане поняли бесперспективность во­енной защиты. Начались дипломатические действия. Полоцкое вече всю вину «за неправду» возложило на Давида*с сыновьями. На княжение по­лочане пригласили другого князя - Бориса. Поскольку перспектива за­тяжной войны с неясными результатами не устраивала великого князя, Мстислав согласился с этими действиями полочан, одобрил кандидатуру нового князя и завершил свою военную кампанию против Полоцка.

Однако это не привело к полному подчинению и послушанию полоц­ких князей. Когда через год Мстислав прислал им приказ идти в поход на половцев, то получил ответ: «Ты с Боняком Шелудяком (так звали поло­вецкого хана. - Авт.) здравствуйте оба и управляйтесь сами, а мы имеем дома что делать». Это обидело киевского князя, и он в 1129 г. «послал в Полоцк воевод своих». Главный удар Мстислав направлял против князей. Он приказал объявить всем городам и землям Полотчины, что не жители виноваты в преступлениях перед ним, Мстиславом, и потому им не будет причинено никаких разрушений, не будет допущено и пролития крови, если население не заступится за своих князей.

Полочане вынуждены были пожертвовать своими князьями. Они отка­зались воевать против Мстислава и не воспрепятствовали князьям ехать в Киев на великокняжеский суд, где «Мстислав облича их перед князи» [6. Т. 2. С. 142]. Однако это не означало, что полоцкое вече не дорожило княжеской династией. Внешне демонстрируя покорность, они отдали Киеву не всех сво­их князей. В Киев увезли потомков Всеслава Чародея - Давида, Ростислава, Святослава и двух Рогволодовичей с женами и детьми [76. С. 84].

Чтобы нанести окончательный удар полоцкой династии, суд русских князей постановил отправить полочан в Византию. По прибытии в Царь-град полоцкие князья были посланы шурином Мстислава императором Иоанном в войско, которое вело борьбу с сарацинами (арабами), где из­гнанники служили с похвалой [6. Т. 2. С. 142]. После отправки полоцких князей Мстислав прислал в Полоцк на княжение своего сына Изяслава, который до этого правил в Курске.

Изгнание полоцких князей не могло не вызвать возмущение населе­ния. И в 1132 г. в результате восстания полочан пришлые князья - Яро-славичи, их родственники и ставленники были изгнаны с полоцкой земли. Полоцкое вече вынесло решение: вернуть из Византии на родину Изясла-вичей. Полоцким князем вместо Мстислава, ставленника Святополка, был избран Василько - сын высланного в Византию Святослава. Однако это восстановление своеобразной автономии коснулось не всей Полоцкой земли. Минск с его уделом по-прежнему оставался под властью Киева.

После смерти Мстислава в 1132 г. политическая обстановка в Древ­нерусском государстве осложнилась. Оно начало распадаться на много­численные уделы и было охвачено беспрерывной междоусобной борьбой разных княжеских линий. Дальнейшая история Полотчины по этой же причине также характеризуется усложнением как внутренней жизни, так и внешнеполитических отношений. Междоусобица русских князей давала Полоцку возможность находить себе выгодных союзников. Разумеется, в свою очередь и южнорусские князья использовали распри полоцких кня­зей в своих интересах.

Противоречия между Полоцком и Минском

Доминирующее положение в государственной жизни полотчины по-прежнему занимало вече. Иногда по его воле возникали ссоры между княжескими линиями. Вот свидетельство летописи на этот счет «В лето 6659 (1151)... Том же лете яша полочане Рогволода Борисовича, князя своего и послаша Меньску... а Глебовича се­бе уведоша...» [7. Т. 2. С. 445]. Вече выслало Рогволода. в Минск, а оттуда полочане пригласили себе Ростислава Глебовича. Впоследствии, в связи с тем, что после смерти Ярополка на киевском престоле оказался Всеволод Ольгович, представитель рода, враждебного Мономаховичам и Мстисла-вичам, произошла политическая переориентация и Полоцка: «... и слашася полотьтчане к Святославу Ольговичу (тогдашнему новгород-северскому князю. -Авт.) с любовью, яко имети отцем собе и ходить в послушании его, и на том целовали хрест» [7. Т. 2. С. 446]. Фактически это была просьба полочан об опеке над ними.

Между тем лишенный полоцкого «стола» Рогволод стал предприни­мать меры по возвращению к власти. По-видимому, усилилась партия, поддерживавшая его, и, наоборот, ослабло влияние партии, ориентиро­вавшейся на Ростислава. Тут сыграли личностные качества Ростислава Глебовича, который, севши в Полоцке, отдал все уделы братьям и детям. Пользуясь их поддержкой, он почувствовал силу и стал противопостав­лять себя полоцкому вече, выходить из-под его контроля. Скорее всего, интересы Минского княжества он при этом не забывал. Все это вызвало недоброжелательное отношение к Ростиславу полоцкой верхушки. В ре­зультате в Полоцке произошел мятеж. Ростиславу едва удалось утихоми­рить полочан, давши как вельможам, так и народу «многая дары». После этого он смог привести их «к хресту», т. е. взять присягу на верность ему. Борьба Рогволода с Ростиславом завершилась миром, причем последний пошел на уступки, отдавши Рогволоду некоторые «волости». И хотя этот мир был скреплен целованием' креста, он оказался все же непрочным. Вскоре после возвращения Ростислава из-под Друцка полочане тайно от него послали к Рогволоду послов, которые должны были договориться об условиях возвращения его в Полоцк, просили забыть зло, которое причи­нили ему полочане в 1151 г. Рогволод обещал все забыть, зла не держать, в чем не только целовал крест, но и дал письменное заверение.

Получив согласие Рогволода и поддержку жителей Друцка, полочане составили заговор. Решено было схватить Ростислава на братчине¹ в день Петра и Павла возле церкви Святой Богородицы. Однако князь приехал на праздник одетым в броню под платьем. Утром следующего дня в его ре­зиденцию прибыли послы, которые стали «вабити к себе» князя, т. е. при­глашали его в город на переговоры. Ростислав поехал, однако у ворот вы­бежавший из города человек его предупредил, что собралось вече, что дружину князя бьют и его хотят убить. Поняв, что его судьба как полоц­кого князя уже предрешена, Ростислав ушел в Минск к брату Володару. Полочане же послали за Рогволодом в Друцк, и он 8 июля 1158 г. снова сел на престол «деда своего и отца своего».

Предвидя борьбу с Глебовичами, Рогволод обратился за помощью к своему родственнику по линии жены, смоленскому князю Ростиславу

Так назывался общий пир в складчину целого города или отдельного церковного прихода на храмовые праздники.

Мстиславичу. Тот охотно дал войско во главе со своими сыновьями Ро­маном и Рюриком. При этом он преследовал свои политические цели. Смоленское княжество в это время находилось в экономическом и поли­тическом расцвете и начало предъявлять свои претензии на ведущее место среди кривичских земель. Борьба Полоцка с Минском явилась удобным поводом для того, чтобы расширить и укрепить свое влияние в полоцкой земле, постепенно подчинить ее. Полочане также имели свой политиче­ский расчет: прежде всего, используя помощь Смоленска, подчинить себе Минск, а затем предъявить свои претензии на другие земли, в том числе и смоленские.

В результате политических усилий Полоцка против Минска сложи­лась коалиция в составе полочан, смолян, новгородцев и псковичей. Их войска взяли Заславль, затем в течение 10 дней безуспешно пытались по­корить Минск. В результате Рогволод предложил Ростиславу Изяславови-чу мир, на чем и целовали крест, хотя князь минский Володар Глебович отказался от этого. Позже, в 1159 г., Глебовичи вернули себе Заславль, а его князей заковали и посадили в поруб. Эта демонстрация Минском сво­ей силы и независимости привела к новому походу на него Рогволода По­лоцкого в 1160 г. Смоленский князь Ростислав, ставший к этому времени великим киевским князем, дал в помощь Рогволоду отряд торков числен­ностью 600 человек. Осада Минска продолжалась 6 недель, однако взять город не удалось. Полоцк не мог примириться с усилением Минска и по­этому совершил против него еще один поход в 1161 г., из которого Рогво­лод также вернулся «восвояси». Потерпел поражение Полоцк и в походе 1162 г. Многие полочане были убиты, еще больше попало в плен. В ре­зультате Рогволод побоялся возвращаться в Полоцк, где его, вне всяких сомнений, обвинили бы в больших и бессмысленных потерях, и ушел княжить в Друцк. Дальнейшие следы этого князя история не сохранила, разве что 3 мая 1171 г. на камне недалеко от Коханово была сделана над­пись о том, что в этот день Рогволод вступал в какой-то решающий этап своей жизни. Камень этот, к сожалению, был уничтожен в 30-е годы XX ст. [З.С. 222].

Описанные выше события позволили минскому князю Володару Гле­бовичу предпринять попытку занять полоцкий «стол» и обеспечить Мин­ску доминирующее место в полоцкой земле. С этой целью он стал искать союза со Смоленском. Однако Володару понадобилось целых пять лет для того, чтобы собраться с силами для решающего наступления на Полоцк. В 1167 г. Володар двинулся на Полоцк и разбил войско Всеслава Василько-вича, взошел на полоцкий престол. По обычаю, он заключил с поло-чанами (с вече) договор-условие, скрепив его крестным целованием. Од­нако при попытке дать бой Всеславу, осевшему в Витебске, военное счастье изменило Володару. Всеслав вновь оказался в Полоцке. В результате пора­жения Минска в этой борьбе его сила и слава, проявившиеся в 1151-1158 гг., временно закатились, город надолго исчез со страниц летописей. К середине XII в. политическая ситуация в древнерусских землях изме­нилась. В это время возросла военно-политическая и экономическая роль Владимиро-Суздальской земли - ядра будущей Великороссии. Современная наука признает, что уже Андрей Боголюбский был первым русским князем, увидевшим историческое предназначение Владимиро-Суздальского княжест­ва: быть центром восточнославянских земель. Он понимал, что главным ус­ловием возвышения и укрепления этого центра является подчинение ему Киева, Новгорода и Полоцка - традиционных политических центров Руси.

Полоцк в свою очередь стремился углубить связи с Суздалем как важнейшей политической силой того времени с целью укрепления своих позиций. Не случайно дочь Всеслава Полоцкого была выдана замуж за одного из суздальских князей-Ярополка, внука Юрия Долгорукого.

Уже в 1167 г. полочане вместе с суздальцами и смолянами участвуют в военных действиях против Новгорода. В летописи сказано, что смоляне и по­лочане отрезали Новгород от Киева: «пути заяша и послы измаша Новго-родчкыя вседе и вести не дадуше Кыеву» [3. С. 227]. В составе коалиции по­лочане участвовали в походах на Киев (между 1168 и 1171 гг. ив 1174 г.), а также на Новгород (в 1169 г.). Причем то, что Андрей Боголюбский «полоть-ским князем пойти повеле всем» [7. Т. 2. С. 574], свидетельствует об опреде­ленной зависимости полочан от суздальского князя. Следует отметить, что в походе 1180 г. вместе с полочанами участвовали не только минчане, но и ту-ровские и пинские князья, т. е. силы почти всей тогдашней Белой Руси¹.

Естественно, что Полоцкая земля испытывала и всю тяжесть ответ­ных походов. В 1178 г. новгородцы, «вспомнив» старые обиды от полочан, и в частности нападение на Новгород Всеслава Чародея в 1066 г., вышли в поход против Полоцка. Решено было отобрать назад все, что по­лочане тогда взяли в Софийском соборе. И только помощь войском и за­ступничество Романа Смоленского, предупредившего Мстислава Новго­родского (кстати, своего родного брата), что если он пойдет на Полоцк, то будет иметь дело со Смоленском, спасло полоцкую землю от неизбежных потерь и разрушений.

В последней четверти XII в. наряду с феодальной раздробленностью в полоцких землях стал заметным и процесс их постепенного политиче­ского объединения. Развитие земледелия, ремесел, торговли, т. е. успеш­ное экономическое развитие, настоятельно требовало прекращения меж­доусобной борьбы полоцких князей. И она затихает. Это способствовало и политическому усилению полоцких земель.

Когда после смерти Андрея Боголюбского сложилась новая ситуация и отношения между Смоленском и Черниговом осложнились, Полоцк стал на сторону Чернигова. Это проявилось во время похода на Друцк черниговцев, стремившихся взять под свой контроль это связующее звено между Смоленском и Полоцком. Поскольку изоляция Смоленска от Друцка была выгодна полочанам, они поддержали поход черниговских войск во главе с Ярославом Всеволодовичем и будущим героем «Слова о полку Игореве» - Игорем Святославовичем. Шесть полоцких князей (по­лоцкий, витебский, логойский, заславльский, минский, стрежевский) при­няли участие в походе. Естественно, что их объединяли прежде всего ин­тересы всей полоцкой земли. Правда, это единство не было достаточно прочным и постоянным. Когда в 1186 г. Давид Смоленский организовал поход на Полоцк, его союзниками были не только новгородцы, но и кня­зья Василько из Логойска и Всеслав из Друцка. Стремясь не допустить ра­зорения своих земель, полочане приняли решение: «...пойдем к ним на сумежи и сотворим там с ними мир» [3. С. 240]. Они встретили своих про­тивников с поклоном и почетом и «дали им многие дары». Мир, конечно же, был заключен не только в результате этих действий, но и ценой тер­риториально-политических уступок. В частности, Витебск снова перешел в руки смоленского князя.

Здесь следует учесть, что эти события происходили в то время, когда в Полоцке существовала своеобразная республика, возникшая после смерти Всеслава Васильковича в 1180 г. Ее возникновение летописец объ­ясняет тем, что, дескать, Всеслав был очень уважаемым князем. И князья, и простые люди ценили его за разум, справедливость и доброту и даже на­зывали его «Великим». Когда же он умер, вече, убежденное в том, что другого такого князя найти невозможно, вместо князя выбрало 30 стар­шин, которые и руководили княжеством в течении 9 лет, вплоть до 1190 года, то есть бояре, видимо, недовольные тем, что князь защищал интере­сы и «меньших» людей, упразднили княжескую власть, создав аристокра­тическую республику. Соединив свою экономическую власть с политиче ской, они стали игнорировать широкие массы простого люда, заботясь о своих собственных интересах. Не случайно возмущенные полочане вы­ступили против боярской «старшины».

Политика Полоцка в Прибалтике

Наряду с активным участием в политической жизни всего восточнославянского региона Полоцкое княжество имело свои экономические и политические интересы на севере и северо-западе. Западная Двина была главной артерией, соединявшей Полотчину с морем. В Х-ХН вв. в руках полоцких князей был весь бассейн этой реки от верховьев до моря и ключевые перевалочные пункты Полоцк и Витебск. Зависимость Нижнего Подвинья от Полоцка отмечена во мно­гих документах. Вот одно из таких свидетельств: «Король Русии из По­лоцка имел обыкновение время от времени собирать дань с этих ливов» [3. С. 266]. Племена Нижнего Подвинья оказывали сопротивление полоц­кому господству и даже освобождались от него, как это было с земгалами в 1106 г., когда против них ходило большое полоцкое войско. В конце XII в. ливы, жившие на Балтийском побережье, в том числе и в Нижнем Подви-нье, платили дань и поставляли вспомогательное войско полоцкому кня­зю, т. е. находились в политической зависимости от него. В землях латга-лов располагались города Кукейнос, Герцике и Ашераден [3. С. 264], ко­торыми управляли вассалы полоцкого князя. Правда, они пользовались значительной самостоятельностью. В Герцике уже в X в. были мощные укрепления. Засвидетельствовано и наличие здесь славянского населения. В начале XIII в. это был богатый город, в нем было несколько православ­ных храмов [3. С. 625]. Кукейнос (338 км от Полоцка) возник, скорее все­го, в XI в. Под 1206 г. в «Хронике Ливонии» он назван русским городом, которым управлял князь Вячеслав Борисович, прозванный Вячко.

Рассматриваемый стратегически важный район Прибалтики в качест­ве ключевого объекта своей экспансии выбрали немецкие, а также датские и шведские феодалы. В 1184 г. немцы высадились в устье Двины. Вскоре монах Мейнард, искавший для римской курии новых доходов, обратился к полоцкому князю Владимиру Всеславичу за разрешением проповедо­вать в этой земле. Полоцкий князь дал такое разрешение, недооценив всю важность этого события, которое повлекло за собой непредвиденные по­следствия как для Полоцкога княжества, так и для всех других земель Бе­лой Руси. Колония немецких миссионеров, купцов, профессиональных вояк быстро разрасталась, привлекала на свою сторону местную знать, за­сылала на восток и юго-восток религиозных, торговых и военных пред­ставителей.

Крестоносцы стали, что называется, огнем и мечом обращать в хри­стианство язычников, вторгаться на территорию литовцев и белорусов, В это же время все сильнее стали проявляться религиозно-фанатические противоречия между восточным и западным ответвлениями христианства - православием и католицизмом. Причем восточно-православную кон­фессию ослабило иноверное, татаро-монгольское, нашествие. Западно-католическая конфессия воспользовалась этими трудностями, чтобы рас­ширить свое влияние. В общественном сознании населения Европы ут­верждалось мнение, что настоящие христиане - это только католики, а православные - отщепенцы от веры. Поэтому крестоносцы уничтожали православное население и его храмы с большей жестокостью, чем языч­ников и их культовые сооружения. Тысячи и тысячи фанатичных борцов за расширение христианства, которые во имя Христа сами шли на смерть, несли смерть как язычникам - прибалтам, так и христианам - белорусам.

Возведение в 1201 г. в устье Западной Двины епископом Альбертом крепости Рига явилось серьезным ударом по интересам Полоцка, так как крестоносцы замыкали ею доступ к морю. Дальнейшим шагом в этом на­правлении была организация в 1202 г. с согласия папы римского духовно-рыцарского ордена меченосцев. Его целью стало завоевание нижнедвин­ских земель и христианизация местного населения. Понятно, что укрепле­ние крестоносцев в этих местах не могло не привести к борьбе Полоцка за свои интересы.

Первое столкновение Полоцка с орденом меченосцев произошло в 1203 г. Полоцкий князь Владимир осадил замок Инесколу (на восток от Риги) и получил от ливов дань. Однако при попытке осады другого замка вооруженные арбалетами рыцари ранили многих коней полочан и выну­дили их к отступлению. В это же время попытку нападения на Ригу сде­лал и Всеволод, вассал Полоцка, князь Герцике.

Следует заметить, что когда местное население столкнулось с жест­кой властью крестоносцев, с ее последовательными и разнообразными методами угнетения, оно стало искать помощи у Полоцка. В 1206 г. в По­лоцк прибыли послы ливов, которые попытались склонить князя к борьбе с тевтонами. В это же время сюда направил свою делегацию и епископ Альберт с целью задобрить и нейтрализовать полоцкого князя. После по­вторной просьбы ливов, которые в борьбе с крестоносцами несли боль­шие потери (даже их старейшина Ако погиб, а голова его была подарена как трофей епископу), полоцкий князь спустился вниз по Двине. В целом поход был неудачным. Вооружение крестоносцев оказалось лучшим, они имели баллисты, метательные машины. Полочане, в походе которых уча­ствовали и воины соседских славянских княжеств, не смогли взять даже крепость Гольм (по сведениям, несомненно, тенденциозной «Хроники Ливонии», ее защищали всего 20 рыцарей).

Дальнейшие события в Прибалтике оказывались все более неблаго­приятными для Полоцка. В авангарде борьбы с крестоносцами находился князь Кукейноса Вячеслав Борисович, прозванный Вячко. В 1207 г. он держал свою крепость, отбивая все атаки врагов, разгромил несколько от­рядов немцев, но силы оказались неравными, и Вячко ушел на Русь. В дальнейшем он умело использовал противоречия между епископом иорденом, неоднократно заключал соглашения и вел боевые действия, даже побывал в плену у рыцарей. Он обратился к полоцкому князю с просьбой выступить против Риги, послав ему захваченных в бою тевтонских коней, баллисты, панцири и др. Борьба завершилась тем, что Кукейнос был со­жжен и на его месте построен мощный замок, который стал опорой агрес­сии крестоносцев против Полоцка. В 1210 г. под ударами рыцарей пал, а затем был сожжен и Герцике. В этом же году в Риге был заключен «веч­ный мир» крестоносцев с Полоцком.

Вместе с военной агрессией проводилась и торгово-экономическая экспансия ордена по отношению к Полоцку. Орден предложил рижским купцам открыть доступ в их владения. Правда, это соглашение было вы­годно и Полоцку. Недаром же оно неоднократно возобновлялось по ини­циативе Полоцка. В 1212 г. после покорения орденом эстов полоцкий князь, обеспокоенный этим, проявил инициативу встречи в Герцике с епископом. Последний прибыл на встречу вместе с псковским князем Владимиром (изгнанным псковичами и убежавшим в Ригу), с братьями-рыцарями, старейшинами ливов и латов. С ними шли и купцы на своих кораблях. В ходе переговоров чуть было не начались боевые действия. Однако увидев, что против него готовы драться не только рыцари, но и люди псковского князя, и одетые в доспехи купцы, полоцкий князь велел своим войскам отойти. Он говорил с епископом уважительно, называя его отцом духовным. Со своей стороны, епископ признал князя за сына. В ре­зультате переговоров епископу было предоставлено право беспошлинной торговли в Ливонии, а купцам навсегда открыт свободный путь по Двине. Все это говорит о постепенном ослаблении позиции Полоцка в При­балтике, что крайне отрицательно сказывалось на дальнейшей жизни всех белорусских земель. Вытеснению Полоцка из Прибалтики способствовала и внезапная смерть полоцкого князя Владимира. Когда в 1216 г. князь взошел на корабль, чтобы идти с войсками на осаду Риги, он внезапно упал и сразу же умер. Войско, собранное для похода, разошлось по домам. Главные же причины ослабления позиций заключались в недооценке По­лоцком, как и другими соседними странами, исключительной опасности крестоносцев; в недальновидной, не всегда продуманной и последова­тельной внешней политике. И, наконец, полоцкому войску трудно было противостоять рыцарям, которые имели самое совершенное по тому вре­мени европейское оружие.

В первой половине XIII. в; Полоцк и Витебск продолжали укреплять связи с Владимиро-Суздальской и Новгородской землями. Имевшие место военные стычки, как правило, носили скорее династический характер. В сознании же народа сохранилось чувство генетического родства восточ­ных славян, их общей исторической судьбы. В 1239 г. был заключен брак Александра Ярославича, получившего впоследствии прозвание Невского, с дочерью полоцкого князя Брячеслава. В летописи под этим годом зна­чится: «Оженися князь Александр, сын Ярославль в Новгороде, поя в По лотьске у Брячеслава дчерь, и венчася в Торопце; ту кашю чини, а в Нове-городе другую» [3. С. 298]. В войске Александра Невского воевал Яков Полочанин, один из шести упоминаемых в источниках героев, которые якобы предрешили победный исход битвы на Неве в 1240 г. Врезавшись в шведский полк, он с мечом в руках «мужествовал много».

К середине XIII в. политическое влияние Полоцка постепенно уменьшалось, слабело и его военно-экономическое значение. В это время центр политической жизни на Беларуси переходил в Понеманье, . где хоть и на короткий срок, но вставал Новогрудок, правда, под эги­дой литовских князей. Он становился центром белорусских земель, ко­торые собирались в единое целое. В общем же во второй половине XII - начале XIII в. на территории Беларуси складывалась группа зе­мель-княжеств (Полоцкое, Минское, Туровское, Пинское, Новогруд-ское, Гродненское, Брестское), которая явилась основой выделения бе­лорусской народности, формирования белорусского языка и общебе­лорусской государственности.

Таким образом, Полоцкое княжество является первым из известных нам государственных образований белорусов. Оно возникло в конце пер­вого тысячелетия н. э., еще до образования Киевской Руси как сильного централизованного государства. Полоцкое княжество в результате воен­но-политических усилий сохраняло независимость на протяжении ряда веков и даже тогда, когда непродолжительное время входило в состав Ки­евской Руси.