§ 3. Политическое, экономическое и культурно-национальное развитие Беларуси во второй половине XIX в.

Накануне отмены крепостного права

На рубеже 50-60-х годов XIX в. в России возникла социально-политическая напряженность, в основе которой лежало недовольство различных слоев общества, и прежде всего крестьян, своим эконо­мическим и социально-правовым положением. Старая крепостническая система организации общественной жизни полностью изживала себя. В ее недрах вызревали новые экономическо-производственные отношения. В промышленности более широко стали применяться машины и механизмы, повышавшие производительность труда, рос объем выпускавшейся про­дукции, увеличивалось число наемных рабочих. В 1860 г. в Беларуси ра­ботало 157 фабрик и мануфактурных предприятий, 69 из которых пользо­вались только наемным трудом [1. С. 117]. Крепостнические отношения сдерживали расширение внутреннего рынка, формирование свободной рабочей силы, тормозили технический прогресс, развитие промышленно­го производства.

Пагубным было влияние крепостнических отношений и на сельское хозяйство, которое являлось основной отраслью экономики. Чтобы уве­личить доходность имений, помещики расширяли запашку за счет сокра­щения крестьянских наделов, увеличивали барщину, которой в 50-е годы было охвачено свыше 90 % крепостных, но все равно сельское хозяйство продолжало оставаться низкопроизводительным, неэффективным. Доход­ность помещичьих имений падала, росла их задолженность. В 1859 г. око­ло 60 % крепостных крестьян Беларуси было заложено помещиками в кредитных учреждениях. Усиление помещичьего гнета вело к росту сти­хийных крестьянских волнений. В 1858-1860 гг. они прошли почти во всех уездах Беларуси. 11 раз их подавляли военной силой. Крестьяне тре­бовали отмены барщины, бесплатной передачи им тех земель, которые они издавна обрабатывали.

Социально-политическая обстановка в Беларуси осложнялась еще и тем, что по польски настроенные, в том числе и дворянские, круги, недо­вольные политикой российского правительства, организовывали в горо­дах манифестации националистического характера.

Таким образом, в конце 50-х - начале 60-х годов слабость, гнилость крепостнического строя становились все более очевидными. Чтобы пре­дупредить социально-политический взрыв, правительство стало на путь коренного реформирования основных сфер общественной жизни - эконо­мической, государственно-правовой, военной и др. Начать реформы ре­шено было с белорусских и литовских губерний. При этом учитывалось, что помещичьи хозяйства Беларуси были довольно тесно связаны с рын­ком и в той или иной мере имели опыт применения труда безземельных крестьян. По мнению властей, помещики здесь были более подготовлены к .отмене крепостного права, чем в других губерниях России. Брался в расчет и тот факт, что в губерниях, граничивших с Польшей, где кресть­янство уже пользовалось личной свободой, крестьянское движение может не только приобрести широкий размах, но и вылиться в вооруженные формы борьбы.

Помещики Беларуси неоднократно высказывались за отмену крепо­стного права с сохранением всей земли в своих руках, то есть за беззе­мельное освобождение крестьянства. В сентябре 1857 г. помещики Виленской, Гродненской и Ковенской губерний направили в Петербург ад­реса (ходатайства), в которых выразили желание освободить крестьян, но без земли. В ответ в ноябре был опубликован рескрипт царя на имя гене­рал-губернатора В. Назимова, в котором разрешалось в губерниях учре­дить дворянские комитеты и общую комиссию в Вильно для подготовки проектов освобождения крестьян. В 1858 г. соответствующие комитеты были созданы во всех губерниях Беларуси. В Минской, Виленской и Гродненской губерниях они высказались за безземельное освобождение крестьян, в Могилевской и Витебской — за наделение бывших крепостных небольшими участками. Проекты безземельного освобождения крестьян­ства правительством были отвергнуты.

Отмена крепостного права

Осознание социально-экономического и военно-технического отставания страны от других европейских государств, боязнь перерастания антикре­постнических настроений в крестьянскую револю­цию вынудили Александра II подписать 19 февраля 1861 г. одобренные Государственным советом Манифест об отмене крепостного права и про­екты «Положений» к нему. Эти документы получили силу закона. Поло­жение крепостных крестьян менялось коренным образом. Они получали, хотя и не сразу, личную свободу, формальную независимость от помещи­ка. Крестьянин от своего имени мог обращаться в государственные учре­ждения, заключать торговые и иные сделки, записываться в сословия ме­щан и купцов, поступать на службу и в учебные заведения.

В то же время реформа 1861 г. отличалась нерешительностью и непо­следовательностью на практике, стремлением правительства любыми средствами не ущемить интересов помещиков. В Беларуси реформа про­водилась на основе общего и двух местных положений. На Витебскую и Могилевскую губернии распространялось «Положение для губерний ве­ликороссийских, новороссийских и белорусских». В Минской, Гроднен­ской, Виленской действовало «Местное положение» для этих губерний. Выделение этих губерний в особую группу диктовалось тем, что здесь не существовало крестьянской общины, а господствовало подворное земле­пользование с фиксированными крестьянскими наделами.

В тех губерниях и уездах, где господствовало общинное землеполь­зование, устанавливались высший и низший наделы земли на душу муж­ского пола. Высший составлял 4-5,5, а низший - 1,3-2,8 десятины земли. Во многих местах крестьянские дореформенные наделы были больше, чем вновь установленный высший предел. В этих случаях, если у поме­щиков оставалось менее 1/3 окультуренной земли, часть крестьянских на­делов отрезалась в пользу помещика. В Минской, Гродненской и Вилен­ской губерниях сохранялись дореформенные крестьянские наделы, что узаконивало «отрезки», которые были сделаны помещиками до реформы.

При разделе земли помещики, естественно, выбирали себе лучшие участки. Это привело к невообразимой чересполосице барских и кресть­янских владений. Почти все леса, озера, лучшие сенокосы остались в ру­ках помещиков. Крестьянам же наделы выделялись далеко от деревень, за­частую на неудобицах, песках, заболоченных участках. Они лишались сено­косов, водопоя для скота и других угодий общего пользования. Словом, большинство крестьян оказалось в таком положении, что успешно вести свое самостоятельное хозяйство им было почти невозможно, и они опять попада­ли в кабалу, зависимость от своих прежних господ. К тому же многие тысячи дворовых, которые до реформы служили в панских имениях и не имели зе­мельных наделов, остались безземельными и после реформы [8. С. 305].

Крестьяне получили право выкупать свою усадьбу, а с согласия по­мещика - и полевой надел. В соответствии с законом выкуп крестьянин должен был платить только за землю. Однако цена на нее в Беларуси при этом была завышена в 3-4 раза. Необходимых для этого денег у крестьян, как правило, не было, а помещики хотели получить их полностью и без­отлагательно. Правительство учло интересы помещиков следующим обра­зом: 20 % суммы при выкупе платили сами крестьяне, а оставшуюся часть -правительство. Крестьяне, становившиеся таким образом государствен­ными должниками, должны были выплачивать эту сумму правительству в течение 49 лет. Причем крестьяне должны были платить и проценты за предоставление этого своеобразного правительственного кредита. Все это тяжелым бременем легло на крестьянские плечи. Выкупные платежи со­бирались с крестьян вплоть до первой российской революции 1905-1907 гг., в связи с которой правительство вынуждено было досрочно отменить их. Всего крестьяне к этому времени выплатили суммы, в 3 раза превышав­шие стоимость полученной ими земли [8. С. 305].

Чтобы не оставить помещиков без рабочих рук, «Положениями» от 19 февраля 1861 г. предусматривалось, что выкупать свои наделы крестьяне могли не ранее чем через 9 лет. Все это время они считались времен­нообязанными и должны были, как и раньше, отрабатывать панщину или платить помещику денежный налог за пользование «своим» наделом. На период временнообязанного состояния для крестьян Могилевской и части Витебской губерний устанавливалась барщина. Она ограничивалась 40 днями мужского и 30 днями женского труда в год с высшего душевого надела, т. е. с 4-5,5 десятины земли. В Минской, Гродненской и Виленской губерниях устанавливался оброк до 3 рублей с десятины или барщи­на не менее 23 дней в году [1. С. 119].

Помещики утрачивали абсолютную власть над деревней, так как пре­дусматривался новый порядок управления, основанный на выборности низших должностных лиц. Он состоял в том, что на общем собрании сельские жители избирали старосту. На волостных собраниях сельские старосты вместе с уполномоченными (один от 10 дворов) выбирали воло­стное правление, волостного председателя и судью. К числу главных обя­занностей выборных сельских органов относились: расклад и сбор нало­гов, контроль за выполнением крестьянами своих повинностей, регулиро­вание земельных отношений, организация в деревнях полицейской служ­бы (сотские, десятские).

В жизни крестьян сохранялись определенные пережитки средневеко­вья. В частности, за исправное выполнение различных повинностей и вы­плату налогов крестьяне отвечали на основе круговой поруки. Такая прак­тика сохранялась до начала,ХХ в. Волостной крестьянский суд действовал на основе норм и традиций обычного права.

Положение, в которое попали крестьяне в результате реформы, во многом их не устраивало. Они не приняли объявленной им «свободы», отказывались отбывать барщину и другие повинности, подчиняться рас­поряжениям управляющих имениями. Имели место самовольные порубки леса и покосы лугов, а также поджоги помещичьих усадеб. Уже в 1861 г. произошли массовые возмущения и выступления крестьян. В течение марта-июня на Беларуси их состоялось 273. Они охватили 1305 деревень. За весь 1861 г. в крае было зафиксировано 379 выступлений, из которых 125 подавлено полицией и войсками [1. С. 119-120]. В 1862 г. состоялось 152 выступления, 78 из них были связаны с распределением земли между помещиками и крестьянами, закреплением их обязанностей. И эти волне­ния подавлялись с использованием войск [8. С. 306; 1. С. 120).

Восстание 1863 г. вынудило российское правительство принять меры, имевшие целью смягчить социально-политическую напряженность, не допустить массового участия в нем белорусского крестьянства. Указом 1 марта 1863 г. вводился обязательный выкуп крестьянами своих наделов в Виленской, Гродненской, Минской губерниях. С 1 мая прекращались временнообязанные отношения, крестьяне переводились в разряд собст­венников земли. Выкупные платежи снижались на 20 %. В ноябре 1863 г. этот указ был распространен на Витебскую и Могилевскую губернии. В это же время генерал-губернатор М. Муравьев подписал приказ о наделе­нии трехдесятинными земельными участками крестьян, утративших зем­лю в 1846-1856 гг. Тем, у кого помещики отняли землю в более позднее время, наделы возвращались целиком. Все эти меры существенно смягчи­ли последствия реформы 1861 г. в Беларуси. Они обеспечили более бы­строе развитие, по сравнению с другими регионами России, новых произ­водственно-экономических, или, как их принято называть, капиталисти­ческих отношений в сельском хозяйстве.

В 1867 г. был заменен оброк на обязательный выкуп земли и для го­сударственных крестьян, составлявших в Беларуси около 20 % всего сель­ского населения. Они присоединялись к разряду крестьян-собственников. До конца 80-х годов правительство приняло ряд законов и указов, кото­рые определяли условия землепользования, перехода на выкуп таких не­многочисленных слоев сельского населения, как однодворцы, чиншевики и др. [8. С. 306].

Буржуазно-демократи ческие реформы 60-70-х годов XIX в.

Отмена крепостного права сочеталось с рядом дру­гих реформ государственного управления, что обеспечило ускоренный переход страны на капи­талистический путь развития. Были проведены зе­мельная, судебная, цензурная, школьная, город­ская и военная реформы. В Беларуси одни из них

не осуществлялись вовсе, а другие трансформировались в зависимости от политической обстановки. В числе первых в 1862 г. началась военная ре­форма. В ходе ее были созданы военные округа, до 7-8 лет сокращались сроки службы, что создавало более широкий резерв на случай всеобщей мобилизации. С января 1874 г. вводилась всеобщая воинская повинность для мужчин, достигших 20-летнего возраста. Срок обязательной службы снижался до 6 лет в сухопутных войсках и до 7 лет — на флоте. Лица, окончившие высшие учебные заведения, служили 6 месяцев, гимназии -полтора года, городские училища - 3, начальные школы - 4 года. Эта ре­форма имела большое значение, хотя ряда регионов страны она и не кос­нулась.

В 1864 г. началось проведение земской, судебной и школьной ре­форм. В уездах и губерниях для руководства местным хозяйством, народ­ным просвещением, медицинским обслуживанием населения и другими сферами общественно-культурной жизни создавались выборные земские учреждения. Но в Беларуси земская реформа не проводилась до начала XX в. Правительство, политически не доверяя местным землевладельцам, особенно после восстания 1863 г., не решалось ввести здесь земские уч­реждения потому, что руководство в них могло достаться дворянам-католикам, так как именно они составляли преимущественное большин­ство помещиков в крае.

По этой же причине со значительным опозданием и существенными отступлениями от статута 1864 г. проводилась на Беларуси и судебная ре форма. Новые правила предусматривали бессословность судебной власти. Она создавалась следующим образом: низшими судебными инстанциями являлись мировые судьи и уездные съезды мировых судей, затем шли ок­ружные суды в губерниях и межгубернские судебные палаты, которые подчинялись непосредственно Министерству юстиции. Для рассмотрения уголовных дел создавался институт присяжных заседателей, приговор ко­торых был окончательным. В судебном процессе предусматривалось уча­стие адвокатов (присяжных поверенных). Для крестьян по мелким граж­данским и уголовным делам (до 100 рублей) сохранялся введенный в 1861 г. волостной суд. Проведение судебной реформы в большой степени осуще­ствлялось с учетом политической ситуации. В 1866 г. судьи были подчи­нены губернаторам, в 1878 г. дела о государственных (политических) пре­ступлениях были переданы из суда присяжных в судебные палаты и воен­ные суды.

В Беларуси судебная реформа началась только в 1872 г. с введением мировых судов. Поскольку земства здесь отсутствовали, то мировые су­дьи не избирались, а назначались из числа помещиков министром юсти­ции. В 1882 г. в западных губерниях были созданы окружные суды и со­ответствующая прокуратура с институтами присяжных заседателей и присяжных поверенных. Окружные суды Минской, Гродненской и Витеб­ской губерний были отнесены к Виленской судебной палате, Витебской губернии - к Петербургской, а Могилевской - к Киевской [8. С. 309].

В 1889 г. в связи с недовольством дворянства деятельностью миро­вых судов был введен институт земских начальников, которые наделялись правом вмешиваться во все дела сельского самоуправления и безо всяких судебных формальностей накладывать на крестьян определенные наказа­ния. Однако и в этом случае в Беларуси, причем только в Витебской, Мо­гилевской и Минской губерниях, закон о земских начальниках был введен лишь в 1900 г.

Школьная реформа проводилась в соответствии с «Положением о на­чальных народных училищах» и «Статутом гимназий и прогимназий» 1864 г. В основу этих документов был положен принцип всесословности образования. В средних и высших учебных заведениях вводилась высокая плата за обучение, что объективно регулировало социальный состав обу­чающихся. Сеть начальных школ расширялась. Среднее образование да­вали гимназии - классические и реальные. Последние позднее были пре­образованы в реальные училища. В классических гимназиях упор делался на гуманитарное образование, в реальных предпочтение отдавалось пред­метам естественного цикла. Выпускники-отличники классических гимна­зий без вступительных экзаменов принимались в университеты, реальных - в технические вузы. В целом школьная реформа способствовала развитию народного образования и культуры, хотя в начале 70-х годов и был огра­ничен доступ к среднему и высшему образованию лиц недворянского происхождения.

С 1865 г. расширялись возможности печати. Предварительная цензу­ра оригинальных произведений объемом не менее 10, а переводных - 20 печатных листов отменялась. Издания меньших размеров, поскольку они бы­ли более доступны широкому кругу читателей, должны были предварительно просматриваться цензорами. Цензуре подлежали периодические издания. От­дельные журналы и газеты могли освобождаться от цензуры под залог, одна­ко в таком случае их редакторы за нарушение закона о печати привлекались к судебной ответственности. Если же курс изданий существенно расходился с официальным политическим курсом, их деятельность могла приостанавли­ваться или запрещаться. Право разрешения на открытие периодического из­дания принадлежало властям. Поэтому в Беларуси до середины 80-х годов XIX в. не было ни одного независимого периодического издания.

В 1875 г., т. е. на пять лет позже, чем в русских губерниях, в Беларуси стала проводиться реформа городского самоуправления. В ее основу был положен буржуазный принцип всесословности выборов органов управле­ния при соответствующем имущественном цензе. Все плательщики го­родских налогов пользовались правом голоса. Избирались члены город­ской думы (гласные), которая формировала свой исполнительный орган -городскую управу во главе с городским головой. В губерниях были созда­ны подчиненные губернатору учреждения по городским делам.

Органы городского самоуправления организовывали коммунальное хозяйство и транспорт, занимались вопросами народного образования, охраны здоровья, сбором налогов, благоустройством территории городов и т. п. В период так называемых контрреформ при Александре III в 1892 г. было утверждено новое положение, предусматривавшее усиление контро­ля за городским самоуправлением со стороны правительственной админи­страции. Путем повышения имущественного ценза резко сокращалось ко­личество избирателей. В Беларуси фактически отстранялось таким обра­зом от участия в выборах еврейское население. В Минске в результате этого количество избирателей сократилось в 1893 г. с 3545 до 248 и соста­вило менее одного процента горожан [19. С. 86].

Таким образом, буржуазные реформы 60-70-х годов XIX в. в Белару­си проводились с определенными ограничениями и отклонениями. Только военная, школьная и цензурная реформы были осуществлены на общерос­сийских основаниях.

В результате проведения реформ 60-70-х годов менялась социально-политическая сущность государства. Открывалась дорога замене крепостни­ческих производственных отношений новыми, объективно более прогрес­сивными буржуазно-капиталистическими. В политической и экономической жизни решающую роль начинали играть новые классы - буржуазия и проле­тариат. Однако, если в промышленности новые производственные отноше­ния утверждались быстро, то в сельском хозяйстве этот процесс сдерживался многочисленными остатками и пережитками крепостничества. Главнейшим из них было помещичье, полуфеодальное землевладение.

Аграрная реформа на Беларуси сохранила приви­легированное экономическое и социально-поли­тическое положение крупных землевладельцев, помещиков. В их руках оставалось более полови­ны всех земель. В 1877 г. 50,3 % земельных угодий принадлежало дворянству, 11,2 -казне, церкви и другим учреждениям и только 33,4 % составляли крестьянские наделы. В помещичьем землевладении значительное место занимали крупные име­ния, так называемые латифундии. 2658 землевладельцев имели 84,3 % всех частнособственнических земель. На каждого из них приходилось в среднем 2915 десятин. В том числе князю Витгенштейну принадлежало около 1 млн десятин, князю Радзивиллу - 150 тыс., графу Потоцкому -121,6 тыс., князю Паскевичу - 83,5 тыс. десятин [1. С. 128].

Распределение земли среди крестьян было следующим: 295 тыс. (59,9%) крестьянских хозяйств имели в среднем по 11,9 десятины; 157 тыс. (32,1 %) - от 15 до 20 десятин; и 39 тыс. (8 %) - более 20 десятин земли (8, 307). 60 % крестьян в силу малоземелья, низкой культуры зем­леделия и недостаточной обеспеченности рабочим скотом не могли вести хозяйство прибыльно.

В целом реформа 1861 г., подорвав основы крепостнической, бар­щинной системы хозяйствования, создала условия для перехода к капита­листическому способу сельскохозяйственного производства, который ут­верждался в Беларуси в течение 60-70-х годов. В новых, послереформен­ных условиях не все помещики смогли, как того требовало время, превра­тить свои имения в крупные, высокорентабельные товарные хозяйства. Для этого у большинства из них не было необходимых средств, техниче­ских приспособлений и механизмов, тяглового скота, удобрений и т. д. Не было опыта хозяйствования по-новому.

В 60-70 годах в земледелии господствовало трехполье. Плуги и же­лезные бороны применялись редко. Сеялки, жатки встречались лишь в от­дельных имениях. По этим же причинам большинство крестьян тоже не стали производителями товарной сельскохозяйственной продукции. К то­му же малоземелье, грабительские выкупные платежи, многочисленные государственные налоги способствовали сохранению старых производст­венных отношений. Крестьяне вынуждены были брать помещичьи земли и угодья в аренду, в различного рода займы, рассчитываясь за все это от­работками и другими повинностями.

Появление на мировом рынке дешевого зерна из Соединенных Шта­тов Америки, Аргентины, Австралии привело к падению цен на него. В 80-е годы в Беларуси цены на рожь, например, упали в 2-2,5 раза. В ре­зультате многие помещичьи хозяйства не могли конкурировать на рынке, приходили в упадок из-за низкой рентабельности. Такие имения «обрас­тали» долгами, закладывались в банках, а затем продавались. В конце 80-х годов в Беларуси было заложено более 3 млн десятин помещичьей земли.

В Минской губернии в 1890 г. было заложено 763 имения, в 1895 г. -1656, в 1900 г.-2907 имений [21. Г. 2. С. 125].

Распродажа крупных земельных латифундий вела к формированию рынка буржуазной земельной собственности, хотя этот процесс в Белару­си и сдерживался относительно большей, чем в других регионах России, экономической устойчивостью помещичьих хозяйств, обусловленной ис­кусственным насаждением крупного землевладения русских помещиков. Влияло на этот процесс и выключение из него еврейской буржуазии, представителям которой запрещалась покупать землю. Если в 1877 г. ев­рейская буржуазия владела только5,1 % всех угодий Беларуси, то в нача­ле XX в. ей принадлежало 16,5 % 1. С. 128; 8. С. 312]. Это способствова­ло образованию нового типа сельскохозяйственного производства - капи­талистического. Он заключался в найме рабочих (годовом, срочном, по­денном и др.), которые обрабатывали землю инвентарем ее владельца. Деревенская беднота по мере ее разорения и обнищания все чаще прибе­гала к продаже своей рабочей алы как к источнику существования. К концу XIX в. в Беларуси насчитывалось уже 140 тыс. сельхозрабочих [1.С. 123].

Обследование в 1873 г. 362 волостей Беларуси показало, что в 173 из них постоянно применяется наемный труд. Такие хозяйства постепенно приобретали предпринимательские, товарный характер. Они вводили многопольные севообороты, покупали породистый скот, улучшенные орудия труда (железный плуг, борна), сеялки, молотилки и другие ма­шины.

В конце XIX в. произошла переориентация сельского хозяйства Бела­руси на животноводство, главным образом, молочное. С 1883 г. по 1900 г. количество крупного рогатого скоа в помещичьих хозяйствах возросло почти в два раза, а в Виленской и Минской губерниях - в 2,3. Улучшилась продуктивность коров за счет распространения голландской, симменталь­ской и других пород. Увеличение производства молока привело к появле­нию маслодельных заводов, сыронрен, продукция которых шла как на внутренний, так и на внешний рынок. К концу XIX в. в Беларуси было 200 таких предприятий, производивших до 650 тыс. пудов масла и сыра в год [8. С. 313].

Важным направлением специализации сельского хозяйства стало винокурение. В 1893 г. в Беларуабыло 404 винокуренных завода (не­больших, с числом работавших до 10 человек), в 1905 г. их число воз­росло до 536 [22. С. 37]. Упор на животноводство привел и к измене­ниям в структуре посевных площадей: получило развитие травосеяние. Культивировались клевер, вика, тимофеевка и др. В хозяйствах Витеб­ской губернии и некоторых уездов Виленской развивалось льновод­ство.

Развитие промышленности и железнодорожного транспорта

Промышленность Беларуси в первые два пореформенных десятилетия развивалась медленно.

Большинство предприятий оставалось на уровне мелкотоварного производства и ману­фактуры.

Характерной чертой промышленного развития Беларуси были срав­нительно небольшие размеры фабрично-заводских предприятий. В мно­гочисленных мелких местечках и городах Беларуси вследствие историче­ски сложившихся традиций и национальной политики правительства (черта еврейской оседлости) было сосредоточено большое количество мелких мастерских, принадлежавших ремесленникам, кустарям и мелким торговцам. В них, как правило, работали сам хозяин с членами семьи и два-три наемных работника. В начале 60-х годов XIX в. в Беларуси было около 10 тыс. мастерских, в которых работало до 35 тыс. человек, в том числе 10 тыс. наемных рабочих. В конце века насчитывалось 84 тыс. мас­терских с общим количеством занятых 144 тыс. человек. В этом числе 67 тыс. составляли наемные рабочие [1. С. 134]. Количество промышленных заведений мануфактурного типа с начала 60-х по 90-е годы возросло со 127 до 233. На них работало 8,2 тыс. рабочих.

Однако в 80-90-е годы ускорилось развитие и фабрично-заводской промышленности. Социально-экономический эффект ее роста состоял в развитии более-менее крупного машинного производства, что вело к фор­мированию промышленного пролетариата и буржуазии. Если в 1860 г. в Беларуси насчитывалось 30 фабрично-заводских предприятий, в 1879 г. —46, то в 1900 г. - 799. Количество рабочих на относительно крупных предприятиях достигло 31,1 тыс.

В Беларуси получили развитие преимущественно лесообработка, бу­мажно-картонная, табачная, текстильная, кожевенная, промышленность, производство строительных материалов (изразцы, черепица, стекло). Ме­таллообрабатывающая промышленность в конце XIX в. была представле­на 7 заводами, на которых работало свыше 600 человек. В 1900 г. было 19 казенных железнодорожных мастерских с 4,5 тыс. рабочих. Рабочий класс формировался за счет разорявшегося крестьянства, мещан-кустарей, ре­месленников, мелких торговцев.

Мелкие предприятия (без паровых двигателей, с количеством рабо­чих до 15 человек) в 1860 г. давали почти 84 % всей промышленной про­дукции Беларуси, мануфактуры (предприятия с ручным трудом, количе­ством рабочих 16 и более человек) - 7 %, фабричные (механизированные) производства - до 9'%. В 1900 г. удельный вес фабричной продукции со­ставил 46,8 %, а мануфактур - до 15 %. Мелкая промышленность давала 37,8 % [23. С. 160-193].

Во второй половине XIX в. в Беларуси начали строиться железные дороги. Первой на территории Беларуси вошла в строй в 1862 г. Петербургско-Варшавская магистраль (белорусский участок от Кузницы до По речья составил 50 верст). К 1866 г. были проложены еще 245 верст по ли­нии Двинск - Полоцк - Витебск, а в 70-е годы - две важнейшие для Бела­руси железные дороги: Московско-Брестская (ее участок Смоленск -Минск - Брест был введен в строй 28 ноября 1871 г.) и Либаво-Роменская, которые соответственно пересекли ее территорию с северо-востока на юго-запад и с северо-запада на юго-восток. В 80-е годы начали действовать линии Вильно - Барановичи - Лунинец; Гомель - Лунинец -Пинск - Жабинка; Барановичи - Слоним - Волковыск - Белосток. Общая протяженность железных дорог в начале XX в. составила 2837 верст [23. С. 61-62].

В целом же в Российском промышленно-хозяйственном комплексе конца XIX - начала XX вв. Беларусь была сравнительно отсталым рай­оном. Причинами отставания являлись отсутствие промышленных запа­сов полезных ископаемых, конкуренция таких соседних промышленно развитых районов, как центральный, петербургский, прибалтийский, польский, в которых крупная промышленность сложилась раньше.

Развитие промышленности содействовало росту городов. Расширя­лась сфера их торгово-экономического влияния. Особенно успешно раз­вивались те из них, что стали железнодорожными узлами либо станциями. По своей экономической значимости статус главного города Беларуси по­степенно приобретал Минск, население которого в конце века составляло 90,9 тыс. человек. В Витебске в это время проживало 65,9 тыс., в Гродно -46,9, Бресте - 46,6, Могилеве - 43,1, Гомеле - 36,8, Бобруйске - 34,3, Пинске - 28,4~тыс. человек. В целом же городское население Беларуси с 1863 по 1897гг возросло с 330 до 648 тыс. человек [8. С. 318].

Этнический состав населения

Значительные перемены в развитии экономики, утверждение капиталистических отношений во второй половине XIX в. привели к соответствующим изменениям в социально - классовой структуре общества. В конце столетия население Беларуси по социально-классовому составу распределялось следующим образом: крупная буржуазия, помещики, высшие чиновники составляли 2,3 %, средняя зажиточная буржуазия - 10,4 %, мелкие хозяева - 30,8 %, полу­пролетарии и пролетарии - 56,5 % [ 1. С. 138].

Коренные изменения в экономической, социально-политической и духовной сферах жизни общества во второй половине XIX в. в принципе положительно сказались на процессе национальной консолидации бело­русского этноса. Всего на этнически белорусских землях в конце XIX в. проживало 5710 тыс. белорусов, в том числе 5408 тыс. в Витебской, Могилевской, Виленской, Минской и Гродненской губерниях. Абсолютное большинство их относилось к крестьянскому сословию. В составе город­ского населения доля белорусов составляла в среднем 14,5%. Согласно переписи 1897 г., белорусы (по языку) в Могилевской губернии составля­ли 82,4 %, в Минской - 76 %, в Виленской - 56 %, в Витебской - 52 % и в

Гродненской - 44 % всего населения. В Виленском, Дисненском, Ошмян-ском и Лидском уездах Виленской губернии белорусское население со­ставляло абсолютное большинство (от 86,9 до 73,1 %). В Свентянском уезде белорусов было 47,5 %, в Виленском - до 26 % населения [8. С. 329-332). Белорусы составляли 26 % населения Белостокского уезда, 90 % - Краснинского уезда Смоленской губернии, около 70 % - Суражского уезда Черниговской губернии.

В белорусских губерниях насчитывалось более 3100 тыс. русских, поляков, украинцев, евреев, литовцев, латышей, татар. Польское и литов­ское население проживало преимущественно в западной части Виленской и Гродненской губерний, русское - в северных уездах Витебской губер­нии. Евреи, составлявшие 13,8% всего населения Беларуси, в основном проживали в местечках и городах. На них приходилось 53,5 % всех горо­жан [8. С. 332-333]. Около 8 тыс. татар проживало преимущественно в Минской губернии.

Существенной особенностью белорусского этноса в конце XIX в. бы­ло разделение его на православных и католиков. Первые в 1897 г. в Бела­руси составили абсолютное большинство - 81,2 %, вторые - 18,8 % насе­ления (в том числе в Виленской губернии - 58,5 %, в Минской и Витеб­ской - 9-10,5 %, в Могилевской - 2 %) [8. С. 333].

Однако такое разделение населения по религиозному принципу в но­вых производственных условиях не помешало становлению общности экономической и культурно-духовной жизни белорусского этноса, ибо позади у белорусов было тысячелетие общественно-политической исто­рии: сначала как ветви восточнославянских племен, а затем - в качестве древнерусской народности. Все это время они проживали на своей терри­тории, в объективно существующих здесь природно-климатических усло­виях. Здесь вырабатывались характер трудовой деятельности белорусов, их материальная и духовная культура, складывался и развивался язык, формировались особенности быта, обычаев, традиций и норм морали. Ве­ками у белорусов, независимо от их государственно-политических отно­шений с соседними народами, складывался свой, отличный от других на­родов исторический менталитет. Все это вместе взятое явилось основой для возникновения и развития национального самосознания белорусского народа. Этнографические изыскания на территории Беларуси, проведен­ные северо-западным отделением Русского географического общества, работавшим с 1867 г. в Вильно, а также написанные на базе их и других источников научные труды И. Носовича, М. Дмитриева, Ю. Кречковско-го, А. Сементовского, М. Никифоровского, Е. Карского, Е. Романова и других объективно засвидетельствовали факт существования самостоя­тельного белорусского этноса, его языка и культуры.

К концу XIX в. под воздействием всероссийского и мирового рынков на территории Беларуси сложился единый национальный рынок. Этому во многом способствовало развитие водного (речного) и железнодорожного транспорта. Помимо этого, транспортная сеть связывала Беларусь со пес ми регионами европейской России и других стран. В последней трети XIX | активно формировалась буржуазная собственность. Многочисленные но мещичьи имения, которые не смогли приспособиться к рыночным усло виям, продавались и становились основой формирования буржуазной и мельной собственности. С 1877 по 1905 гг. дворянское землевладение i Витебской, Могилевской, Виленской и Гродненской губерниях .уменьши лось на 1335,8 тыс. десятин [20. С. 161]. Удельный вес буржуазного нем левладения на Беларуси в 1905 г. составил 16,5 %, или 3008 тыс. десятш [8. С. 337].

Соответствующие процессы происходили и в промышленности. В р| зультате реформы 1861 г. все предприятия перешли на вольнонаемный труд. Создался резерв рабочей силы, а также рынок для сбыта промыт ленной продукции, который постоянно расширялся в ходе разрушения на туральных и полунатуральных помещичьих и крестьянских хозяйств. Од новременно в промышленности сужалась доля дворянско-помещичьей собственности. В 60-90-е годы удельный вес помещичьих предприятии уменьшился с 83 до 45 % при соответствующем увеличении количества тех предприятий, которыми владели представители других сословий [17. С. 118-119].

Складывалась общность экономической жизни, что сыграло осново­полагающую, решающую роль в формировании белорусской нации, хотя на заключительном этапе этот процесс тормозился рядом факторов. Во-первых, белорусская национальная буржуазия во второй половине XIX и представляла собой лишь небольшую прослойку в местной многонацио­нальной буржуазии. Земельный, торговый, промышленный, банковский капиталы в основном находились в собственности не белорусских, а поль­ских, русских, еврейских промышленников и купцов. Во-вторых, меж­личностные и межгрупповые контакты в процессе социально-политической, экономической и культурной жизни городов Беларуси, | редким исключением, осуществлялись не на белорусском языке, третьих, белорусская аграрная буржуазия, разделенная по вероисповеднию на православных и католиков, в значительной мере полонизированая, не осознавала своей национальной принадлежности, зачастую безразлично и даже враждебно относилась к проявлениям национального движения, борьбы за утверждение в качестве основных белорусского язы­ка и культуры. И все же, вопреки неблагоприятным политико-историческим условиям, к началу XX в. сформировались основные при­знаки белорусской нации, консолидации которой не помешали и социально-классовые противоречия, и даже борьба, обострившаяся с появлением рабочего класса и буржуазии.

Как известно, одним из важнейших признаков нации является наличие единого языка, посредством которого обеспечивается по­литическая, экономическая и культурная жизнь народа. Старобелорусский литературный язык, на котором писали Ф. Скорина, С. Будный, десятки других деятелей культуры, на котором составлялся Статут Великого кня­жества Литовского 1588 г., в XVIII в. фактически стал мертвым. Местная шить и почти все дворянство и интеллигенция стали пользоваться поль­ским языком. Угнетенное состояние белорусского народа, полонизаторская деятельность польских панов и костела, неразвитость слоя национально-ппнательной интеллигенции - все это создавало большие препятствия разви-1ИЮ белорусского языка и литературы. Белорусским языком пользовались тлько крестьяне, часть обедневшей шляхты и трудящиеся слои местечек и юродов, что привело к консервации множества местных диалектов.

После присоединения к России официальное положение государственного занял русский язык, однако практически до восстания 1863 г. в общественно-культурной жизни господствовал польский язык. Русская, кик и польская общественно-политическая мысль, в своей основе не вос­принимала существования белорусов как самостоятельного этноса и от­рицательно относилась к попыткам литературного творчества на белорус­ском языке. Сдерживающим фактором в развитии белорусского языка мнился запрет в конце 50-х годов XIX в. печатания белорусских книг латинским шрифтом, к чему были привычны многие воспитанные в польской культуре литераторы.

Создание экономической общности и развитие хозяйственных связей привели к постепенному стиранию различий местных диалектов, появле­нию единого, понятного всей нации языка. Помимо этого, он обогащался новыми словами и терминами, связанными с развитием промышленности, хозяйства, транспорта, науки и техники. Совершенствовался письменный литературный язык. В целом во второй половине XIX в. процесс (ТОТ шел медленно, так как белорусским языком не пользовались в школе, i осу дарственно-административном делопроизводстве, на нем редко печатались отдельные произведения публицистики и художественной литературы. Практически только в начале XX в. появилась белорусская периодическая печать. Бурное развитие белорусского языка, его фонетических, лексических II i грамматических норм произошло с приходом в литературу Ф. Богушевича, Я. Лучины, А. Гуриновича, Я. Купалы, Я. Колоса, Тетки и др.

Народное образование

Формирование белорусской нации проявлялось и в национально-культурном строительстве. Во второй половине XIX в. оно отличалось дальнейшим развитием образования, художественной литерату­ры и искусства, фольклора, изменениями в быту белорусов. Новые, капиталистические производственные отношения вызвали потребность в гра­мотных, образованных людях. На решение этих задач направлялось ре­формирование системы образования. Однако политическая направлен­ность преподавания носила узкий, ограниченный характер: оно ориентировалось на оправдание российской правительственной политики, воспитание у учащихся верноподданнических убеждений и чувств, После подавления восстания 1863 г. политика царизма в области образования на Беларуси приобрела к тому же превентивно-репрессивную черту. Помимо закрытия Горецкого земледельческого института, перестали работать Молодечненская, Новогрудская, Свис-лочская гимназии, а также все школы на польском языке. От работы отстранялись преподаватели-католики, среди которых было немало и белорусов. В стенах школы запрещалось пользоваться польским и бе­лорусским языками.

В соответствии с правилами 1864 г. начальные школы Беларуси были отданы под контроль православного духовенства. Закон божий, духовное пение, церковнославянский язык, русская грамматика и арифметика -этим ограничивался круг изучавшихся в них предметов. При этом повсе­местно насаждалась идея «трех китов» Российской империи: самодержа­вия, православия и народности (в ее великодержавной трактовке). С этих позиций излагалась и история родного края в учебниках, издававшихся для Беларуси в Вильно. Попечитель Виленского учебного округа И. Кор­нилов руководствовался в своей деятельности принципом: «Русское обра­зование мощнее русского штыка».

Материальная база школьного образования была слабой, на содержа­ние школ государством отпускались мизерные средства. Поэтому разви­тие школьного дела проходило с большим трудом, медленно. В 1868 г. в Беларуси насчитывалось 1391 учебное заведение, в том числе 1249 на­чальных школ. В 1881 г. здесь было 2185 учебных заведений, в которых обучалось 63,5 тыс. человек. 1198 сельских начальных школ охватывало 49,2 тыс. учеников. Одна школа приходилась на 8-12 деревень. Размеща­лись школы в большинстве случаев в крестьянских хатах [1. С. 154-155]. Нередко крестьяне сообща нанимали толкового ученика, который обучал их детей грамоте на дому по очереди.

Школы не располагали хорошо подготовленными учительскими кад­рами. В 60-70-е гг. в качестве учителей часто работали священники, пса­ломщики, писари. Многие школы содержались на средства самого насе­ления. Чтобы поправить положение, в 1864-1876 гг. в Молодечно, Не-свиже, Полоцке и Свислочи были открыты учительские семинарии, куда принимались преимущественно дети крестьян. Полностью это проблемы дефицита преподавателей не решило, так как в год все семинарии выпус­кали всего лишь около ста человек.

С начала 80-х годов, когда политическая ситуация в России измени­лась в сторону усиления реакции, соответствующие перемены произошли и в сфере народного просвещения. В 1884 г. было издано положение о церковноприходских школах, в соответствии с которым народные на­чальные школы, учрежденные реформой 1864 г., закрывались. Их место занимали церковноприходские школы, находившиеся в ведении Синода и управлявшиеся местным духовенством. К 1889 г. число таких школ в Бе­ларуси достигло 5814.

Так же медленно развивалось и среднее образование. В 1868 г. в Бе­ларуси было 18 средних учебных заведений: 6 мужских и 4 женские гим­назии, 2 прогимназии, 4 духовные семинарии и земледельческое училище. В Полоцке работал кадетский корпус. Всего в средних учебных заведени­ях обучалось 3265 человек (преимущественно дети привилегированных сословий). В 1898 г., например, среди гимназистов было 60 % детей дво­рян и чиновников, 28 % - купцов и мещан, 3,5 % - духовенства и 6,5 % -«сельского сословия». В 1899 г. число средних учебных заведений увели­чилось только на два, однако число учащихся в них достигло почти 5 тыс. [1. С. 155]. Кроме того, в соответствии с требованиями времени в Минске, Могилеве, Пинске были открыты реальные училища, в которых основное внимание уделялось изучению физики, химии, математики и европейских

языков.

В целом существовавшая система образования не обеспечивала необ­ходимого общеобразовательного уровня населения. В 1897 г. грамотным было только 25,7 % всех жителей Беларуси.

Периодическая печать

Под особым контролем правительственных органов находилась в Беларуси печать. В местных издательствах почти не печаталась общественно-

политическая литература; издавались преимущест­венно религиозные, богословские книги, словари, справочники и т. п. Ре­форма печати, проводившаяся с 1865 г. в России, прошла в Беларуси с опозданием на несколько лет. Здесь действовали особые правила, утвер­жденные виленским генерал-губернатором, по которым печать отдавалась под надзор полиции. В 1869 г. в Вильно была учреждена внутренняя и внешняя (для иностранной литературы) цензура. Внутренней подверга­лись все предназначенные к опубликованию рукописи, за исключением изданий духовно-церковного содержания. Малейшее отступление от офи­циальной политической линии, намеки на демократические начала в жиз­ни общества цензурой пресекались. За 1874-1877 гг. по этим мотивам бы­ло запрещено печатать 74 рукописи, за 1882 г. - 25.

Длительное время в Беларуси не было ни одного независимого от правительства периодического издания. Официальная правительственная печать в начале пореформенного периода была представлена газетами «Губернские ведомости» и «Епархиальные ведомости». Эти издания не обсуждали действий правительства и местной администрации, не публи­ковали критических дискуссионных материалов. Да и существовали они за казенный счет. Значительной финансовой поддержкой правительства пользовались выходившие в Вильно газета «Виленский вестник» и жур­нал «Вестник Западной России». Их идейная направленность полностью соответствовала правительственной политике: они восхваляли сущест­вующий государственный строй, православную церковь, защищали рас­пространение российского влияния на белорусских землях. В течение двух лет в 1877-1878 гг. издавался правительственный журнал для народа

«Сельское чтение», не пользовавшийся, однако, особым вниманием под­писчиков.

В 1886 г. в Беларуси появилась первая независимая газета «Минский листок», издававшаяся И. Фотинским (с 1902 г. она выходила под назва­нием «Северо-Западный край»). Естественно, что вокруг независимой ле­гальной газеты объединились представители оппозиционных прогрессив­ных политических взглядов и направлений - буржуазные либералы, на­родники, демократы и т. п., В ней печатались: поэт Я. Лучина, этнограф А. Адамович, историк М. Довнар-Запольский и др. Газета рассказывала о разорении крестьян, о тяжелом положении рабочих на фабриках и в мас­терских. На эти темы публиковались стихотворения местных авторов на белорусском языке. Пропагандировались и определенные меры по ис­правлению положения. Предлагались расширение просвещения, органи­зация дешевых кредитов, подвергались критике незаконные действия ме­стной администрации и полиции. В связи с подъемом рабочего движения во второй половине 90-х годов на страницах газеты освещались его ос­новные события. О политической направленности газеты этого времени свидетельствуют репрессии по отношению к ней со стороны властей. Из 194 номеров 1896 г. было конфисковано 89. В 1897 г. газета запрещалась на 8 месяцев.

Значительную роль в пробуждении национального самосознания ме­стной демократически настроенной интеллигенции играли публиковав­шиеся в газете материалы по истории Беларуси, этнографии и фольклору. Критические обзоры произведений литературы и искусства, как правило, носили демократический, народный характер. Одновременно газета зна­комила читателей и с произведениями русских авторов.

Художественная литература. Фольклор

Белорусское печатное художественное слово во второй половине XIX в. фактически не развивалось. Достаточно сказать, что за четверть века после восстания 1863 г. в легальной печати не появилось ни одного белорусского художественного произведения. Распространялись анонимные рукописные произведения. Большинство из них по форме носило характер «бесед», близких по своим художественным приемам и яку к фольклору. Они посвящались отмене крепостного права, тем социальным изменениям, которые происходили в белорусской деревне. В них подвергался критике грабительский по отно­шению к крестьянам характер самой реформы, разоблачалось беззаконие помещиков и их слуг, показывались социально-политическое неравенство бедных и богатых, неприязнь к господству человека над человеком. Толь­ко в конце 80-х годов в подцензурной печати стали появляться белорусскоязычные издания не только публицистического характера, но и худо­жественные литературные произведения.

Выдающимися представителями белорусской художественной лите­ратуры второй половины XIX в. были Ф. Богушевич (1840-1900), Я. Лучи на [И. Неслуховский] (1851-1897), А. Гуринович (1869-1894). Их творче­ство заложило демократические традиции развития белорусской литера­туры. Основной темой их произведений были социальные конфликты в послереформенной деревне, защита интересов деревенской бедноты, кре­стьянских низов. Белорусские поэты-демократы с уважением и любовью относились к крестьянину-труженику, осуждали все формы угнетения. Важными проблемами для них стали право белорусского народа на само­стоятельное историческое и культурное развитие, защита белорусского языка. Их социально-политические воззрения по сути являлись револю­ционно-демократическими, так как они звали крестьян к свободе, равен­ству, возлагали на них большую надежду в деле освобождения всего бе­лорусского народа.

Ф. Богушевич, по существу, был первым национальным белорусским поэтом. Глубоким проникновением в жизнь своего народа отличались его сборники стихотворений «Дудка белорусская» (1891) и «Смык белорус­ский» (1896).

В Москве под редакцией М. Довнар-Запольского был издан «Кален­дарь Северо-Западного края на 1889 г.», в котором почти полностью была напечатана поэма В. Дунина-Марцинкевича «Гапон», два стихотворения на белорусском языке, записи народных песен. В 1892 и 1893 гг. в «Севе­ро-Западном календаре», который выходил в Минске, увидели свет не­сколько произведений и переводов Я. Лучины. Трижды, в 1896, 1898 и 1904 гг., в Витебске издавалась поэма «Тарас на Парнасе». В 1903 г. в Пе­тербурге был напечатан сборник Я. Лучины «Вязанка», а в 1904 г. -«Сказки». В это же время вышла книга «Переложение некоторых басен Крылова на белорусское наречие» и десятки других произведений.

В конце XIX - начале XX вв. на белорусском языке был издан ряд произведений за рубежом. Это были преимущественно агитационно-пропагандистские издания. В 1881 г. в Женеве была напечатана брошюра С. Подолинского «Про богатство и бедность». В 1892 г. в Тильзите вышла брошюра «Дядька Антон, или Беседа обо всем, что болит, а почему болит -не знаем». В 1903 г. в Лондоне увидели свет три брошюры: «Беседа о том, куда мужицкие деньги идут», «Кто правдивый приятель бедного народа», «Как сделать, чтобы людям стало хорошо на свете». Все они адресовались белорусскому крестьянину и убеждали его в антинародном характере са­модержавия, раскрывали причины народных бедствий, призывали к со­вместной с рабочими борьбе за землю, фабрики и заводы, за справедли­вый общественный строй.

Как и ранее, во второй половине XIX в. важную роль в духовной жизни белорусского народа играл фольклор. Популярностью в народе пользовались обрядовая поэзия, особенно свадебная, а также лирические, любовные, семейные, батрацкие и солдатские песни. В народном творче­стве выделялись антипомещичьи мотивы. Новыми среди них стали кабала и бесправие крестьян после освобождения в 1861 г. В народе бытовали песни о крестьянских восстаниях, осуждавшие общественные порядки, содержавшие антиклерикальные настроения. Новым было и отражение в фольклоре тяжелого, каторжного труда рабочих на фабриках, в мастер­ских, на строительстве железных дорог.

Во второй половине XIX в., в связи с распространением революцион­но-демократических идей, более реалистичным, приближенным к народу стало искусство. Жизнь и быт трудящихся, и прежде всего крестьян, стали важной темой белорусской живописи. Белорусская послереформенная де­ревня находила отражение в творчестве П. Борковского, В. Добровольско­го, С. Кудрявцева, Н. Сильвановича. Художник П. Струков, путешествуя по Беларуси, сделал много зарисовок с натуры памятников истории и культуры.

Развивался народный театр, прежде всего в форме народной драмы, где актеры изображали жизнь как простых людей, так и представителей социальных верхов. Большой популярностью пользовалась батлейка, где высмеивались, как правило, помещики, чиновники, попы. В 1890 г. в Минске был открыт постоянный профессиональный театр, а также «Об­щество любителей изящных искусств», которое пропагандировало и де­мократическое искусство.

Национально-освободительное движение

Изменения, происходившие во второй половине XIX в. в социально-экономической и культурной сферах, способствовали развитию национально-освободительного движения. Его организаторами

во второй половине XIX в. явились, с одной сторо­ны, группа интеллигентов - писателей, публицистов, историков, этногра­фов, которые интересовались белорусским этносом, изучали его проис­хождение, быт, обряды, фольклор. (Это упоминавшиеся уже Я. Борщевский, Я. Чечет, А. Рыпинский, В. Дунин-Марцинкевич, неизвестные авто­ры поэм «Энеща навыварат» и «Тарас на Парнасе»), С другой стороны -деятели национально-культурного движения, создававшие в Минске, Вильно, Витебске, Москве и Петербурге кружки по изучению белорус­ских национальных проблем и поиску путей их решения в союзе с рево­люционно-демократическими силами ( А. Киркор, А. Верига-Даревский и др.). Подавление восстания 1863 г., развернувшиеся затем репрессии по отношению к его участникам, фактическое запрещение белорусской печа­ти надолго задержали развитие национального движения. Оно оживилось вновь только в конце 70-х годов, когда в борьбу вступило новое, народни­ческое по политическим воззрениям и методам их реализации поколение. Именно в это время в высших учебных заведениях Москвы и Петербурга студентами-белорусами были созданы кружки революционно-демокра­тического и либерально-просветительского направлений. Они издали ряд публицистических брошюр, обращений и писем: «К белорусской молоде­жи»,, «Письма про Беларусь. Письмо первое», «К белорусской интелли­генции», «Послание к землякам-белорусам». Были изданы также и два номера журнала «Гомон». Эти издания распространялись на территории Беларуси.

Во всех этих публикациях констатировалось существование само­стоятельного белорусского этноса как «отдельной ветви славянского пле­мени», давалось научно-теоретическое обоснование этого положения. О белорусском народе говорилось как о самостоятельном и равноправном «члене общей славянской семьи». Авторы их протестовали против ущем­ления самостоятельности белорусов, подчеркивали реакционность взгля­дов на белорусский народ «как на какой-то материал для всевозможных экспериментов, а не как на живую народность, способную самостоятельно распоряжаться собой» [8. С. 351]. «Органичная работа на пользу родины» виделась этим авторам в изучении народной жизни. Они призывали бело­русскую интеллигенцию стать «как можно ближе к народу и всеми сила­ми содействовать подъему его экономического и морального быта, про­буждению его самосознания» [8. С. 352].

С 1884 г. в национальном движении Беларуси проявились более ра­дикальные тенденции. В «Послании к землякам-белорусам» за подписью «Искренний белорус» говорилось о многочисленных запретах и репресси­ях, мешавших повышению экономического и духовного уровня народа. В связи с этим первоочередной задачей объявлялось свержение абсолютиз­ма в России, который противоречил всему ходу цивилизации. Однако «Искренний белорус» конкретной политической программы белорусского национального движения не предложил.

Неизвестные авторы воззвания «К белорусской интеллигенции» оха­рактеризовали белорусский народ как плебейскую нацию, интеллигенция которой служила польской или русской культуре, и указали, что только простой народ свято сохранял устои своей жизни. В связи с этим для ин­теллигенции ставилась задача: «...разворошить мощные силы своего на­рода... дать ему возможность проявить свой национальный гений, глубоко спрятанный от грабительских устремлений поляков и великорусского двуглавого орла» [8. С. 352]. Авторы воззвания, как и группа «Искреннего белоруса», призывали к борьбе с абсолютизмом, который мешал освобо­ждению белорусского народа.

Значительным был вклад в разработку задач белорусского нацио­нального движения и группы журнала «Гомон», первый номер которого вышел в Петербурге в 1884 г. В нее входили уроженцы Беларуси А. Мар­ченко, X. Ратнер и др. Они имели связь с Вильно, Витебском, Минском, Слуцким и Дисненским уездами. Разрешение национального вопроса предполагалось ими на принципах «областной самостоятельности как ос­новы для будущего федерально-политического строя» [8. С. 353]. Стави­лись задачи создания самостоятельной областной революционной органи­зации - «Белорусской громады», солидарности белорусских организаций с общероссийской партией «Народная воля». Причем сотрудничество с этой партией, по мнению авторов, должно было быть не только в целях совместной борьбы с деспотизмом. Социалисты-белорусы хотели убедить «Народную волю» в практической возможности самостоятельности Беларуси. Это было вызвано тем, что один из лидеров «Народной воли» Л. I Ихомиров заявил о ненужности искусственного создания новых национальностей, относя это и к белорусам.

Это была типичная позиция сторонника так называемого «западно русизма» - теории, которую официальная русская общественная и научи.i мысль начала формировать еще в первой половине XIX в. Она сводилась к обоснованию исторического права Российской империи на владение всеми белорусскими землями. Историко-политическую школу «западно русизма» во второй половине XIX в. возглавил профессор Петербургской духовной Академии белорус по происхождению М. Коялович. Куда веду исторические пути Беларуси - на восток или на запад? С кем она должна связывать свою судьбу - с Россией или с Польшей? Почему и ради чек Беларусь должна отойти к славянскому центру - России, а не к «латин­ской» Польше? Этот круг вопросов М. Коялович стремился обосновать и многочисленных научных и публицистических трудах. Они находили от клики у широкого круга как русских, так и белорусских читателей.

Его взгляды, как и вообще «западнорусизм», сформировались в борь­бе двух лагерей, что сложились в белорусском обществе. Один из них, держась корней белорусскости, связывал ее исторические судьбы с поль­ской культурой. Второй - видел будущее Беларуси в составе восточносла­вянских народов во главе с Россией и поэтому объявлял борьбу с поль­ским влиянием извечной необходимостью. «По всей западной стране так называемых литовских губерний, - писал М. Коялович, - с давних времен происходила и происходит... народная борьба... здешнего белорусского элемента с пришлым элементом польским. Эти элементы всегда ведут борьбу между собой... Чаще всего глухо, но во всех сферах жизни» [68. 1992. № 1.С. 31].

Вместе с тем с конца 50-х - начала 60-х годов, когда в Беларуси стала все ощутимее утверждаться идея самобытности, заявила о себе группа ме­стной интеллигенции, которая, хотя и связывала будущее края с возрож­денной Польшей, но национально, этнографически выделяла себя из всего польского. Это были воспитанники Виленского университета, близкие по настроениям и мыслям к профессорам И. Даниловичу, М. Бобровскому, И. Ерошевичу. Эта группа называла себя то «сарматами», то «кривича­ми», а чаще всего «литвинами». В группу, которая объединилась вокруг редакции «Виленского вестника», входили А. Киркор, В. Сырокомля, А. Верига-Даревский, А. Адынец и др.

Важное место в спорах о политическом, культурно-национальном развитии Беларуси во второй половине XIX в. занимали отношения к ее историческому прошлому. Официальная историческая российская школа рассматривала историко-политическое развитие Великого княжества Ли­товского с точки зрения общерусского единства. В качестве ведущей идеи утверждалась главная роль западнорусских земель в создании и общест-веннo-политическом развитии Великого княжества Литовского до конца XIV ст. После же ряда уний с Польшей, считали сторонники этой школы, «русские» земли попали под иностранное (католическое) угнетение, и дальнейшее их историческое развитие проходило под знаком всепогло­щающего стремления к объединению с православной Россией. Считалось, что Люблинская и Брестская унии - два наитяжелейших этапа белорус­ской истории, обусловивших начало государственного и культурно-национального упадка Беларуси.

Идея «западнорусизма» продолжала культивироваться в политиче­ской, культурно-национальной жизни Беларуси и в конце XIX — начале XX ст. Лейтмотивом выступлений ее сторонников оставалось утвержде­ние М. Кояловича: «На восток Беларусь тянет народное единство крови, и враг народу тот, кто будет выступать против этого единства. С востока принесены Беларуси такие блага, как разделы Польши и освобождение от крепостничества. А что пришло с запада? Евреи, иезуиты, уния, гибель народной интеллигенции, система батрачества, крепостное состояние и другое. Для честного, понимающего положение и нужды своей отчизны белорусского юноши не может быть колебания куда идти - на восток или на запад» [68. 1992. № 1 С. 41].

В этих условиях и в связи с заявлениями ряда общественных деяте­лей, отказывавших нациям в праве на самоопределение, исходя из интере­сов революции, петербургская группа, называвшая себя «Белорусской ме­стной фракцией «Народной воли», опубликовала во втором номере «Го­мона» статью по национальному вопросу. В ней обосновывались прогрес­сивность возникновения наций и право каждой нации на определение сво­ей судьбы. Авторы выступили как белорусы, революционеры и социали­сты и заявили о своей решительности «энергично защищать Беларусь как от польского, так и от великорусского насилия» [8. С. 354]. Они провоз­гласили право Беларуси на автономную федеративную самостоятельность в семье других народностей России. Практически они выступали за кон­федеративные отношения с Россией в будущем. В середине 80-х годов подпольные народнические кружки в Беларуси были разгромлены поли­цией. Однако они восстанавливались на новой основе.

В 1892 г. в Петербурге действовал интернациональный «Кружок мо­лодежи польской, литовской и белорусской» под руководством белорус­ского поэта-демократа А. Гуриновича. Члены кружка были связаны с соз­данной Г. Плехановым в Женеве группой «Освобождение труда», выпи­сывали из-за границы труды Маркса, Энгельса, Плеханова, Аксельрода, Засулич и другие издания. Они вели активную пропаганду не только в студенческой и интеллигентской среде, но среди рабочих ряда фабрик и заводов Петербурга.

Параллельно действовала московская польско-литовско-белорусская студенческая организация, также находившаяся под влиянием марксизма.

В ее составе были М. Абрамович, А. Левицкий, Н. Черноцкий и др. Реше­ние национальной проблемы в Беларуси ими связывалось с созданием свободной федерации славянских народов. В 1891-1893 гг. обе организа­ции были разгромлены.

В конце 90-х годов в Минске по инициативе гимназистов Ивана и Антона Луцкевичей был создан кружок по изучению Беларуси и разра­ботке национального вопроса. В библиотеке кружка были произведения В. Дунина-Марцинкевича, Ф. Богушевича, историческая, этнографическая литература, материалы белорусского фольклора. Переехав в Петербург, братья Луцкевичи создали там в 1902 г. легальный «кружок белорусского народного просвещения».

Зимой 1902-1903 гг. на основе культурно-национальных кружков Минска, Вильно, Петербурга была образована «Белорусская революцион­ная громада». В нее входили Антон и Иван Луцкевичи, Тетка, А. Бурбис, В. Ивановский, Ф. Вместовский. Все они были выходцами из ополячен­ной мелкопоместной белорусской шляхты.

На I съезде в 1903 г. «Белорусская революционная громада» заявила о себе как о социально-политической организации белорусского трудово­го народа. Практически это была партия революционно-демократической, социалистической ориентации. Своей конечной целью она провозгласила уничтожение капиталистического строя, ближайшей задачей - свержение самодержавия в России при взаимодействии «с пролетариатом всех наро­дов Российского государства».

Лучшей формой обеспечения национальной свободы громада считала независимую демократическую республику с прямым, общим, равным из­бирательным правом при тайном голосовании. Детально была разработа­на и политическая система предполагавшейся республики. Высшим зако­нодательным органом провозглашалось Конституционное собрание. По­стоянная армия заменялась всеобщим вооруженным ополчением. Выдви­гались и такие общедемократические требования, как равноправие всех людей независимо от национальности, вероисповедания, пола; выбор­ность судей и бесплатность суда; полная свобода собраний, печати, слова, забастовок; 8-часовой рабочий день, установление минимума заработной платы, равной оплаты за равный труд; государственное страхование, бес­платная медицинская помощь и др.

Программа «Белорусской революционной громады» предусматрива­ла уничтожение частной собственности на землю, обработку ее без при­влечения чужого труда с последующим переходом к кооперативным това­риществам. Нелегальные издания Громады, в том числе и «Очерк програм­мы», выходили под марксистским девизом «Пролетарии всех стран, соеди­няйтесь!». Распространялись они, как правило, в сельской местности.

Таким образом, во второй половине XIX в. и в первые годы XX в. происходила национальная консолидация белорусского народа, предпри­нимались меры (теоретического и практического характера) по политиче скому самоопределению белорусов. Однако эти процессы сдерживались репрессивно-самодержавной политикой российского правительства, рели­гиозным расколом белорусского народа, его бедностью и неграмотностью.

Социально- классовая борьба

С середины 70-х годов стало усиливаться непосредственно классово-политическое движение.

Объективно оно носило революционно-демокра­тический характер и было направлено против пе­режитков крепостничества. Во главе его оказались разночинцы-народники, сторонники теории крестьянского социализма, разработанного А. Герценом и Н. Чернышевским. Белорусские представители народниче­ского социализма игнорировали этап буржуазно-демократической револю­ции, борьбы за утверждение и развитие капитализма. Они высказывались за переход к социализму путем крестьянской революции. Известными предста­вителями этого направления были уроженцы Беларуси М. Судзиловский, А. Бонч-Осмоловский, будущий цареубийца И. Гриневицкий и др.

В 70-80-е годы народнические кружки действовали в Минске, Моги­леве, Гродно, Пинске, Витебске, Орше, Слуцке. Идейно и организационно они были связаны с «Землей и волей», созданной в Петербурге в 1876 г. После ее раскола в 1879 г. большинство белорусских кружков поддержало сторонников «Черного передела». Лидер его Г. Плеханов дважды посещал Беларусь. В Минске в 1881 г. были изданы три номера газеты «Черный передел» и газеты для рабочих «Зерно». После распада «Черного переде­ла» в 1882 г. белорусские народники перешли на позиции «Народной во­ли», считавшей необходимой борьбу за политическую свободу с приме­нением даже политического террора. В 1881-1882 гг. в Беларуси действо­вала областная организация «Народной воли». В 1884 г. в Вильно была издана «Программа рабочих, членов партии «Народная воля» в «Северо­западном крае», в которой заметным было марксистское влияние.

Для распространения марксизма и появления социал-демокра­тического движения в Беларуси в 80-е годы сложились относительно бла­гоприятные объективные и субъективные условия. Крестьянский социа­лизм народников находился в идейно-организационном кризисе. Рабочие все чаще заявляли о своих, отличных от других социальных групп поли­тических интересах. Стали создаваться кружки рабочих, где изучались произведения К. Маркса и его последователей. Первый кружок этого на­правления был создан в Минске студентом Э. Абрамовичем. Летом 1885 г. в марксистских кружках занималось уже 130 рабочих [8. С. 365]. Постепен­но руководители кружков В. Селицкий, С. Трусевич и другие наряду с изучением марксистской теории, стали переходить к агитации среди ра­бочих.

В середине 90-х годов в Минске сформировались две социал-демократические группы, которыми руководили Е. Гурвич и П. Берман. Они стремились подготовить пропагандистов и добиться осознания рабо­чими своей исторической миссии. К пониманию необходимости широкой пропаганды среди рабочих с учетом их повседневных интересов пришли виленские социал-демократы Я. Спонти и А. Кремер. В 1894-1896 гг. к массовой экономической агитации перешли социал-демократы Вильно, Минска, Сморгони, Ошмян, Витебска, Бреста. В результате расширилось стачечное движение под лозунгом повышения оплаты и улучшения усло­вий труда. В 1895-1897 гг. в Беларуси состоялось 114 стачек, в которых участвовало 5 тыс. рабочих [8. С. 368].

Нельзя не отметить, что экономическая борьба рабочих, особенно ко­гда она разворачивалась в общероссийском масштабе, приносила опреде­ленные результаты. Еще в 1882 г. был принят закон о запрете работы на заводах, фабриках и мануфактурах детей в возрасте до 12 лет. Рабочий день подростков до 15 лет ограничивался, им запрещалось работать в ночное время и праздничные дни. Не допускался труд детей и подростков на вредных для здоровья производствах. Для контроля за выполнением закона вводилась фабрично-заводская инспекция.

Закон 1885 г. запрещал ночной труд женщин и подростков до 17 лет на текстильных предприятиях. Вводились расчетные книжки, где фикси­ровались условия найма, причем менять их до окончания срока контракта не разрешалось. Штрафные деньги, взимавшиеся с рабочих, должны были расходоваться на нужды самих рабочих. И наконец в 1897 г. правительст­во пошло на радикальную по тем временам меру - ограничение рабочего дня на фабриках и заводах до 11,5 часов. В этом плане следует рассматри­вать и закон 1903 г. о помощи рабочим, которые пострадали от несчаст­ных случаев на производстве. 66 дней в году становились обязательными выходными и праздничными днями [26. С. 41]. Заметим, однако, что все эти правительственные постановления на практике только формально ог­раничивали произвол капиталистов и охраняли права рабочих, что вело к осознанию последними необходимости не только экономической, но и политической борьбы за свои интересы.

В 1898 г. на съезде в Минске представителей петербургской, москов­ской, киевской и екатеринбургской организаций Союза борьбы за осво­бождение рабочего класса, Киевской «Рабочей газеты» и Бунда (Всеобще­го еврейского союза в Литве, Польше и России) была создана Российская социал-демократическая рабочая партия, что содействовало расширению политической агитации на местах, в том числе и в Беларуси. В 1898-1900 гг. рабочее движение охватило 21 населенный пункт и по сравнению с 1895-1897 гг. увеличилось в 2,3 раза. Выступления рабочих все больше и боль­ше носили политический характер.

В связи с этим среди социал-демократов произошло размежевание на сторонников реформистского и революционного направлений. В Беларуси на пороге XX в. в социал-демократическом движении ведущие позиции занял Бунд, стоявший на реформистских, экономических позициях. С лета 1900 г, здесь практически не было независимых от него организаций РСДРП. Бунд препятствовал распространению газеты «Искра», издавав шейся под руководством Г. Плеханова и В. Ленина. Тем не менее в 1901-1903 гг. в 25 городах и местечках Беларуси было зафиксировано появле­ние этой газеты, а также формирование «искровских» групп РСДРП.

На рубеже 90-х годов в рабочем движении Беларуси наметилась тен­денция перехода от экономической к политической борьбе. В 1901 г. прошли 3 массовые политические стачки, 10 демонстраций. День памяти народовольцев 1 марта (день убийства Александра II) был отмечен в 11 городах и местечках. В 1903 г. на Беларуси произошло уже 20 политиче­ских стачек, 22 демонстрации и 129 массовок и манифестаций. 7 тыс. ра­бочих участвовало в политических акциях в январе-феврале 1904 г. Все чаще над рабочими манифестациями развевались лозунги «Долой само­державие!», «Да здравствует демократическая республика!», «Да здравст­вует социализм!» и др. В 1902-1903 гг. социал-демократические органи­зации Гомеля, Шклова, Копыля, Витебска проводили агитационно-политическую работу среди крестьян.

Таким образом, период вхождения Беларуси в состав Российской им­перии занимает особое место в истории белорусского народа. Это время характеризуется качественными изменениями в политической и социаль­но-экономической сферах жизни белорусского народа, дальнейшим ста­новлением его духовного, этнически-национального умонастроения. Все социально-политические проблемы, вставшие перед тогдашним россий­ским обществом, тесно переплетались с задачами реализации устремле­ний белорусского народа. Созревали необходимые предпосылки для ста­новления, наконец, собственной белорусской национальной государст­венности.

Начиная со второй половины XIX в. и особенно после восстания 1863 г. четко обозначились два подхода к вопросу о самоопределении белорус­ского народа, к формированию его государственности. Сторонники пер­вого из них, революционно-демократического, выступая с национальных позиций, рассматривали Беларусь как самобытную страну, в той или иной мере отстаивали возможность развития государственности белорусов. Представители второго подхода, так называемого «западнорусизма», рас­сматривали Беларусь в качестве неотъемлемой части России как ее запад­ную часть.