§ 4. Религиозно-культурная политика

Постоянные, продолжавшиеся несколько столетий связи Великого княжества Литовского с Польшей заметно сказывались на религиозном, культурно-политическом развитии Беларуси. Что касает­ся высших слоев общества, то польское влияние на них в области религии и культуры было особенно сильным. Они, в i пою очередь, вели борьбу за искоренение пережитков всего «мужицко­го». Но, несмотря на ухудшение условий, на все препятствия, запреты и пшсния со стороны польской и ополяченной местной шляхты, католиче­ского духовенства, развитие культуры белорусского народа не приоста­навливалось.

В результате Люблинской унии 1569 г. политико-социальное и час­тично культурное влияние Польши на Беларусь еще более усилилось и приобрело постоянный характер. Главным фактором, который мешал полной и всесторонней инкорпорации Беларуси в Польшу, был религиоз­ный. В Польше господствующее положение занимало западное, католическое христианство, в Беларуси - восточное, православное. Православная мера сближала в культурно-духовном плане Беларусь с ее сильным восточным соседом, Московским государством. Более того, Беларусь нахо­дилась в церковно-иерархическом подчинении у московского патриарха-п, что, естественно, не вызывало одобрения в Польше. Поэтому настоя­щей бедой белорусского народа явилось постепенное проникновение в его (•роду католицизма и формирование двухконфессионности. Противостоя­ние католицизма и православия делило общество на два лагеря, и никакие меры, в том числе и суровые законы, не могли снять возникавшую время от времени напряженность, а то и прямую враждебность.

Проблемы религиозных отношений были в центре политической и духовной жизни. Поэтому руководящие круги Речи Посполитой считали, ЧТО за унией государственной должна последовать уния религиозная фактическим усилиям в этом направлении мешало активное религиозно-реформационное движение. В Великое княжество Литовское идеология Реформации пришла из западноевропейских стран еще в начале XVI в. и тала успешно распространяться среди знати, шляхетских и мещанских кругов. Даже представители духовенства меняли свои убеждения и участвовали в распространении новой веры. Среди высших слоев общества по­пулярным был кальвинизм, низшие слои увлекались лютеранством.

В ожесточенную борьбу с реформаторским движением вступили ие-1уиты. Впервые в Великом княжестве (в Вильно) они появились в 1569 г. но приглашению католического епископа В. Протасевича. Хорошо орга­низованные, грамотные, умные, отличные ораторы, они сразу же завоевали авторитет у определенной части зажиточных слоев населения, и осо­бенно - у молодежи. В Вильно ими была создана бесплатная, с хорошим преподаванием и заботливым отношением к детям школа, так называемый коллегиум. Его слава начала быстро расти. Через какое-то время колле­гиумы возникли в Полоцке, Несвиже, Мстиславле, Витебске, Минске, Орше, Могилеве [5. С. 119]. В них могли учиться практически все, кто имел желание получить знания.

Орден способствовал и созданию первого в Великом княжестве выс­шего учебного заведения. Первым ректором открытой в 1579 г. в соответ­ствии с привилеем короля и великого князя литовского С. Батория Виленской академии был П. Скарга, знаменитый католический проповедник, публицист и писатель. Вначале академия имела теологический и фило­софский факультеты, а с 1641 г. - и юридический. С 1773 г., после поста­новления папы римского о ликвидации ордена иезуитов, академия пере­шла в подчинение так называемой Адукационной комиссии. В 1781 г. это учебное заведение было преобразовано в Главную школу Великого кня­жества Литовского, которая с 1803 г. стала называться императорским Виленским университетом,

В результате деятельности иезуитов многие дети православных и протестантов становились убежденными католиками. Четыре сына Нико­лая Радзивилла Черного стали католиками, а один из них - даже Вилен­ским епископом. Второй его сын, Николай, прозванный Сироткой, потра­тил 5 тыс. червонцев, чтобы разыскать все книги Библии, изданные его отцом, и сжечь их. То же самое произошло и в семье известного защитни­ка православной веры князя К. Острожского. Его сыновья перешли в ка­толичество, а внучка жестоко притесняла православных, чтобы принудить их отречься от веры родителей, которым в свое время покровительствовал ее дед [5. С. 119].

В 1572 г. иезуиты получили в свое пользование костел в Вильно. Вскоре в нем появился хороший орган, службы сопровождались отличной музыкой и пением. Он стал самым посещаемым храмом в Вильно. Посте­пенно иезуитскими костелами и монастырями стала покрываться и терри­тория Беларуси.

Католицизм в иезуитах нашел как бы второе дыхание и стал вы­теснять лютеранство, кальвинизм, унитаризм и другие религиозные тече­ния. Через пять лет после приезда иезуитов в Вильно в католичество пе­решло 6 тыс. человек [5. С. 120]. В конце XVI в. высшие слои общества уже в массовом порядке меняли протестантскую веру на католицизм. По­сле перехода в католицизм Николая Радзивилла (Сиротки) всех кальвини­стов и ариан вынудили оставить Несвиж, Клецк, Ишкольдь, Койданово.

В самом незавидном положении оказались ариане, выделявшиеся максимальной критикой существующих общественных порядков. Их идеологи проповедовали социальное равенство, освобождение крестьян, раздачу имущества бедным, отказ от должностей и военной повинности. В соответствии с этими принципами была создана известная Раковская коммуна, в которую сошлось много горожан и шляхты. Многие из них продали свои имения и имущество, внесли деньги в общую кассу комму­ны. Однако эта наивно-утопическая попытка не выдержала испытания со­циально-политической практикой.

Победа контрреформации в Великом княжестве Литовском была обеспечена не только усилиями иезуитов или католической церкви в це­лом. Необходимые условия для поражения Реформации создались в ре­зультате Люблинской унии. Осознание новой политической реальности проявилось в изменении и перегруппировке политических сил, в переходе из реформационных течений в ортодоксальный католицизм наиболее чув­ствительных к конъюнктуре магнатов и шляхты. После унии 1569 г. раз­витие протестантизма в Беларуси приостановилось, он стал терять свое значение.

Православие в Беларуси держалось верой простого народа. Традици­онно из поколения в поколение крестьяне следовали вере своих отцов, и никакие пропагандистские ухищрения не могли их поколебать. Поэтому как светскими, так и церковными властями Речи Посполитой был взят на вооружение план унии, позволявший постепенно, с сохранением элемен­тов православия, привести большинство белорусов к католицизму. Эта идея привлекала не только политиков от религии, пытавшихся распро­странить и усилить именно свою конфессию. Многие искренне увидели в ней средство преодоления векового раздела христианского мира, прекра­щения бесплодных религиозных споров. Некоторые полагали, что уния будет представлять собой создание белорусской национальной церкви. На такой позиции стоял К. Острожский, пока не убедился, что уния все-таки предполагает политическую цель- превращение православных в католиков.

Православная церковь в Беларуси в это время находилась в очень тя­желом положении. В определенной мере этому способствовала Реформа­ция, при которой многие грамотные люди перешли из православия в про­тестантизм. Однако главные трудности появились после Люблинской унии, открывшей дорогу польскому, а значит католическому, государст­венному и духовному влиянию. Политический и социальный статус Вос­точной церкви оказался ниже, чем католической, так как последняя зани­мала привилегированное положение в государстве. Были и прямые поли­тические ограничения. Католические епископы, к примеру, занимали мес­та в сенате Речи Посполитой, тогда как православные иерархи таким пра­вом не обладали.

Ситуация постепенно начала было меняться незадолго до унии, после Виленского сейма 15.63 г., принявшего постановление об уравнивании шляхты католического и православного вероисповедания в правах на по­лучение почетных и судебно-административных должностей. Оно было принято в форме торжественной дарственной грамоты, с тем чтобы его содержание было перенесено во вторую редакцию Статута, которая тогда готовилась. Речь в нем шла об отмене постановлений известного Городельского привилея 1413 г., которые, правда, на практике не всегда выподнялись. Появление закона 1563 г., согласно которому всеми политиче­скими и социальными правами могла пользоваться шляхта вообще хри­стианского вероисповедания, объясняется и тем, что тогда в Великом княжестве был распространен протестантизм.

После 1569 г. тенденция к ущемлению прав некатолических конфес­сий усилилась. Все чаще и чаще складывалась такая ситуация, когда пра­вославная церковь лишалась покровительства (патроната, заступничества, как тогда говорили) знатных и богатых людей. Многие из них переходили в протестантизм или католицизм. С их уходом церковь лишалась эконо­мической поддержки. Постепенно православная церковь на Беларуси бед­нела, эффективность ее работы среди верующих падала.

Брестская церковная уния

Проблема церковного союза на территории Великого княжества Литовского возникла еще в XV ст., когда были сделаны попытки провести в жизнь решение Флорентийского собора 1439 г. об объ­единении католической и православной церквей. На рубеже XV-XVI вв. великим князем Александром и его окружением была инициирована но­вая попытка воплощения идеи унии. В 1498 г. в одном из привилеев Александра утверждалось, что в Полоцке живет народ «нам верный, од­нако в вере схизматик» и высказывалось желание вернуть его «к единству веры и Церкви Римской». Однако в то время идея унии не нашла под­держки среди белорусского православного населения, а практические ме­ры в этом направлении обострили не только межконфессиональные, но и межэтнические отношения. В 1499 г. из Великого княжества Литовского доносили в Москву: «наша Русь вельми сясъ Литвою не любятъ». Москва же в ответ на это стала более активно разыгрывать в своих отношениях с Великим княжеством Литовским религиозную карту.

В унии были заинтересованы три силы: Ватикан, намеревавшийся присоединением миллионов верующих на востоке Европы компенсиро­вать потери своих позиций во время Реформации; руководящие круги Ре­чи Посполитой, стремившиеся укрепить единство государства путем ре­лигиозной унификации подданных; и определенные круги разорванного Люблинской унией на части Великого княжества, видевшие пути куль­турно-религиозного развития общества в православно-католическом на­правлении. Сторонников унии, белорусов и украинцев, привлекала жизне­способность католического Запада, возможность присоединиться к его богатым интеллектуальным и культурным достижениям. Отдельные пред­ставители высшего православного духовенства рассчитывали, что уния откроет им путь в Сенат, а также выведет церковь из-под контроля свет­ских учреждений и отдельных лиц.

Уния была принята не поспешно и не бездумно. Практическая подго­товка к ней продолжалась шесть лет. В 1591 г. группа православных епи­скопов обратилась к королю и великому князю Сигизмунду III: «Мы ни­жеподписавшиеся епископы, хотим признать нашим главою и пастырем наместника св. Петра, наисвятейшего папу римского, от чего мы ждем увеличения божьей славы в его святой церкви. Однако, желая быть в по­слушании у наисвятейшего отца-папы, мы хотим, чтобы были оставлены все церемонии, богослужения и обряды, которые держит издавна наша святая восточная церковь, и чтоб его королевская милость обеспечил за нами своими грамотами вольность и утвердил те статьи, которые нами будут подадены. А мы обязуемся быть под властью и благословением от­ца-папы. Это письмо с собственноручными нашими подписями и прило­жением печаток дали мы старшему нашему брату, отцу Кириллу Терлец-кому, экзарху и епископу Луцкому и Острожскому» [5. С. 123]. Письмо было подписано Гедеоном Львовским, епископом Холмским Дионисием, Владимирским епископом Игнатием Пацеем, епископом Луцким Кирил­лом, Леонтием Пинским. Киевский митрополит Михаил Рогоза также со­глашался на унию, однако от подписи заявления уклонился.

Взаимопонимание сторон было найдено, и летом 1595 г. К. Терлец-кий и И. Пацей, подписав вместе с другими иерархами акт об унии, вы­ехали с этим документом к папе в Рим. Климент VIII с радостью принял послов и дал свое благословение и согласие на унию. В честь этого важ­ного события была выбита медаль с надписью «На соединение русских». Сигизмунд III, король польский, в свою очередь, в 1595 г. издал универ­сал, в котором православная церковь в Речи Посполитой объявлялась со­единенной с католической, хотя и знал, что многие православные были возмущены как самим соединением, так и поведением епископов. Всех церковных иерархов, подписавших унию, он взял под свою защиту.

Следующим этапом было соборное утверждение унии. Вопреки же­ланию ее противников, собор состоялся в Бресте в октябре 1596 г. В нем участвовали представители двух православных патриархов - Константи­нопольского и Александрийского. Однако собор сразу же раскололся на две части. Фактически состоялось два собора. Один составили сторонники унии, которых возглавил Львовский католический архиепископ Суликов-ский. Второй состоял из православных, которые не были согласны с уни­ей. Их возглавил Львовский восточный епископ Гедеон Балабан. В при­сутствии представителей восточных патриархов православный собор за­седал не в храме, а в частном доме, так как епископ Пацей, к епархии ко­торого принадлежал Брест, запретил впускать в городские храмы против­ников унии. Каждая из сторон пыталась пригласить на свои заседания другую, но позиции были настолько непримиримыми, что предложения отвергались. Униаты лишили сана епископов и отлучили от церкви тех из них, кто был противником унии, а православные сделали то же самое в отношении униатов.

Однако, несмотря на такой исход дела, папа римский и правительство Речи Посполитой сочли унию состоявшейся. Она вошла в историю под названием Брестской. По ее условиям, православная церковь подчинилась папе римскому и приняла католическую догматику, сохранив право­славную обрядность.

Заключение Брестской унии оказалось уникальным религиозным и культурно-национальным событием белорусской истории. При введении униатства не было радикальной ломки религиозных народных традиций и обычаев, которая бы грубо и чувствительно затрагивала религиозное умо­настроение верующих, Греко-католическая вера образовывалась путем трансформации православия с сохранением достаточно строгой преемст­венности в обрядности. Новая вера отдалилась от православия и не сли­лась с католичеством. В этом была ее специфика.

Фактически после Брестского собора на Беларуси действовали три церкви: римско-католическая, униатская (греко-католическая), пользо­вавшиеся покровительством властей, и православная, которую политиче­ски и экономически стали еще больше притеснять. На веру, которую ис­поведовало подавляющее большинство белорусов, стали смотреть как на секту, «схизму». У православных стали отнимать их храмы и монастыри. Забрали даже Софийскую соборную церковь в Киеве. Православное бого­служение в городах было запрещено. Тем не менее, православным уда­лось сохранить за собой митрополитскую кафедру в Киеве, а также удер­жать Киево-Печерский монастырь. В нем архимандрит Киевской лавры Петр Могила основал духовную школу, которую затем превратил в ака­демию. Длительное время она была центром подготовки церковных кад­ров как для российского государства, так и для Беларуси.

Усиление влияния католицизма

Акт Брестской унии имел не только церковное значение, но и национально-политическое. Если Люблинская уния объединила Польшу и Великое княжество Литовское в одно государство, то Брестская была призвана заложить еще и основу духовного объединения народов - поляков и белорусов, католиков и пра­вославных. Однако церковная уния не принесла на Беларусь мира и со­гласия.

Вопреки официальным установкам, в Беларуси началось насильст­венное насаждение униатства и католичества. В 1620 г. депутат сейма Древинский отмечал, что в приграничных с Московским государством го­родах при помощи нововыдуманной унии церковные имения раскрадены, в монастырях содержится скот. «В Могилеве и Орше церкви опечатаны, священники разогнаны; в Пинске сделано то же самое; монастырь Лещин-ского переделан в корчму» [5. С. 139].

Православных торговцев, ремесленников всячески ущемляли. В ре­зультате таких акций религиозная жизнь стала сопровождаться борьбой, которая время от времени приобретала чуть ли не характер гражданской войны. Православные поднимали восстания в Минске (1616 г.), в Могиле­ве и Орше (1618 г.). С трудом удалось подавить волнения на религиозной почве в Полоцке. Владелец Глусска писал в 1628 г., что в городе часто были «бунты и разрухи» верующих, потому что он хотел «прозбою и грозбою прывести (их) до унии» [58. С. 58]. Жителям Копыля было пред­ложено или принять униатское вероисповедание, или получить по 150 ударов палками [58. С. 58-59].

В ущемлении православных братств, закрытии православных храмов и монастырей, в других мерах насильственного насаждения унии особен­но отличился полоцкий униатский архиепископ Иосафат Кунцевич. По­лучив от короля в 1619 г. грамоту на подчинение ему всех православных церквей, он попытался закрыть могилевские церкви. Однако жители не впустили его в город. Православные прогнали его и в Орше. Свою дея­тельность по насаждению унии ему удалось развернуть в Витебске. Одна­ко в ноябре 1623 г. в городе вспыхнуло восстание православного населе­ния, Кунцевич и его сподвижники были убиты.

По требованию папы римского, обратившегося к королю и великому князю Сигизмунду с призывом: «Пусть проклят будет тот, кто удержит меч свой от крови! Пусть ересь чувствует, что ей нет пощады» [61. 1995. № 3. С. 14], над восставшими была учинена жестокая расправа. Большую группу горожан суд приговорил к смертной казни, многих - к изгнанию из города и к другим наказаниям. Имущество казненных и изгнанных бы­ло конфисковано, а Витебск лишен магдебургского права. Перелит был даже колокол, звоном которого возвестили о начале восстания.

Но противостояние продолжалось. В октябре 1633 г. в Полоцке было произведено покушение на жизнь униатского архиепископа Селявы. Ко­гда стрелявшие в него были схвачены, полочане отбили их и не дали со-иершить расправу. Население Могилева в 1671 г. воспрепятствовало по­пытке местных властей, католического и униатского духовенства превра­тить городские православные храмы в униатские.

В 1670 и 1674 гг. в деревне Плотница Пинского уезда крестьяне и не­которые шляхтичи оказали прямое сопротивление замене православных священников униатами. В 1681 г. жители Полоцка выступили против уни­атского митрополита Жоховского. В Минске в 1691 г. монахи православ­ного Петропавловского монастыря и вооруженные мещане не допустили передачи монастыря униатам. В 1740 г. крестьяне деревни Сидоровичи и мещане местечка Дашковка оказали решительное сопротивление попытке М. Сапеги обратить в Быховском графстве православные церкви в униат­ские. Для подавления этого выступления Сапега привлек военных быхов-ского гарнизона.

Принятие церковной унии осложнило общественно-политическую ситуацию в Беларуси. Оно способствовало еще более активному проник­новению польского религиозно-культурного влияния, что в конечном итоге приводило к упадку белорусскоязычной культуры, а значит, и на­ционально-государственного развития. Именно с принятием унии активно утверждалась идеология, которая оправдывала католическую экспансию, преследование иноверцев - диссидентов. Современник этих событий ксендз Калинка писал: «И до теперешнего времени среди католического духовенства редко встретишь человека, который почитал бы обряд и на­циональность того народа, среди которого он работает» [5. С. 138].

После Брестской унии 1596 г. позиции католичества в Беларуси еще больше усилились. Принадлежность к нему давала право занимать выс­шие руководящие посты, что стало для белорусской шляхты средством, позволявшим уравниваться с польской в политическом и социально-культурном отношении. Постепенно в ее сознании, а затем и в сознании более низких слоев белорусского народа складывался стереотип: «если ты католик, значит - поляк; если православный, значит - белорус». В этом направлении действовала и католическая церковь.

Власти пытались исправлять положение, не допустить обострения социально-религиозных отношений. При коронации Владислава IV в 1632 г. сейм принял так называемые статьи для примирения народа, где призна­вались легальными православная вера и православная иерархия. Но эта политика не была последовательной.

В Речи Посполитой постепенно утверждалась религиозная нетерпи­мость. Это давало повод Москве вмешиваться в ее внутренние дела. В 1686 г., подписывая «вечное соглашение», российское правительство уже открыто объявило себя патроном православных в Речи Посполитой. В со­глашении была оговорена неприкосновенность православных епархий и посвящение епископов в сан киевским митрополитом, который подчинял­ся московскому патриарху.

В 1720 г. Август II по требованию Петра I издал грамоту, которая обеспечивала права белорусской православной епархии. Тем не менее все чаще и чаще сеймом издавались направленные против иноверцев - дисси­дентов - постановления в пользу шляхтичей, торговцев и ремесленников, принявших унию. В 1732 г., например, им было издано такое постановле­ние: «У людей других верований (диссидентов) отнимается право быть избранными в послы на сеймы, трибуналы и во всякие особые комиссии, что создаются для каких-либо дел. Права их уравниваются с правами ев­реев» [5. С. 139].

Сейм 1766 г. постановил карать смертью тех, кто переходил из като­личества в другую веру. Он же утвердил как закон предложение краков­ского епископа Солтыка «объявлять врагом государства каждого, кто ос­меливается сказать на сейме речь в пользу иноверцев» [5. С. 139].

Дискриминация со стороны государства православной церкви приве­ ла к тому, что в белорусской епархии к середине XVII в. осталось только 130 православных храмов, а 164 церкви и 5 монастырей были превращены в униатские [1. С. 79]. -

Такая государственная политика способствовала тому, что белорусская шляхта в погоне за экономическими, социальными и политическими выгода­ми начала переходить в польско-католический лагерь, забывая не только о вере предков, но и о своей национальности. Пример подавала высшая знать (Радзивиллы, Сапеги, Пацы, Голыпанские, Немиры и другие), отдельные представители которой по несколько раз меняли веру. В результате наступ­ления католицизма и унии к концу XVIII в. преобладающее большинство на­селения Беларуси уже относилось к униатам и католикам [1. С. 80].

Переход значительной части шляхты в католичество, фактический отказ от своей этнической принадлежности губительно сказывались на развитии белорусской культуры, ибо именно представители этого сосло­вия преимущественно и были деятелями науки, образования, литературы и искусства. Православными среди белорусского народа остались менее разви­тые в культурном отношении социальные слои - крестьяне, ремесленники, мещане, но именно они выполнили великую историческую миссию: сохра­нили белорусский язык и национальную культуру в широком смысле слова.

Распространение католицизма в Беларуси в значительной степени осла­било здесь взаимовлияние, взаимосвязь самобытных культур трех восточ­нославянских народов, чем на протяжении столетий живилась и обогаща­лась белорусская культура. Если в 1621 г. Ян Пашкевич мог еще написать в стихотворении, что «Полска квитнет лациною, Литва квитнет русчиз-ною» [59. С. 99], то во второй половине XVII и до конца XVIII в. ситуация изменилась. Со времени Андрусовского перемирия и до начала раздела Речи Посполитой влияние католического Запада на белорусскую культуру стало уже определяющим.

Усиление ополячивания на Беларуси проходило под эгидой государства и при помощи хорошо отлаженной религиозной структуры во главе с рим­ским папой. Среди шляхты укоренялся польский образ жизни, польские обы­чаи и язык становились ее идеалом. Стараниями иезуитов стали доминиро-нать польские школы и издания на польском языке. Все меньше и меньше оставалось шляхты, сохранившей белорусские обычаи, культуру и язык.

Слабели позиции и белорусского языка как государственного. В 1696 г. постановлением конфедерации сословий Речи Посполитой, равнозначным сеймовому, было установлено, чтобы в делопроизводстве Великого кня­жества Литовского все решения составлялись на польском языке [1. С. 80]. А затем и сейм Речи Посполитой постановил: «Писарь должен не по русски, а по польски писать» [5. С. 140]. С этого времени все документы но всех учреждениях Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского стали выходить на польском языке. Белорусский язык стано-мился языком курных крестьянских хат и заброшенных городских окраин. Он становится «мужицкой, холопской мовою».

Православные братства

Культурное и религиозное воздействие Польши встречало активное сопротивление. Его возглавляли церковные православные братства, боровшиеся против унии, против уподобления католическому Западу. С конца XVI и особенно в XVII в. их влияние на общественную жизнь увеличилось. Братства уделяли внимание прежде всего защите пра-иославной веры и пропаганде национальной культуры.

Работали братства главным образом в городах, располагавших боль­шими по сравнению с сельской местностью культурными и материальны­ми возможностями. В XVII столетии широкой гражданско-патрио-тической деятельностью были известны Львовское и Виленское братства. В Могилеве, Витебске, Минске, Полоцке, Кричеве, Орше, Шклове также имелись православные белорусские общины. Среди 370 членов существо­вавшего с 1592 г. Виленского братства, например, были «ихъ милость княжата, панята, рыцарство, шляхта, мещане», но формально на собрани­ях и за столом родовитый шляхтич не имел никаких привилегий по отно­шению к членам братства из низших социальных групп.

В противовес католическо-польским школам и типографиям иезуитов православные братства создавали свои учебные заведения, организовыва­ли выпуск книг, поскольку в это время многие священники не имели должного образования, а иногда даже не понимали древнеславянского языка, на котором велось богослужение. Особенно много для Беларуси сделал в этом направлении князь Константин Константинович Острожский, который пользовался репутацией «столпа православия». Он создал высшую духовную школу, а при ней - большую библиотеку и хо­рошо оборудованную типографию. Для преподавания и развития науки были приглашены профессора из Греции и Германии.

Братства стремились взять в свои руки патронат над храмами и мона­стырями, чтобы не допускать злоупотреблений со стороны отдельных светских лиц, покровительствовавших церкви. В XVII в. православные храмы и монастыри были в основном уже под защитой братств. Многие из них добивались от патриархов так называемой ставропигиальности, т. е. неподчиненности епископам и права их критиковать. Братства в это время представляли собой сплоченные, как правило, богатые организа­ции, обладавшие значительными денежными средствами, строениями и землей, способные влиять на решение общегражданских и даже общего­сударственных проблем. Влияние их распространялось также и на сель­ское население. Они внесли значительный вклад в реформирование и де­мократизацию школьного образования, подготовку и издание учебников, формирование местных художественных школ, расширение книгопечата­ния. Они оказали заметное влияние на расширение культурных связей с Россией, Украиной, с «латинскими нациями». В конце XVII - начале XVIII в. в силу ряда обстоятельств, прежде всего из-за усиления репрес­сий со стороны властей и ренегатства богатых покровителей, деятель­ность братств, их школ и типографий практически прекратилась.

Народное образование

Монополия на образование, просвещение, а значит и на развитие культуры принадлежала церкви. Контроль над духовной жизнью народа тормозил развитие светской культуры в эпоху Просвещения.

Творческая мысль сдерживалась религиозной догматикой. В XVII—XVIII вв. в Беларуси особую активность проявлял богатый и влиятельный орден иезуитов, располагавший, как уже отмечалось, широкой сетью учебных за­ведений. Обучение в них велось преимущественно на латинском языке, было проникнуто богословием и направлено на то, чтобы сделать учени­ков фанатично преданными иезуитам. Помимо школ католических орде­нов существовали и школы униатской церкви под патронатом ордена базилиан. Их важнейшим отличием явилось обучение на родном языке. Изучались в этих школах преимущественно теология, схоластика, риторика.

Государственная политика в отношении народного образования в Бе­ларуси, общественно-политическая ситуация и нравы того времени ярко отразились в наказе гродненской шляхты своим депутатам сейма в 1733 г. «ходатайствовать об издании твердого закона, чтоб никого из крестьян­ских детей не принимать в школы для обучения грамоте», так как «со­гласно старой присказке, крестьянский род хорош, если он в нужде и пе­чали, и плохой, если он в радости или когда образован школьными наука­ми» [8. С. 259]. Шляхта отказывала в образовании основному носителю белорусской культурной традиции - трудовому народу.

С середины XVIII в. образование в Беларуси стало приобретать более светский характер. Проводившаяся в это время под руководством С. Ка­нарского реформа школ поколебала монополию иезуитов в просвещении и образовании. В учебных заведениях стали преподаваться современные языки, больше внимания уделялось общественно-политическим и естест­веннонаучным дисциплинам, создавались физические кабинеты, теорети­ческие знания стали подкрепляться практическим опытом.

В 1773-1775 гг. была сформирована «Адукационная (образовательная) комиссия» - практически первое в Европе министерство народного обра­зования. Она попыталась провести общую реформу школы в Речи Посполитой. Создавались средние школы, окончание которых давало право на поступление в высшее учебное- заведение. Низшей ступенью новой систе­мы образования стали приходские училища. В них рекомендовалось изу­чать предметы, которые давали бы учащимся практические знания и на­выки. Усилиями комиссии на белорусской земле в короткий срок было открыт!) 20 новых школ. Комиссия отменила преподавание религии в рамках школьных программ. Значительную роль в развитии науки и куль­туры в Беларуси играл Виленский иезуитский коллегиум. В конце XVII-псрвой половине XVIII в. многие его преподаватели вышли за рамки богословских догм. В последней четверти XVIII в. идеи Просвещения пропагандировали уроженцы Беларуси Михаил Карпович, Игнат Быков­ский, Иероним Стрыйновский и др. Они критиковали крепостное право, обосновывали необходимость освобождения крестьян.

Научным центром Беларуси и Литвы во второй половине XVIII в. яв-иилась Виленская академия. В распространение естественнонаучных зна­ний значительный вклад внесла Гродненская медицинская школаГщздан-ная А. Тизенгаузом. При школе работали природоведческий кабинет, аптека, анатомический театр, ботанический сад. В 1781 г. был издан фунда­ментальный труд «Литовская флора».

В общественно-политических науках преобладание теологии ослабе­ло. Стали использоваться данные правовых наук, медицины, биологии, физики, астрономии. Широко изучались труды польских, русских, запад­ноевропейских ученых-просветителей, в том числе С. Сташица, Я. Ко­зельского, И. Стройновского, Г. Колонтая, А. Радищева, Ж.-Ж. Руссо, Ф. Вольтера, Р. Декарта, Д. Локка и др. Многие образованные жители Бе­ларуси считали необходимым иметь в своих библиотеках известную французскую «Энциклопедию». Популярностью пользовались труды ис­ториков Ф. Папроцкого, С. Канарского, М. Догеля, А. Нерушевича, фило­софа С. Маймона. Важным явлением культуры стали библиотеки: несвиж-ская князей Радзивиллов, библиотека Сапег, Храптовича в Щорсах. В 1.776 г. королевским старостой Великого княжества Литовского А. Тизенгаузом в Гродно начала издаваться на польском языке «Газета Гродненская» - первая газета на территории сегодняшней Беларуси. Она выходила в течение семи лет. В ней освещались международные новости, которые перепечатывались из немецкой периодики, публиковались правительственные объявления, при­дворная хроника, извещения сейма и другие материалы. Увеличилось число типографий: с 2 в первой половине до 11 во второй половине XVIII в.

Развитие литературы

Вытеснение в 1696 г. из официального употребления белорусского языка отрицательно, можно даже сказать, катастрофически отразилось на развитии и искусства духовной культуры Беларуси. Национальных, глу­бинных корней была лишена прежде всего литера­тура, которая в это время переживала переход от средневековых традиций к литературе нового времени, освобожденной от прежних взглядов на че­ловека и действительность. В это время значительное распространение получили такие жанры, как исторические обзоры, синопсисы, дневники и мемуары. Наиболее значительными из них являлись: «Баркулабовская ле­топись», рассказывавшая об исторических событиях на Беларуси во вто­рой половине XVI - начале XVII в. и о быте широких слоев населения; «Дневник Федора Евлашевского», в котором описывалась жизнь шляхты. В связи с обострением борьбы с католицизмом и униатством возни­кает религиозно-политическая, полемическая публицистика. Наиболее видными представителями этого жанра являлись Стефан Зизаний - автор памфлета, в котором обличается папа римский, и автор «Апокалипсиса», выступивший под псевдонимом Христофор Филалет. В первой половине XVII в. особое значение имели «Фринос» Мелетия Смотрицкого, «Каза-нье» Леонтия Карповича. В сборнике статей Афанасия Филипповича «Диаруш» был подвергнут острой критике произвол светских и духовных властей. Новым жанром в белорусской литературе явилась политическая сатира. Наиболее выдающимися произведениями этого жанра являются «Речь Мелешки» и «Письмо к Обуховичу».

Вопреки всем препятствиям, белорусское литературное творчество в конце XV1I-XVIH в. продолжало развиваться. Это проявилось в народных сказках, преданиях, обрядовых песнях. Культурно-социальная роль устно­го народного" творчества возросла. Появляются новые эпические жанры -исторические песни и предания о событиях, более близких и живых в па­мяти народа, волнующих его больше, чем, скажем, древнерусские былины о далеких временах Полоцкого княжества и Киевской Руси.

Основным содержанием героико-исторического эпоса стала борьба с феодальным угнетением, против крепостной неволи и национально-религиозного притеснения. С антифеодальными выступлениями XVII в. связано появление казацких песен, бунтарской поэзии крепостного кре­стьянства. Уже в первой половине XVII в. существовали антикрепостни­ческие и антиклерикальные сказки. В многочисленных присказках, посло­вицах, загадках нашли свое отражение жизненный опыт народа, его соци­альный протест и нравственные идеалы. О тяжком национально-религиозном притеснении белорусского народа свидетельствует песня «Был на Руси черный бог». В устном поэтическом творчестве отражалось стремление белорусского народа к единству с братскими русским и укра­инским народами, что особенно ярко проявилось в казацкой песне «Ту­ман, туман на долине».

Социально-идейным содержанием обогащалась и календарная, семейно-обрядовая поэзия. В ней отражались повседневная жизнь, подне­вольный труд, сопротивление народа, его борьба за правду и справедли­вость. Эти мотивы занимали значительное место и в других жанрах бело­русского фольклора, в том числе и в сказочном эпосе. Возникало множе­ство антипанских сказок реалистического характера. Даже в иезуитском школьном театре рождались белорусские по форме и содержанию интер­медии - зародыши будущей белорусской драматургии. Героем некоторых интермедий выступал белорусский крестьянин, носитель народной куль­туры, простодушного и здорового в своей основе мировоззрения, вызы­вающий сочувствие и симпатии («Крестьянин и ученик», «Литератор, крестьянин и Самохвальский») [8. С. 260].

Художественно-публицистическая литература Беларуси конца XVIII в. была многоязычной Книги печатались на польском, французском, испан­ском, итальянском, немецком, русском, еврейском и других языках. Об­щей чертой литературных произведений этого времени было преоблада­ние в них светских мотивов. Выжила и получила определенное развитие и белорусская национальная литература. В это время появились такие свет­ские политические произведения белорусских авторов, как «Указ горя­чий», «Проект», «Как расплакался что пруськай король», «Песнь рус­ская», «Разговор императрицы с Ильгельштромом листовны дня 28 апреля 1794 года». Развивалась и поэзия конкретного политического содержания. В 1794 г., в разгар восстания Костюшко, появилась «Песнь белорусских солдат», содержавшая призыв к борьбе с царизмом.

В этот период расцветала комедийная поэзия, свергавшая старые ав­торитеты, пародировавшая то, что раньше считалось неприкосновенным. Это, прежде всего, - «В Вифлиеме доме убогом», «Того дня очень славно­го», «Воскресение Христово и сошествие его в пекло». Вольнодумством и антиклерикализмом отличались «Речь русина», «Речь русина о рождении Христа», «Казание русское схизматическое».

В 1787 г. появилась первая многоактная белорусская «Комедия» К. Марашевского, поставленная на сцене Забельской доминиканской кол­легии. Центральным ее персонажем был белорусский крестьянин. Новые герои, люди из низших сословий, являлись действующими лицами опер «Агатка» (либретто М. Радзивилла), «Новое семейство» (либретто С. Вез-митинова). Отдельные произведения музыкантов того времени получали широкую известность, а полонез М.-К. Огинского «Прощание с Родиной» пользуется популярностью во всем мире и сейчас, через двести лет после его создания.

Духовная и светская поэзия, школьная драма, полиграфическое ис­кусство и даже батлейка (кукольный театр) первой половины XVIII в. раз­вивались в русле барокко, пышного и роскошного художественного сти­ля. Об этом свидетельствуют гравюры могилевских мастеров Василия Ващенко и Федора Ангилейки, изделия ткацких мануфактур в Белой, Ми­ре, Альбе, урецко-налибокское стекло [8. С. 260]. Высокохудожественной резьбой и скульптурой отличались магнатские дворцы, и особенно косте­лы, монастыри католических орденов. Примерами могут служить интерь­ер иезуитского костела в Гродно (резчик Я. Шмитт), выполненный в 20-30-е годы XVIII в., скульптурный ансамбль Пинского францисканского костела. В стиле барокко был перестроен разрушенный шведами в 1706 г. несвижский дворцово-замковый комплекс (архитектор К. Жаднович), по­строены костел и монастырь бернардинок в Минске. Представителем позднего на Беларуси - «виленского» барокко был Я. Глаубиц, автор про­екта костела Иоанна Крестителя в Столовичах. По его же проекту пере­страивалась в 1738-1750 гг. и знаменитая полоцкая София - в то время униатская церковь. Архитектором М. Пепельманом в 1737-1744 гг. в Гродно был построен Новый замок - резиденция польских королей и ве­ликих князей литовских. В 1779 г. был построен дворец в Свяцке, в 1770-1776 гг. - в Щорсах, в 1786-1787 гг. - в Деречине.

Особенностью развития культуры в Беларуси в XVIII в. было сочета­ние старых и новых тенденций и течений в архитектуре, литературе, есте­ствознании, философии и других направлениях общественной мысли. В ней в той или иной степени нашли отражение основные идеи эпохи Про­свещения. Белорусская культура развивалась на основе идеалов светского образования, науки, разума. В общественном мнении эталоном для под­ражания стал просвещенный человек, рационалист, реформатор, следую­щий новым веяниям в культуре, критически относящийся к религии [8. С. 261].

Ceoeo6paзиe искусства Беларуси эпохи Просвещения проявилось в портретной живописи, графике, а также в иконописи. Светским мировос­приятием отличалась роспись кармелитских костелов в Мстиславле, Мо­гилеве, иезуитских - в Несвиже и Гродно, православной церкви Рождест­ва Богородицы - в Пропойске.

В конце XVIII в. дальнейшее развитие получило декоративно-прикладное искусство. Белорусские мастера поднялись до высокого ху­дожественного уровня в производстве стеклянной посуды (Урецкая и На-либокская мануфактуры), мирских и слуцких ковров, кореличских гобе­ленов. Мировую известность получили слуцкие пояса.

Удивительными были достижения так называемых крепостных теат­ров в Беларуси. В течение 50 лет существовал театр в Несвиже, созданный князем Радзивиллом в 1740 г. Во второй половине века Г. Радзивилл со­держал театр в Слуцке, М. Огинский - в Слониме, А. Тизенгауз - в Грод­но, Р. Чернышев - в Могилеве и Чечерске, С. Зорич - в Шклове. В них ставились оперы, балеты, трагедии, комедии разных авторов, в том числе Ж. Мольера, Ф. Вольтера. Магнаты приглашали в свои театры местных и западноевропейских профессионалов, мастеров театрального искусства, музыкантов, художников, танцовщиков и балетмейстеров. В Слуцке, Сло­ниме, Несвиже, Гродно, Шклове существовали балетные и музыкальные школы, где обучались мещанские и крестьянские дети. Выпускники этих школ успешно работали на сценах варшавских и петербургских театров.

Таким образом, религиозно-культурная ситуация в Речи Посполитой отличалась сложностью и напряженностью. Заключение Люблинской унии имело для белорусов отрицательные последствия не только в поли­тическом, но и в культурном отношении. Во-первых, с этого времени па­дает престиж белорусского языка; несмотря на то что он еще оставался государственным в Великом княжестве. Его начал вытеснять польский язык (при этом часто использовались насильственные методы). В итоге в Варшаве решением сейма белорусский язык был запрещен в государст­венном делопроизводстве, а конфедерация 1732 г. лишила политических прав белорусскую православную шляхту. С заключением Люблинской унии началось более активное вытеснение православной церкви и вне­дрение католицизма с вероисповеданием на польском языке. Создание униатской, греко-католической, церкви позволило сохранить право­славные обряды,- являвшиеся неотъемлемой частью культурной жизни белорусов, и, что особенно важно, развивать родной язык, так как бо­гослужение проходило не только на старославянском, но и на белорус­ском языке.

Брестская уния привела к усилению позиций католицизма и ущемле­нию православия. Это осложнило общественно-политическую ситуацию в Беларуси. Усилилось насаждение польского языка, как и польской куль­туры в целом. Выдающиеся деятели литературы, искусства, науки - белорусы по крови - оказались вынужденными творить не на родном языке. Правительство Речи Посполитой как государство менее всего заботилось о развитии белорусов как самобытного народа, который должен сохра­нить знание своего общерусского происхождения. Делалось все, чтобы стереть в памяти белорусов их этническую принадлежность.

Подавление всего национального привело к разделению народа по языку, культуре, религии. После Люблинской унии шляхта отходит от культуры и языка своего народа к культуре и языку соседей. Тем не менее с каждым десятилетием пребывания в составе Речи Посполитой большин­ству белорусов становилось все ясней и ясней, что для своего дальнейше­го исторического развития они должны вернуться к истокам своей госу­дарственности, к своим восточнославянским корням. Такое сознание яви­лось главной причиной участия белорусов в национально-освободительной борьбе, развернувшейся на украинских и белорусских землях и принявшей своеобразную религиозную окраску. Именно поль­ско-католическое давление вынуждало все православное население спла­чиваться, искать себе защиты вне пределов Речи Посполитой, обращаться к общерусским политико-государственным ценностям.