4. Различие, показанное ради различия

Мы уже говорили, что актер не может строить образ только на основании

того, как ведет себя изображаемый персонаж в пьесе. Совсем недостаточно

разработать образ лишь настолько, насколько это необходимо по ходу действия

данной пьесы. В нем должно быть еще что-то конкретное, неповторимое,

позволяющее догадываться, что в определенных социальных условиях это лицо

может действовать и по-другому. Или же, показывая, что персонаж действует

так, а не иначе, актер должен дать понять, что именно это действие может

быть совершено людьми совсем другими, не похожими на данное конкретное лицо,

то есть он добивается, чтобы можно было сказать: вообще-то так действуют

совсем другие люди. Вместе с тем актер не должен преувеличивать это отличие

его персонажа от других.

Вывод "До чего же все-таки различны люди!" - весьма однобокий вывод.

Сделать его необходимо, когда пытаются отрицать, что для того, чтобы

побудить людей к чему-то или дать им побудить к чему-то себя, нужно

учитывать особенности каждого. Но этот однобокий вывод иногда преподносится

как истина в последней инстанции, а тем самым отрицается, что поведение

людей можно заранее предсказать. Как раз изучив их конкретные различия,

можно наперед сказать, как они себя поведут, и различия их должны быть

истолкованы именно ради этого предсказания. Совершенно неправильно придавать

мысли "Как различны люди!" оттенок невозможности такого предсказания и

воображать, будто подобные выводы обогащают человека. Те, кто напирает на

этот вывод, находят удовлетворение в многообразии, в не поддающейся никаким

влияниям силе человека, утверждая, что он может развиваться в самых

невероятных направлениях; совершенно беспомощные перед этим плодотворным

многообразием, они тешат себя и других (по сути, не ударяя палец о палец)

причастностью к этому плодотворному многообразию. Они мельчат человека,

чтобы возвеличить человечество. Но это глупый самообман. Потому что в

действительности они извиняют тем самым свою собственную подверженность

всяким влияниям и полное неумение влиять на других и застывают в изумлении

сами перед собой. Как будто человечество не состоит из них самих!

Таким образом, актер должен не фетишизировать мысль о различии людей, а

сразу же стараться приблизить вопрос к разрешению: так в чем же конкретно

состоит это различие?

5. Историзация

При историческом подходе к человеку обнаруживается, что человек таит в

себе нечто двойственное, незавершенное. Он предстает не в одном, а в

нескольких обличьях; он хотя и такой, какой он есть, ибо несет в себе черты

своей эпохи, но, будучи сыном этой эпохи, он в то же время и другой, если

перенести его в иной век, если его формирует другое время. Если он сегодня

такой, значит вчера он был другим. Он приобрел то, что в биологии называется

пластичностью. В нем сосредоточено многое, что развивалось и может

развиваться дальше. Он уже изменился, стало быть, может меняться и впредь.

Если же он не может больше изменяться, по крайней мере коренным образом, то

и это завершает его облик. Но в действительности о таком состоянии

неизменяемости можно говорить только в том случае, если рассматриваются

большие общественные формации.

Итак, актеру необходимо придать своему голосу обилие обертонов. Его

историзированный человек говорит как бы со многими отголосками, которые

нужно представить себе одновременными, но с изменениями в содержании.