32. Феномен Востока, как пример циклического существования человеческих сообществ.

Циклическая модель социального движения общества. Циклическая модель рассматривает общество по аналогии с биологическим организмом. Социальная система не может существовать вечно. Общество проходит все стадии роста - возникновение, развитие, расцвет и разрушение - после которого либо исчезает, либо находит в себе силы и возможность все начать с начала. Одно из представлений о цикличности исторического процесса дано Полибием. Древнегреческий историк рассматривает шесть форм государственного устройства, циклически сменяющих друг друга в ходе истории. Каждой форме правления суждено нести в себе собственную погибель – свою извращенную форму вырождения. Монархия – власть силы возникает после очередного стихийного бедствия; ее сменяет царское правлении, когда эта власть ослабевает, затем приходит тирания; тиранию сменяет аристократия, которая переходит в олигархию. Восстание против олигархии приводит к установлению демократии, которая с течением времени «из-за необузданности народа» деградирует в охлократию (власть толпы). Здесь исторический круг замыкается и происходит возвращение к монархии.

Восточный тип цивилизации (восточная цивилизация) — исторически первый тип цивилизации, сформировавшийся к 3-му тысячелетию до н. э. на Древнем Востоке: в Древней Индии, Китае, Вавилоне, Древнем Египте. Характерными чертами восточной цивилизации являются: 1. Традиционализм — ориентация на воспроизводство сложившихся форм образа жизни и социальных структур. 2. Низкая подвижность и слабое разнообразие всех форм человеческой жизнедеятельности. 3. В мировоззренческом плане представление о полной несвободе человека, предопределение всех действий и поступков, независящими от него силами природы, социума, богов и т. д. 4. Нравственно волевая установка не на познание и преобразование мира, а созерцательность, безмятежность, мистическое единение с природой, сосредоточенность на внутренней духовной жизни. 5. Личностное начало не развито. Общественная жизнь построена на принципах коллективизма. 6. Политическая организация жизни в восточных цивилизациях происходит в форме деспотий, в которых осуществляется абсолютное преобладание государства над обществом. 7. Экономической основой жизни в восточных цивилизациях является корпоративная и государственная форма собственности, а основным методом управления выступает принуждение. Сопоставим цивилизации. Ни одна из цивилизаций не охватывает всего человечества; Преемственность в развитии цивилизаций гораздо меньше, чем преемственность между фазами развития одной цивилизации. Проводя анализ истории, Тойнби выделяет двадцать одну цивилизацию, когда-либо существовавшую на Земле (данная цифра меняется по ходу книги). На данный момент их осталось пять (не считая две реликтовые): Западная христианская, Православная христианская, Исламская, Дальневосточная, Индуистская Между некоторыми из этих цивилизаций существуют родственные отношения, например, западная христианская и православная христианская, находящиеся друг с другом в «сестринских» отношениях, происходят из эллинской цивилизации. Цивилизации, кроме этого, взаимодействуют друг с другом и могут влиять друг на друга.

Йивилизационный подход. Выделяют три типа цивилизации, для

каждого из которых, характерен свой собственный тип исторического развития. Первый тип цивилизации - аборигены Австралии, индейцы Америки, многие племена Африки, малые народы Сибири и Севера Европы. Для них характерна непрогрессивная форма существования, то есть развитие отсутствует. Второй тип цивилизации - это страны Востока. Они развиваются циклически, как бы по спирали. Один цикл минимально отличается от другого, поэтому изменения во всех сферах общественной жизни происходят крайне медленно: несколько поколений людей живут практически в одних и тех же условиях. Третий тип цивилизации - тип прогрессивного развития - представлен античной цивилизацией (Древняя Греция и Древний Рим) и современной европейской цивилизацией. США, Канада, Австралия, Новая Зеландия и некоторые другие страны относятся к этому же типу развития.

Доказывать существование цикличности и просто, и тяжело: все прежние цивилизационные циклы закончились. Если закончились десятки циклов, то один, наш, не первый и не последний, не может быть аргументом против. Но существует множество людей, которые даже поняв, что неправы, все равно будут так или иначе отстаивать точку зрения, что циклов нет. И у некоторых людей, конкретных людей, циклов действительно нет, потому что с окончанием цивилизации от них не останется ничего. И никого. Здесь даже не дискомфорт - здесь присутствует космический холод небытия. И спорить с этими людьми бесполезно, ибо в своей системе координат они правы. Земля круглая, но кажется она плоской. Происходит это потому, что радиус скругления настолько велик в каждой точке, что собственно скругления незаметно. Но оно присутствует, хотя в большинстве человеческих задач не учитывается. Например, совсем не обязательно знать о круглой земле при строительстве самолетов, – какой бы она ни была, самолеты строились и летали бы одинаково. Точно так же нет смысла учитывать исторические циклы в решении повседневных задач. Но решение повседневных задач было бы не точным, если бы не учитывалась постоянная, взятая из текущего цикла; эта постоянная незаметна и обычно сливается со средой; она может не измениться в течение века, но изменяется в течение веков, что приводит к непониманию идей вековой давности. На примере некоторых стран можно заметить историческую линейность; циклов вроде бы и нет. Эти страны, например, Америка или Австралия, образовались в относительно недавние сроки – и потому в их истории цикличности не наблюдается. Здесь срабатывает вышеприведенная ситуация с самолетом и круглой землей; циклы присутствуют в любом случае, просто они пока еще не заметны. Линейные проявления истории существуют – например, линией представляется накопление научного опыта. Разница видится в том, что связанные с биологической природой человека проявления деятельности цикличны, а небиологические – обычно нет. Эволюция линейна; преемственность поколений линейна. Но опять, исходя из задачи – человечество никогда не решит линейных эволюционных задач. Этот срок слишком велик. Но в каждой временной точке можно найти и доказанный цикл, и доказанную прямолинейность. Цикл обычно ярче и в решении практических задач важнее. История во взлетах и падениях народов циклична. «Все-таки она вертится», и поскольку это так, то снова, рано или поздно, все приходит к своему завершению, одновременно тяготеющему к началу. Подобных начал и концов в человеческой памяти собраны десятки, если не сотни. С подобным нельзя не согласиться, но так или иначе массовое сознание не принимает этот факт. Это знают специалисты, это знает любой человек, мало-мальски знакомый с историей, но возникает чувство, что истина, известная каждому индивидуально, в массе посвященных становится тайным знанием. Собравшись вместе, люди представляют историю прямой линией. Или упускают из виду цикличность. Подобное состояние дел не могло не потребовать логичного объяснения. Так или иначе приходится подходить к тому, что в осмыслении цикличности истории роль большую, чем научные данные, играет психологический фактор. Психологически человек противится цикличности. И поскольку это присутствует у самых разных людей, это нельзя приписать влиянию образования. Существуют причины более глубокие, и чем они глубже, тем ближе они к психологии и биологии. Имеет место подсознательное неприятие цикличности. Вплоть до того, что человек стремится защитить свой иллюзорный мир, сиюминутный мир, от всяких подобных информационных вторжений. Жить на круглой земле не только опасно, поскольку с нее можно упасть, но и психологически дискомфортно. Жить на одном из участков истории, обреченных на завершение, скорее всего, столь же неприятно. А жить в системе циклов, вложенных друг в друга, как матрешки, еще хуже. Цикличность истории, бывшая постулатом для древних людей, впервые была описана в Древнем Египте. Ее боялись, ей приносили жертвоприношения все древнеиндейские цивилизации. Знали о ней и в древней Иудее, но как и в современном обществе, не принимали всерьез. Для современной цивилизации ее открыл Джамбаттиста Вико во времена итальянского возрождения. Далее к этой теме вернулся Шпенглер, далее – Тойнби, экономически ее развил Кондратьев, а последним о ней написал Гумилев. Тенденция прослеживается в убывании «размера» цивилизации: если древние говорили о целом мире, то современные мыслители ограничивались цивилизациями локальными или просто нациями. И в общем это верно: если абстрагироваться от человеческого шовинизма, эволюционируют исключительно популяции-нации, и других групп эволюции не известно.

История Древнего Востока имеет большую протяженность во времени. Мы начинаем ее изучение с появления первых государственных образований в долинах Нила и Евфрата во второй полови­не IV тысячелетия до н.э. и заканчиваем  для Ближнего Востока 30-20-ми гг. IV в. до н.э., когда греко-македонские войска под руководством Александра Македонского захватили весь Ближний Восток, Иранское нагорье, южную часть Средней азии и северо-западную часть Индии. Что касается Средней Азии, Индии и Дальнего Востока, то древняя история этих стран изучается до III-V вв н.э. Эта граница является условной и определяется тем, что в Европе в конце V в. н.э. пала Западная Римская империя и народы европейского континента вступили в период средневековья. Географически территория, называемая Древним Востоком, простирается с запада на восток от современного Туниса, где располагалось одно из древнейших государств - Карфаген, до современных Китая, Японии и Индонезии, а с юга на север - от современной Эфиопии до Кавказских гор и южных берегов Аральского моря. В этой обширной географической зоне существовали многочисленные государства, оставившие яркий след в истории: великое Древнеегипетское царство, Вавилонское государство, Хеттская держава, огромная Ассирийская империя, государство Урарту, мелкие государственные образования на территории Финикии, Сирии и Палестины, Троянское, Фригийское и Лидийское царства, государства Иранского нагорья, в том числе, мировая Персидская монархия, в состав которой входили территории почти всего Ближнего и частично Среднего Востока, государственные образования Средней Азии, государства на территории Индостана, Китая, Кореи и Юго-Восточной Азии.

По природным условиям разные территории Древнего Востока имеют свои особенности, хотя им присущи и общие черты: это районы в основном субтропического климата с очень жарким сухим летом, мягкой зимой; бассейны рек с их плодородными аллювиальными (образованными отложениями рек) долинами перемежаются с каменистыми пустынями, обширными плоскогорьями и горными хребтами. Особенно большую роль в исторических судьбах народов Древнего Востока играли великие реки: Нил, Евфрат, Тигр, Ганг, Хуанхэ, Янцзы, Меконг. Эти реки, относящиеся к числу самых крупных на земном шаре, образуют обширные бассейны с плодородной, хорошо орошаемой аллювиальной почвой, и им присуще одно свойство, имевшее очень большое значение для исторического развития этих регионов: здесь можно было жить и вести хозяйственную деятельность при условии постоянного регулирования режимов рек, хранения воды в водоемах и водохранилищах с последующим орошением земель через сис­тему искусственных каналов, как в долинах Нила, Евфрата, или отвода лишней влаги и мелиорации земель, борьбы с наводнениями, как в долинах Ганга, Хуанхэ, Меконга.

Наличие благоприятных возможностей для жизни человека в бассейнах великих рек, контакты с жителями горных районов и плоскогорий привели к развитию производительных сил. Возникают довольно крупные поселения. В отдельных поселениях сосредоточивается большое число людей, здесь (уже в III тысячелетии до н.э.) создаются внушительные по размерам общественные сооружения, появляются оборонительные стены для защиты от нападений врагов, то есть возникают города. Город - принципиально новое явление в истории того времени. Он становится средоточием управления и религиозного культа, в нем концентрируется развитое ремесленное производство,

обслуживающее нужды правителя и его администрации, служителей культа, а также работающее на соседнюю сельскохозяйственную округу. Сформировались основные сословия древневосточного общества. Община постепенно утратила родовой характер и стала организацией соседей, живущих на определенной территории и связанных правами и обязанностями по отношению друг к другу и, что очень важно, к государству. Необходимость объединения и координации усилий многочисленных общин привела к возрастанию роли государственной власти в странах Древнего Востока. Все привело к тому, что государственная власть утвердилась на Древнем Востоке в специфической форме "восточной деспотии". Восточная деспотия - это неограниченная монархия,

не связанная в своих действиях никакими законами, которая осуществляет управление государством при помощи огромного, иерархически построенного аппарата чиновников. Важной особенностью древневосточной деспотии являлось особое положение главы государства - правителя-деспота. В условиях развитого деспотизма правитель считался не только носителем всей полноты власти: законодательной, исполнительной и судебной, - но вместе с тем признавался сверхчеловеком, ставленником богов. Однако в разных странах Древнего Востока степень деспотизма была то наиболее полной, как деспотия в Древнем Египте, то весьма ограниченной, как, например, власть царя хеттов. Форма деспотии была наиболее распространенной в странах Древнего Востока, однако там

существовали и немонархические формы правления, своего рода олигархические республики, например, в ряде государственных образований Северной Индии, в некоторых городах Финикии.                                           

На обширных территориях Древнего Востока проживало пестрое население, принадлежащее к разным расам и более мелким общностям, на которые распадаются большие расовые группы : различные племена и народности европеоидной, негро-австралоидной расы (часть населения древних царств Напата и Мероэ – современный Судан), монголоидной расы (на Дальнем Востоке). В свою очередь, европеоидная раса делилась на многочисленные народности, племена и этнические группы, принадлежащие к различным языковым общностям. В ряде географических регионов сложились крупные языковые семьи, которые делились на ветви и группы

Развитие в государствах Древнего Востока протекало крайне медленно и носило циклический характер. На примере истории Китая можно выделить следующие стадии, составляющие один цикл развития: 1.Укрепление централизованной власти в борьбе против децентрализации, усиление государства. 2. Кризис власти, отступление перед центробежными силами. 3. Упадок власти, ослабление государства. 4. Социальная катастрофа: бунт народа, нашествие иноземцев, привлеченных слабостью государства и легкостью победы. Тип исторического развития определил особенности массовых движений на Древнем Востоке. Они не были направлены против системы. Их главная причина - произвол власти, нарушение принципов социальной справедливости, признанных в обществе нормой. Мечта восставших - ликвидировать возникшее нарушение (присвоение общинной земли богачами, гнет и непомерные поборы чиновников и т.п.) и вернуть утраченную норму. Эти движения не вели общество вперед. Они лишь показатель сбоев в системе, которая после кризиса восстанавливалась с небольшими изменениями. На стадии социальной катастрофы происходила смена правления, осуществлялись некоторые изменения, ситуация стабилизировалась , и общество выходило на новый виток. Наиболее существенные перемены происходили на стадии социальной катастрофы, когда государственная организация слабела. В условиях стабильности общество тяготело к застою, к неизменности.

33 Западная цивилизация

Современная модель западной демократии и рынка складывалась в определенных исторических обстоятельствах, на определенном уровне развития общества. Ее относительно высокая степень эффективности по сравнению с предыдущими общественными формами и с альтернативными вариантами развития (фашизм, коммунизм) доказана исторической практикой. Черчиллю приписывают высказывание: «Демократия – самый отвратительный способ правления, но ничего лучшего человечество пока не придумало». Наверное, этот афоризм актуален для своего времени. Более точно было бы переформулировать его так: «Наша социальнополитическая система оставляет желать лучшего, но на нынешнем уровне развития ничего лучше быть не может». Под этим высказыванием, если отнести его к временам позднего Черчилля, когда процесс рационализации в Великобритании шел достаточно активно и в целом успевал отвечать на вызовы времени, я бы подписался сам. Однако демократия и рынок в том виде, в котором они в общих чертах сложились в середине XX века и существуют до сих пор, не только далеки от рационального идеала, но и уже отстали от тех возможностей движения к нему, которые предоставило время. В западной демократии индивиды теоретически имеют право на свободный выбор, будь то политический (партии, политики) или экономический (товары, услуги). Инструментом обеспечения первого является представительная демократия, второго – рыночная экономика. Цель выбора индивида очевидна – получение наибольшего количества благ, достижение оптимальной полезности при его совершении. Это принцип и демократии, и рынка. Естественно, на практике то, что воспринимается данными индивидами как наиболее «выгодный», то есть рациональный, выбор, зависит от их субъективных представлений о ценностях. При этом представления индивида о ценности для себя того или иного выбора часто сильно отличаются от реальности. Это связано с тем, что индивид может быть ограничен в информации и находится под воздействием манипуляции, создающей неверное представление о ценностях и толкающей его на иррациональный выбор. Либеральные исследователи (Дж. Роулз и др.) воспринимают свободу выбора как самостоятельное благо – вне контекста полезности для индивида его результата. С ними невозможно не согласиться. Однако вряд ли можно назвать свободным выбор, основанный на недостатке информации и сделанный под воздействием манипуляции. Манипуляция, основанная на искажении информации, с помощью эксклюзивных возможностей доступа к источникам ее распространения, так же как и насилие, – форма ограничения свободного выбора. Индивид, делающий выбор под воздействием политической или коммерческой рекламы, так же не свободен, как и тот, кто делает выбор исходя из страха и принуждения. Подлинно свободный выбор может быть только рациональным. Абсолютно свободен в выборе только некий идеальнотипический рациональный индивид, обладающий всей полнотой информации и не подверженный воздействию манипуляции. Такой индивид способен сделать только рациональный выбор, то есть тот, который обеспечит ему наибольшее количество подлинных, а не иллюзорных благ (то есть первичных ценностей). У такого индивида, как это ни парадоксально, именно при полной свободе выбора нет многочисленных вариантов его реализации. Выбор диктуется рациональным расчетом. Современные социальные институты даже самых «передовых» стран Запада не соответствуют стоящим перед ними декларируемым задачам достижения блага индивидов, обеспечения им свободы выбора. Реализация этих задач напрямую зависит от уровня обеспечения условий для рационального выбора. Демократия и рынок в их нынешнем виде не способны обеспечить рациональный, а значит, свободный выбор индивидов. Причина в том, что оба этих института предполагают неравный доступ индивидов к источникам информации и, как следствие, органически связаны с институтами манипуляции (рекламой, ангажированными СМИ, пиаром, маркетингом, брендингом, корпоративной культурой, патриотическим воспитанием, религией и т. д.). Манипуляция происходит в интересах тех, кто имеет доступ к этим ее инструментам, за счет интересов тех, кто его не имеет, то есть прежде всего в интересах правящей элиты. Развитие творческого процесса во второй половине XX века, вызвавшее массовое распространение телевидения, еще сильнее обострило противоречие между социальными и идеальными мотивами деятельности индивида. Информационные технологии обострили вечное противоречие, как говорил еще Никколо Макиавелли, «между быть и казаться». В условиях современной западной демократии для достижения политического и экономического успеха индивидам необходимо, чтобы результаты их деятельности казались (а не были) полезными для общества. Задача политика или производителя – суметь вызвать иррациональное стремление окружающих содействовать им в достижении успеха. Отсюда талант манипулятора, интригана, демагога как основные качества функционального соответствия для политической и экономической элитами современного западного общества. С помощью этих качеств и контроля над технологичными инструментами распространения информации, правящая элита навязывает себя обществу. Манипуляция как средство дерационализации и корыстного использования господствует в политической жизни, в которой рядовые избиратели играют роль простых статистов. Избиратели голосуют исходя из того, насколько эффектно кандидаты представлены средствами массовой информации, что, в свою очередь, зависит прежде всего от объема инвестированных в предвыборную кампанию средств, от поддержки экономических, политических и информационных элит. То есть избиратель в реальности выбирает не товар, а упаковку, действует зачастую исходя не из достоинств кандидата, а из объема вложенных в его кампанию инвестиций. В результате этого «демократические» выборы на практике представляют собой легитимизацию власти наиболее сильных элитных группировок, сумевших мобилизовать максимальные финансовые и интеллектуальные ресурсы для того, чтобы обеспечить победу над конкурирующими фракциями элиты. Такое же положение и в экономике. И потребительский рынок (через рекламу), и рынок ценных бумаг (путем создания спекулятивного спроса), и валютный рынок (благодаря созданию «харизмы» валют) основываются на манипуляции, введении в заблуждение, пробуждении иррациональных чувств. За всем этим стоят интересы элитных групп, которые имеют доступ к финансовым ресурсам как к ключу для обладания инструментами манипуляции. Естественно, такое положение дел не имеет никого отношения к общественному благу как декларируемой цели западного общества. Суть этих процессов в том, что статусные элиты создают фиктивный общественный спрос на свою деятельность и соответственно добиваются необоснованных социальных преференций. Нобелевский лауреат в области экономики Джон К. Гэлбрейт в своей работе «Справедливое общество» признал: «Немалая часть доходов и богатства достается людям без достаточного или вообще без всякого социального обоснования, ни за что или почти ни за что с точки зрения вклада в экономику». С полной уверенностью то же самое можно сказать и о позициях политической власти. Определение Гэлбрейта прямо относится еще к одной «священной корове» западного общества – институту наследственной частной собственности, который, по сути, означает ничем не мотивированное неравенство начальных социальных возможностей. Некоторые современные исследователи, например Л. Туроу, указывают на то, что с формальной точки зрения демократия и рынок основаны на различных принципах выбора.