Тема 13. Строение личности

умозрительную гипотезу, частично основанную на объяснении Фрейдом того, как он в своем самоанализе пришел к открытию значимости Эди­пова комплекса¹.

Что касается Фрейда, важно, что его ситуация была необычна: два зна­чительно превосходящих его по возрасту сводных брата, дети его отца от первого брака, и отец, по возрасту годившийся ему в деды. Что касается Пла­тона, то мы не имеем достаточного количества надежных биографических и автобиографических данных, однако все сходятся на том, что его отец умер, когда Платон был юношей, и мать снова вышла замуж (за брата своей мате­ри), и от этого брака родился младший единоутробный брат, Антифон. У от­чима Платона, Пирилампа, был старший сын от предыдущего брака. У род­ных отца и матери Платона было еще трое детей: два сына, Главкон и Ади-мант, и дочь, порядок рождения которых неизвестен.

Платон, конечно же, в явной форме не знал и не описывал эдиповы конфликты, однако во всех его диалогах встречаются ссылки на отцеу­бийственные и кровосмесительные желания, как открыто заявленные, так и в скрытом виде (например, в мифе о Гиге в Государстве: Гиг стано­вится невидимым, проникает в спальню царицы и совращает ее, убивает царя и захватывает царство)². Интересно и то, что, хотя сам Платон по­чти никогда не появляется в своих диалогах (его имя упоминается толь­ко дважды; один раз — чтобы объяснить, что он был болен и не мог при­сутствовать при смерти Сократа!), его братья выступают в качестве глав­ных действующих лиц в Государстве, диалоге, в котором предлагается ликвидация семьи! Его родные братья и единоутробный брат снова по­являются в Пармениде — диалоге, который посвящен, на уровне проблем логики, сложным отношениям между формами, включая вопросы сход­ства, родства и тождественности.

Я предполагаю, что в случае как Фрейда, так и Платона некоторые нетипичные черты структуры семьи, возможно, частично центрированные вокруг эдиповых конфликтов, выступили своего рода катализаторами осознания конфликтов желаний и страстей как вездесущей особенности че­ловеческой жизни.

Другой особенностью стиля мышления и взгляда на мир, характе­ризующей обоих обсуждаемых авторов, является мышление в схемах, или поиск сходных схем в разнообразных явлениях. Это можно назвать рас­суждением по аналогии, или стремлением к открытию по аналогии, как,

¹ Эдипов комплекс - совокупность любовных и враждебных желаний ребенка, на­ правленных на родителей. (Примечание редакторов-составителей.)

² Сравните объяснение Платона с объяснением Геродота (Кн. I, 7), который красочно и с определенной психологической проницательностью, которую мог подхватить и Платон, рассказывает ту нее историю. См. работу Розенбаума и Росси Геродот: обозреватель сек­ суальной психопатологии (Rosenbaum СР., Rossi R. Herodotus: Observer of Sexual Psychopathology // Amer. Imago. 1971. Vol. XXVIII. P. 71-78.).

_{Саймон Б. Платон и Фрейд: психика в конфликте и психика в диалоге 441}

например, сравнение души с государством, или сравнение истории иудей­ского народа со стадиями развития человеческого ребенка, хотя само по­нятие «аналогия» здесь не вполне адекватно. Я прибегнул выше к по­нятию «изоморфизм», т.е. к предположению о существовании сходных конфигураций — по большей части в том смысле, как если бы речь шла о подобных треугольниках, которые необходимо сопоставить. У Фрейда, даже в большей степени, чем у Платона, мы находим представление о том, что современные паттерны жизни взрослого человека имеют историю, которая состоит из более ранних вариантов этих форм. Если у взрослого человека наблюдается непонятный паттерн поведения, то ищите инфан­тильную форму, которая прольет свет на взрослую, ищите эдипов треу­гольник, который прояснит нынешние треугольники взрослого, и т.д. Как для Фрейда, так и для Платона метод выведения структуры неизвестного из структуры известного с последующими перемещениями туда и обратно между ними является основным и наиболее перспективным. Существу­ет ли имманентная связь между их готовностью повсюду видеть схему конфликта и готовностью разыскивать схемы? Усилил ли опыт необыч­ной структуры семьи у каждого из них не только сознавание конфликта, но и сознавание структур? Единственное, что я могу предложить, это все­го лишь намек или, возможно, неверный указатель.

Несколько замечаний относительно различий между Платоном и Фрейдом

До сих пор я подчеркивал, что обсуждаю суть общего у Платона и Фрейда: использование ими определенной модели психики с вспомога­тельным определением конфликта. В дальнейшем каждый из этих ис­следователей столкнулся с ядром сходных проблем, а именно, с вопроса­ми, возникающими в связи с расколом между влечениями и разумом. Однако, несмотря на то, что они поднимают одни и те же проблемы, пред­лагаемые решения могут быть разными.

Во-первых, разрешите начать с очевидного. Фрейд — это, прежде всего, клиницист, и его наиболее оригинальный и устойчивый вклад в психологию не следует искать в его философских положениях или в его Weltanschauung [нем. Мировоззрение]. С этой точки зрения сравнивать и противопоставлять этих двух мыслителей не имеет смысла. В основе работ Фрейда лежит метод свободных ассоциаций и интерпретации. По­нятия производности, превращений влечения, представления о защите, а также о важности интерпретации переноса (трансфера) далеко выходят за пределы того, что завещал любой из клинических, философских либо поэтических предшественников Фрейда. Тем не менее, учитывая значи-

₄₄₂