382 Глава 12. Профессиональное самоопределение субъекта и карьера

12.7. Профессиональная карьера: акмеологическая парадигма 383

«...от первых ролей очень многое зависит в жизни начинающей артистки... Опыт, полученный мною до Большого театра, сослужил мне великую службу — он поставил меня совсем в иное положение, чем то, в котором находились актрисы моего амплуа. В течение вось­ми лет (на эстраде. — В. Т.) я привыкла появляться на сцене перед любой аудиторией, петь и танцевать для любого зрителя, чувство­вать его, "пронимать" и волновать» [32, с. 100].

«Это было мое первое творческое общение с режиссером (Б. А. По­кровским. — В. Т.), который перевернул все мои представления об оперном театре... С первых же дней он стал для меня безоговороч­ным авторитетом, благодаря ему я проникла в тайны оперного ис­кусства...

Этот замечательный режиссер-психолог с первого часа работы со мною над ролью пошел от моей актерской индивидуальности, от моего молодого, звонкого голоса. Чутьем своего таланта почувство­вал во мне одержимость, порыв...

...он вручил мне ключ к "моему театру", который уже давно жил во мне. С того дня я кинулась работать очертя голову, ломать тра­диционные условности, которые казались несокрушимыми, как мир. Я уже без оглядки, как равноправная, вступила в борьбу, отстаивая свои позиции в искусстве, свое право не подражать кому бы то ни было, а творить, создавать свое.

И все же, будь я неопытной, начинающей артисткой, этот театр мог бы постепенно сломать меня...

...С моим появлением быстро изменились требования дирижеров, режиссеров... Многие из певиц моего амплуа видели во мне нару­шительницу их благополучного спокойствия, их раздражала моя смелость и настойчивость в искусстве и в жизни... Я была инород­ным телом в этом налаженном организме» [32, с. 103].

«...Александр Шамильевич Мелик-Пашаев — мой первый дири­жер!.. Он говорил, что впервые в жизни нашел во мне исполнитель­ницу, способную выразить все его желания... Невероятно требова­тельный ко всем без исключения, прежде всего к себе, А. Ш. не шел в искусстве ни на какие компромиссы. ...Во время спектакля ничто не ускользало от него» [с. 271-272].

«...А. Ш. бережно опекал меня и, что немаловажно, я его бес­прекословно слушалась... Он хорошо знал сильные и слабые сто­роны своих солистов и во время спектакля всем своим существом сливался с ними, помогая им проявить свои лучшие качества. Он не покидал певца ни на секунду, но рядом с властью хозяина спектак-

ля в нем было и желание подчинения — качество, присущее лишь 'I избранным дирижерам» [с. 273].

| «Мне казалось, что он на крыльях несет меня через весь спек-I такль, а в самых трудных фразах я буквально физически чувство­вала, что он берет меня за руку и уверенно ведет за собой» [с. 274].

«...портнихи любили шить для меня... Я всегда знала, чего хочу, и не придиралась к пустякам. В теснейшем содружестве создавали мы все мои костюмы... никто больше в театре не имел таких туале­тов» [с. 278|.

«...А. Б. Покровский, выдающийся режиссер-постановщик, блестя­щий человек, когда он увлекался в работе, то кричал, ругался, и часто артисты обижались на него за это. Но не я... Двадцать два года созда­вала я с ним свои роли — от первой до самой последней — и навсегда осталась пленницей его феноменальной одаренности, глубочайшей эрудиции. После него я уже больше ни с кем не могла работать. ...Он никогда не выходил на сцену и не показывал, не изображал, что артист должен делать. Он будил его воображение, помогая найти путь к роли, исходя из индивидуальных возможностей каждого» [с. 279-280].

Автобиографическая история профессионального становления дру­гого субъекта труда — актера М. А. Ульянова — также излагается по­следовательно: «...И я старался работать изо всех сил. У меня в первый год учебы был звонкий, высокий голос. Решив укрепить его, сделать гибче и сильней, я начал самостоятельно заниматься, считая, что чем громче буду кричать, тем крепче и сильнее будет голос. И кричал... ...И однажды проснулся без голоса: вместо привычных звуков вылета­ли какие-то хрипы. С тех пор я всю жизнь мучаюсь со своим сорвав­шимся голосом. И в студии, и в театральном училище я беспрерывно срывал его, болел, сипел. Только встреча с замечательным педагогом А. Н. Вороновым спасла меня для моей профессии» [129, с. 48].

«...Кроме таланта... необходимо то счастливое стечение обстоя­тельств, при которых именно этот человек вдруг расцветет. ...Ничего само собой не приходит. Ежедневная, бесконечная, до последней капли сил работа, работа над собой, работа, не знающая перерыва, работа как единственная, не изменяющая тебе поддержка, работа над ролями, над голосом, над темой, работа, работа и работа — вот удел актера.

...И при всем том нужен еще ряд счастливых условий. ...Это и театр, в котором (и только в нем!) может развиться этот актер. ...Это и режиссер, его руководство, его помощь. Такое сочетание его индиви­дуальности и индивидуальности актера, которое рождает творческий