380 Глава 12. Профессиональное самоопределение субъекта и карьера

12.7. Профессиональная карьера: акмеологическая парадигма 381

ности. В них — образцы и несомненной одаренности, и трудолюбия, и прилежания, и силы воли, и настойчивости, и целеустремленности, и смелости, и дерзости, и — наблюдательности, осторожности, рас­четливости. В них — моменты успеха и кризисов, тяжелых ошибок, на которых формируется, вызревает личность и индивидуальность Мастера.

Приводимые примеры касаются творческих профессий. К сожале­нию, представители массовых профессий реже критически анализиру­ют особенности своего профессионального пути; их профессиональная карьера преимущественно «горизонтальная» — как специалиста. Пред­ставителям творческих профессий более присуща и «вертикальная» составляющая карьеры. С возрастом, с обретением опыта они обыч­но переходят в иное качество — педагога, наставника, руководителя творческого коллектива или подразделения учебного заведения. Кро­ме того, «горизонтальная» составляющая их профессий более развер­нута, имеет больше ступеней мастерства, чем в массовых профессиях, обычно выходит за пределы подразделения и организации, предпо­лагает творческое отношение к деятельности с первых шагов и до по­следних, образующих самые высокие вершины мастерства. О лучших из них можно сказать по аналогии с профессиональным спортом — они мастера международного класса. Именно поэтому примеры их профессионального движения являются более яркими, более рель­ефными, в них слышится больше тех «простых мелодий», которые в последующем образуют полифонию атрибутов и частных слагаемых предельно высокой профессиональной карьеры человека, нашего со­временника. Мы проиллюстрируем процессы профессионального ста­новления субъекта труда на примере состоявшихся карьер четырех высококвалифицированных профессионалов, представителей разных сфер деятельности, которых объединяет достигнутый ими уровень Мастера.

Первый пример — история развития как субъекта труда певицы Г. М. Вишневской, которую мы излагаем на основе ее автобиографи­ческой книги.

«...В городе к тому времени начала работать музыкальная школа... Я узнала, какой педагог самый знаменитый... Все ученики млели от восторга и мечтали учиться только у него... Он был самым модным

педагогом и с завидной легкостью портил голоса Стала я у него

заниматься. И через три месяца пропали у меня верхние ноты. ...Не­сколько лет ушло, прежде чем вернулся ко мне мой прежний голос» [32, с. 43].

«...Не имея своего жилья, я скиталась по углам, по знакомым. Чув­ство одиночества и заброшенности не оставляло меня, несмотря на то что за мной ухаживали мужчины, вокруг было много молодежи,

завязывавшей дружбу со мной Жизнь научила меня всегда бытв

готовой постоять за себя» [32, с. 44].

«... я поняла, что искусство — не кринолины, не сказочно-счастли­вые короли и королевы, а тяжелый, изнурительный труд... надо быть готовой ко многим, многим жертвам» [с. 46).

«...Александр Шамильевич Мелик-Пашаев — великий мастер сво­его дела — был очень осторожен в выборе исполнителей для своих спек­таклей... У него были свои солисты, с которыми он работал по многу лет... [с. 84]. (Первая встреча с главным дирижером Большого театра А. Ш. Мелик-Пашаевым была неуспешной для Вишневской. — В. Т.)

«Я ...ходила на все спектакли Мелик-Пашаева, обожала его как музыканта, мечтала работать с ним и знала, как туго он пускает пев­цов в свои спектакли.

За два часа до урока я уже была в театре, распелась, подготови­лась. Пришел А. Ш. — как всегда подтянуто галантный, — принес партитуру. (Я никогда не видела, чтобы он пришел на спевку или на урок без партитуры, даже если данной оперой дирижировал всю жизнь и знал ее наизусть.)

• Здравствуйте, деточка, что можете спеть из своей партии?

• Все, что угодно.

• Всю партию знаете?

...Я беру мой клавир, который лежал раскрытым на рояле, и ши­роким, этаким царственным жестом — чтоб видно было! — закры­ваю и откладываю в сторону. Он оценил.

— Будете петь наизусть?

. ...Я начала и пропела ему всю партию от первой до последней но­ты без остановок, без замечаний с его стороны... В этой труднейшей в мировом оперном искусстве героической партии сопрано он меня еще и на выносливость проверял — хватит ли меня на весь спек­такль. Я была собранна как перед боем, ни разу не ошиблась, легко пропела все трудные места. Я понимала, что сейчас решается моя судьба: или я буду в спектаклях — или вылетаю и он уже никогда ме­ня не возьмет.

...А. Ш. на меня уже совсем другими глазами смотрит — внима­тельно так, будто впервые увидел.

— Молодец, деточка... Не ожидал... не ожидал...

И я вижу — он взволнован! ...Я поняла, что стала певицей» [32, с. 97]. .