И ризу влажную мою Сушу на солнце под скалою.

Надо, далее, указать, чтоиушвянизмы могут быть не только лек­сические, но также и морфологические. Сюда относятся, например, многочисленные устарелые окончания в формах склонения и спря­жения, долгое время употреблявшиеся в русском письменном языке на правах стилистических славянизмов и в послепетровское время постепенно вышедшие из литературного употребления, вроде руцп (дат. ед.), на крьшъхъ (предл. мн.), форм аориста и имперфекта, форм причастий вроде создавый (то есть создавший), и многие другие. Всё это формы в современном литературном языке невозможные, и они должны быть зачислены в наш III разряд. Только изредка некоторые из подобных явлений могут быть употреблены теперь с какой-нибудь нарочитой стилистической целью (ср. ироническое телеса, словеса вместо тела, слова). С другой стороны, слова небеса, чудеса представ­ляют собой морфологические славянизмы I разряда, так как при них нет никакого варианта основы. Ср. еще такое соотношение глаголь­ных основ, как стражду — страдаю, внемлю — внимаю, движу — двигаю и т. п. Сюда можно отнести еще слова вроде боже (по проис­хождению— звательный падеж), вкратце (предлог в с предложным падежом от слова кратко), воочию (предлог во с предложным падежом двойственного числа от слова око) и некоторые другие. Наконец, ко II разряду отнесем параллели вроде служивый — служивший, посевы табака — понюшка табаку (если следовать верной мысли Шахматова о том, что родительный падеж ед. числа на -а удерживался у нас в употреблении в соответствующих словах под церковнославянским влиянием) и др. Примеров здесь немного, и они не всегда выразительны, но закономерность та же.

Остается добавить, что только при одном условии сохраняются в современном употреблении славянизмы III разряда разных типов как лексические, так и морфологические, именно — в поговорках, цитатных выражениях, фразеологических сращениях. Так, мы и сей­час говорим: «устами младенцев глаголет истина», «беречь что-ни­будь, как зеницу ока», чглас вопиющего в пустыне», «.денно и нощно», несмотря на то, что слов глаголет, зеница, око, глас, нощно в отдель­ном употреблении у нас давно не существует. Точно так же мы говорим: «работать в поте лица своего», <кыны родины», «темна вода во облацех», хотя вне подобных закрепленных выражений можно ска­зать только в поту, сыновья, в облаках и пр. Но указанный случай употребления славянизмов только подтверждает все предшествую-

щее В даш . J случаях речь идет о явлениях, как бы вынутых и* щей системы современного языка и существующих в языковом упот­реблении только на правах извлечений (хотя бы и ставших привыч­ными) из иной языковой системы, принадлежащей иной обстановке

речи.

Самый важный вывод из.всего указанного до сих пор заключа­ется в том что в современном русском литературном языке славяниз­мы не составляют уже живой и действенной стилистической катего­рии В этом, между прочим, очень важное различие между языком современной художественной литературы и языком художествен нон литературы начала и середины XIX в., особенно литературы стихо­творной. В стихах Пушкина, его'предшественников, сверстников и ближайших преемников славянизмы III разряда представлены очень обильно. Наконец, в том же факте почти полного отсутствия в совре­менном языке стилистических славянизмов находит себе прекрасную и исчерпывающую иллюстрацию старая мысль.что в составе совре­менного русского литературного языка вошедшие в него книжные и живые элементы русской речи слились в одно неразличимое целое.

458