И смертью чуждой сей земли Неуспокоенные гости —

чуждой значит, несомненно, «чужой», а не то, что мы теперь обозна­чаем словом чуждый, то есть здесь чуждый есть еще стилистический славянизм, каким это слово перестало быть для нас.

III разряд — тип: вижду — вижу. Здесь приходится с еще большим основанием применить сказанное относительно III разряда слов с звуком щ вместо ч: почти невозможно представить себе в сов­ременном употреблении такие слова, как межда, сажда, освобожду, хужде, твёржде, вместо межа, сажа, освобожу, хуже, тверже, тем более что и в старшие периоды истории русского языка подобные славянизмы употреблялись крайне редко. Дело в том, что церковно­славянские слова на жд вместо русского ж были усвоены русским языком на несколько столетий позже других церковнославянских слов, и еще в первые десятилетия XVII в. они были относительной редкостью. Еще и в это время даже в самых высоких жанрах письмен­ности постоянно употреблялись такие слова, как рассужение (а не рассуждение), гражане (а не граждане), вожь (а не вождь). Позднее вторжение этой категории славянизмов в русский язык объясняет то обстоятельство, что слова данной категории сразу же размеже­вались с соответствующими русскими вариантами путем или вытес­нения их из употребления, или же семантической дифференциации. Таким образом, им почти совсем не пришлось побывать в русском языке на правах славянизмов стилистических, так как тот момент и жизни русского языка, в течение которого можно было одновременно употреблять параллельные образования вроде рассужение — рас­суждение, вижу — вижду и т. п., был чрезвычайно короток. Вот поче­му в наше время славянизмы с сочетанием жд, относящиеся кШ раз­ряду, попросту практически невозможны почти ни в каких условиях употребления. Независимо от этого, самое число русских слов на эе, попадающих в эту категорию, вообще очень незначительно.

455

Таким образом, подтверждается в новой ^ \ . уже сделанное вы­ше наблюдение относительно того, что совремс.шый русский язык в целом мало пользуется славянизмами как стилистическим средством и за самыми редкими исключениями обходится без них.

3. СЛОВА СО ЗВУКОМ В ВМЕСТО О/ Е\ НЕ ПЕРЕД МЯГКИМИ

0. происхождении таких параллелей, как небо — нёбо и т. п., сказано выше. Относящиеся сюда явления также распределяются по намеченным трем разрядам.

1. разряд — тип: надежда — надёжа. Сюда относятся слова, в которых возможно только церковнославянское произношение, вы­ступающее в них или совместно с другими признаками церковносла­вянского языка, например совместно с жд в слове надежда, совмест­но с щ в слове пещера (ср. название реки Печора), или без такого со­провождения, как например в словах хребет, крест (ср. крёстный), жертва, предмет, щедрый, жезл, пекло, скверна (также скверный), мерзость, дерзость и др. (ср. Шахматов, ук. соч., стр. 78— 79). Сюда же отнесем одежда — одёжа с той оговоркой, что одёжа употребляется в живом просторечии, что, однако, не делает еще сло­во одежда стилистическим славянизмом.

II разряд — тип: небо — нёбо. Кроме данной параллели и названной выше вселенная — вселённая, сюда можно отнести еще па­ деж (в грамматике) — падёж (скота), крестный (ход) — крёстный (отец), совершенный (прилагательное) — совершённый (причастие), истекший (например, срок) — истёкший (причастие от истечь); такое же соотношение в случаях почтенный — почтённый, несрав­ ненный — несравненный (от не сравнить) и др.

III разряд — тип: веселый — весёлый. Здесь следовало бы перечислить громадное число слов современного русского языка, в которых произносится гласный о после мягкой согласной и при ко­ торых нет церковнославянского варианта с произношением е вместо такого о, то есть, например, ёлка, тётка, грабёж, чёрный, весёлый, мёртвый, идёт и множество других. Произношение е вместо ё в та­ ких словах представляется совершенно невозможным в современном языке, но было широко распространено в стихотворном языке пер­ вой половины XIX в., как об этом свидетельствуют, рифмы вроде веселый — смелый и т. п. Есть тем не менее и сейчас возможность двоякого произношения некоторых немногих слов вроде наемник (с производными), современный: для тех, кто произносит наёмник современный (оставляю здесь вопрос об орфоэпичности такого произ­ ношения,' оговорившись лишь, что.мне самому такое, произношение чуждо), произношение наемник, современный должно казаться уста­ релым и потому, при надлежащих условиях, способным стилистиче­ ски функционировать в качестве славянизма. Легко, впрочем, ви­ деть, что возможность стилистического славянизма в данном разряде

456

сводится в к концов к пулю, и это вполне соответствует анало-

гичным набл „„ениям относительно III разряда в других рассмот­ренных выше категориях.

Такое распределение славянизмов по трем разрядам возможно и во всех прочих случаях. Оно сохраняет свою силу и по отношению к таким славянизмам, которые в составе русского языка выделяются не по внешним звуковым показателям, а путем собственно историче­ского исследования условий, при которых они вошли в русское упот­ребление. Так, например, мы знаем, что слова риза, истина, лобзать вошли в русский язык из церковнославянского. Но первое из них, означавшее в языке-источнике одежду вообще, на русской почве по­лучило специализованнсе значение (облачение священника при бого­служении) и в этом значении не имеет при себе никакой русской па­раллели. Следовательно, это славянизм I разряда, перестлшний бып. славянизмом в стилистическом смысле, так как слово это употреб­ляется не вместо какого-нибудь русского, как его стилистический заместитель, а само по себе, как прямое название известного предме­та мысли. Иначе обстоит дело со словом истина. Оно тоже не есть сейчас стилистический славянизм, но при нем есть русская парал­лель в слове правда, до сих пор сохраняющем характер синонима к слову истина, однако не совпадающем с этим словом полностью по своему значению и фразеологическим свойствам. Это есть явление, аналогичное до известной степени тем, которые мы выше наблюдали во II разряде славянизмов в их соотношениях с русскими вариантами того же корня. Наконец, что касается слова лобзать.ло вполне оче­видно, что это славянизм III разряда. Это слово, в общем, вытеснено из русского употребления русским словом целовать. Но если бы сей­час кто-нибудь употребил его ради той или иной цели стилизации, то его употребление имею бы точно такой же стилистический смысл, как употребление слова глад вместо голод, дщерь вместо дочь и т. д. Так как здесь речь идет о славянизмах, которые, пользуясь вы­ражением Шахматова (ук. соч., стр. 93), обличают свое церковносла­вянское происхождение не своей внешней формой, а только самими значениями своими и своей культурной историей, то в составе совре­менной русской речи легче всего из их числа выделить те слова, ко­торые принадлежат к III разряду. Это происходит потому, что такие слова обособлены от основного запаса русских слов именно своей не­употребительностью, в то время как прочие славянизмы слились с русским словарем до конца и для их выделения требуются специаль­ные историко-лингвистические разыскания. Поэтому не нужно боль­ших усилий для того, чтобы усвоить, что такие слова, как например рек (сказал), перст (палец), ланита (щека), чело (лоб) и.т. д., имеют церковнославянское происхождение, но по отношению к таким сло­вам., как истина, питать, секира, это еще нужно доказывать. Кста­ти замечу, что в таких словах, как рек, перст, церковнославянское их происхождение вполне гармонирует сих книжным произношени­ем (е вместо ё). Поэтому же в известной строчке Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь» — произношение изречённая стилистически

457

совершенно непереносимо, несмотря на общт- ^акон, по которому в -современном языке в причастиях всегда имеем!, а нее, ср. вселённый, совершённый, почтённый и т. д. Нужно добавить еще, что отдельные значения одного и того же слова могут занимать разное место в сис­теме современного языка и попадать в разные разряды славянизмов. Например, в выражении воистину мы имеем дело с славянизмом III разряда, точно так же как в следующем употреблении слова риза у Пушкина: