Вместо послесловия:

«Жалею, что не могу сказать вам ничего отраднее, ибо любовь деятельная сравнительно с мечтательною есть дело жестокое и устрашающее. Любовь мечтательная жаждет подвига скорого, быстро удовлетворимого и чтобы все на него глядели. Тут действительно доходит до того, что даже и жизнь отдают, только бы не продлилось долго, а поскорей совершилось, как бы на сцене, и чтобы все глядели и хвалили. Любовь же деятельная — это работа и выдержка, а для иных так, пожалуй, целая наука».

(Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы)

«В период ухаживания оба еще не уверены друг в друге, оба еще не обладают друг другом, следовательно, энергия каждого из них направлена на то, чтобы отдавать другому и стимулировать его. После женитьбы ситуация зачастую коренным образом меняется... Ошибочное представление, согласно которому любовь можно иметь, привело их к тому, что они перестали любить».

(Фромм Э. Иметь или быть?)

«Мужчина и женщина не могут любить друг друга, они могут только желать друг друга. Любит человек человека...»

(Екатерина Маркова (21 год). Из письма на «Радио России»)

Часть 2. Отцы и дети (для порционного чтения) Вместо предисловия

«Когда из Эшгольца отчисляли сверстников, я всякий раз воспринимал это как смерть человека. Если бы меня спросили о причине моего горя, я ответил бы, что я глубоко сочувствую несчастным, по легкомыслию и лености погубившим свое будущее. К этому моему чувству, пожалуй, примешивался и страх, страх перед тем, как бы и со мной не приключилось подобного. Лишь после того, как я пережил это несколько раз и, по сути, уже не верил, что подобный удар судьбы может постигнуть и меня, я начал смотреть несколько глубже. Я стал воспринимать исключение сотоварища не только как несчастье и кару: я ведь уже знал, что отчисленные иногда и сами охотно возвращались домой. Теперь я чувствовал, что дело не только в суде и каре, жертвой которых становится легкомыслие, но что мир где-то за пределами Касталии, из которого мы, элитные, некогда пришли сюда, вовсе не перестал существовать в той степени, как мне казалось, и что для некоторых он был подлинной и великой реальностью, влекущей их и в конце концов отзывающей их. И быть может, этот «мир» был таким вовсе не для одиночек, а для всех, и не установлено, что далекий этот мир влечет только слабых и недостойных. Быть может, это мнимое падение, которое они якобы претерпели, отнюдь не падение, а прыжок, смелый поступок: быть может, именно мы, добронравно остающиеся в Эшгольце, и есть слабые и трусливые».

(Герман Гессе. Игра в бисер)

Уважаемый читатель, считаю своим долгом заявить, что огромная часть материала, предложенного в этой книге, не является лично моей заслугой, а принадлежит перу выдающихся психологов прошлого и современности. Будучи верен юношеской мечте создать универсальный, легко читаемый популярный учебник по прикладной психологии, я осознал необходимость привлечь к работе самые доброкачественные, проверенные, надежные, имеющие большой оборот в вузовской среде источники, многие из которых значительно глубже и полнее данного произведения и страдают только двумя недостатками: затянутостью и сложностью изложения. Я хочу, чтобы идеи Фрейда, Юнга, Выготского, Драгуновой, Кона, Мухиной, Абрамовой, Обуховой и других зазвучали с новой силой, чтобы их услышали не только преподаватели и узкие специалисты, но также заинтересованные, вдумчивые супруги и родители, у которых просто нет возможности учиться на психологическом факультете. Мне досадно видеть, как высокое университетское знание, усилиями немногих посвященных, постепенно превращается в рафинированную «игру в бисер», оторванную от реального педагогического процесса и сотен тысяч семей. Я готов выслушать любое количество упреков (по поводу терминологии, вольной интерпретации или непроизвольного цитирования), но борьба со схоластикой была и остается делом моей жизни.

Вадим Короткий