36. Проблема ненасилия и право.

В противоположность многочисленным теориям, допускающим или даже приветствующим разрешение различных государственных, национальных или межличностных противоречий с позиции силы, этика ненасилия исходит из недопустимости проявления насилия в качестве средства преодоления конфликтов. Своими корнями данная теория уходит в глубину веков. Сходные идеи формулировались еще в этике Нагорной проповеди Христа из Нового Завета Библии, где предписывалось ≪...ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку≫. Подобный этический идеал был непосредственно направлен на ≪разрыв≫ круговорота зла в обществе, на преодоление зла добром. Но за две тысячи лет, прошедшие с тех пор, подобные моральные предписания крайне незначительно утвердились в сознании людей.

Существенное развитие этика ненасилия и проблемы ненасилия и права получила в работах выдающегося русского писателя и мыслителя Л. Н. Толстого, считавшего, что насилие само по себе ничего не создает, а только разрушает. Тот, кто отвечает злом на зло, умножает страдания, усиливает бедствия, но не избавляет от них ни других, ни себя. Таким образом, насилие бессильно, бесплодно, разрушительно. Л. Н. Толстой считает необходимым обратиться к отношениям любви, сострадания, милосердия, воздаяния добром за зло, с древности считавшихся основой нравственности.

Никакого компромисса не было в отношениях Л. Н. Толстого со злом государства и права. Он был уверен и постоянно подчеркивал, что в основании всякого насилия и неравенства лежит собственность: «Собственность в наше время есть корень всего зла: и страдания людей, имеющих ее или лишенных ее, и укоров совести людей, злоупотребляющих ею, и опасности за столкновение между имеющими избыток ее и лишенными ее». Зло собственности и основанное на нем присвоение чужого труда не может быть оправдано ничем, за исключением тех случаев, когда трудовая деятельность приносит пользу, хотя бы частичную, самим трудящимся. Простой трудовой народ, считает Толстой, понимает, хотя и абстрактно, что развитие промышленности полезно для него. Но когда затрагиваются конкретные вопросы отношения работников простого труда к государству, промышленности, науке, искусству, выясняется, что они считают государство и промышленность вредными, поскольку те закрепляют их рабскую подчиненность работодателю. В разряд отрицаемых народом ценностей цивилизации Толстой относит искусство и науку. Считая себя защитником народных интересов, писатель вместе с народом не признает достоинств произведений искусства и науки, если они не утверждают человеческих отношений, исключающих насилие.

Что же касается государства, то оно призвано охранять собственность и уже не подлежит никакому оправданию. Однако на деле насилие государства оправдывает закон. «Законы - это правила, устанавливаемые людьми, распоряжающимися организованным насилием, за неисполнение которых не исполняющие подвергаются побоям, лишению свободы и даже убийству» (Там же. С. 121). Считается, что закон «со времен Моисея» призван искоренять зло, но он не делает этого, поскольку искореняет зло отдельных прегрешений, а не зло как таковое. Закон не преследует злых намерений, настроений и уж тем более не достигает корней зла. К тому же законы создаются отдельными людьми, а они не свободны от грехов, суеверий и прочих форм зла. А когда дело касается осуждения по закону, человеческий фактор может влиять на его результат и, как часто бывает, увеличивает зло насилия.

Суд в своей основе противоречит основным заповедям Христа. Одна из них говорит: «Не судите, и не судимы будете», то есть не судите ни на словах, ни на деле. Но суды пренебрегают этой заповедью и множат зло насилия. Другая заповедь: «Не противься злому». Христос завещал: «Делать добро за зло». Суды, наоборот, воздают злом за зло. «Не разбирать добрых и злых» -еще одна заповедь Христа. А суды как раз и делают это. Наконец, Христос говорит: «Прощать всем, прощать без конца, любить врагов, делать добро ненавидящим». А суды не прощают, а наказывают и тем самым делают зло тем, которых они считают врагами государства и общества (Там же. С. 121). Толстой не может принять ни одного аргумента в защиту закона и суда над человеком, даже самого, казалось бы, неопровержимого: как быть с разбойником, убивающим свою жертву. Каждый нормальный человек убежден, что такое зло должно быть пресечено и наказано. Толстой такую реакцию понимает, но считает, что подобный случай нетипичен, он не оправдывает и не отрицает непротивление, поскольку насилие лежит в основании повседневной жизнедеятельности людей. И поэтому зло творится обществом, государством, судами, школой. А разбойник - следствие этого зла, его выражение. 

Л. Н. Толстой призывает не подчиняться злу военного и государственного насилия. Неучастие народа в насилии - это его путь к свободе. Любой вид борьбы с насилием - военный, политический, революционный - ведет не к свободе, а к новому насилию, умножая зло.

Свое кредо непротивления злу силой Л. Н. Толстой изложил в восьми пунктах своей статьи «Наше жизнепонимание». Они просты и говорят об основных сторонах жизнедеятельности людей в свете философии ненасилия: 

«1. Мы полагаем, что сущность нашей жизни не в нашем теле, подверженном страданиям и неизбежной и всегда близкой смерти, а в том духовном начале, которое дало и дает жизнь человеку. И потому назначение и благо жизни нашей мы видим только во все большем и большем сознании и проявлении этого духовного начала.

2. А так как это духовное начало в противность телесности, различной для всех людей, одно и то же для всего живого, то и сознание этого начала соединяет нас со всеми живущими и в жизни нашей проявляется любовью.

3. И потому любовь к ближнему, как к самому себе, и вытекающее из этого правило - поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, мы признаем духовным законом нашей жизни.

4. Зная же по опыту, что всякое стеснение свободы посредством насилия причиняет страдания и, кроме того, вызывает в людях недобрые, противные любви чувства, мы всякого рода насилия, совершаемые над людьми – как отдельными лицами, так и собраниями людей, называющих себя правительствами, признаем противными основному закону нашей жизни.

5. И потому, признавая единственной силой, сдерживающей людей и приводящей их к мирной жизни, закон любви, основы которого лежат в душе каждого человека, мы:

Во-первых, не признаем ни за какими людьми, ни за собранием людей права насилием или под угрозой насилия отбирать имущество одних людей и передавать его другим (подати).

Во-вторых, не признаем ни за собой, ни за другими людьми права насилием защищать исключительное право пользования какими бы то ни было предметами, а тем менее исключительное право пользования некоторыми частями земли, составляющей общее достояние всех людей.

В-третьих, не признаем ни за собой, ни за какими людьми права насильно привлекать к суду других людей и лишать их имущества, ссылать, заточать в тюрьмы, казнить.

В-четвертых, не признаем ни за какими людьми, как бы они ни называли себя - монархами, конституционными или республиканскими правительствами - права собирать, вооружать и приучать людей к убийству, нападать на других людей и, объявив людям другой народности войну, разорять и убивать их.

В-пятых, не признаем ни за собой, ни за какими людьми права под видом церкви или каких-либо воспитательных, образовательных и мнимо просветительских учреждений, поддерживаемых средствами, собранными насилием, руководить совестью и просвещением других людей.

В-шестых, не признавая ни за какими людьми, называющими себя правительствами, права управлять другими людьми, мы точно так же не признаем и за неправительственными людьми права употреблять насилие для ниспровержения существующего и установления какого-либо иного, нового правительства.

Не признаем этих прав ни за кем, потому что всякое насилие по существу своему противно признаваемому нами основному закону человеческой жизни, любви. При победе одного насилия над другим остается победившее насилие и точно так же, как и прежнее, вызывает против себя новое насилие, и так без конца.

Не признавая таких прав ни за какими людьми, мы считаем и все деятельности, основанные на этих мнимых правах, вредными и неразумными, и потому не только не можем участвовать в таких деятельностях или пользоваться ими, но всегда будем всеми силами бороться против них, стараясь уничтожить их в самом их основании.

В-седьмых, уничтожить же эти ложные и вредные деятельности в самом их основании мы считаем возможным только одним средством: проявлением нами в своей жизни того высшего закона любви, который мы признаем единственным и несомненно верным руководством человеческой жизни.

В-восьмых, и потому все наши усилия, вся наша деятельность будет иметь только одну цель, проявление в нашей жизни, насколько это будет в наших силах, того закона любви, который вернее всяких других средств уничтожает зло теперешнего устройства жизни и все более и более приближает установление истинного братства людей, которого так жадно ждет в наше время исстрадавшееся человечество».