Глава двадцать четвертая феодально-католическая реакция. Торквато тассо

Охарактеризованный в предыдущей главе процесс разложения ренессансной культуры под натиском феодально-католической реак­ции достигает своей высшей точки в конце XVI в. Воинствующая католическая церковь начинает в это время жестокий террор про­тив последних представителей гуманистического вольномыслия, критицизма и духа свободного научного исследования. Длинный список жертв «святейшей» инквизиции пополняется рядом славных имен выдающихся писателей, мыслителей и ученых.

В 1600 г. на костре инквизиции погибает знаменитый астроном, натурфилософ и писатель Джордано Бруно (Giordano Bruno, 1548 — 1600), горячий сторонник и последователь учения Коперника, враждебного учению церкви о сотворении мира богом. В своем трактате «О бесконечности, вселенной и мирах» (1584) Бруно рас­ширил границы картины мира, нарисованной Коперником, и учил о бесконечном количестве звездных миров. В своих стихотворениях, написанных на латинском и итальянском языках, Бруно прославлял могущество науки и бичевал различные проявления «святой ослиности», к которым он относил астрологию, схоластику, различные проявления ханжества и суеверия. В памфлете, представляющем со­бой сатирическую аллегорию, «Изгнание торжествующего зверя» (1584) Бруно осыпал ядовитыми сарказмами католическую церковь.

Бруно был также автором замечательной сатирической комедии «Подсвечник» (1582), завершающей развитие жанра ренессансной литературной комедии в Италии XVI в. Комедия обличает суеве­рие, педантизм, а также распутство и жажду наживы, царящие в зажиточных слоях неаполитанского общества. [280]

Здесь показана целая свора ловких мошенников, переодевающихся полицейскими, чтобы легче обирать попавших к ним в руки простаков. Через всю коме­дию проходит великолепно нарисованный образ лжеученого педан­та Манфурио. Несмотря на свои реалистические достоинства, ко­медия не попала на сцену вследствие своей композиционной рыхлости.

Двумя годами раньше сожжения Бруно иезуиты объявили су­масшедшим и приговорили к пожизненному тюремному заключе­нию великого философа-утописта Томмазо Кампанеллу (Tommaso Campanella, 1568 — 1639), автора утопического романа-сатиры «Город солнца» (1602), написанного под влиянием «Государ­ства» Платона и перекликающегося со знаменитой «Утопией» То­маса Мора. В этом замечательном романе, написанном по-латыни, Кампанелла выступает противником частной собственности, пропо­ведует общность имущества, выдвигает идеи равноправия женщин и общественного воспитания детей. Кампанелле принадлежит так­же сборник итальянских стихов «Философские стихотворения», остававшийся неизданным в Италии до 1834 г.

В этих сонетах, написанных с большим революционным подъемом, Кампанелла от­стаивал идею высокого гражданского назначения искусства («К по­этам»), выражал неутолимую жажду научных знаний («Бессмертная душа»), призывал обратиться к изучению живой книги природы вместо изучения мертвых книг и «храмов людских» («Способ философствовать»).

Длительным и жестоким преследованиям подвергся также вели­кий ученый Галилео Галилей (Galileo Galilei, 1564 — 1642), продолжатель лучших традиций культуры Ренессанса, которого инквизиция заставила отречься от учения Коперника. В отличие от идеалиста Бруно, Галилей был материалистом. Он исключил из на­учного знания все «чудесное» и «потустороннее» и объявил содержанием философии раскрытие общих законов материального мира. Галилей изгонял бога из мира природы, отводя ему роль только «первичного толчка», приводящего в движение ма­терию.

Гениальный физик, механик и астроном, один из основателей точного естествознания, Галилей был также выдающимся писате­лем. Большую часть своих научных трудов он написал на превосходном итальянском языке, живом и образном, изобилующем на­родными выражениями. Галилей был мастером полемического диалога, которым он пользовался для разоблачения своих идейных противников. Галилей тяготел к художественной литературе. Ему принадлежит набросок одной комедии, «Стихотворение в тер­цинах», написанное в манере Берни, а также «Рассуждения о поэме Тассо», в которых он дал резкую критику «Освобожденного Иеру­салима». Галилей критиковал Тассо за отступление от гуманистиче­ских традиций, за нарушение жизненной правды, за вычурность образов, главное же — за смешение светских и религиозных элемен­тов в его знаменитой поэме. Критикуя Тассо за уступки, которые он сделал католической реакции, Галилей противопоставлял ему Ариосто как подлинного поэта-гуманиста.

Сочинения Галилея о литературе положили начало итальянской научной прозе. [281]

2

К этому периоду разнузданной церковной реакции относится и деятельность последнего великого поэта итальянского Возрожде­ния Торквато Тассо (Torquato Tasso, 1544 — 1595), отразивше­го с наибольшей полнотой крушение и распад гуманизма в истори­ческих условиях того времени.

Личность Тассо получила большую популярность благодаря по­этической легенде, сложившейся при его жизни и много раз разра­батывавшейся поэтами разных стран (Гёте, Байроном, Батюш­ковым). Согласно этой легенде Тассо был влюблен в принцессу Элеонору Эсте, сестру феррарского герцога Альфонсо II; возму­щенный такой дерзостью со стороны незнатного поэта, герцог ве­лел посадить его в сумасшедший дом, где Тассо провел долгие годы, подвергаясь унижениям со стороны стражей. В итоге образ Тассо стал символом гения, гонимого людьми, которые в своем ос­леплении считают его безумцем. Сейчас установлено, что несчаст­ная страсть Тассо к принцессе Элеоноре является плодом вымысла и что Тассо был действительно психически болен. Он был человек очень нервный и впечатлительный, испытывал мучительный разлад между эпикурейскими и аскетическими настроениями, боялся впасть в ересь и стать жертвой инквизиции, болезненно переживал унижения, связанные с жизнью при дворе, которая противоречила его идеалу свободной, независимой поэзии. Все это расшатало нер­вы Тассо и развило в нем манию преследования, перемежавшуюся припадками буйного помешательства. Тассо явился жертвой тех болезненных настроений, которые развились в Италии времен фео­дально-католической реакции.

Торквато Тассо родился в Сорренто в семье известного эпическо­го поэта Бернардо Тассо. Уже в детстве он проявлял большие спо­собности к поэзии, но отец, знавший по собственному опыту необеспеченность положения поэта, заставил его изучать право. Тассо учился в университетах Падуи и Болоньи, где занимался, помимо юриспруденции, богословием, философией и риторикой, изучал Ксенофонта, Аристотеля и Вергилия. Получив блестящее классическое образование, он сблизился с рядом видных гуманистов и заинтере­совался вопросами теории поэзии. Уже в юности он написал трак­тат «Рассуждения о поэтическом искусстве и, в особенности, о ге­роической поэме» (1564—1565), в котором дал обоснование собственным исканиям в области эпического жанра. В отличие от большинства итальянских теоретиков XVI в., противопоставлявших эпические поэмы в античном стиле рыцарским романам, Тассо утверждал, что рыцарский роман однороден с эпопеей. Этим он необычайно поднимал престиж средневековой рыцарской тематики, которую разрабатывали Боярдо и Ариосто; в то же время он настаивал на внесении в рыцарскую поэму классической правильности и единства действия. [282]

Он опирался здесь на ряд попыток сочетания рыцарской тематики и классичес­кой формы, сделанных в середине XVI в. Луиджи Аламанни («Аваркида») и Бернардо Тассо («Амадис»), в противовес попытке Триссино создать чисто классическую эпопею в гомеровском стиле («Италия, освобожденная от го­тов», 1547 — 1548). Тассо решитель­но выступал против педантизма Триссино, который копировал «Илиаду», механически заменяя языческих богов ангелами и т. п. Сам он тяготел к рыцарской ро­мантике Ариосто, поддаваясь оба­янию его блестящей фантазии и изящной, легкой формы.

Под непосредственным воздей­ствием Ариосто возникла первая юношеская поэма Тассо «Ринальдо» (1562), в которой он обработал рыцарский фантастический сюжет согласно правилам классицистической поэтики. В отличие от внеш­не беспорядочной композиции поэмы Ариосто, Тассо стремится установить между частями своего произведения ясную связь. Кроме того, под влиянием изменившихся вкусов высшего итальянского общества времен феодально-католической реакции он преодолевает фривольность Ариосто, его игровое, легкомысленное отношение к серьезным темам. «Ринальдо» имел большой успех и создал имя начинающему поэту, который с этого времени начал меч­тать о создании большой национальной эпопеи, где были бы раз­работаны события мировой важности. Этот замысел, владевший поэтом в течение всей его жизни, привел его впоследствии к созда­нию «Освобожденного Иерусалима».

В 1565 г. Тассо поступил на службу к кардиналу Луиджи Эсте, которому он посвятил своего «Ринальдо», и переехал в Феррару. Здесь он окунулся в блестящую придворную жизнь, в то же время не прекращая заниматься поэзией. Он сочинил множество лириче­ских стихотворений, в которых изящная чувствительность сочета­лась с необычайной мелодичностью. В сущности подлинным призванием Тассо была лирика, несмотря на то, что в течение всей своей жизни он занимался эпической поэзией.

Мастерство лирического поэта проявилось также в знаменитой пасторальной драме Тассо «Аминта» (1573), сочиненной для поста­новки при дворе феррарского герцога Альфонсо II, к которому он перешел на службу в 1571 г. «Аминта» является шедевром пасторального жанра, столь широко распространенного в итальянской литературе XVI в. [283]

В противоположность стремлению большинства своих предшественников к усложнению сюжетной схемы пасторали Тассо разрабатывает в «Аминте» весьма несложную фабулу, возвращаясь к античным первоисточникам — к эклогам Феокрита и Вергилия. Он изображает историю любви «благородного» пасту­ха Аминты к «благородной» и неприступной нимфе Сильвии, под­руге его детства, которая упорно отвергает его любовь и согла­шается выйти за него замуж только после того, как он сделал попытку покончить с собой из-за ложного слуха о ее гибели.

Идея «Аминты» сводится к провозглашению могущества любви и тщетности сопротивления ей. Тассо сосредоточивает внимание не на внешних положениях, а на различных оттенках любви, которые он рисует с большой психологической тонкостью. Наряду с много­численными реминисценциями из античной поэзии в пьесе рассеяно немало намеков на жизнь и нравы феррарского двора. Простота, свежесть, непосредственность поэтической манеры Тассо противоречиво сочетаются с искусственностью отражаемого им придворно­го быта. Кое-где в «Аминте» Тассо противопоставляет подлинной простоте искусственность, искреннему чувству — аристократиче­скую игру в любовь, но эти нотки тонут в типичной для пасторали XVI в. идеализации придворного быта.

Классическая простота, прозрачная ясность слова и непревзой­денная гармония стиха делают «Амииту» произведением ренессансного стиля. Но, с другой стороны, пастораль Тассо уже противостоит культуре Ренессанса своей глубокой меланхолией и отсут­ствием той бурной динамики страстей, которая была присуща всему искусству Возрождения. На ней уже лежит отпечаток своеобразного мистицизма, характерного для периода феодально-католической реакции.

Несколькими годами позже «Аминты» возник второй шедевр итальянской пасторали «Верный пастух» (1585) Джованни-Батиста Гварини (Giovanni-Battista Guarini). Эта пьеса уже выходит за пределы ренессансного стиля, знаменуя собой начало его разложения, которое в области изобразительных искусств принято называть маньеризмом. В отличие от простой фабулы «Аминты» пастораль Гварини обладает запутанной интригой. Действие развертывается в ней по трем переплетающимся сюжетным линиям (отношения трех пар влюбленных) и сочетает драматургические приемы трагедии (движущий мотив — веление судьбы) и ко­медии (недоразумения, путаницы, узнавание отцом сына, сча­стливый конец). Поэтический слог «Верного пастуха» отличается от простоты слога «Аминты» расточительной образностью, обилием внешних эффектов. Все это уже черты новой литературной эпохи.

3

Закончив «Аминту», Тассо целиком отдался работе над задуманной им поэмой «Освобожденный Иерусалим», которую он завершил вчерне в 1575 г. [284]

С разрешения герцога Тассо отправился в Рим, чтобы показать свою поэму знатокам. Последние напали на Тассо за некоторые детали поэмы и требовали ее переделки. Эта критика была воспринята самолюбивым поэтом весьма болезнен­но. Вскоре после этого его стали мучить сомнения, что в его хри­стианской эпопее слишком много чувственных, языческих элемен­тов, противоречащих ее религиозному замыслу. Заподозрив себя в ереси, Тассо добровольно отдал свою поэму на суд инквизиции, и хотя последняя оправдала его, однако сомнения поэта не рассея­лись. Тассо решил не печатать своей поэмы, пока не переработает ее. Однако в 1580 г. один почитатель его напечатал 14 песней «Ос­вобожденного Иерусалима» под названием «Готфрид», а в следую­щем году другой почитатель выпустил полное издание поэмы. Тассо протестовал и отрекся от поэмы, которая сразу после ее выхода в свет вызвала восторги одних читателей и нападки других. Недо­брожелатели Тассо в свою очередь распадались на две группы: одни осуждали поэму за ее католический дух, другие, напротив, нахо­дили в ней слишком много светских, романических мотивов.

Нападки врагов на «Освобожденный Иерусалим» усиливали мрачные, аскетические настроения, крепнувшие у Тассо с каждым годом. Под влиянием этих аскетических настроений Тассо присту­пил к решительной переработке своей поэмы, озаглавив ее вторую редакцию «Завоеванный Иерусалим» (1592). Он постарался изъять из поэмы весь ее языческий элемент, все романические мотивы; но вместе с ними из поэмы исчезли и ее художественные красоты. Главной задачей Тассо в этой второй редакции явилось поэтическое выражение богословских идей, извлеченных из сочинений блаженного Августина и Фомы Аквинского. Но эта попытка не увенчалась успехом. Превратившись в конце жизни в ортодоксального католи­ческого поэта, Тассо пережил глубокий творческий упадок. Об этом упадке свидетельствует, помимо «Завоеванного Иерусалима», также клерикальная поэма «Сотворенный мир» (1594, изд. в 1600). По­следние годы жизни Тассо скитался по Италии. Последнее приста­нище он нашел в Риме, где папа Климент VIII назначил ему пен­сию. Друзья и почитатели поэта добивались для него великой чести, которой был удостоен Петрарка — венчания лавровым вен­ком на Капитолии, но поэт умер накануне торжества.

Несмотря на отречение Тассо от «Освобожденного Иерусали­ма», отвергнутая поэтом редакция его поэмы получила широчай­шее распространение и сразу была признана одним из наиболее замечательных поэтических произведений итальянской литературы. Задача поэмы вполне гармонировала с настроениями итальянского общества времен католической реакции. Она заключалась в показе величия и могущества христианской веры путем изображения столкновения двух культур — языческой и христианской. Тема поэмы — осада и взятие крестоносцами Иерусалима — имела полити­ческую актуальность в связи с водворением в Европе турок, закры­вших итальянской торговле выход на Восток. [285]

Поэма должна была, по замыслу Тассо, вдохнуть в его современников героический дух, необходимый для отражения экспансии турок, которое возможно было только посредством всенародной борьбы (борьбы, которая была немыслима для раздробленной Италии, обессиленной вечны­ми междоусобными распрями!). С другой стороны, изображенная в поэме борьба христиан с «неверными» ассоциировалась в созна­нии современников Тассо с происходившей в это время борьбой ка­толицизма против реформации. Таким образом, предпринятая Тас­со романтизация крестовых походов и подвигов христианских рыцарей имела вполне актуальный характер. Если предшественники Тассо в области эпического жанра во главе с Ариосто повествовали о подвигах христианских рыцарей иронически, то Тассо трактует о них серьезным тоном и дает чисто религиозную мотивировку.

Центральным персонажем поэмы является Готфрид Бульонский, стоящий во главе войска крестоносцев, которое завоевало большую часть Малой Азии и осади­ло Иерусалим, находящийся в руках «неверных». Осада Иерусалима предпринята по велению бога, сообщенному Готфриду архангелом Гавриилом. Божественное провидение руководит подвигами христиан, тогда как язычники повинуются демо­нам ада. Таким образом, борьба происходит в сущности между высшими силами, а люди являются только исполнителями их предначертаний. В течение долгого времени Готфриду не удается победить сарацин, несмотря на героизм воинов, пока, наконец, вмешательство небесных сил не обеспечивает победу христианам.

Такова сюжетная канва поэмы, в которой нетрудно заметить влияние эпической структуры «Илиады» и «Энеиды». Однако под­ражание античным эпопеям переплетается в поэме Тассо с воздей­ствием «Неистового Роланда», по образцу которого Тассо вплетает в сюжет своей поэмы многочисленные романические эпизоды. Эти эпизоды — сентиментальные, элегические и идиллические — являют­ся наиболее интересными и художественно полноценными элемен­тами поэмы. Такова во II песни поэмы трогательная история Олинда и Софронии, двух влюбленных, из которых каждый самоотвер­женно признает себя виновным в похищении образа богоматери, перенесенного по приказу султана Аладина в мечеть и чудесным образом исчезнувшего; они оба восходят на костер, чтобы спасти христиан от преследований Аладина. Такова в VII песни история бегства прекрасной сарацинки Эрминии, влюбленной в христиан­ского рыцаря Танкреда и находящей приют у пастухов, ведущих не­винную жизнь на лоне природы; как настоящая пасторальная ге­роиня, Эрминия поверяет эхо грустную историю своей любви к Танкреду. Таково в XVI песни описание волшебных садов Ар­миды, в которых рыцарь Ринальдо забывает обо всем в объятиях волшебниць1. Вот, например, описание того волшебного пояса, при помощи которого Армида чаровала влюбленного в нее рыцаря:

Притворные отказы, воздыханья,

Смущенный шепот, нежные слова,

Немые слезы, жаркие лобзанья,

И стоны страсти, слышные едва,—

Все это в раскаленном состоянье

Смешав, она посредством волшебства

Используя запретной власти силу,

В невиданный свой пояс претворила. [286]

Образ Армиды является замечательнейшим созданием Тассо. Из волшебницы, преследующей христиан своей ненавистью, она постепенно превращается в обыкновенную женщину, побежденную своей любовью к Ринальдо. Уход Ринальдо из волшебных садов Армиды, несмотря на его страсть к ней, подчеркивает аскетическое отречение от земной любви во имя служения богу. Однако несмот­ря на то, что Ринальдо, уйдя от Армиды, исполнил свой долг, он не в силах заставить себя забыть прекрасную язычницу, так же как и она не может заставить себя возненавидеть Ринальдо. Последняя встреча Ринальдо и Армиды в пустынном месте, где несчастная Армида собирается пронзить свою грудь отравленной стрелой, а Ринальдо удерживает ее от самоубийства, признавая себя её ры­царем и рабом и умоляя ее перейти в христианство, показывает всю остроту идеологических противоречий в сознании Тассо. В столкновении христианского аскетизма с языческой чувствен­ностью побеждает в сущности последняя, и поэзия страсти полу­чает перевес над поэзией религиозного долга. Намечаемый в конце поэмы переход Армиды в христианство является своеобразной от­пиской, при помощи которой Тассо все же не удается обеспечить реальную победу христианским идеалам.

Другой пример того же компромиссного разрешения идеологи­ческих противоречий дает история отношений Танкреда и прекрас­ной сарацинской девы-воительницы Клоринды. Танкред влюбляет­ся в Клоринду точно так же, как Ринальдо влюбляется в Армиду. Однако их любовь имеет трагический исход: Танкред сражается с Клориндой у стен Иерусалима и, не узнав ее в темноте, наносит ей смертельную рану; умирающая Клоринда просит Танкреда окрестить ее перед смертью. Такая благочестивая концовка не мо­жет затенить чувственного, языческого элемента, который по суще­ству побеждает христианский в чисто художественном плане.

Изображая любовные сцены, Тассо остается в своей стихии; их сентиментальный лиризм, напоминающий поэтическую манеру «Аминты», в высшей степени соответствовал характеру поэтическо­го дарования Тассо. Когда же Тассо пытается подняться на высоты стиля героического эпоса, он вынужден форсировать звук, впадая в натянутую декламационность и аффектацию. В итоге Тассо не удалось создать настоящую христианскую героическую эпопею как в силу особенностей его дарования, так и потому, что творческие силы Италии в этот момент уже иссякли: феодально-католическая реакция не могла создать полноценной героической поэзии.

Всеми наиболее ценными сторонами своего творчества Тассо связан с традициями литературы итальянского Ренессанса, которые он оказался бессилен преодолеть и заменить новыми ценностями. В его творчестве поэзия Ренессанса дает свою последнюю яркую вспышку, перед тем как навсегда погаснуть в обстановке социаль­но-политического упадка и культурной деградации, характеризующих Италию XVII в. [287]

Алексеев М. П. и др.

История зарубежной литературы = Средние века и Возрождение: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. /Алексеев М. П., Жирмун­ский В. М., Мокульский С. С., Смирнов А. А.— 3-е изд.—М.: Высш. школа, 1978.— 527 с, ил.

Алексеев М. П. и др.

История зарубежной литературы = Средние века и Возрождение: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. /Алексеев М. П., Жирмун­ский В. М., Мокульскии С. С., Смирнов А. А.— 3-е изд.—М.: Высш. школа, 1978.— 527 с, ил. В пер. 1 р. 70 к.