Burkkhardt_Ya_-_Kultura_Vozrozhdenia_v_Italii_L

его пришлось заселять насильственно197. Однако все это не идет ни в какое сравнение с теми бедствиями, которые претерпела Италия от чужеземных войск, особенно от испанцев; в них, мо­ жет быть, из-за примеси незападной крови или привычки к ис­ полнению приговоров инквизиции пробудилась дьявольская сторона природы. Тому, кто познакомился с их ужасными зло­ деяниями в Прато, Риме и т. д., трудно впоследствии прояв­ лять интерес к Фердинанду Католику131* и Карлу V как к явлени­ ям духовного порядка. Они знали, что представляют собой их орды, и все-таки дали им волю. Акты их кабинетов, постепенно появляющиеся на свет, могут представлять собой важнейшие документы, но живую политическую мысль никто не станет ис­ кать в бумагах таких правителей.

** *

Папства и Папской области198 как совершенно исключи­ тельного образования мы до сих пор при установле­ нии характера итальянских государств вообще каса­

лись лишь попутно. Именно того, что представляет интерес в итальянских государствах, сознательного увеличения и концен­ трации средств власти, в Папской области было меньше всего, ибо здесь духовная сила беспрерывно помогает и заменяет не­ достаточное развитие светской. Какие испытания выдержало конституированное таким образом государство в XIV - начале XV веков! Когда резиденция папы была переведена на юг Фран­ ции (Авиньонское пленение132'), сначала все вышло из колеи; но у Авиньона были деньги, войска и крупный государственный и военный деятель, который вновь подчинил папское государ­ ство, испанец Альборнос133'. Еще большей была опасность пол­ ного распада, когда к этому добавилась схизма, и ни римский, ни авиньонский папа не были достаточно богаты, чтобы вновь подчинить себе потерянное государство; однако после восста­ новления церковного единства это удалось совершить в понти­ фикат Мартина V134', и еще раз, после того как в понтификат Евгения IV135' опасность возобновилась. Однако папское госу­ дарство было и оставалось полной аномалией среди государств Италии; в Риме и в окрестностях Рима против папы выступали знатные семьи Колонна, Савелли, Орсини, Ангвиллара и дру­ гие; в Умбрии, в Марке136' и в Романье теперь почти не было тех городских республик, которым папство некогда было столь мало благодарно за их преданность, зато существовало множество крупных и мелких княжеских домов, послушание и вассальная

72

верность которых не многого стоили. В качестве особых, осно­ ванных на собственной силе династий они имели собственные интересы; о важнейших из них было уже сказано выше (с. 24 ел., 35 ел.).

Нам надлежит все-таки уделить некоторое внимание и Папс­ кому государству как некоему целому. Начиная с середины XV в., его ждут новые кризисы и опасности, поскольку политика ита­ льянских государств с разных сторон направлена на то, что­ бы овладеть им и перевести в сферу своих интересов. Мень­ шие опасности такого рода приходят извне или от народа, ис­ точником больших являются сами папы.

Заальпийские страны могут сначала остаться вне нашего рассмотрения. Когда папству грозила смертельная опасность, ни Франция в правление Людовика XI, ни Англия в период на­ чала войны Алой и Белой розы, ни тогда полностью расшатан­ ная Испания, ни обманутая в своих надеждах на Базельский собор Германия не оказали и не могли оказать ему никакой по­ мощи. В самой Италии же было известное число образован­ ных, впрочем, и необразованных, людей, для которых предме­ том своего рода национальной гордости было то, что папство принадлежит Италии, очень многие были заинтересованы в том, чтобы это осталось без изменения, многие еще верили в силу папского рукоположения и благословения199, в том числе и пре­ ступники, подобные Вителлоццо Вителли, молившего Алексан­ дра VI об отпущении грехов, когда сын папы137* приказал его удавить200. Однако все это не спасло бы папство перед лицом действительно решительных противников, которые сумели бы использовать существовавшие ненависть и зависть.

При столь незначительной надежде на помощь извне самые страшные опасности возникают в самом папстве. Уже по одно­ му тому, что папы жили и действовали в духе светских прави­ телей итальянских княжеств, они должны были познакомиться и с их мрачными сторонами; но их своеобразная природа еще дополнила это особыми темными моментами.

Что касается города Рима, то с давних пор было принято делать вид, что происходящих в нем волнений не нужно опа­ саться, так как ряд изгнанных народным мятежом пап возвра­ щался, и римляне в собственных интересах должны были же­ лать присутствия курии. Однако в Риме не только время от вре­ мени возникал специфический антипапский радикализм201, но в самых опасных мятежах заметны были и тайные действия вне­ шних сил. Так случилось и при заговоре Стефано Поркари про­ тив того папы, который предоставил городу Риму наибольшие

73

преимущества, против Николая V (1453 г.). Целью Поркари было уничтожение папской власти вообще; у него было много сооб­ щников, которые, правда, не называются202, но их несомненно следует искать в итальянских правительствах. В тот же понти­ фикат Лоренцо Валла закончил свою знаменитую декларацию против дара Константина138* пожеланием скорой секуляризации Папского государства203.

Банда последователей Катилины, с которой приходилось бороться Пию II (1459 г.)204, также не скрывала, что ее целью является падение господства священства в целом, и их глав­ ный предводитель Тибурцио обвинял прорицателей в том, что они неправильно предсказали ему выполнение его желания именно в этом году. Об их планах знали и их поддерживали некоторые римские аристократы, герцог Тарентский и кондоть­ ер Джакопо Пиччинино. А если принять во внимание, какая до­ быча ждала их во дворцах богатых прелатов (они прежде всего имели в виду кардинала Аквилеи), то приходится скорее удив­ ляться тому, что в почти не охраняемом городе такие попытки не совершались чаще и успешнее. Не случайно Пий II предпо­ читал, чтобы его резиденция была где угодно, только не в Риме, и еще Павел II139' испытал (1468 г.) сильный страх из-за дей­ ствительного или мнимого мятежа такого рода205. Перед папа­ ми стоял выбор: либо быть побежденными в результате подоб­ ного нападения, либо силой усмирить партии аристократов, под защитой которых формировались такие банды разбойников.

Эту задачу поставил перед собой ужасный Сикст IV. Впер­ вые в его почти полной власти был Рим и окрестности, особен­ но после преследования дома Колонна, что и позволяло ему действовать столь независимо в решении вопросов понтифи­ ката и всей политики Италии, презирая жалобы и угрозы собо­ ра и всего Запада. Необходимые денежные средства он извле­ кал из переходящей все мыслимые границы симонии, которая распространялась на возведение в сан кардиналов и на предо­ ставление мельчайших милостей и пожалований206. Сам Сикст обрел папское достоинство не без подкупа.

Такая всеобщая продажность могла иметь дурные послед­ ствия для римского престола, но до этого было еще далеко. Иначе обстояло дело с непотизмом, который одно время угро­ жал самому понтификату. Из всех непотов наибольшим распо­ ложением Сикста пользовался сначала кардинал Пьетро Риарио140', человек, который с недавнего времени занимал вооб­ ражение всей Италии207, отчасти вследствие своей невероят­ ной роскоши, отчасти благодаря слухам о его безбожии и его

74

политических планах. В 1473 г. он заключил союз с миланским герцогом Галеаццо Мария, по которому тот должен был стать королем Ломбардии, а его, непота, снабдить деньгами и войс­ ком, чтобы он, вернувшись в Рим, мог занять папский престол. Сикст будто бы добровольно готов был ему его уступить208. Этот план, который привел бы к секуляризации Папской области и к наследованию папского престола, не был осуществлен из-за внезапной смерти Пьетро. Второй непот, Джироламо Риарио, сохранил принадлежность к светскому сословию и не покушал­ ся на понтификат, но с его времени папские непоты усилили беспорядки в Италии, так как стремились стать во главе боль­ шого княжества. Раньше случалось, что папы пытались исполь­ зовать свое верховное господство (над Неаполем) в пользу своих родственников209, но со времен Каликста III141* это уже было нелегко, и Джироламо Риарио после неудачной попытки подчинить Флоренцию (и кто знает, сколько у него было еще других планов) пришлось удовлетвориться созданием подвла­ стной ему территории в пределах Папского государства. Оп­ равдывалось это тем, что если Рим не предпримет соответству­ ющих мер, Романья с ее князьями и городскими тиранами либо совсем перестанет подчиняться верховному господству папы, либо станет добычей Сфорца и венецианцев. Однако кто мог в те времена и в тех условиях гарантировать, что ставшие суве­ ренными непоты и их преемники будут сохранять послушание папам, когда те перестанут их интересовать? Папа подчас не был уверен даже в собственном сыне или племяннике и у него часто возникало искушение заменить непота своего предше­ ственника собственным. Обратное воздействие всех этих от­ ношений на папство было весьма сомнительного свойства: все средства принуждения, в том числе и духовные, применялись без всякого стеснения для достижения сомнительной цели, ко­ торой подчиняли другие цели св. Престола, а когда эта цель после сильных потрясений и при общей ненависти достигалась, то возникала династия, которая была в высшей степени заин­ тересована в уничтожении папства.

После смерти Сикста Джироламо мог только с большими уси­ лиями и с помощью дома Сфорца (к которому принадлежала его жена) удержать власть над своим полученным посредством инт­ риг княжеством (Форли и Имола). На следующем конклаве (1484 г.), на котором был избран Иннокентий VIII, произошло нечто по­ добное новой внешней гарантии папства: два кардинала, князья владетельных домов, Джованни д'Арагона, сын короля Ферранте, и Асканио Сфорца, брат Моро, бесстыдно продали обещание по-

75

мочь за деньги и сан210. Таким образом, владетельные дома Не­ аполя и Милана теперь были вследствие участия в доходах заин­ тересованы в сохранении папства. На следующем конклаве, на котором все кардиналы, кроме пяти, были подкуплены, Асканио получил огромные взятки и сохранил надежду211, что на следую­ щем конклаве будет избран папой.

Лоренцо Великолепный также хотел, чтобы дом Медичи не остался ни с чем. Он выдал свою дочь Маддалену за сына но­ вого папы, Франческетто Чибо, и ждал не только всевозмож­ ных милостей для своего сына кардинала Джованни (будущего Льва X), но и быстрого возвышения своего зятя212. Однако в последнем случае он требовал невозможного. Для Иннокентия VIII не могло быть и речи о дерзком, стремящемся создать го­ сударство непотизме, потому что Франческетто был ничтожным человеком, которого, как и его отца, интересовало только на­ слаждение властью в самом примитивном смысле, а именно приобретение больших денег213. То, как отец и сын добивались этого, должно было в конце концов привести к полной катаст­ рофе, к распаду государства.

Если Сикст доставал деньги продажей индульгенций и са­ нов, то Иннокентий и его сын создали банк светских прощений, где за высокие таксы можно было получить отпущение грехов, таких, как грабеж и убийство. С каждого покаяния 150 дукатов шли в папскую казну, а все сверх этого - Франческетто. В пос­ ледние годы этого понтификата Рим был полон протежируе­ мыми и непротежируемыми убийцами; партии, подчинения ко­ торых начал добиваться Сикст, теперь вновь прочно утверди­ лись. Папе в хорошо охраняемом Ватикане достаточно было расставлять кое-где западни, в которые должны были попасть способные внести выкуп преступники. Для Франческетто же су­ ществовала только одна проблема: как ему после смерти папы бежать с достаточно большой суммой денег. Однажды при лож­ ном сообщении о смерти папы (1490 г.) он выдал себя: он пы­ тался захватить все наличные деньги и сокровища церкви, а когда ему в этом воспрепятствовали, потребовал, чтобы с ним отпустили по крайней мере турецкого принца Джема, живой ка­ питал, ибо его можно было передать за высокую цену Ферранте Неаполитанскому214.

Трудно, конечно, предвидеть политические возможности давно прошедших времен; однако невольно напрашивается вопрос, выдержал бы Рим еще два, три таких понтификата? Также и перед лицом богобоязненной Европы неразумно было давать ситуации заходить настолько далеко, что не только пу-

76

тешественники и пилигримы, но даже посольство короля Гер­ мании Максимилиана было недалеко от Рима ограблено до нит­ ки, и некоторые послы возвращались, так и не доехав до Рима.

Подобное положение не соответствовало понятию обладания властью, присущему высокоталантливому Александру VI (14921503 гг.), и он прежде всего восстановил общественную безопас­ ность и точную выплату всех причитающихся наемникам денег.

Строго говоря, здесь, где речь идет об итальянских формах культуры, этот понтификат можно было бы не рассматривать, ибо Борджа столь же не являются итальянцами, как и неаполи­ танский дом. Александр публично говорит с Чезаре по-испанс­ ки, Лукрецию142' в испанском наряде во время приема в Ферра­ ре воспевают испанские буффоны; доверенные слуги - испан­ цы, так же, как и пресловутое воинство Чезаре в войне 1500 г., и даже палач - испанец. Дон Микелетто и отравитель Себасти­ ан Пинсон, по-видимому, испанцы. При всех своих многочис­ ленных занятиях Чезаре как-то убивает в закрытом помещении шесть диких быков по всем правилам испанской корриды. Од­ нако коррупцию, которую возглавляет эта семья, она нашла в Риме уже очень развитой.

Каковы были ее представители и что они сделали, часто и подробно описывалось. Их ближайшей целью, которой они и достигли, было полное подчинение Папского государства - все215 мелкие правители, преимущественно более или менее строптивые вассалы церкви, были изгнаны или уничтожены, а в самом Риме повергнуты в прах обе большие партии, мнимые гвельфы Орсини и мнимые гибеллины Колонна. Но применяе­ мые средства были настолько страшны, что последствия их неминуемо уничтожили бы папство, если бы неожиданное со­ бытие (одновременное отравление отца и сына) внезапно не изменило положение вещей.

Александр мог не обращать особого внимания на мораль­ ное возмущение Запада; находящихся вблизи он заставлял испытывать страх и оказывать ему почтение; правителей дру­ гих стран он сумел привлечь на свою сторону, Людовик XII даже всемерно помогал ему; что же касается населения, то оно во­ обще не знало, что происходило в Центральной Италии. Един­ ственный действительно опасный момент, когда Карл VIII на­ ходился вблизи, неожиданно благополучно миновал; впрочем, и тогда речь шла не о папстве как таковом216, а о замене Алек­ сандра лучшим папой. Наибольшую постоянную и увеличиваю­ щуюся опасность для понтификата представляли собой сам Александр и прежде всего его сын Чезаре Борджа.

11

В отце жажда власти, алчность и сладострастие соединя­ лись с сильной и талантливой натурой. Он полностью с первых дней наслаждался властью и роскошью. В средствах для этого он был совершенно неразборчив; не вызывало сомнения, что принесенные им для избрания в папы жертвы он возместит с лихвой217 и что симония при покупке должностей будет значи­ тельно превзойдена симонией при их продаже. К этому добав­ лялось, что Александр вследствие занимаемых им раньше дол­ жностей вице-канцлера143* и других был лучше осведомлен о возможных источниках денежных поступлений и умел их исполь­ зовать лучше, чем любой другой член курии. Уже в 1494 г. кар­ мелит Адамо из Генуи, читавший в Риме проповеди против си­ монии, был найден убитым тридцатью ударами ножа в своей кровати. Александр не возводил в сан ни одного кардинала, не уплатившего ему крупных сумм.

Когда же папа со временем подчинился власти сына, сред­ ства насилия приняли подлинно сатанинский характер, который неизбежно оказывал обратное действие и на цели. То, что со­ вершалось по отношению к римским аристократам и династам Романьи, превзошло по вероломству и жестокости даже то, к чему, например, арагонцы Неаполя уже приучили мир, превзош­ ло оно все известное до сих пор и по способности обманывать. Ужасен способ, посредством которого Чезаре изолирует отца, убив брата, зятя, других родных и придворных, как только ему становится неудобным расположение к ним папы или ворбще их поведение. Александру пришлось дать согласие218 на убий­ ство своего любимого сына, герцога Кандийского, так как сам он дрожал перед Чезаре.

Но каковы же были сокровенные планы Чезаре? Еще в последние месяцы его господства, после того как он только что убил кондотьеров в Синигалье и фактически стал влас­ телином папского государства (1503 г.), в его присутствии скромно говорили: герцог хочет лишь подчинить партии и тиранов, и все это для пользы церкви; сам он удовлетворит­ ся только Романьей, при этом он может быть уверен в благо­ дарности всех последующих пап, поскольку он убрал с их пути Орсини и Колонна219. Но никто не считал это его последним желанием.

Папа Александр пошел несколько дальше в разговоре с ве­ нецианским послом, поручая своего сына покровительству Ве­ неции: «Я позабочусь, - сказал он, - о том, чтобы когда-нибудь папский престол перешел либо к нему, либо к вашей республи­ ке»220. Чезаре же к этому добавил: пусть папой станет тот, кого

78

хочет видеть таковым Венеция, а для этого венецианские кар­ диналы только должны действовать единодушно.

Имел ли он при этом в виду себя, сказать трудно. Во всяком случае слова отца достаточно свидетельствуют о желании Че­ заре занять папский престол. Несколько больше мы узнаем кос­ венным путем от Лукреции Борджа, ибо ряд мест в стихах Эрколе Строцци144' можно считать отзвуком ее высказываний, ко­ торые она в качестве герцогини Феррары могла себе позволить. Сначала и она говорит о надежде Чезаре занять папский пре­ стол221, однако вместе с тем в ее словах сквозит намек на его надежду получить власть над всей Италией222; в конце содер­ жится намек и на величественные планы Чезаре в качестве светского властителя - именно поэтому некогда он отказался от шапки кардинала223.

В самом деле не может быть сомнения в том, что Чезаре, независимо от того, изберут ли его папой или нет после смерти Александра, намеревался любой ценой сохранить власть над папским государством, но после всех его деяний он вряд ли мог бы в качестве папы длительное время эту власть сохра­ нять. Именно он секуляризировал бы папское государство224 - он вынужден был бы это сделать, чтобы продолжать господ­ ствовать над ним. Если мы не ошибаемся, то это является су­ щественной причиной тайной симпатии, испытываемой Макиа­ велли к великому преступнику; только Чезаре и никто другой сможет, как он надеялся, «выдернуть железо из раны», т. е. уничтожить папство, источник всех нашествий и раздробления Италии. - Интриганов, которые думали, что понимают замыс­ лы Чезаре и указывали ему на возможность овладеть Тосканс­ ким королевством, он с презрением удалил225.

Однако делать выводы из его посылок - тщетное занятие не вследствие его особой демонической гениальности, которой он так же не обладал, как, например, герцог Фридландский, потому что применяемые им средства вообще не свидетельствуют о пос­ ледовательных действиях. Быть может, в чрезмерности зла для папства снова могла открыться возможность спасения и без той случайности, которая положила конец его господству.

Даже если считать, что уничтожение всех мелких властите­ лей в папском государстве вызвало сочувствие к Чезаре, даже если исходить из того, что следовавшее в 1503 г. за ним войско - лучшие солдаты и офицеры Италии с Леонардо да Винчи в качестве главного инженера - является доказательством его великих планов, то другие его действия явно относятся к обла­ сти иррационального, и мы впадаем в своем суждении в такое

79

же недоумение, как его современники. К этому относятся преж­ де всего разорение и жестокости в захваченных государствах226, которые Чезаре хотел сохранить за собой и над которыми он хотел господствовать.

Таково было состояние Рима и курии в последние годы пон­ тификата Александра. Составляли ли отец и сын подлинные проскрипционные списки227 или решения об убийстве принима­ лись в каждом данном случае, - несомненно, что Борджа ста­ вили своей целью тайное уничтожение всех, кто так или иначе стоял на их пути или владения которых их привлекали. Капита­ лы и движимое имущество были наименьшими приобретения­ ми; значительно доходнее для папы было прекращение выпла­ ты рент духовным лицам и получение доходов с освободивших­ ся кафедр, а также плата за их замещение. Венецианский по­ сол Паоло Капелло228 в 1500 г. сообщает: «В Риме каждую ночь находят четверых-пятерых убитых, епископов, прелатов и дру­ гих, так что все жители Рима дрожат, опасаясь быть убитыми герцогом (Чезаре)». Сам он по ночам проходит со своей стра­ жей по улицам запуганного города229, и есть все основания счи­ тать, - не только потому, что он, подобно Тиберию, не хотел показывать при свете дня свое ставшее ужасным лицо, а чтобы удовлетворить свою бешеную страсть к убийству, пусть даже совершенно незнакомых ему людей. Уже в 1499 г. отчаяние, вызванное этим, было столь велико и всеобще, что народ на­ падал на многих папских гвардейцев и убивал их230. Те же, кто оказывался недоступным открытому насилию Борджа, погиба­ ли от яда.

В случаях, требовавших осторожности, употребляли бело­ снежный, приятный на вкус порошок231, который действовал не молниеносно, а постепенно, и мог быть подмешан к любой еде или питью. Уже принцу Джему он был подмешан в сладком на­ питке, до того как Александр передал его Карлу VIII (1495 г.); в конце же своего жизненного пути этим ядом отравились отец и сын, выпив по ошибке вино, предназначенное для богатого кар­ динала. Официальный составитель эпитом в Ватикане, Онуфрио Панвинио146*232, называет трех кардиналов, отравленных по приказанию Александра (Орсини, Феррерио и Микиэль), и ука­ зывает на четвертого, ответственность за смерть которого не­ сет Чезаре (Джованни Борджа); впрочем, в те годы смерть бо­ гатых прелатов в Риме почти всегда вызывала подобные подо­ зрения. Даже мирных ученых, удалявшихся в провинциальный город, настигал безжалостный яд. Вокруг папы начали происхо­ дить пугающие явления: удары молнии, ураганы, сотрясавшие

80

стены и жилища, случались и раньше и ввергали жителей Рима в ужас, но когда в 1500 г.233 они стали повторяться часто, в них уви­ дели вмешательство дьявола («cosa diabolica»).

Слух об этих событиях стал, наконец, распространяться в разных странах вследствие пребывания в Риме многих посети­ телей во время юбилея2341500 года; бесстыдная эксплуатация отпущения грехов без сомнения оказала свое действие, приве­ дя к тому, что все взоры обратились на Рим235. Кроме возвра­ щающихся пилигримов на Севере появились странные, одетые в белое грешники из Италии и среди них беженцы из папского государства, которые не умолчали о происходившем в Риме. Но как можно определить, какой силы должно было достигнуть негодование Запада, чтобы стать действительно опасным для Александра. «Он уничтожил бы, - говорит Панвинио236, - и еще оставшихся богатых кардиналов и прелатов, чтобы унаследо­ вать их владения, если бы он в разгар своих планов о возвели­ чении сына не умер». А что только не совершил бы Чезаре, если бы сам не оказался смертельно болен, когда смерть на­ стигла его отца? Каким был бы конклав, если бы Чезаре заста­ вил сокращенную с помощью яда коллегию кардиналов, пользу­ ясь имеющимися у него средствами, выбрать его папой, к тому же тогда, когда вблизи не было французской армии? Вообра­ жения не хватает, чтобы проследить возможные гипотезы та­ кого рода.

Вместо этого выбрали Пия III, а после вскоре наступившей его смерти, под влиянием общей реакции - Юлия II.

Каковы бы ни были личные черты Юлия II, он в ряде суще­ ственных отношений явился спасителем папства. Знание о ходе вещей при всех понтификатах, начиная с понтификата его дяди Сикста, позволило ему глубоко проникнуть в подлинные осно­ вы и условия папской власти; в соответствии с этим он и пост­ роил свою деятельность, посвятив ей всю силу и страстность своей непоколебимой души. Не обращаясь к симонии, он с об­ щего одобрения занял престол св. Петра, и с этого момента полностью прекратилась, по крайней мере явная, торговля выс­ шими церковными должностями.

У Юлия были фавориты, среди них и очень недостойные, однако в непотизме он был неповинен, благодаря особому ве­ зению: его брат, Джованни делла Ровере146*, был мужем наслед­ ницы Урбино, сестры последнего Монтефельтро, Гвидобальдо, и от этого брака произошел родившийся в 1491 г. Франческо Мария делла Ровере, который был одновременно законным наследником герцогства Урбино и папским непотом. Все осталь-

81