Т8 Концепции методологии науки

слепы к непредвиденному или неожиданному71, как и наши языки не способны описать непредвиденное или неожиданное».

Таким образом, «факты» не являются ни основой теорий, ни их гарантией: они не более надежны, чем любые наши теории или «предрассудки»; они даже менее надежны, если вообще можно говорить об этом. Органы чувств включают в себя эквивалент примитивных и некритически принятых теорий, проверенных менее основательно, чем научные теории, и не существует языка для описания данных, свободного от теорий, потому что мифы (т.е. примитивные теории) возникают вместе с языком» [Поппер, 2002. с. 145].

Приведенную выше крайнюю точку зрения при всей ее справедливости, необходимо, все-таки, рассматривать как одностороннюю, так же, как и противоположную точку зрения «чистого» эмпиризма, полностью верящего в «факты». Истина, как всегда, здесь находится посередине. Естественные языки, на основе которых описываются факты, наряду с тем, что они являются «теоретически нагруженными», являются одновременно открытыми системами представления фактов, обладающими встроенным механизмом усвоения новых фактов.

_____________________________________

Следующей проблемой, исследуемой в современной методологии науки, является проблема верификации теорий, т.е. проблема установления их истинности. Процедуры верификации теорий были рассмотрены в рамках логического позитивизма и сводились в конечном итоге к проверке истинности эмпирического базиса теорий. В

соответствующее фактическому отношению "любовь" (лат. venus). В художественной литературе подобный прием называется персонификацией. С научной точки зрения здесь налицо интеллектуальная ошибка - смешение фактуального и логического уровня. Интеллектуально правильной интерпретацией здесь является, например, рассмотрение Венеры как логического лица, соответствующего фактическому отношению "любовь".

71 «Органы чувств, такие, как глаз, подготовлены реагировать на определенные отобранные события из окружающей среды, на такие события, которых они «ожидают», и только на эти события. Подобно теориям (и предрассудкам), они в целом слепы к другим событиям: к таким, которые они не понимают, которые они не могут интерпретировать» [Поппер, 2002, с. 145]. В этой связи интересно отметить, что в политических технологиях используется принцип «индоктринации» - логикопсихологической установки, с помощью которой можно манипулировать поведением людей. Так если человек – объект манипуляции, сталкивается с некоторыми ранее неизвестными ему событиями и фактами, то манипулятор объясняет ему сущность этих событий и фактов в нужном для себя свете. «Индоктринированный» таким образом объект манипуляции в дальнейшем будет видеть новые события и факты именно в том свете, который задал ему манипулятор, и соответственно, действовать в русле, указанном манипулятором.

546

противоположность данному подходу Карлом Поппером (1902-1994) был выдвинут противоположный принцип, не верификации, а фальсификации.

Поппер говорит [цит. по: Липкин, 2007, с. 166]: «…наши проверочные утверждения опровергнут некоторые – но не все из конкурирующих теорий, а так как мы ищем истинную теорию, то отдадим предпочтение тем из них, ложность которых пока еще не установлена» [Поппер, 2002, с. 18-19]. Отсюда следует… утверждение…, что теоретик «стремится по отношению к каждой данной неопровергнутой теории придумать случаи или ситуации, при которых, если она ложна, ее ложность могла бы проявиться. Таким образом, он будет пытаться спланировать строгие испытания и решающие проверочные ситуации [Там же, с. 25, 28]…научная теория – это такая теория, которая имеет непустое множество фальсификаторов, т.е. утверждений, опровержение которых влечет за собой фальсификацию самой теории». С точки зрения построения эмпирических моделей вида (19) фальсификаторами являются решающие опытные данные вида (20), опровержение которых приводит к изменению эмпирической модели.

Далее, представляет интерес модель развития науки – эволюционная эпистемология, предложенная Поппером на основе интерпретации теории эволюции Дарвина. В этой интерпретации развитие науки рассматривается по аналогии с биологической эволюцией, при этом животные и растения выступают как решатели проблем. «Пробные решения, которые животные и растения включают в свою анатомию и свое поведение, являются биологическими аналогами теорий, и наоборот… Так же как и теории, органы и их функции являются временными приспособлениями к миру, в котором мы живем. И так же как теории или инструменты, новые органы и их функции, а также новые виды поведения оказывают свое влияние на… мир, который они, возможно, помогают изменить. (Новое пробное решение – теория, орган, новый вид поведения – может открыть новую возможную экологическую нишу и таким образом превратить возможную нишу в фактическую.) Новое поведение или новые органы могут также привести к появлению новых проблем. И таким путем они влияют на дальнейший ход эволюции, включая возникновение новых биологических ценностей» [Там же, с. 144-148].

В данной эволюционной логике Поппер выдвигает любопытное сравнение ученых и биологических систем. «Наши усилия отличаются от усилий животного или амебы лишь тем, говорит Поппер, - … что если нам повезет, мы сможем пережить некоторые из наших ошибочных теорий (а большинство из них являются ошибочными), в то время как амеба погибает вместе со своей теорией, со своими убеждениями и привычками» [Там же]. «Ученые пытаются устранить свои ошибочные теории, они

547

подвергают их испытанию, чтобы позволить этим теориям умереть вместо себя» [Там же, с. 123].

Эволюционная эпистемология, в основе которой лежит аналогия с дарвиновской моделью биологической эволюции, развивалась также Стивеном Тулминым (1922-1997). «Мы будем готовы принять популяционный анализ органической эволюции в качестве эталона или стандарта» при «анализе коллективного аспекта применения понятий». При этом «различные понятия и теории вводятся в науку не все сразу в одно и то же время в виде единой логической системы… а независимо друг от друга, в разное время и для разных целей… Вся наука включает в себя «историческую популяцию» логически независимых понятий и теорий, каждая из которых имеет свою собственную, отличную от других историю, структуру и смысл» [Тулмин, 1984, с. 140]. Эти понятия, теории, а также методы являются единицами «нововведений», или «инициатив». «…Интеллектуальное содержание подобных инициатив образует «концептуальные популяции»… Развитие этих популяций… будет рассматриваться как выражение равновесия между факторами двух видов: факторами новообразования, ответственными за возникновение изменений в соответствующей популяции, и факторами отбора, которые модифицируют ее постоянно, сохраняя варианты, имеющие определенные преимущества» [Там же, с. 142-143]. Далее, «…Проблемы на которых концентрируется работа последующих поколений ученых, образует своего рода диалектическую последовательность; несмотря на все изменения актуальных для них понятий и методов, стоящие перед ними проблемы в своей совокупности образуют длительно существующее генеалогическое дерево… Именно «генеалогия проблем»… лежит в основе всех иных генеалогий, с помощью которых можно охарактеризовать развитие науки»

[Там же, с. 155].

Рассмотрим далее модель развития науки, предложенную Томасом Куном (1922-1995), которая в определенной степени преодолевает односторонность верификационного подхода логических позитивистов и фальсификационного подхода Поппера [Кун, 2001].

Согласно обзорной работе А.И. Липкина [цит. по: Липкин, 2007, с. 200-208]: «Основными элементами куновской модели являются четыре понятия: научная парадигма, научное сообщество, нормальная наука и научная революция… Нормальная наука противопоставляется «научной революции». «Нормальная наука» - это рост научного знания в рамках одной парадигмы. Научная парадигма - … образцы, средства постановки и решения проблем в рамках нормальной науки. Научная революция – это смена парадигмы и соответственно переход от одной «нормальной науки» к другой. Этот переход описывается с помощью пары понятий «научная парадигма - научное сообщество»…

548

Отношение между научной парадигмой и научным сообществом состоит в том, что парадигма – это то, что объединяет членов научного сообщества, и, наоборот, научное сообщество состоит из людей, признающих парадигму [Кун, 2001, с. 226].

Согласно Куну ученые в рамках нормальной науки заняты тем, что «расширяют область и повышают точность применения парадигмы» и «не стремятся к неожиданным новостям» [Там же, с. 64]… При ближайшем рассмотрении этой деятельности… создается впечатление, будто бы природу пытаются «втиснуть» в парадигму, как в заранее сколоченную и довольно тесную коробку… исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и тех теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает…»[Там же, с. 50-51].

Процессу кумулятивного «развития через накопления», характерному для нормальной науки, Кун противопоставляет «научные революции», суть которых состоит в смене лидирующей парадигмы. «Переход к новой парадигме, от которой может родиться новая традиция нормальной науки, представляет собой процесс далеко не кумулятивный и не такой, который мог бы быть осуществлен посредством более четкой разработки или расширения старой парадигмы. Этот процесс скорее напоминает реконструкцию области на новых основаниях» [Там же, с. 121] или «трактовку того же самого набора данных, который был и раньше, но теперь их нужно разместить в новой системе связей друг с другом, изменяя всю схему» [Там же, с. 122]. Кун рассматривает «научную революцию как смену понятийной сетки, через которую ученые рассматривают мир», и, «поскольку они (ученые) видят этот мир не иначе, как через призму своих воззрений и дел, постольку у нас может возникнуть желание сказать, что после революции ученые имеют дело с иным миром»

[Там же, с. 141].

Эта характеристика некумулятивного типа изменений при научной революции тесно связана с тезисом Куна о несоизмеримости теорий, отвечающим разным парадигмам. «Конкуренция между парадигмами… не может быть решена с помощью доводов… - говорит Кун - … это переход между несовместимыми структурами» [Там же, с. 196]. Согласно Куну в силу несоизмеримости парадигм их конкуренция происходит как конкуренция научных сообществ и победа определяется не столько внутринаучными, сколько социокультурными или даже социальнопсихологическими процессами» [Там же, с. 32].

Подтверждением этого тезиса является приводимое Куном высказывание Макса Планка: «Новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения оппонентов и принуждения их видеть мир в новом свете, но скорее потому, что ее оппоненты рано или поздно умирают и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней»

549

[Там же, с. 196-197]. Согласно Куну «некоторые ученые, особенно немолодые и более опытные, могут сопротивляться сколь угодно долго… новой парадигме» [Там же, с. 197-198]. «Подобно выбору между конкурирующими политическими институтами, выбор между конкурирующими парадигмами оказывается выбором между несовместимыми моделями жизни сообщества… каждая парадигма использует свою собственную парадигму для аргументации в защиту этой же парадигмы» [Там же, с. 131]. «Принятие решения такого типа может быть основано только на вере» [Там же, с. 204].

Таковы общие черты куновской модели развития науки. Одно из важнейших достижений этой модели состоит в том, что она делает явным трудности внедрения принципиально новых (революционных) идей и теорий [Липкин, 2007, с. 208]. «В науке… - говорит Кун, - открытие всегда сопровождается трудностями, встречает сопротивление, утверждается вопреки основным принципам, на которых основано ожидание» [Там же,

с. 97].

Дальнейшее уточнение моделей развития науки шло как по пути подчеркивания несовместимости отдельных частных теорий, так и системной интеграции теорий.

Так, в соответствии с Полом Фейерабендом (1924-1994), позицию которого можно охарактеризовать как «эпистемологический анархизм», важным принципом развития науки является принцип теоретического и методологического плюрализма, или «пролиферации» (лат. proliferatio – размножение) теорий и идей, основанный на том, что «опровержение (и подтверждение) теории необходимо связано с включением ее в семейство взаимно несовместимых альтернатив».

Эта необходимость связана с тем, что «свидетельство, способное опровергнуть некоторую теорию, часто может быть получено только с помощью альтернативы, несовместимой с данной теорией… Некоторые наиболее важные… свойства теории также обнаруживаются благодаря контрасту, а не анализу…». Заметим, что контраст альтернативных теорий может быть интерпретирован как интеллектуальная операция структурного дополнения, рассмотренная в разделе 2.5 очерка 2 настоящей работы. Данная операция по своему действию отличается от интеллектуальной операции анализа абстрактного и служит цели выявления логически полной совокупности частных сторон предмета исследования. «…Познание не есть ряд непротиворечивых теорий, приближающихся к некоторой идеальной концепции. Оно не является постепенным приближением к истине, а скорее представляет собой увеличивающийся океан взаимно несовместимых (быть может, даже несоизмеримых) альтернатив, в котором каждая теория, сказка или миф являются частями одной совокупности, побуждающими друг друга к более

550

тщательной разработке; благодаря этому процессу конкуренции все они вносят свой вклад в развитие нашего сознания. В этом всеобъемлющем процессе ничто не устанавливается навечно и ничто не опускается» [Фейерабенд, 1986, с. 160-162]. В итоге образуется логически полная совокупность частных теорий, создающих необходимую основу системного познания предмета.

Недостатком куновской модели развития науки является односторонний акцент на «скачкообразное» качественное изменение парадигм в процессе развития, что определяет недостаточный учет «непрерывной» составляющей развития. Этот недостаток восполняется в работах Имре Лакатоса на основе концепции «исследовательских программ». В «исследовательскую программу» Лакатоса входят

«методологические правила». Эти правила делятся на две части: часть их них – это правила, указывающие на то, каких путей исследования следует избегать (отрицательная эвристика); другая часть – это правила, указывающие на то, какие пути надо избирать и как по ним идти (положительная эвристика) [Лакатос, 2001, с. 322].

«В соответствии с моей концепцией, - говорит Лакатос, - фундаментальной единицей оценки должна быть не изолированная теория или совокупность теорий, а «исследовательская программа». Последняя включает в себя конвенционально принятое… (и поэтому неопровержимое) «жесткое ядро» (отрицательную эвристику) и «позитивную эвристику», которая определяет проблемы для исследования, выделяет защитный пояс вспомогательных гипотез, предвидит аномалии и победоносно превращает их в подтверждающие примеры, – все это в соответствии с заранее разработанным планом…» [Там же, с. 471-472].

«Непрерывность в науке, упорство в борьбе за выживание некоторых теорий, оправданность некоторого догматизма – все это можно объяснить только в том случае, если наука понимается как поле борьбы исследовательских программ, а не отдельных теорий… Мой подход, -

утверждает Лакатос, - предполагает новый критерий демаркации между «зрелой наукой», состоящей из исследовательских программ, и «незрелой наукой», работающей по затасканному образцу проб и ошибок… Зрелая наука в отличие от скучной последовательности проб и ошибок обладает «эвристической силой» [Там же, с. 370].

________________________________________________________

Подводя итог краткому обзору концепций методологии науки, необходимо отметить, что данные концепции необходимо рассматривать с точки зрения системной диалектики. С этой точки зрения научные концепции всегда существовали и существуют как множество конкурирующих между собой точек зрения, спор между которыми и обеспечивает развитие науки. Конкурирующие точки зрения высвечивают

551

частные стороны предмета исследования, находящиеся в отношениях дополнения друг к другу. В целом они позволяют увидеть предмет во всей его сложности и противоречивости сторон. Тем самым достигается полнота знания предмета. На базе полученного логически полного знания уже можно построить обобщающее системное знание предмета. Системное знание не является статическим. Оно развивается по определенным направлениям, заданным научными программами. На определенном этапе развития наиболее актуальной становится определенная программа, отвечающая текущим запросам науки и практики. В рамках такой программы концентрируется внимание исследователей, она получает различные виды поддержки. Однако в процессе развития знания программа исчерпывает себя, становится очевидным ее ограниченный характер. В науке возникает ситуация, которая характеризуется «хаотической» конкуренцией различных направлений. По мере дальнейшего накопления знаний из конкурирующих направлений выделяется новое магистральное направление, в котором концентрируется основное внимание исследователей, и процесс развития продолжается. При этом основной задачей методологии науки с системной точки зрения является не только анализ процессов развития науки, определение ее текущих актуальных задач, но и прогноз развития научных направлений. В этом должна состоять основная практическая задача методологии науки – освещать путь развития, служить основой активного развития науки.

Рекомендуемая литература

Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кун. – М.: АСТ, 2001. Лакатос, И. История науки и ее рациональные реконструкции // Кун,

Т. Структура научных революций / Т. Кун. – М.: АСТ, 2001.

Леви-Строс, К. Мифологики. Т 1. Сырое и приготовленное / К. ЛевиСтрос. – М., СПб: 2000.

Липкин, А.И. Логический позитивизм XX в. Постпозитивизм // Философия науки: учеб. пособие / Под. ред. д-ра филос. наук А. И. Липкина. – М.: Эксмо, 2007.

Поппер, К. Объективное знание. Эволюционный подход / К. Поппер.

–М.: УРСС, 2002.

Тулмин, Ст. Человеческое понимание / Ст. Тулмин. – М.: Прогресс,

1984.

Фейерабенд, П. Избранные труды по методологии науки / П. Фейерабенд. – М.: Прогресс, 1986.

552